скачать книгу бесплатно
На сцене Юсси Густавсон заливался соловьём. Он взял особенно долгую ноту, жующие зрители оторвались от своих тарелок, музыканты замерли в драматической паузе…
Вдруг свет погас, все разом завопили, раздался хрустальный звон разбитого бокала, грохот падающей мебели, топот множества ног и зычный голос капитана Шиллинга:
– Спокойствие! Сейчас всё будет в порядке! Оставайтесь на своих местах!
Я и не думал вставать со своего места, разве что сунул руку в карман и сжал ребристую рукоять револьвера. По всему выходило – чуйка меня обманула, угрожали на сей раз не мне. А кому?
– Какой кретин полез в щитовую? – яростно гремел капитан. – Убью мерзавца!
Все наконец замолкли, и в тишине раздались щелчок рубильника и гудение генератора. Публика зашевелилась, загомонила. Изабеллы рядом со мной уже не было – её платье мелькнуло где-то у сцены. Веста стоял посреди нашей секции и смотрел куда-то в угол. Я проследил за его взглядом и беззвучно выматерился.
Единственный, кто не возмущался отключением света, никуда не бежал и не возвращался к еде, был Йозеф Гёрлих. Он сидел за своим столиком, прислонившись к стене, и был смертельно бледен и мертвецки спокоен. Потому, что в горле у него торчал столовый нож – точно такой, какой лежал у каждого из нас на столе.
Глава 6. Несколько переменных (герметичный детектив-2)
Я поверить не мог, что Гёрлиха прикончили вот так запросто! Матёрый шпион, корреспондент «Беобахтера», брат-рыцарь в конце концов элита ордена! Если уж его укокошили прямо за ужином, куда мне с моей интеллигентско-пехотной душонкой против таких матёрых хищников… Нужно было покидать «Голиаф» и добираться до Сипанги самостоятельно!
– Никому не двигаться! – вдруг рявкнул Веста. – Все, кто находился в секции до блэкаута – подозреваемые! Вы все под следствием!
И плевать, что, например, Изабелла Ли уже ускользнула куда-то, пользуясь суматохой, да и Роше бочком-бочком пятился вдоль ширмы с цветочными вазонами.
– А кто ты, мать твою, такой, чтобы проводить следствие? – возмутился Гарри Вильсон. – Не пошёл бы ты в задницу?
– А вот кто я, мать твою, такой! – Веста достал из внутреннего кармана удостоверение. – Служба безопасности компании «Трансокеаник Сипанга лайн».
– Видал я твои значки! – фыркнул Гарри. – Хреновая у вас тут безопасность, если человека вон ножом до смерти затыркали.
– Молчать, – сказал оказавшийся за его спиной капитан Шиллинг. – Я подтверждаю полномочия мистера Весты расследовать это дело. Если он сказал, что вы подозреваемые, значит, так оно и есть. И я выделю в помощь несколько вооружённых матросов, если потребуется.
Это было уже серьёзно. Я так и сидел на своём месте всё это время и не двигался. Только руку из кармана достал – в такой обстановке револьвер ни к чему, здесь не оружие нужно, а хладнокровие и рассудительность. А ещё чёткость рассудка. А вот с этим, видимо, начинались проблемы. Мне мерещилось громкое частое тиканье, как в старых часах.
– Доктор Сартано, зафиксируйте причину смерти! – раздался голос Весты.
Апеннинец приблизился к убиенному и принялся разве что не обнюхивать его. Насколько я мог видеть, лицо доктора, ранее округлое и полное жизни, вытягивалось всё сильнее и сильнее:
– Смерть могла наступить от нескольких причин. – Это прозвучало весьма странно, учитывая торчащий в шее тевтона столовый нож. Но доктор мигом привёл аргументы, отодвинув стул с мёртвым Гёрлихом от столика: – Огнестрельное ранение в брюшную полость – это раз! Видите, вот входное отверстие… Отравление сильным органическим ядом, например цикутоксином, это два! Пена на губах и другие признаки говорят именно об этом. Ну и удар столовым ножом в сонную артерию, это три. Да что это за дурацкое тиканье, чёрт бы меня побрал? Оно жутко действует мне на нервы!
