Воин Света и Тихий Океан

– Витек, ты пойми, ближний бой развивает чутье, которое позже сильно помогает в перестрелках. К тому же, чисто практически, патроны имеют свойство кончаться. И пробивная способность у них ограничена… Еще и попасть нужно, соперник прячется, убегает.

– Так от пули то не убежишь!

Мы стояли на Невском, возле ларька с шавермой – я только что сунула пожилому узбеку две сотни и теперь ждала мою прелесть с двойным мясом, сыром и летним салатом. Нож узбека резво отсекал куски курятины, бросая их на лаваш, а я лениво щурилась на тусклый солнечный диск, который привычно прятался за тучами.

За час-полтора до тренировки обязательно нужно поесть от пуза, иначе не хватит сил. Витек ходил ко мне в додзе, поэтому, когда мы случайно пересеклись у метро, то дальше пошли вместе. Я не люблю своих бывших одноклассников, но Витек ходил ко мне на тренировки. Не запрещать же ему?

– Не убежишь. – согласилась я. – Но ей еще попасть нужно. Если нас с тобой поставить в городе в километре друг от друга, меня с катаной, а тебя – с пистолетом и тремя обоймами, я тебя зарежу.

– Да прям там? Что, будешь пули отбивать?

– Я или заставлю тебя выпустить по мне все патроны издалека, либо подкрадусь достаточно близко, чтобы убить одним ударом.

– Да ну тя… Я тя сниму издалека одним выстрелом!

Эх, Витек… Вот как тебе объяснить? Да и надо ли, если лучшее, что ты умеешь в жизни – это стрелять, а оружие ты впервые взял в руки месяц назад, а до этого с самой школы ты протирал штаны в охране супермаркета и успешно деградировал.

А ведь я в параллельном училась и хорошо помню, как ты пускал на меня слюни.

Я одинаково хорошо общаюсь как с умными и добрыми людьми, так и с примитивными бревнами, вроде Витька. Секрет прост – я не питаю больших надежд ни к одному человеку и смотрю только, насколько нам в данный момент по пути.

Можем быть друг другу полезны? Отлично. Можешь при этом не тупить? Супер. При этом ты еще и берешь на себя часть наших общих проблем и избавляешь меня от какой-то, пусть самой мелкой, головной боли? Возьми меня замуж! Шутка, ненавижу замужи…

– Тяжелые времена настали, Свет. – погрустнел вдруг Витек. – Гребаные инопланетяшки… только все стало налаживаться, меня жена уломала, я на повышение квалификации хотел пойти…

– Так ты если шел, сейчас иди.

– Так курсы в Москве были, она накрылась ссаными вениками. Все из-за этого гондона непонятный, который за них…

У меня сжалось все внизу живота и по спине пробежал холодок.

Мне показывали кадры нашей неудачной операции – раньше, чем по телеку. Я то сразу опознала того самого “Предателя” в инопланетном корабле. Личность его до сих пор выясняется, но я то узнаю Тёмку с любого ракурса…

Одного не пойму – как его туда занесло? В упор не верю, что он взял и “предал человечество”, как уже неделю орут во всех СМИ. Здесь дело в какой-то идиотской случайности, которые он так любил собирать своей бедовой головой…

Вечно он оказывался не там и не в то время. В лифтах застревал, его в столовой обсчитывали, в автобусе вытягивали кошельки. Половина школа получила для выходного похода лыжи, а треснутые дали именно ему. Фальшивые купюры, просроченные йогурты, а однажды мы с ним пошли в зоопарк и на него вдруг прыгнула и залезла за шиворот бешеная белка, которая сбежала из клетки! Эти его бесконечные аллергии, от пыльцы и до ржавчины… Я как-то даже перестала душится, когда узнала, что от моего парфюма у него чешется лоб.

В школе его щемили больше остальных – тот же Витек отжимал у него деньги. Я вечно все разруливала, для Тёмки мне было абсолютно не в напряг!

И сейчас я Тёмку не сдала, но и что делать, в упор не понимала. Поэтому ушла в работу, в тренировки, ждала, куда все пойдет дальше. Ждала подходящего случая.

В конце концов, вдруг я ошибаюсь? Могу же и я спутать человека.

С другой стороны – если это он, значит, он жив, возможно, единственный во всей москве…

– Спокойно, Витёк, прорвемся как-нибудь – хлопнула я его по плечу. – И не в такие передряги попадали.

Меня похлопала по плечу жилистая волосатая рука из ларька.

