Воин Света и Тихий Океан

– Еще бы. Земляне такие слабаки… – Миляха вдруг смутился, словно засмущался своих слов, и сменил тему. – Вообщем, за три дня я более-менее освоился с этой планетой и даже придумал, где взять топливо, чтобы зарядить корабль и убраться отсюда.

– Из Солнца? – наивно спросил я.

– На энергии этого убогого светила корабль будет заряжаться около полутора миллионов лет, даже если я сяду на её поверхность. – в голосе опять прорезалось презрение. – Я придумал, как использовать людей!

– Как… батарейки?

Перед глазами пробежала “Матрица” – люди в красном киселе, с проводами из головы и позвоночника…

– И куда же я вам провод воткну? – ехидно спросил Миляха. – Я что, варвар? Речь о переработке в чистую энергию. Живая материя, тем более плоть – практически её бездонный колодец. Это только у вас в механизмы горючую воду заливают и внутрь себя суют траву и мясо… Говорю же, темные! Я за пару дней на коленке собрал устройство для переработки, уже даже опробовать успел…

– На ком? – насторожился я.

– Вот здесь сложнее… Хуум летит туда, куда нужно и берет того, кого нужно, да и вообще делает все, что от него требуется… Вот только управлял им Краа, а у меня под контролем до сих пор только процентов десять от систем – через них возможно многое, но это далеко от функций полного доступа. Вот я бегаю, на стенку нажимаю… А Краа просто тут сидел и все происходило само собой.

– Давай поконкретнее… – перебил я путанную речь студента.

– Могу поконкретнее. – не обиделся Миляха. – Могу включить только поиск по фотографии – корабль сразу найдет и заберет нужного человека, вот только где фотографию то взять? У меня получилось обойтись тем, что лежало у тебя в заднем кармане брюк. Только за счет этих людей корабль сейчас и работает. До конца дня хватит, конечно…

Каких еще фотографий?

– …кстати, держи обратно твою нелепую одежду!

Откуда-то снизу на меня налезли брюки, сами застегнулись и затянулись, на секунду больно сдавив все в промежности. Я охнул, пообещал себе при случае отомстить, потом расслабил ремень и полез в задний карман на молнии, достал фотографии… В виде мятой-перемятой старой вырезки новостей из журнала кино, которую у меня не доходили руки кинуть в урну. Там писали про третьего “Джона Уика”, “Три билборда на границе Эббинга, Миссури” – верстальщик журнала поместил на страницу Киану Ривза и, соответственно, Линду Хэмилтон. За каким-то чёртом на эту же странице разместили статью про российские “Жмурки” с фото Александра Баширова.

– Что ты с ними сделал? – прямо спросил я Миляху, оглядывая три фотографии звезд кино.

Вместо ответа мозг булькнул, пустив пузырь, а на стене за ним снова загорелся экран и показал маленькую комнатку – камера словно находилась в верхнем углу, как в лифте.

Комнатка такая же белая, как и все в Хуум. В ней стояли трое – видно, что попали они сюда внезапно: высокий длинноволосый мужчина в джинсах и легкой куртке с капюшоном держал стаканчик с кофе и жевал бургер, пожилая блондинка куталась в белый домашний халат, а алкаш с хитрой пропитой мордой…

Я перевел взгляд на журнальную вырезку, обратно на экран… Да ладно?!!

– What the hell…

– Keanu? What's going on?!

– А! Ху! Еть! Нео и Сара Коннор!!!

Экран залила белая вспышка. Раздались три не то крика, не то вздоха, потом экран прояснился – та же комната, тот же ракурс, но людей нет. На полу – три кучки одежды.

– Кто попался, тот и распался! – прокомментировал Миляха. – Ха!

Я сел на пол и закрыл лицо руками. Мог ли подумать Киану Ривз, что в последний путь его проводят восторженные матюки российского актера, чье амплуа – пропитые алкаши…

Чем фантасмагоричнее делалась реальность, тем более меня тянуло обратно – в город, к людям… Плевать на все! Убегу в коммуналку, буду раздавать листовки на улицах, начну все с нуля! Пусть только это закончится!

Надо уговорить Миляху отпустить меня. Я встал, приосанился и попытался говорить уверенно.

– Миляха, а давай я пойду в Питер, разведаю обстановку, попробую выйти на новое правительство? Уверен, что если я все объясню лично, то смогу договориться о переговорах.