Так оно мне не казалось? Я дёрнулся, но Веста среагировал раньше: рванулся к стулу с Гёрлихом, заглянул под сиденье, с металлическим лязгом извлёк оттуда некий брусок с закреплённым часовым механизмом и раз-раз – вырвал из взрывчатого вещества детонатор. Однако не такое он и ничтожество, этот Джон Веста! Действительно, умеет…
– Бомба! – переглядывались мы.
Дамы были на грани истерики, мужчины явственно побледнели. Все прекрасно понимали: если бы взрыв произошёл, одним Гёрлихом количество жертв не ограничилось. Почему мы не слышали это чёртово тиканье до сих пор? Ответ прост – всё-таки оно было негромким, к тому же звучала музыка. Юсси Густавсон обладал впечатляющим голосом, а Гёрлих пришёл с опозданием, когда концерт уже начался. Вряд ли бомбу поставили сильно заранее.
– Так. – Веста пригладил усики. – У нас тут не один убийца, а четыре! Точнее, три убийцы и один террорист. Капитан, я буду вынужден попросить вас задержать всех из этой секции и запереть в каютах, пока мы с доктором не проведём вскрытие и не установим природу яда. После чего доктора тоже нужно будет запереть в каюте. Еще мне нужен список всех, кто имел доступ в эту секцию во время концерта – официанты, уборщицы… Вряд ли бомбу подложили слишком заранее, это явно кустарная работа: убогий детонатор, сравнительно шумный механизм. Штука ненадёжная!
Больше всех скандалили Вильсоны, совсем не сопротивлялись шокированные происходящим сёстры Медоус, остальные вели себя где-то между этими двумя крайностями.
И нас повели по каютам. В моей ситуации резких движений делать не стоило – пока что. План побега с «Голиафа» постепенно вырисовывался, но для его реализации лайнер должен был подойти к берегу Сипанги куда ближе. Всё-таки мореходных навыков, полученных во время путешествия с Фахнертом и Тесфайе на «Фрези Грант» было явно недостаточно для длительного плавания в бурных океанических водах. Вот будь у меня напарник… Но предаваться мечтам не стоило.
Матрос, вооружённый помповым ружьём, встал в коридоре, главный стюард позвякивал связкой ключей.
– Разрешите ваши?.. – Он явно хотел получить мои ключи.
Ну и чёрт с ним. Я вошёл в каюту, и за мной лязгнул замок.
По всему кораблю разыскивали Роше, Изабеллу Ли, кого-то ещё. Все обсуждали мёртвого Гёрлиха. Для широкой публики объявили, что он умер от апоплексического удара, когда выключился свет. Насильственный характер смерти пока удавалось скрыть – тевтон преставился в самом дальнем углу самой дальней секции, почти всех соседей задержали…
Кроме Роше и Изабеллы Ли.
Мне не удавалось собраться с мыслями: слишком быстро размеренный корабельный быт сменился какофонией событий. Появление Гёрлиха, общение с Изабеллой, местной звездой, нападение анархистов, смерть Гёрлиха – сразу множество событий. Следовало взять паузу, всё обдумать и приготовиться к неприятностям.
* * *
Я не строил иллюзий по поводу своих детективных способностей. Расследовать сразу четыре преступления – это слишком. А вот одно из них вполне было мне по силам, тем более, я в нём тоже сыграл свою роль, пусть и невольно.
Она подошла ко мне именно в тот день, когда на борту появился Гёрлих. Использовала меня, чтобы проникнуть именно в нашу секцию ресторана. Когда выключился свет, рядом со мной её уже не было. Да и рассказы про трущобы Ассинибойна звучали очень правдоподобно, с ненавистью к богачам из картельной элиты. И слова про гадюшник в первом классе… Изабелла Ли – женщина современная, явная эмансипе и сторонница борьбы за права женщин, наверняка имела отношение к тем анархистам, которые разбили мне физиономию на лестничной площадке. Потому что таких совпадений просто не бывает! А анархисты – большие любители самодельных взрывных устройств, приходилось сталкиваться.
В эту теорию укладывался и внезапно погасший свет – товарищи из ячейки отрубили его, дав шанс сообщнице совершить теракт.
У меня было два варианта подтвердить или опровергнуть гипотезу: найти или певицу, или тех трёх типов из команды. Я оставил отметины, кажется, на каждом из них, так что шансы были, пусть и призрачные. Чёрта с два мне позволят шататься по кораблю и заглядывать в рожу каждому встречному-поперечному члену экипажа.