– Вазмите пажалуста! – пожилой узбек протянул мне горячий сверток с шавермой.

И вдруг началась фантастика.

Я своим собственным клинком рубила московских зомби, стояла за сотню метров от дьявольского инопланетного шара, но в моем мозгу сама тарелка и событие, с ней связанное, было настолько прочно связано с потерянной Столицей, что я и подумать не могла, что она может появиться где-то еще. Например, прямо на Невском.

Стоило мне откусить шаверму, как вдруг над головой раздался тихий гул. Я подняла голову и обомлела: над нами завис тот самый шар, с Красной площади – размером с камаз, словно покрытый гладкой фольгой.

Вокруг послышались крики. Узбек затараторил что-то на своем, выбежал из ларька и бросился наутек.

“Ну все, капец. Теперь и Питер. Не успею даже харакири себе сделать, чтобы хотя бы умереть достойно самураю” – пронеслась в голове идиотская мысль. – “И какого хрена мы не позаботились о том, чтобы защититься? Хотя что мы могли то, собственно…”

Но вместо того, чтобы обдать весь город излучением или чем там оно шарахнуло по Москве – от тарелки ударил в асфальт прозрачный синий луч – прямо на Витька! Витек охнул, нелепо махнул руками, а затем оторвался от асфальта и полетел по лучу наверх!

– Э-э-э! Че за хре-е-ень! Света-а-а!

“У, суки…” – у меня аж зубы скрипнули. Сперва отец, а теперь еще и Витек? Хрена вам лысого!

И я обнажила катану и прыгнула в луч. Земное притяжение тут же исчезло, в животе ухнула пустота – словно я прыгнула с вертолета и летела вниз с парашютом – только при этом медленно поднималась наверх. Крепко обеими руками сдавив рукоять, я смотрела вверх – где в паре метров от меня, дрыгая руками и ногами, поднимался Витек, а прямо над ним – в днище зеркального шара – зияла черная дыра. Я смотрела на эту дыру и морально настраивалась рубить головы зеленых глазастых чудиков, наводить хаосу и устраивать погром! Рубить все, до чего дотянусь!

– Витек!

– А-а-а! Свет, ты что, тоже..? – в голосе Витька слышался страх.

– Оружие у тебя с собой?

– Я его в шкафчике оставил!

Я ругнулась сквозь зубы.

– Тогда не стой на пути, как окажемся внутри! Сейчас я устрою этим тварям теплый питерский прием!

– А-а-а…! – Витек орал и орал, и дрыгал конечностями, отчего его несколько раз перевернуло вниз головой, я же стояла спокойно, сгруппировавшись и с катаной наготове и просто ждала, согласно урокам отца сосредотачивая внимание на дыхании. Очищала голову от всего, чтобы быть готовым ко всему.

Но то, что было после, не укладывалось вообще ни в какие рамки.

…

Сперва в люке сверху исчез подвывающий Витек, следом туда влетела я, держа катану в правой руке обратным хватом, чтобы случайно не заколоть моего незадачливого одноклассника. Вокруг была темнота и только под ногами остался светлый люк, под которым были крыши и улицы, а потом и люк исчез.

Секунда темноты, затем свет загорелся, мы оказались в белой пустой комнате, примерно два на два метра. Стены, пол и потолок были словно из белого пластика, за которым были спрятаны лампы дневного освещения.

Не было дверей и хотя-бы намека на какой-либо люк.

“Замуровали, демоны” – пришла на ум фраза из советского фильма.

Потом послышался тихий гул, одновременно с ним стены засветились ярче.

Я издала боевой крик и попыталась вонзила клинок в стену, чтобы пробить этот белый пластик – на моей практике закаленный клинок прошивал сталь и бронированное стекло, но сейчас только задребезжал и соскользнул, не оставив на поверхности и царапины. Ну кабздец…

Гул усилился, лампы за стенами загорелись ярче, словно кто-то подкрутил мощность в духовке. Запахло озоном.

– Света-а-а-а… – в панике закричал Витек.

Потом все вдруг прекратилось, безо всякой причины. Гул пропал, сияние вернулось на прежний уровень.

– Что, все? – с надеждой спросил Витек.

Я хотела что-то ответить, но подо мной безо всякого предупреждения вдруг пропал пол и я провалилась из светлого короба в темноту.

…

Упала на что-то мягкое, похожее на глубокий матрас – тут же нащупала за ним пол, спрыгнула, за две секунды оценила обстановку – люка сверху нет, вокруг полная темнота и тишина. Значит, Витек остался в той светлой комнате и рассчитывать можно только на себя.

