скачать книгу бесплатно
– Не дури, поручик! Верховное командование нужно, срочно!
Я соображал секунду, потом сказал:
– Это в бригаду надо.
– Давай, давай, давай… – И мы с Феликсом побежали в штаб.
Как у него сил хватило? До штаба бригады – три километра. Где-то половина пути – по траншеям. Остальная часть – по лесу. Тоже не сахар. Феликса шатало, но он бежал. Видимо, что-то действительно серьезное.
Дежурный офицер, какой-то незнакомый капитан, сначала не хотел нас пускать, но увидев шальные глаза ротмистра, вызвал полковника. Феликс что-то шепнул ему на ухо, тот изменился лицом и достал откуда-то телефонный аппарат зеленого цвета.
– Штаб корпуса? Это полковник Бероев. Мне Верховное командование. Красный! Понимаете, красный!
Красный – это точно нечто настолько серьезное, что я даже не могу себе представить. Когда началось наступление, степень важности была «желтой». Что же тогда сейчас происходит?
Полковник передал трубку Феликсу. Видимо, ему ответили, потому что он вытянулся в струнку и сказал:
– Ваше высочество, говорит ротмистр Карский, разведка пятой сводной бригады. Седьмая имперская армия прорвала фронт, окружив девять дивизий Протектората. Высшее руководство противника готовится к переговорам. Протекторат выйдет из войны. Срок измеряется днями. – Он говорил все это очень четко, без запинки, стоя навытяжку.
После того как ротмистр передал трубку полковнику, он качнулся и обрушился на пол.
Перекладывая его на лавку, я осознал, что где-то потерял фуражку. И что теперь с этим со всем делать?
Глава 2. Дуэль
Знаете, я не люблю кавалеристов. То есть понятно, что они хорошие вояки, и вроде бы как на современной войне без мобильных войск никуда… Но это, наверное, врожденное. Не люблю их форму, их золоченые палаши и, о Боже, их плюмажи на киверах.
Феликс говорит, что это зависть. Мол, девушки чаще обращают внимание на кавалеристов, потому как они выглядят мужественнее. Куда нашим хаки-шинелям до их парадных мундиров с аксельбантами… Хотя сам ротмистр себя не причисляет ни к одному роду войск. Разведка, и все. Кстати, Феликс – герой. То есть не герой, а Герой. Звание Героя Империи ему присвоили позавчера, а наградной крест вручал лично его высочество регент. Но мне не завидно на удивление. Наверное, потому, что он лежит в госпитале, а я нахожусь со своей штурмротой на переформировании. Из нас делают батальон. И, какой кошмар, одной из рот этого батальона буду командовать я. Я – начальство!
Так вот, о кавалеристах. Сейчас двое таких бравых ребят сидели напротив меня и радовались жизни. Будь проклят тот момент, когда мои ноги понесли меня в эту корчму. Мало, что ли, заведений? А теперь сиди и смотри, как хамоватые красавцы с плюмажами на киверах… В общем, на этих красавцев смотреть было противно.
Время от времени я ловил на себе их взгляды, но официант уже принял мой заказ, и просто необходимо было дождаться его.
– Официант! Можно бутылку чегемского? – щелкнув пальцами, возопил один из кавалеристов.
Удивительно, что у нас с ним сошлись вкусы. Я тоже люблю чегемское и заказал бутылку минуту назад.
– Простите, но последнюю заказал господин поручик. – Официант был сух, холоден и корректен и чем-то напоминал вампира.
– А мы заплатим! – сказал второй кавалерист.
– Господин поручик заказал раньше.
– А мы заплатим больше!
Вот почему я ненавижу кавалеристов. Из них так и лезет чувство превосходства. Это так оставлять было нельзя.
– Господа, я сделал заказ и отменять его не собираюсь. – Мне пришлось слегка повысить голос, чтобы они услышали меня через два стола.