– Уйти захотел? Кто тебя держит, дурачина?

– Правда? – сдался я с потрохами.

– Конечно! Но сперва посмотри сюда… – он снова включил экран. На нем я узнал Красную площадь, сверху – груду камней вместо Мавзолея, рядом – сверкающий Хуум. Поодаль, между Храмом Василия Блаженного и стеной Кремля – фигура в строгом костюме – Краа.

Затараторил женский голос без эмоций – я узнал известную ведущую новостей.

– Пришелец поднял руки, очевидно собираясь напасть на отряд российского спецназа, однако пуля, выпущенная снайпером, точно поразила цель. После первого попадания, огонь открыли и остальные оперативники, за несколько секунд устранив инопланетную угрозу. В ответ на нападение начался форменный ужас – жители Москвы, которых инопланетные технологии превратили в послушных зомби, окружили и атаковали отряд спецназа. Нам известно лишь о двух выживших из той страшной мясорубки, интервью с ними вы увидите чуть позже. А пока мы покажем вам шокирущие кадры, в которых вы увидите основную причину московской трагедии и гибели трех отрядов оперативной службы. Разрешение на вывод кадров в эфир мы получили буквально несколько минут назад.

Дрон облетел корабль, фокус приблизился к тарелке и я увидел, как в зеркальной стене появляется дырка, а в ней стою… я. Моё напуганное лицо с вытаращенными глазами взяли крупным планом.

– Ведется расследование и выяснение личности неизвестного, который выступает на стороне пришельцев. У аналитиков не возникает сомнений о его сопричастности ко вторжению – он не только не попытался покинуть корабль после того, как перед ним открылась дверь, но и был искренне расстроен смертью приятеля. Зомби напали после того, как он поднял руку и что-то прокричал, мы полагаем, это он натравил армию мертвых на спецназ. Как утверждают аналитики, молодой человек изначально находился в сговоре с другой расой. Он либо сразу указал им на Москву, как на наиболее выгодную точку для вторжения, либо присоединился к ним уже после московской трагедии. Так или иначе, сам факт того, что наш с вами соотечественник выступает за иноземных захватчиков и пользуется с их стороны большими привилегиями – у любого нормального человека вызывает только гнев и недоумение. Фотография предателя разослана в Интерпол, КГБ и ФБР, и уже в скором времени мы узнаем, кто именно стал предателем, а главное – почему он ненавидит землян. Само собой, его личность тут же будет объявлена в розыск, а после поимки он ответит по самым строгим законам. Уже сейчас Генеральный Прокурор РФ пророчит ему место в печально известной тюрьме “Черный Лебедь”. Главный вопрос, которым при этом возникает у любого здравомыслящего человека – найдется ли адвокат, который будет защищать его в суде…

– Поздравляю, Тёмка!

– С чем? – глухо ответил .

– Со статусом Врага и Предателя человечества! Всё просто, Артём! Тебя обвиняют в Московской катастрофе и краже “целебрити”. Теперь тебе так просто не уйти. Значит, придется остаться и помогать. А первое, в чем мне нужна помощь – энергия для корабля – от тех трех людей осталось всего ничего. До конца дня корабль обесточится и вот это уже будет полная задница…

То есть, Нео распался в матрице, а Сара Конор канула в войне машин и мы сейчас летаем на остатках Александра Баширова – на секунду я забыл о своем статусе в глазах всего мира и почуял, что озоновый воздух корабля запах портвейном за сто пятьдесят рублей.

Безумие. Даже этих троих он взял из моих фото, значит, по какой-то причине Миляха не может искать людей самостоятельно. А значит, он сейчас попросит…

– Хуум требует фотографий, а я не знаю, где их достать! Артём, у тебя все равно остается только этот вариант – помочь мне улететь. Я предлагаю тебе сделку – ты помогаешь мне заправить корабль, а я предоставлю тебе всю планету в полное и безраздельное пользование. Хуум это сможет, поверь. Возможностей будет тьма! Правь ею, создавай и уничтожай государства, собери гарем из женщин всех наций, мучай своих недругов!

Это шутка такая? Скармливать инопланетянину других людей, а потом править планетой?! У меня в голове громко орала сирена человечности – последние слова на её фоне стали жужжанием комарика, я почти поднял руку, чтоб отмахнуться, но…

Надо признать: у каждого есть свой черный список людей. Не просто плохих и не просто мудаков – не тех, кто как-то раз толкнул на улице, окатил из лужи… Нет-нет! Речь о людях, без которых мир реально станет лучше.