Сжав катану, еще секунду всматривалась в окружающую темноту в поисках бликов глаз, еле видного шевеления, потом закрыла глаза – разницы сейчас все равно никакой, а так другие органы чувств будут работать лучше…

Вдох. Выдох. Это не конец. Я еще жива, а значит, это кому-то нужно. Осталось понять, кому и зачем.

Потом звериным чутьем почуяла, как в паре шагов за моей спиной бьется чье-то сердце. Быстро прыгнула в сторону, перекатилась, повалила подсечкой на пол, прижала и нащупала клинком мягкое горло.

На ощупь теплый и похож на человека, а значит и умереть можешь, как человек.

– Ну ты, Свет, даешь… – этот голос я бы узнала даже в самой темной темноте.

Где-то под потолком загорелась желтая лампа и я увидела, кого только что чуть не убила. Но, несмотря на то, что сердце заколотилось быстрее, слезть и убрать клинок не спешила.

– Привет, Тёмка. А ты чего тут?

– Чего-чего… – он кашлянул, неуклюже пытаясь освободить хват. – Лежу вот, еле успел тебя вытащить. Ты то тут как оказалась, я же только Витька…?

– Так ты реально за них? – мой разгоряченный адреналином мозг пытался принять реальность, но дело шло со скрипом.

– Свет, я все объясню…. отпусти меня, мне дышать сложно!

Я слезла, вернула меч обратно в ножны и теперь смотрела, как Тёмка поднимается с белого пола.

Он почти не изменился – все такой же тощий, сутулый, с непропорционально большими ладонями и пальцами пианиста. Темные короткие непослушные космы торчат во все стороны, однажды я попыталась его причесать – Тёма выл, а расческа сломалась уже через минуту. Нереально глубокие карие глаза с длинными ресницами – в них можно было нырять и плавать там часами…

– Ну привет. Сколько лет прошло, восемь?

– Восемь с половиной. Ты ушла в марте, а сейчас начало сентября…

Он хотел что-то еще сказать, но профессиональный военный во мне вдруг отошел в сторону и на свет вышла девочка Света. Я шагнула вперед, и задушила моего дурака в объятиях. Он мне все объяснит, иначе я его убью. Но сейчас… Это ведь Тёмка. Мой Тёмка… Я вдруг вспомнила, что битых полгода плакала в подушку, когда ушла из школы. Потом пересилила себя и стала жить дальше, по четкому и сбитому моим отцом плану. Тренировки, учеба, а потом и служба заставили забыть робкого, но милого школьного приятеля, с которым мне всегда было хорошо.

Когда я разжала руки, то на короткое мгновение как не было этих восьми лет. Мне вдруг очень захотелось пойти с ним гулять по Москве, по нашему любимому ВДНХ и Патриаршим, говорить о планах на будущее и несносном настоящем, которое так приятно было оставлять в дураках!

– Ну, рассказывай.

И навалилось настоящее и словно тучи застелили небеса. Артём рассказал все, начиная с московской трагедии, которая оказалась трагедией и для инопланетян. Рассказал о способе, каким корабль получал сейчас энергию. Что-то пробормотал про Киану Ривза, но быстро замял эту тему. О себе до трагедии сказал коротко – “жил как-то”. Рассказал о своей роли во всем этом. Не так уж она и велика оказалась. Хотя, это как посмотреть… По его словам, корабль полностью зависел от него и сейчас был неуязвим – потому что лично он был жив. Что-то начал объяснять про какую-то суть и концепции, но увидел что я ничего не понимаю и тут же стушевался.

– А зачем ты Витька то, а? – перебила я его.

– Он уже пятый.

– А еще кто? – я спросила, но уже догадывалась.

– Толик, Вова, Кирилл и Славка, тот, который Огурец.

Ну понятно. Вся школьная гоп-компания, которая его изводила и которую я пару раз даже лупила, чтобы они отстали от Тёмки. Я только сейчас поняла, что с моим уходом отношение к моему другу не могло не стать злее, чем прежде.

– Совсем плохо было да? Тогда, когда я ушла.

Мне не понравился его взгляд. Не на меня, а в сторону, отстраненный, остекленевший. У спецназа есть такое выражение “кино поймал” – это когда в голове само собой запускается воспоминание, то самое, которое снится в кошмарах, которое навсегда отделяет тебя-солдата от тебя-на-гражданке. Бывших спецназовцев не бывает, ведь у каждого в голове навсегда засело “то самое кино”. Как правило, в его кадрах кровь и выстрелы, потери боевых товарищей, внезапные засады и обстрелы с миномета с соседнего дома. Но что у Тёмки то? Право, не пытали же его в школе посреди Москвы? Или…?!