Один из кавалеристов приподнялся, чтобы разглядеть меня… Или для того, чтобы я разглядел его погоны ротмистра. Но я решил стоять до конца.
– Господин ротмистр, я не собираюсь отменять заказ.
– Поручик, давай по-нормальному! К чему тебе лишние проблемы?
Кроме кавалеристов, я ненавижу еще, когда незнакомые мне люди считают возможным применять в разговоре такой вот панибратский тон.
– Мне действительно ни к чему проблемы, господин ротмистр. Мне нужен мой заказ.
Официант молча наблюдал за нашей перебранкой. Когда я договорил, он ушел, и через некоторое время у меня на столе стояла бутылка чегемского и все остальное. Кавалерист-ротмистр там, за своим столом, сказал шепотом, но так, чтобы я услышал:
– Ур-род.
Во мне проснулась холодная решимость подождать его после того, как пообедаю. Поэтому я подозвал официанта и сказал ему:
– Отнесите бутылку господину ротмистру. Возможно, это вино поможет ему ощутить себя немного более счастливым. А мне чаю, пожалуйста.
Пьяный человек фехтует на порядок хуже трезвого. А фехтовать нам сегодня явно придется. Дуэльный кодекс предписывает поединки до первой крови, и меня это полностью устраивало.
Там, за «кавалерийским» столом, бушевала буря. Ротмистр был в бешенстве. Наверное, потому, что я его поимел. То есть таким людям, как он, на это наплевать. Главное, чтобы вино было. Но тут ведь был его младший по званию товарищ! И полкорчмы поняло, что я поимел ротмистра.
Я не люблю кавалеристов из-за этого гонора. Как же так, какой-то там поручик-пехота посмел отправить ему бутылку вина с барского стола?!
По правде говоря, на это и был расчет.
* * *
Они ждали меня на крыльце. Только их было не двое, а четверо. Кроме ротмистра с товарищем, тут еще присутствовали два нижних чина – усатые вахмистры. Дело пахло жареным. Хвала Всевышнему, какой-то незнакомый мне премьер-майор в таком родном хаки оказался поблизости и спросил:
– Господин поручик, какие-нибудь проблемы?
– Не знаю, – пожал плечами я. – Господин ротмистр, какие-нибудь проблемы?
Ротмистр скрипнул зубами:
– В соответствии со статьей двадцать семь Дуэльного кодекса я вас вызываю!
– Оскорбление достоинства и чести? – Меня тянуло смеяться. – Это я-то вас оскорбил? Господин майор, будьте моим секундантом.
Премьер-майор глянул на меня, потом на кавалериста. Он ведь тоже был пехотинцем и потому кивнул, и мы все вместе отправились на пустырь за госпиталем. По традиции все дуэли проходили на этом пустыре. Ближе к медицине – это раз, развлечение пациентам – это два. И место удобное.
Я объяснил майору ситуацию, и он одобрил мое поведение. На пустыре не было никого. Полянка между кустами, которую мы выбрали, вполне подходила для задуманного. Тем более я заметил одну интересную деталь, которая потом могла мне пригодиться.
Кавалерист в это время расстегивал пуговицы мундира. Я снял портупею, повесил шинель на какой-то куст и размял руки. Шашку из ножен доставать пока было рано.
В одной гимнастерке меня пробрало до костей. Ветер продувал насквозь. Однако когда я глянул на своего противника, мне стало смешно, и я забыл про холод.
Под мундиром была дикая кружевная рубашка. Такие, наверное, носили в позапрошлом веке всякие казановы и ловеласы. Но представить в этом наряде нормального офицера было весьма сложно.
Премьер-майор тоже улыбался. Он зачем-то посмотрел на часы и сказал:
– Начнем, господа? Правила известны – бой идет до первой крови или до потери сознания одним из вас. В пах и в спину не бить, лежачего тоже. Приступайте.