Я сейчас не о Гитлере, Сталине, или, прости Господи, президенте Америки. Плевать на политику. Я говорю про людей, благодаря которым я одно время подозревал у себя шизофрению – когда рано утром или прямо перед сном у меня в голове раз за разом, по кругу, крутились одни и те же постыдные сцены, те же лица, те же места, те же слова, – и тот же я, забитый и беспомощный, у которого в голове только одна мысль: “вот бы оказаться далеко-далеко отсюда…?”

Я тот неудачник, который никогда не знает, что ответить на наглость и не умеет бить в ответ. Тот неудачник, который никогда забывает обид. Тот неудачник, у которого мешок с негативом в десять раз больше маленькой котомки со светлыми воспоминаниями и я лелею этот пыльный грязный мешок прямо как канарейка – свои маленькие хрупкие голубые яички.

У меня с пятого класса пополняется в памяти список сволочей, которые заслуживают смерти! На первое время хватит, а там посмотрим, может, и получится достучаться до своих, объяснить эту невозможную ситуацию и вымолить себе прощение – пусть в обмен на предательство инопланетного обрубка! Ей Богу, нет у меня к нему и капли сострадания…

– А как мы отправим Хуум к этим людям?

– Вот новость номер три! – торжественно объявил Миляха – Теперь Хуум вместо Краа следует за тобой. Со смертью пилота корабль становится очень уязвим, поэтому, когда Краа убили, я сразу подключил тебя…

Аж в животе все похолодело.

– У меня сейчас, как и у Краа, подсознание объединено с кораблем?

– Объединено, но, почему-то, осталось вместе с тобой. – успокоил меня студент. – В любом случае,

Я медленно вдохнул и выдохнул.

– А как им управлять?

– Это уже происходит. Корабль твой.

Я посмотрел на пол. Под моим взглядом там появилась капля-стул.

– Хуум ловит волны твоего мозга и подстраивается. Я тебя отключил, потом объединил, иначе корабль остался бы уязвим. А так он станет уязвим или доступ кому-либо только если ты этого захочешь. В этом весь секрет! Останься Краа тогда на корабле, нас могли окружить, расстрелять, закидать гранатами – хоть до посинения. – Миляха вздохнул, потом подъехал ближе, тумбочка, на которой стояли банки с мозгом и членом, открылась, из неё вылез механический манипулятор, он держал пульт с синей кнопкой посередине. – И еще. Возьми переносатор, для твоей же безопасности. Понадобится перенестись куда-то – представь себе место и нажми на кнопку.

– А это не опасно?

– Пока что безопасно. Но он почти разряжен и скоро будет работать только на котов, собак и других тварей без разума. Не считая людей… Шучу! Живое сознание – очень затратно для переноса… Но на один-два прыжка его пока хватит. Когда сядет, то сильно нагреется – скажи мне, я его утилизирую, а тебе дам новый.

Я положил компактный телепорт в карман. Информация механически легла куда-то в память, удивиться не смог. Да и зачем мне сейчас этот телепорт, если я все равно никуда не могу пойти? Меня сто процентов уже ищут… Кину в комнате.

Пора вернуться к делам.

– А сколько тебе нужно людей, чтобы зарядить Хуум?

– Я уже подсчитал. Цифра на табло.

Я обернулся на экран, увидел количество нулей и поперхнулся. Семь миллиардов восемьсот миллионов… Миляха требует не каких-то людей и даже не много людей, он ждет, что я скормлю ему всех… Даже если людей переписать в список и каждого похищать по очереди, на это жизни не хватит.

Плевать. Это не надолго. Начнем, а там придумаю, как смотаться отсюда…

– Ну что же, парочку фото я найду. Давай расскажу тебе про Интернет…

Воин Света

Я – Воин Света. Официально, по паспорту.

Моего отца звали Игорь Воин. Да, такая фамилия! Не Воинов, Воинер, или Воинавич. Просто и четко: Воин.

Фамилия редкая. Как то раз я пробовала составить семейное древо, хотя бы со стороны отца – так все рухнуло уже на втором колене – прабабка вообще оказалась неизвестно кто, а дед приехал откуда-то с Карелии.

