скачать книгу бесплатно
Адъютанты и разведчики привставали в стременах, разглядывая совсем уже близкую гряду и торопящиеся за кавалерией пехотные полки, заранее развернутые в боевой порядок. Первый из эскадронов Бэзила почти добрался до склонов, его дозорные наверняка уже наверху. Чарльз дорого бы дал за то, чтобы оказаться вместе с ними. Долгий путь, скопившееся раздражение, чувство вины за прошлое бессилие требовали выхода. Если то же чувствуют и другие, драка выйдет безжалостной. И хорошо!
Остатки прошлых неудач упали под копыта грязными ледяными ошметками. Давенпорт провел рукой по ольстрам и внезапно рассмеялся.
– Что с вами, капитан? – удивился молодой Лецке. – Вы начинаете смеяться, когда Сэц-Алан становится серьезным.
– Вам, часом, не случалось бывать в Варасте? – Отвечать вопросом на вопрос невежливо, но он, слава Создателю, не во дворце.
– Нет…
– Но про его преосвященство Бонифация вы, надо полагать, слышали? Он благословил меня воевать с миром и при этом посоветовал не доверять ольстрам и заворачивать пистолеты в промасленную кожу.
– Ну а вы?
– Разумеется, я его послушал.
– Это ваш первый бой?
– Да.
– Возьмите мои перчатки. На счастье.
– Благодарю.
Кони прошли едва ли больше сотни бье, когда впереди треснули первые выстрелы. Началось…
3
Черно-белый драгун подлетел галопом, что-то коротко доложил капитану охраны, и тот развернул жеребца. Теперь уже двое всадников спешили наперерез Проэмперадору.
– Господин маршал, – капитан успешно сочетал гвардейскую четкость с быстротой адуана, – сообщение от генерала Хейла. Три десятка конных егерей неожиданно стали подниматься на холм, где были наши разведчики. Возникла опасность, что с вершины гаунау увидят подходящую армию. Командовавший разъездом теньент Аньи предпочел обнаружить свое присутствие, но сохранить в тайне присутствие и численность всей армии. Разъезд открыл огонь. Егеря, потеряв несколько человек, остановились и вступили в перестрелку. Двое всадников ускакало в сторону арьергарда.
Лицо Савиньяка осталось бесстрастным. Маршал лишь слегка повернул голову в сторону вновь замолкшей гряды.
– Что ж, – равнодушно заметил он, – нас и так не замечали достаточно долго, чтобы назвать это удачей. Лецке, поторопите артиллерию. Эрмали срочно ко мне! Корнет, что на дороге? Кто перед нами сейчас? Кто и в каком порядке уже прошел?
– Сейчас идут пехотные части, – оживленно выпалил драгун, и Чарльз внезапно понял, что для корнета этот бой тоже первый. – «Крашеные гуси» – синие и красные. Авангард полностью рассмотреть не успели, но замыкали его два полка пехоты, кавалерия прошла раньше. Основная колонна прошла с отставанием на полчаса. Там были Фридрих с гвардейскими частями, «медведи», а дальше – «крашеные».
– Полковые обозы с ними?
– Гвардия идет с обозами, остальные – нет. Общих обозов и артиллерии не видно. Кавалерии, кроме разъездов и тех, что уже прошли, тоже.
– Давенпорт. – Теперь черные глаза смотрели на Чарльза, и капитан невольно вздернул подбородок. – Отправляйтесь к Хейлу. Старшему. Пусть немедленно атакует, но оставит всех кирасир в резерве. Задача – рассеять ближайшие мушкетерские роты, не дать им подготовиться к стрельбе и тем более – укрыться за пикинерами. По исполнении двигаться в сторону головы вражеской колонны, разгоняя всех, кого можно. Успевших перестроиться пикинеров не атаковать! Беречь людей и слушать сигнальные трубы. По сигналу немедленно прекратить атаки, собрать эскадроны и вернуться. Вам надлежит оставаться рядом с Хейлом. Проследите, чтобы бравые кавалеристы не увлеклись и не прозевали сигнал. Все ясно?