Я резко выдернул клинок из ножен и пару раз описал в воздухе восьмерку. Шашку мне делали на родине предков – в горах, так что качество стали и всего прочего было отменное. Палаш ротмистра оказался вызолочен от эфеса до острия и выглядел каким-то несерьезным. Но недооценивать противника не стоило.
Ротмистр атаковал сразу, без прелюдий. Молниеносным выпадом он чуть не достал меня, но я отпрянул и парировал. Кавалерист стал наседать, делая короткие, хлесткие удары, не давая возможности контратаковать. Мне приходилось отступать и парировать. Противник был явно опытный и умелый.
Пришлось пустить в ход хитрость, которую я наметил еще до начала дуэли.
Я потихонечку отступал, пока пяткой не почувствовал небольшую ямку, над которой завис мой каблук. Тогда я отпрыгнул и сбил атаку кавалериста. Он, ободренный успехом, ринулся на меня, и, не заметив ямку, споткнулся, потерял равновесие… Я воспользовался этим, полоснул его по кисти правой руки: палаш взмыл в воздух и, задребезжав, воткнулся в землю. Мне удалось провести подсечку, и противник оказался на земле. Пощекотав клинком ему подбородок, я буркнул:
– Достаточно, господин ротмистр?
Он не успел ничего ответить. Послышался свисток, и из-за госпиталя выбежали трое солдат в мундирах саперов и с красными повязками на рукавах. Патруль, так его!
Бежавший следом за солдатами молоденький подпоручик приблизился к нам и проговорил ломающимся голосом:
– Господа офицеры! Прошу немедленно разойтись, иначе мне придется написать рапорт!
Рапорт – значит разбирательство. И хотя дуэль была проведена в соответствии с кодексом, меня затошнило при мысли о возможной бюрократической волоките.
Я отдернул шашку от гладко выбритого подбородка кавалериста и сказал:
– Всего хорошего, господин ротмистр! Удачного дня, господа!
Загнал шашку в ножны, взял из рук премьер-майора, моего секунданта, шинель и накинул ее на плечи.
Уже уходя, я слышал, как ротмистр говорил одному из вахмистров:
– Я бы этого поручика в два счета уделал… если б не патруль! П-пехота, мать его так!
Я зло сплюнул на землю и ускорил шаг. Знаете, я все-таки не люблю кавалеристов…
Глава 3. Клён
В бинокль городок казался симпатичным, ухоженным и безопасным. Я рассматривал ратушу XVIII века и думал о том… что башенка с балкончиком на ней является удобным наблюдательным пунктом или хорошей позицией для снайперской пары. Надо бы раздобыть оптику помощнее…
Городок назывался коротко и ёмко – Клён. Как мне доложили, здесь имелся минеральный источник и раньше был санаторий. Феликс уже успел прошвырнуться к окраинам городка и сказал, что в санатории вроде как расположилась казарма лоялистов. Еще он сказал, что охраняют городок знатно, мышь не проскочит… Что-то затевают господа в синей форме – к гадалке не ходи.
Я спрыгнул с лафета сорокапятки и засунул бинокль в футляр. Моя рота должна была совершать обходной маневр, и нужно было еще раз убедиться, что все в порядке.
– Стеценко!
– Господин поручик? – Он зевал во всю глотку и не стеснялся.
– Закрой рот!
Стеценко нарочито клацнул зубами и заухмылялся. Потом спросил:
– Слушай, а правда нам оказали великую честь совершить обходной маневр? – И продекламировал:
Двести два солдата и восемь лошадей.
Пушечное мясо для вражьих батарей!
И опять зевнул.
– Подпоручик Стеценко! – Мне начало передаваться его безразлично-расслабленное состояние, и я решил действовать радикально. – Построить личный состав роты на опушке! Раздать всем двойной боекомплект! Десятиминутная готовность!
Стеценко фыркнул, застегнул верхнюю пуговицу и побежал поднимать людей.