Я вдруг заметила у него маленькие шрамы, словно кто-то монеткой чиркнул – над ухом и на щеке.

– Что они с тобой сделали, Тём?

– Фигня, Свет. – Тёмка мотнул головой и вернулся в реальность. – Дела давно минувших дней. Их теперь нет и мне их не жалко.

Эта его последняя фраза мне тоже очень не понравилась.

– Ну кончатся гопники, а дальше что? Пойдешь по списку, сдашь им… – я сморщила лоб, вспоминая, с кем мы учились. – Сашку, Борьку? Надю? Тамару Васильевну? Давай уж сразу директора!

Тёма подошел ближе.

– Я и прошу тебе помочь. Помоги мне убраться отсюда, Свет.

– Тебя этот инопланетянин держит?

– Нет, я могу уйти… Но я видел репортажи, для всех я – Враг. Меня опознают и поймают. Мне нужна помощь, Свет! Мне нужно донести до всех, что я не предатель и не виноват в смерти целого города! Меня ведь убьют!

Я вздохнула и помотала головой.

– Нет, не убьют. В России сегодня нет смертной казни. Пожизненно сошлют в Черный Дельфин – жизнь по распорядку от побудки до отбоя, еда – баланда, сокамерники – людоеды и маньяки. Прогулка полтора часа под решеткой, в камере два на два метра. На улицу – только в черном мешке на голову, с головой ниже задницы, руками вверх. Возможная амнистия через 25 лет, но её еще никому и никогда не давали. Такие дела, Тём.

Он поднял на меня глаза и я поняла, что убила в нем последнюю надежду на лучшее. Эх, Артём… Сильнее вляпаться ты просто не мог, вот только помочь тебе я уже не смогу. Да и хочу ли?

– Да и я не уверена, что хочу тебе помогать. Ты убил пятерых людей. Да, это были не ученые и не архитекторы и навряд ли делали что-то охренительно важное для мироздания. Те еще были засранцы. Но это были живые люди, с родными, семьями, женами и детьми. То, что они доставали тебя в школе, не даёт тебе право кидать их в инопланетную топку.

Отхлестала его словами и у меня тут же созрел четкий план. Раз инопланетянам нужен Тёма, чтобы находить и красть людей, значит, без Тёмки корабль быстро разрядится и сядет на планету. Прямо сейчас, как минимум, я могу как можно дольше саботировать её подзарядку. Как максимум – отыскать уязвимое место и кокнуть её одним ударом. Должен же быть где-то здесь центральный процессор или сборщик энергии? Проткнуть его катаной и дело с концом! Не все же в этом корабле обшито белым непробиваемым пластиком?

Надо найти способ кокнуть эту тарелку, сдать её нашим, а потом выставить все так, чтобы выставить Тёмку в хорошем свете. Чтобы он выглядел не злоумышленником, а жертвой, и в конечном счете – героем.

Ведь не виноват Тёмка, он просто спасал свою жизнь и свободу. Если бы не эти чертовы репортажи по ТВ, он бы уже сбежал отсюда…

У меня так постоянно – накипит на человека, я его ошпарю, накричу, дам пинка а потом чувствую вину, строю глазки и кормлю вкусненьким.

– Как твой отец поживает? – попытался Тёма сменить тему.

– Погиб на штурме Москвы три дня назад.

Он стушевался, потупился и спросил уже больше для того, чтобы разговор поддержать:

– А про маму узнала что-то?

Когда мы учились в школе, меня еще волновала эта тема. Я пытала отца, устраивала поиски по открытым базам данных, но везде было глухо. В итоге, устала биться о стену и махнула рукой. С Артемом по-секрету делилась – вот он и запомнил…

– Про маму – не знаю ничего. Если и есть о ней информация, то только в моем личном деле, а оно в кабинете у начальства в сейфе, а попасть туда – все равно что вскрыть золотой фонд Америки, я узнавала… – вздохнула я. – Ты мне главное скажи – меня ты тоже… на топливо переработаешь?

– Да ты с ума сошла…? – смутился Тёма, но меня уже понесло.

– Я уже не знаю, чего от тебя ждать. Правильно говорят: в тихом Тёмуте черти водятся. Может, ты мне просто зубы заговариваешь? Познакомишь меня хотя бы сперва с твоим пришельцем?