– Да, господин маршал.
– Отправляйтесь.
Приказ ускорить движение пехоты Чарльз услышал, давая шпоры коню.
Глава 8
Кадана. Изонийское плоскогорье
400 год К.С. 21-й день Весенних Скал
1
Четыре с половиной тысячи всадников по сигналу горна перешли на легкий галоп и, обтекая холмы, тремя потоками вырвались в долину. Во фланг маршировавшим дриксам. Не отстававший от Хейла Чарльз видел, как остановились и смешались стройные ряды, как началась видимая даже издали суета.
Синие фигурки приближались, росли, и вместе с ними росла дальняя гряда, а по бокам рябыми совиными крыльями вздымались снежно-каменные склоны. Конный поток, с которым скакал Хейл, стремительно накатывал на вражеский строй. Казалось, еще немного, и генерал врубится в него, как простой драгун, а дриксы так ничего и не предпринимали. То ли ждали приказов, то ли просто не поняли, что случилось. Десяток выстрелов где-то наверху обернулся конными тысячами – от такого растеряешься, но не сочувствовать же! Кто их звал в Кадану? В Хексберг? В Придду? Вообразили себя орлами… Гуси!
Пение труб, поющая в ответ земля и свои – впереди, по бокам, сзади. Бьются по ветру знамена, приближается враг, но ты не один, не сам по себе! Ты – часть великой силы, пробудившейся, чтобы смять, сокрушить, покарать вторгшихся в эти горы глупцов, ты сам часть этих гор! Ты защищаешь их, защищаешь себя, защищаешь Талиг!
– Капитан! Капитан Давенпорт… Вправо!
– Чарльз!
– Поворачивай!
– Давенпорт, да очнитесь же!
Несущаяся лавина распадается на отдельные камни. Рокочущий гул слабеет, сквозь него прорывается ржанье, выстрелы, топот. Колонны врага совсем близко, но Хейл забирает вправо, пропуская идущих в бой. Конечно… Командующий может лишь смотреть. Атаки, рубка, лица врагов, брызнувшая кровь… Это для теньентов и капитанов. Тех из них, кто не привязан намертво к начальству.
Генеральская кавалькада прижимается к крутому склону. Снег укрывает спящие валуны, а тропа уводит в небо. Чужая тропа, в которую впились можжевеловые кусты, разрывая корнями камень. Она вьется вокруг холма, выводит на небольшую террасу. Можжевеловые ветки дрожат, дрожит, просыпаясь, каменное нутро предгорий.
– Хорошее место. – Хейл тянется к зрительной трубе. – Спасибо, Эрик.
Генералы и маршалы видят мир иначе, чем простые смертные. Или делают вид. Чарльз смотрел вместе со всеми, но ничего глубокомысленного в голову не приходило. Долина как долина. Неширокая, каменистая. По дальнему краю петляет безымянная речка, в нескольких хорнах к востоку она вольется в Изонис. К западу долинка сужается, где-то там, за сблизившимися холмами, – пока не появившийся вражеский арьергард и обозы. Еще полчаса-час, и Фридрих остался бы без хвоста, который сейчас важней головы.
А внизу идет сражение… Странное зрелище, словно гравюра ожила. Построенная в походные ротные колонны пехота дефилировала долиной в два потока, мушкетерские и пикинерские части вперемешку. При виде надвигающейся конницы дриксы бросились перестраиваться, но из-за растянутости сделать это быстро не получалось, а передовые эскадроны уже перешли на галоп. Остается шагов четыреста… триста…
– Это ведь ваш первый бой, Чарльз?
– Да, господин генерал.
Сколько раз он сегодня отвечал на этот вопрос? Сколько раз еще ответит?
– Тогда смотрите.
Тяжесть зрительной трубы в руках и улыбка, до которой никогда не снизойдут Савиньяк и Ворон.