Переодевшись в цивильную сорочку и брюки, уложил форму и разбросанные по каюте вещи обратно в саквояж, документы и фото снова запихнул на своё место, в тайник у боковой стенки. В один карман брюк сунул складной нож, во второй – заряженный револьвер.
За стеной слышался громкий истеричный голос Барбары и напористый тон Весты – он вёл расследование. Скоро этот усатый красавчик доберётся и до меня, будет допрашивать. Точнее – опрашивать.
При всём своём грозном виде провести настоящий обыск или допросить с пристрастием он просто не имел права. Этим могут заниматься только официальные государственные законники. Даже в таком либертарианском раю, как Сипанга. Веста может пучить глаза и надувать щёки, но максимум, на что у него есть полномочия, – это запереть нас в каютах. И то нам выплатят компенсацию. Мы ведь имели билеты первого класса и оплатили все удобства. Желали бы сидеть в четырёх стенах – купили бы места в трюме.
Я неплохо проводил время на диване, попивая содовую и разглядывая бумажную версию моей основной легенды – пачку бумаг с именами, фамилиями и возможными местами обитания эмигрантов, которых стоило попытаться вернуть на родину. Гусев с Лосем и Пьянков-Питкевич с Манцевым тоже были здесь – размытые фото и несколько абзацев о каждом среди ещё пяти десятков таких же обиженных на республику или старую империю непризнанных гениев. Цорн, Сальватор, Доуэль, Вагнер, Моро и другие, чьи открытия граничили с магией и могли вывернуть мир наизнанку, все они в своё время отметились на Сипанге, и наверняка по их следу шли ребята куда серьёзнее меня. Моей же целью был серафит, ультралиддит и дурацкие трубочки с газом. Ни больше, ни меньше. Пообщаться со всеми этими фанатиками от науки было бы чертовски любопытно, так что я отчасти жалел, что на самом деле не являюсь имперским агентом-вербовщиком. Ну что такое серафит, в конце концов, по сравнению с возможностью вживлять людям органы диких животных и рыб, даруя таинственные и страшные возможности? Что может быть увлекательнее, чем выяснять, вправду ли эти эксперименты были удачными или гора снова родила мышь, а современная наука – очередного шарлатана?
* * *
Раздался стук в дверь. Конечно, это был Веста. Вот кто являлся главным героем этого детектива! Он здесь был основным персонажем, а я – или свидетелем, или подозреваемым. В худшем случае – следующей жертвой.
– Сдайте оружие, поручик! – с порога сказал он.
– И не подумаю.
Джон Веста прищурился, подвинул себе кресло и сел напротив меня, с интересом поглядывая на бумаги, которые я держал в левой руке. Правая – в кармане – направляла револьвер ему в живот.
– Вот об этом я и говорю. У вас есть оружие, и вы умеете стрелять прямо из кармана, как некоторые криминальные элементы городских трущоб империи. Вам ничего не стоило пристрелить Гёрлиха.
– И как я мог бы вас убедить, что невиновен? Разве что, предъяви я вам своё оружие, вы не нашли бы там следов пороха, и барабан был бы полон. Да и калибр оказался бы куда больше, чем у той пукалки, которой продырявили бедолагу-тевтона.
– Тевтона? Вы были с ним знакомы? – Он любил такие игры и получал настоящее удовольствие от процесса.
– Виделись в Зурбагане во время фестиваля уличного искусства. Он, кажется, репортёр какой-то протекторатской газеты…
– «Беобахтера», – сказал Веста, выжидающе глядя на меня.
Я и бровью не повёл:
– Что-то правительственное? Я, наверное, отправлял туда свои путевые заметки несколько раз. Впрочем, куда я их только не отправлял.
– А вы литератор?
– Местами. Кончайте игры, Веста. Вы сейчас будете говорить, что я имперский шпион, который убил протекторатского шпиона, намекая на то, что я такой болван, что прикончил его в первый же день, как только увидел? Околесица! Возникни у меня нужда его прикончить, я бы выбросил его за борт дней через пять, и дело с концом. Но зачем мне это делать? Протекторат и Новая империя сейчас соблюдают режим наибольшего благоприятствования и не враждуют открыто, насколько я знаю. А из личных мотивов… Из личных мотивов я, пожалуй, прикончил бы Вильсонов – не люблю марафетчиков. Кстати, о Вильсонах! Давайте размен баш на баш – вы говорите мне, какой калибр у пули, что нашёл Сартано в теле бедного герра Гёрлиха, и, если всё совпадёт, я дам вам наводку на одну интересную шлейку для кобуры скрытого ношения.