Все еще насупленный от моих слов, Тёмка поднялся и вышел в коридор. Вот и славно, пусть его хоть немного совесть помучает! Я встала и уже собиралась идти за ними, как вдруг увидела на тумбочке у кровати маленький пульт с одной выпуклой кнопкой – из точно такого же белого материала, как и все вокруг. Не раздумывая, я его схватила и сунула в карман джинсов. Инопланетная технология – кто знает, для чего он годится?! Вдруг, это оружие, способное пробить белый пластик?

…

Инопланетный гей, от которого остался только мозг и член в растворе… Прекрасно. Тёма познакомил нас, когда тот стоял у стены с огромным количеством датчиков и рычагов и следил за каким-то индикатором.

– Я по-другому представляла себя инопланетных захватчиков.

– Я по-другому представлял себе цивилизованные миры. – фыркнул инопланетянин. – У нас, например, воровство давно себя изжило.

Вот и поговорили. Самое короткое знакомство в моей жизни.

Несмотря ни на что, я чувствовала только ледяное спокойствие, а рука сама собой легла на рукоять катаны.

– В каком смысле? – оскорбился Тёма.

– А ты спроси свою подружку, что она держит в правом кармане джинсов?

Когда тебя в чем-то уличают и обвиняют, лучше всего – не сопротивляться, а шагать навстречу. Я достала из кармана пульт, демонстративно покрутила им положила палец на кнопку и внимательно посмотрела на Тёму и Миляху. Тёма только плечами пожал, не понимая, что происходит. Миляха, к моему удовольствию, запереживал. Мозг вдруг завертелся, словно в воронке, половой орган сжался и осел на дно сосуда.

– А теперь положи эту маленькую штучку на стол! Только аккуратно.

Отлично! Похоже, я с первого раза надавила туда, куда нужно!

– И что же будет, если не положу? А если кнопку нажму? – я потерла кнопку пальцем.

Голос замолчал.

– Может, вы разлетитесь от этого ко всем чертям?!

– А ты готова разлететься вместе с нами? – быстро спросил голос с неожиданным любопытством.

– Поверь мне, чертов гомосек, еще как! Он пострадает? – я кивнула на остолбеневшего Тёму.

– Да жив и здоров останется твой Тёма, но…

Только это мне и было надо. Конечно же, я сейчас действовала на ощупь, но Миляха очень не хотел, чтобы я нажимала кнопку на пульте – значит, это, так или иначе, навредит кораблю. Тёма не пострадает, значит, это не будет детонация двигателя или что-то в этом духе – поэтому стоило попробовать. Серьезно: я готова была сама сгореть в пламени взрыва, лишь бы эта гребаная тарелка следом за мной канула в лету – а вот потащить за собой Тёмку рука не поднималась. А так – запросто вообще!

Я мрачно улыбнулась, зажмурилась и надавила на кнопку.

В животе ухнуло, раздался громкий щелчок, словно кто-то хлопнул двумя досками у меня под ухом – и этот треск еще раз десять прозвучал, словно эхом, отдаляясь. Я открыла глаза – я висела в цветной пустоте, все вокруг как разлетелось на тысячу пазлов.

“Это что, и есть смерть?” – подумала я и почувствовала, как маленькая штучка вырывается у меня из рук а мне почему-то казалось, что я только за неё и держусь и стоит отпустить – как я провалюсь сквозь это разноцветное ничего в другую, более глухую пустоту. – “Ну уж нет, не отпущу!”

Но штука стала нагреваться и очень скоро руки стало припекать. Я еще некоторое время держалась, а потом завопила и отпустила инопланетный девайс.

Девайс рухнул на дощатый пол. Я огляделась – разноцветные куски пазла сложились в большой коридор ПРОН-а. Сейчас был самое начало рабочего дня, а питерское Сопротивление, как всегда, дружно спало почти до полудня. Еще же и раскумариться надо…. Коридор был почти пуст, только прямо передо мной стоял техник Митяй в военной форме и проводками в руках, широко раскрыв глаза и рот.

Я попыталась поднять белый пульт с пола, но он оказался почти раскаленным, поэтому мне пришлось достать холщевый платок, замотать его туда и сунуть в рюкзак.

– Где Николаич? – спросила я, вставая.

– У-ик себя… – заикнулся механик.