Я поковырялся в планшете и выудил оттуда карту местности. Городок Клён располагался на возвышенности над берегом реки. Местность тут была холмистая, изрезанная оврагами. Всяко лучше, чем по чистому полю в атаку идти!
Предстояло еще сообщить людям боевую задачу, а я сам четко не представлял, что и как надо делать.
Полковник сказал коротко. Мол, город будет атакован нашей родной пятой сводной бригадой при поддержке полевой артиллерии. Силами двух рот должен быть осуществлен обходной маневр, с правого и левого флангов. Сия задача поручается на правом фланге седьмой стрелковой роте, на левом – десятой штурмовой, то есть мне. И все. Действуйте, господа офицеры, проявляйте инициативу. Как сообразите, что к чему – доложите в штаб. Вот вам пожалуйста…
Я пялился в карту. С левого фланга, к самому берегу реки тянулся узкий длинный овражек. Заканчивался он метров за пятьдесят от окраины городка. Хоть и неглубокий совсем, метра полтора, и ручей по дну течет, но…
– Посыльный! – Ко мне подбежал невысокий, красивый чернявый солдат. – А-а, рядовой Мамсуров… Сейчас отнесешь эту записку в штаб, полковнику. Потом мигом в расположение роты!
Достал листок бумаги и расправил его на планшете. Коротко изложил свои соображения по поводу обходного маневра и сложил листок вчетверо.
– Бегом, Мамсуров, бегом!
Мамсуров убежал. Я пошел к опушке рощицы, где Стеценко уже построил роту. Бойцы зашушукались, потом притихли. Стеценко пробежался несколько шагов, остановился передо мной, отсалютовал и рявкнул:
– Личный состав десятой штурмроты построен, двойной боекомплект выдан, господин поручик!
– Вольно, бойцы!
Солдаты расслабились. Слава Богу, мне удалось установить с ними нормальные отношения… Не то чтобы эти две сотни ребят любили меня, нет! Просто мы нашли самый оптимальный вариант сотрудничества – я их по-всякому прикрываю и стараюсь не нагружать сверх меры, они в свою очередь прикрывают меня и подчиняются моим приказам. Ну не был я кадровым офицером, белой костью. Пришлось вырабатывать свои методы командования и взаимодействия с личным составом.
– Вахмистры, унтера, прапорщики, капралы – ко мне! Остальным – разойтись! Костров не разводить, вещи не раскладывать, – скомандовал и потом добавил: – Ребята, выступать, возможно, придется в любую минуту. Так что будьте готовы.
Солдаты зашумели, разошлись. Человек пятнадцать нижних чинов столпились вокруг меня. Я развернул карту на планшете и заговорил, показывая на ней:
– Нашей роте поручено совершить обходной маневр. Задача малоприятная, сами понимаете. Хотелось бы и выполнить ее, и этот день пережить. Так?
В ответ одобрительно забурчали. Я продолжил:
– Видите этот овражек, с левого фланга? Он неглубокий, метра полтора всего… Но вот если удастся по нему подобраться к окраине города, мы свалимся синемундирникам как снег на голову. Двигаться придется медленно, пригнувшись. Почти ползком. Проверьте у бойцов снаряжение, чтоб ничего не звенело и не бряцало. Чтобы у всех были каски. И вот еще – скорострельные карабины подвезли?
– Ждем, господин поручик, – ответил вахмистр Перец, командир пулеметной команды.
– Как пришлют – распределите по взводам, чтобы в каждом хотя бы по три-четыре штуки было. С нашими дурами в городе много не навоюешь…
Вахмистр одобрительно закивал. На самом деле наши винтовки по дальнобойности, надежности и убойности превосходили почти все известные образцы отечественного стрелкового оружия, но вот необходимость передергивать затвор после каждого выстрела значительно снижала скорострельность. А в городских условиях это будет поважнее дальнобойности.
– Ну, вот как-то так, господа. Всем все понятно?