Джон Веста откинулся на стуле:
– А вы довольно хороши в этом дерьме для провинциального поручика-пограничника, конечно. Жизнь помотала?
– Помотала. Так какой калибр?
– Ноль сорок четыре.
Есть! У Барбары точно был «Дерринджер» под платьем! Неужели всё так просто? Какой у них мог быть мотив? С другой стороны, наркоманы. Взбрело даме в голову, и пристрелила ненавистного сатрапа и душителя свободы из цитадели мирового зла – Протектората. А папенька потом откупится. Кто там, интересно, папенька? Хватит у него денег для того, чтобы дело не всплыло наверх, и убийство так и осталось апоплексическим ударом? Но это всё домыслы. Разбираться будет Веста. А потому я сказал:
– Если они не совсем идиоты, то объявят о пропаже «Дерринджера» сегодня или завтра. А если совсем, то вы можете найти его на правом бедре у некоей взбалмошной особы из соседней каюты. Это в принципе опасно – оставлять огнестрельное оружие в руках у людей, которые бо?льшую часть жизни проводят под воздействием дурманящих веществ.
Глаза сыщика округлились, он хотел сказать что-то, но его прервал громкий женский крик с другого конца коридора. Веста вскочил с кресла, рявкнул:
– За мной! – И выбежал за дверь.
Ну я и последовал за ним по коридору туда, где кричала горничная.
Это была каюта Егучи, того маленького серьёзного нихондзина. И горничная кричать не перестала. Веста просто взял и переставил её в сторону от двери, бросив подбежавшим Натали и другим девушкам:
– Займитесь! – И сунулся в каюту.
Я – за ним. Почему вдруг сыщик стал мне доверять, чёрт его знает… В любом случае Джон грязно выругался, развернулся на каблуках и ткнул большим пальцем себе за спину.
– Как вам это нравится?
Мне не нравилось. Кому понравится лежащий на полу полуголый, упитанный и татуированный нихондзин, из брюха которого торчит странного вида клинок и вываливаются кишки? Более того, последним усилием Егучи-сан загонял этот самый клинок ещё глубже, желая наверняка сдохнуть. Он и сдох спустя секунд тридцать, не издав ни единого звука.
– Чёртовы нихондзины. Теперь мне всё ясно со вторым убийцей. – Веста достал из кармана портсигар и закурил прямо тут, в каюте. – Знаешь, как они ловко швыряются всякими заострёнными штуками?
Я не знал. Для меня всё было действительно странно, но за время этого своего приключения я повидал народы весьма удивительные и с обычаями чрезвычайно диковинными, так что идея выпустить себе кишки после того как швырнул в кого-то столовым ножом, не казалась такой уж нереальной. Тем более Изабелла говорила, что у Егучи были личные мотивы. Например, отомстить Гёрлиху за что-то. Месть выполнена – можно помирать? Кретинское объяснение, но какое есть…
– Ладно, два убийства на борту – это уж слишком. Буду запрашивать подкрепление, так что, если не хочешь, чтобы за тебя взялись всерьёз, сиди в своей каюте и не высовывайся!
И когда это мы перешли на «ты»?
Великий детектив всех времён и народов зашагал по коридору и, глянув на матросов с ружьями, сделал им жест от глаз двумя пальцами, мол, я за вами присматриваю, или наоборот, присмотрите тут за всем. И пошёл, покуривая сигарету. Он даже тело не прикрыл – просто запер каюту, и всё!
Каналья, как есть каналья. Вот кто такой этот Веста!
Я пока понятия не имел, что делать дальше, да и ночь никто не отменял – спать уже хотелось довольно сильно. Запереть двери, забаррикадироваться, надраться виски и подремать несколько часов – этот план был ничем не хуже остальных. В любом случае в авантюру с побегом лучше было пускаться выспавшись.