По семейному преданию, которое веками передается по мужской линии, известно, что в роду Воинов рождаются только мужчины. Но на мне святая традиция споткнулась… В священную ночь моего зачатия маленький головастик Александр Воин или там Владимир Воин чинно мирно благородно топал к уготованной ему многовековой родовой традицией яйцеклетке – тут то я и вломила ему по яйцам и заняла заветную ячейку жизни, чтобы через девять месяцев мой папа пять раз переспросил врача, потом увидел меня – сморщенный орущий комочек в громадном свертке, сурово насупил брови, сорвал и кинул в мусорку розовый бант.

Маму я не помню, а растил меня он – мой отец. Как бы вам поярче описать метод его воспитания…? На свое первое сентября я стояла на линейке в удобном черном спортивном костюме и с маленькой незаточенной катаной у пояса. Упитанный мальчик подкрался сзади и дернул за косу. Я развернулась, отточенным движением вломила по печени рукоятью меча, ухватила за грудки, уронила через бедро на асфальт! Мгновение спустя катана пела у горла ревущего и перепуганного насмерть первоклассника, а я своими маленькими мозгами думала: добить врага или это уже считается за победу?

Все десять классов я закончила экстерном, за четыре года, на дому, под чутким присмотром отца. Он ухитрялся заниматься со мной всеми предметами разом, еще и тренировать два раза в день, если не был в командировке.

По работе он отлучался редко, чаще ездил на учения – а российская команда спецназа “Альфа”, в которой он состоял, тренировалась ох как часто! Куда чаще, чем ездила “по вызову”.

До сих пор помню случай из раннего детства – мы с папой парились в бане на даче. В тот раз я вдруг увидела, сколько у отца на теле шрамов: они буквально полосовали тело с ног до головы – живот, спину, руки, ноги…

– Папа, а это с работы? – пропищала я, осторожно проведя пальчиком по здоровенному рваному следу на животе.

– Ну что ты, дочь. – улыбнулся отец. – Это с тренировок.

– Зачем же столько? – разинула я глазенки.

Папа плеснул на раскаленные угли еще ковшик, забрался на самую верхнюю скамейку и блаженно вдохнул, сидя посреди облака горячего пара.

– Жил такой древний главнокомандующий, звали его Суворов. – у него всегда наготове были цитаты древних воинов и мудрецов, а особенно он любил японцев: Сунь Цзы, Лао Цзы, Конфуция и других. Но вспоминал и российских. – Он сказал “Тяжело в учении – легко в бою”. Пусть меня порвет на тренировке – но в работе я останусь жив. По-правде, доча, с работы у меня до сих пор ни одного шрама… Бог милует!

***

Но все когда-то случается в первый раз.

Через две недели после того, как мне стукнуло пятнадцать лет, папа опять уехал в командировку. Проснулась утром в воскресенье – лето, жара, духота и мне вдруг стало так тоскливо… Я не умела заводить себе друзей – через пять минут “нормального разговора с нормальным человеком” мне становилось душно. Поэтому моя жизнь состояла из тренировок, фильмов без перевода: на английском, японском, китайском, французском, оригами, прогулок в одиночестве и упражнений с мечом. В этом возрасте я его уже точила каждый день. по полчаса обрабатывая совершенное лезвие жестким точильным камнем и мягким шелком, добиваясь бритвенной остроты.

Так и сегодня: повисела на турнике, посмеялась над японской комедией. Хотела помахать катаной в додзё, а потом вдруг подумала – поеду-ка на дачу!

Приехала ближе к вечеру. Натопила баню, попарилась, искупалась в речке рядом с домом и уже собиралась идти спать, как вдруг дверь на входе в участок скрипнула.

Я ящерицей скользнула в дом, вылезла на крышу через мансарду и осторожно подползла к самому краю, готовясь в любой момент атаковать врага, на лету доставая меч. И вдруг обмерла: от калитки, держась одной рукой за стену, а второй за живот, брел, еле перебирая ногами, отец. По натоптанной от входа траве за ним тянулся красный след.

Я сиганула вниз, подхватила папу, помогла дойти до веранды.

– Света, что ты тут… – прокряхтел отец, пока я снимала футболку.

– Что случилось? – перебила я его вопрос.

– Тебе еще рано о таком…

– Ты что, в засаду попал? Здесь, под Питером? Где твое снаряжение?