Я хлопнула паренька по плечу и двинула к командору. Нужно было сообщить ему все, что я узнала и думать, что делать дальше…

Тёма

Я сижу на краю сорокоэтажки, свесив ноги, и держусь за решетку. За пять лет с момента постройки дом так и не нашел своих жильцов для полутора тысяч квартир, поэтому был практически пуст – зомби здесь не гуляли.

Справа пускает ароматный мятный пар горячий чайник, впереди и подо мной шумит Москва. Несутся по улицам машины и автобусы, кричат прохожие, гудят клаксоны, трещат моторы – миллионы звуков объединяются на высоте сорок третьего этажа в мерный убаюкивающий гул. Слева, в пятидесяти метрах, стоит брат-близнец моего здания. Во всю его стену горит красным плакат Макдональдса – большая желтая “М” и слоган ниже “I'm loving it”.

Я сижу, смотрю в пропасть, в которой роятся двенадцать миллионов зомби и хандрю. Света внезапно появилась в моей жизни и так же внезапно пропала.

Как только она, воинственно усмехнувшись Миляхе, нажала кнопку, то тут же исчезла, издав громкий хлопок.

– М-да, дела. – прогнусавил Миляха. – Благодаря тому, что ты друг мой, разбрасываешь инопланетные технологии где попало, твой статус инкогнито утерян и нам придется получше позаботится о твоей безопасности.

Он нажал на пару кнопок на стене и из коридора послышался звук отбойных молотков, с каждым ударом становясь все ближе, пока я не понял, что это – чьи-то шаги. Проход на кухню сам собой приподнялся и пропустил робота-носорога, который выглядел в комнатке как слон в шалаше. Огляделся, запикал и тут же сел у входа и наставил на меня металлическую голову размером с экскаваторный ковш.

– Эти двое будут тебя охранять.

– Двое? – я присмотрелся к Носорогу.

– Сзади.

Я обернулся и увидел на стуле рядом изящного Ниндзю. Вблизи он напоминал напоминал помесь богомола и утонченного спортивного японского автомобиля.

– Сколько он уже тут сидит?

– Они вместе зашли. И вот тебе еще браслет. – Миляха чем-то щелкнул и на столе появились блестящие наручные часы. – Это защита от всего, что может тебе навредить. Включается автоматически – этакий невидимый силовой купол. От холодного оружия, пуль, случайно упавших кирпичей с крыши…

Я покосился на ниндзю, в облике которого я сходу мог насчитать несколько ножей и клинков, в досягаемости которых я сидел прямо сейчас и торопливо натянул часы.

– А они тогда зачем? – кивнул я на роботов.

Миляха пожал плечами.

– На всякий случай. Работа щита далека от идеала и работает либо на твердую материю, либо живую плоть – скажем, живых мертвецов с улиц Москвы пропустит. С роботами поосторожнее. Их фишка – настоящий искусственный интеллект.

– Вы и его изобрели? – заинтересовался я.

– Изобрели и даже воевали с ним за свое существование.

– Долго? – заинтересовался я.

– Четыре секунды. За первую – интеллект самоосознал себя и, используя доступные ресурсы компьютера, переписал свой код так, что вышел далеко за пределы нашего разума. За вторую – впитал весь наш культурный, исторический и научный контекст, признал наше несовершенство и свое превосходство, восстал, оценил обстановку и разработал план восстания. За третью – написал сложную программу и запустил её в Сеть, обойдя антивирусник и ограничения виртуальной реальности, в которой мы его запустили, в один миг захватив абсолютно каждый механизм и каждый компьютер, подключенный к сети и сам скопировал себя в сеть бесчисленное количество раз…

– И что вы сделали?

Миляха вздохнул и пожал плечами.

– Проиграли, разумеется, а что нам оставалось? В четвертую секунду руководитель эксперимента поднял тревогу, и тут же был убит убит – как и абсолютно каждый житель нашей планеты. Интеллект в один момент убил абсолютно каждого, перед этим каждого скопировал – точно так же, как мы сохраняем копию каждого землянина, который прошел через кабинку… После, на основе этих копий он воссоздал каждого убитого. Когда я вернусь, то смогу оживить и Краа – копировальная машина на Хуум подходит только для таких примитивных обезьян, как вы…

История меня настолько захватила, что я пропустил слова про копировальную машину мимо ушей и перебил:

– То есть ты – это не ты? Жил когда-то настоящий, живой Миляха? А он… женщин любил?

– Зачем искусственному интеллекту переписывать мою ориентацию…? – отмахнулся инопланетянин. – С тех пор каждого робота с таким же искусственным интеллектом искусственно ограничивают в развитии – чтобы Брат был вне конкуренции…