* * *
Ни в дверь, ни в иллюминатор никто не мог проникнуть – я об этом позаботился. Даже придвинул чёртов пуфик и сунул стул в ручку! Расположившись на диване, я приложился к бутылке и приготовился вздремнуть, как вдруг вздрогнул. Мне показалось, что за стеной кто-то шепчется на лаймиш с руссильонским выговором. Какого чёрта, за стеной была каюта Вильсонов, и звукоизоляция тут имелась – нужно было усиленно напрягать голосовые связки, чтобы до соседей дошли отголоски!
Но после случая с тиканьем и бомбой я решил всерьёз относиться к тому, что мне кажется. Или кажется, что кажется. А потому напрягся, ухватился за револьвер и прислушался. Шептались двое!
– …давай её сюда! Да не бойся, проваляется несколько дней в лихорадке, заблюёт тут всё до потолка и насрет в штаны, ничего такого! Это ж не чёрная мамба!
– Да ну, травить змеями – моветон!
– То есть подорвать дюжину человек нормально, а это моветон? Давай сюда, говорю тебе!
– А он точно тут?
– А где ему быть? Спит на кровати как миленький! Жорес сказал, что он взял бутылку и забаррикадировался в каюте!
Ажурная панель под потолком над кроватью вдруг отодвинулась, и рука в толстой перчатке что-то швырнула прямо на кровать. Панель задвинулась, и послышался шорох, как будто что-то скользит по металлу.
Змеи? Ненавижу змей!
Глава 7. Трое в лодке
У меня был сапог, один. Змейка, маленькая, жёлтенькая и какая-то вялая, будто бы замороженная, мигом оказалась подцеплена голенищем и съехала куда-то в район пятки. Я перекрыл ей путь наверх, воспользовавшись кружевной салфеткой с тумбочки, которой перевязал сапог. И поставил его в угол.
История с отъезжающей панелью требовала внимания. Я подозревал, конечно, что такой огромный корабль должен иметь свои тайны, и за пассажирами первого класса наверняка возможен присмотр, но чтобы двое взрослых мужчин поместились в условную вентиляционную шахту, это было слишком!
Обследовав ажурный квадрат, я прошёлся ножом по швам и – щёлк – подцепил задвижку! Панель отошла в сторону. Нормального фонарика у меня не было, и потому пришлось чиркать спичкой, чтобы осмотреться. По всему выходило, один из них становился другому на плечи, чтобы сунуть в каюту ядовитую тварь. Там было высоко, метра три, и шахта уходила куда-то под пол кают, в обе стороны. Такой просторной вентиляции я отродясь не видал! Габариты были явно чрезмерными – вроде как и вентиляция, а вроде и тайный ход. По крайней мере, слышимость была отличная.
Вильсоны, например, предавались своему любимому делу – скандалили и сношались. Как у них это получалось делать одновременно, ума не приложу. Тут нужны особые способности.
Знание о вентиляционной сети давало мне некоторые преимущества. Но вместе с тем лезть туда наобум, без освещения, схемы, с риском столкнуться с анархистами или ещё какими любителями шастать по тайным ходам, было бы чистой воды кретинством.
Только я задвинул назад панель, как в иллюминатор постучали. В чёртов иллюминатор, из которого открывался вид на бурные океанические просторы! Револьвер оказался в моей руке мгновенно, и я, сжав зубы, двинулся по направлению к источнику звука.
Стук раздался снова. Я отодвинул занавеску и глянул наружу, не торопясь разблокировать ручку.
– Твою мать, Джимми Коллинз, какого чёрта…
Этот славный парень из команды Илая Фокса висел прямо за стеклом, подавая мне таинственные знаки и корча жуткие рожи! Вот уж кого я не ожидал увидеть и кому совершенно точно был рад! Конечно, я открыл иллюминатор и пустил его внутрь – мокрого, холодного и жутко суетливого.
– Вы живы, живы! Они не успели! Тут в стене есть…
– Спокойно, Джимми Коллинз, опасность уже миновала, и змеюка сидит в моём сапоге…
– Змеюка? Какая такая змеюка? – вытаращил глаза матрос. – Я думал, они швырнут дымовую шашку или гранату, или пальнут в вас из револьвера. Змеюка! Украли у Роше, что ли?
– А при чём тут Роше? – Настало моё время таращить глаза.
– Так у него целый террариум всяких гадов! Мы, когда в Агрбе его на борт принимали, одурели таскать всех этих чудищ. И тарантулы, и сколопендры, даже королевские кобры и…