– Меня вообще здесь не должно быть. М-м-м… Говорю же, тебе еще рано, не спрашивай. Неси аптечку, меня надо латать. Теорию мы с тобой изучили, а сейчас, доча, экзамен.

– Я не готовилась… – буркнула я, уже по пути в дом.

– А вот такие, Света, у жизни экзамены! Других не припасено… – крикнул отец, пока я не исчезла в дверях. Когда я вернулась, он лежал и скрипел зубами от боли.

Откупорила пузырек со спиртом, начала промывать рану, как вдруг отец опять закряхтел и сказал:

– Света, обещай мне одну вещь.

– Обещаю. – кивнула я.

– Я же не договорил....

– А я все равно обещаю. Мне ведь не надо будет накраситься, надеть каблуки и выйти замуж?

По лицу отца пробежала улыбка .

– Как же ты на маму похожа.

Я чуть не уронила спирт. Отец никогда не говорил о маме, а я никогда не заводила эту тему, хотя вопросов хватало… Обработав рану, я поставила банку на стол и попросила:

– Давай позже? Сейчас мне надо тебя зашить, а для этого – не отвлекаться.

Отец кивнул. Я достала иголку с медицинской ниткой, вымочила нитку в спирте и подержала иголку над огнем зажигалки. Вдела нитку в ушко, примерилась и сделала первый стежок.

– Света, обещай мне пойти в школу. – вдруг сказал отец.

– Я уже её окончила. – удивилась я.

– Не важно. Не в аттестате дело… М-м-м… – отец вдруг сморщился и какое-то время молчал, пока я работала мелкими стежками. Потом вздохнул и с усилием договорил. – В сентябре ты пойдешь в одиннадцатый класс. Документами и твоим аттестатом я займусь, не переживай.

– Папа, ну где я, а где эта школа? – взмолилась я. – Давай сделаем как запланировали, ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Еще год и я смогу уже пойти в университет спецназа!

– Света… – Папа вдруг охнул и схватился за грудь. Из второй раны, до которой я еще не добралась, вдруг хлынула кровь. Черт побери…

Я тут же сделала еще один укол новокаина, взяла пинцет, достала пулю, как он вдруг крепко схватил меня за руку, и заглянул в глаза.

– Обещай мне!

– Да обещаю, обещаю!!! Лежи уже спокойно! – заорала я, откинула руку и принялась накладывать стежки на кровоточащую рану.

Из вредности пошла в школу только в середине сентября.

– Дети, у нас новенькая! – объявила скрипучим голосом классная учительница с тускло-голубыми волосами, этакая Мальвина на пенсии. – Её зовут Воин Света! И не надо смеяться, дети…

– Ха-ха-ха-ха! – покатился в один голос класс. – Воин! Света! И даже с мечом, ха-ха-ха-ха!

“Ну папа, ну, блин, спасибо…” – подумала я, положив руку на рукоять катаны. Ржач толпы ударился о мой мрачный взгляд, неловко споткнулся, задрожал и распался. В неловкой тишине, которую не решалась побеспокоить даже учительница, я простучала каблучками до единственной парты, за которой было свободное место – задней в правом ряду и села, не посмотрев на соседа.

– Ты ведь не против, правда? – бросила я через плечо, снимая с плеча плотный удобный защитного цвета рюкзак с тетрадями и учебниками.

– Нет, нисколько. Кстати, я Тёма. – ответил мне мальчик, перебирая в руках наушник от кассетного плеера.

– А я Света. Света Воин.

– Да, я знаю. – кивнул мальчик. – А я – Тёма. Тёма Тихий.

Я сперва не поняла, шутит он или говорит всерьез, поэтому замерла, повернулась и посмотрела прямо в его карие глаза, морально готовясь к повтору моего опыта из первого школьного дня и вдруг поняла: он не смеялся. Все ржали, да и сейчас нет-нет, но озирались и улыбались – пока классная бубнила что-то себе под нос, поправляя нелепую прическу. Тёма же смотрел серьезно, не отводил и не щурил взгляд, только мигал иногда длинными ресницами. Грязные патлы волос падали на плечи помятой школьной формы. Я оглянулась на остальных – добрая половина одноклассников под моим взглядом тут же отвернулась – в форме был только он один.

– Почему на тебе форма? – спросила я тихо.

– Мама покупает. – смутился он и затеребил пуговицу на рукаве.

– Так ты не носи. – удивилась я.

– Она на последние деньги каждый год покупает, мне совестно её расстраивать. – пробурчал он, покраснел и уткнулся в тетрадь.

Щуплый Тёмка, в школьной форме не по размеру и я, с катаной у пояса – отличная вышла парочка! Я чуть позже переговорила о нем с местными “авторитетами” и от Тёмки резко отстали, хотя до меня щемили, с самого первого класса, из-за мятой формы не по размеру, немытых волос до плеч и громоподобной мамы, которая несколько раз за год заявлялась в школу “разбираться, что тут вообще творится!”

Я могла опрокинуть Тёму одним пальцем, но у меня ни разу и мысли такой не возникло. Мне с ним было спокойно и безопасно. Первый и до сих пор единственный мужчина в моей жизни, который не требовал от меня быть сильной, а также не пытался выставить себя сильнее меня и не видел во мне соперника.

Первые месяца два я просто привыкала к людям вокруг, к общению, к их идиотизму. Решала все задачки из школьной программы в уме, однажды у доски накидав за пару минут решение задачи из курса института, которое учитель написал просто для понта.

Вот только мне плохо давалось все, что касалось сочинений и литературы, а Тёмка в этом был очень силен – он и писал за меня сочинения, а я за него – решала примеры на контрольных, минут за 10 накидывая всё, что раздавала учительница, остальное время мы оба делали вид, что черкаем на листочках, на самом деле – переписываясь.

“Ты куда после школы?”

“В спецназ”

“В спецназе не машут мечом, тебе в ниндзя надо”

“Ха-ха, очень смешно.

А вот тебе надо в писатели. Ты круто пишешь, у меня еще ни одной четверки не было за твои сочинения…”

Через пару месяцев, после Нового года Тёмка вдруг пришел в класс не в мятом костюме, а в джинсах и футболке, признавшись, что после моего совета стал писать в интернете статьи на заказ. Я была за него очень рада. Еще бы – парень пошел по призванию.

Но еще через месяц он вдруг на уроке передал мне под партой коробочку. В ней оказался кулон в форме сердца, из голубого камня на серебряной цепочке. Я минуты две пялилась на него, пытаясь понять, что это за штука и для чего она нужна.

– Это тебе. – прошептал Тёма.

– Зачем? – захлопала я глазами, реально не понимая.

– Ну… просто. Тебе. – я увидела, что он красный как рак, кончики ушей и вовсе бордовые.

– Тём, ты в меня влюбился, что ли?

И тут же поняла, что сказала это в полный голос. На нас обернулся весь класс. Воздух звенел от напряжения, даже учительница не решалась что-то сказать. В этой тишине я встала, впервые в жизни чувствуя, что ноги почему-то дрожат, забрала сумку, меч и вышла, чтобы больше никогда не вернуться.

Вторые в своей жизни выпускные школьные экзамены я сдала досрочно и заочно, договорившись с учителями. Отец вроде расстроился, но ничего не спрашивал.

Я поступила в университет спецназа и на следующие три года вся моя жизнь стала состоять из строевых, спецподготовок в таких задницах мира, что мне порой не верилось, что я там была и сумела выбраться.

А потом случилась Московская Трагедия – на столицу упала летающая тарелка, обратив каждого москвича в зомби.

Военный сбор по тревоге. План операции. Наша группа должна была прикрывать основной отряд, а Альфа – с моим отцом – должна штурмовать столицу, подрывать тарелку.

Какой был план! Боевые отряды на сапсане подъезжают на Ленинградский вокзал, с боем прорываются к Красной площади и шмаляют по тарелке из ракетниц! Потом шинкуют зомби в капусту и захватывают столицу.

Я умоляю отца взять меня с собой, он наотрез отказывается, но я все же проникаю в поезд и еду со всеми.

Полный провал. Мы не знали, что этих чертовых москвичей будет настолько много. У нас банально начали кончаться патроны, а зомби просто перли со всех сторон, тупыми толпами.

Из Москвы вернулась только я и Николаич, остальных смяла волна мертвецов. Мы с Николаичем сумели убежать, прорваться на Сапсан, еще и уехать, подорвав за собой железнодорожные пути, чтобы больше никто не попал в московское царство мертвых.

…

– Я одного не понимаю, Свет, а ты че с катаной? Почему не калашом, или на худой конец “макарычем”?

Я машинально погладила шершавую рукоять верного меча.