– Молодцы! Хорошо взяли! Видите?
– Вижу!
Галопом пошла вторая линия… Чарльз сам не понял, как привстал в стременах, не в силах оторваться от открывающегося зрелища. Конной атаки он не видел никогда, тем более сверху, когда и свои, и чужие как на ладони, и только расстояние и редкие облачка дыма мешают разглядеть отдельных всадников. Сердце колотилось, словно он тоже несся вперед, а глаза отмечали, что люди Бэзила неплохо держат строй, эскадроны идут ровно, колено к колену, как требует устав, тройные линии всадников почти не изгибаются. Зато противник…
– Не успеете, гуси перелетные! – довольно хмыкнул генерал. – Теперь уже не успеете!
Не успевают… Не успели! Пикинеры оказавшегося под ударом полка так и не собрались в общий строй, чтобы прикрыть своих мушкетеров, а те не успели ни спрятаться за пикинерами, ни запалить фитили. Обтекая ощетинившиеся пиками крохотные островки, кавалеристы обрушились на беззащитных стрелков. Это было изумительно!
2
Он играл за Фридриха. Он был Фридрихом, как до этого был каданским фельдмаршалом, Штанцлером, Фердинандом, Сильвестром… Стать другим и сыграть сперва за него, потом – за себя. Честно, не подменяя карт. Чтобы подменить карты, нужна ловкость, чтобы кем-то стать – только разум, знание и расчет…
Эмиль – тот думал, что станет делать сам, Лионель старался понять, что, когда и почему сделают другие. Так он и попал во дворец, и лучше б ему там и оставаться. Он сыграл за Сильвестра и проиграл, потому что поверил врачам и до весны сбросил смерть со счетов, а она передернула. Это стало уроком, тем уроком, который не дает ничего, потому что разлитое вино и разбитая ваза никому не нужны.
Проэмперадор Севера не спеша ехал впереди своей свиты. Звуки боя из-за гряды отвлекали, будоража прежнего разухабистого корнета, свободного и от сомнений, и от подчиненных. Хотелось выхватить шпагу и рвануть к Хейлу, но успешное начало – еще не победа. У дриксов имелся не только Фридрих, но и авангард с арьергардом, теперь предоставленные самим себе. О тех, кто ими командовал, Савиньяк не знал ничего, даже предполагаемых имен. Это могли быть дураки. Могли быть трусы. Могли быть трусы и дураки, а могли – храбрецы и умники, которые, заслышав выстрелы и поняв, что от принца толку мало, сыграют сами. Значит, надо ждать атаки спереди и сзади и держать наготове резервы, а Хейл справится, как и Айхенвальд.
Генералы не подведут, а Фридрих поможет. Его высочество – отменный союзник, если понять, что с ним делать. Лионель понимал. Недаром он собрал про рвущегося к славе принца все, что только возможно. Вплоть до восхвалявших «Неистового» поэм, за которые герой платил как за кровных морисков. Теперь собранные нитки соткались в узор. В гобелен, на котором царит неразбериха. В этом Фридриху доверять можно. Целиком и полностью. И командующему его гвардией тоже. Моргеншайн не дурак, но царедворец, он не выиграет там, где проигрывает принц. Он будет ждать приказа и будет выполнять этот приказ. Он и весь эйнрехтский букет, а вот гаунау… Гаунау в союзе с Дриксен. Гаунау веками лезут на перевалы. Гаунау непримиримы и неуступчивы. Они умеют драться и один на один, и когда один против четверых, но хорошо драться еще не значит хорошо воевать. В Двадцатилетнюю полки гаунау были безупречны, но генералы гаунау думали по-гайифски и в итоге проиграли. С тех пор «медведи» рычали только в горах и вот теперь вышли в каданские предгорья, где им делать нечего, особенно сейчас. Вышли на стороне старых союзников против старых врагов…
Прискакал порученец. Лионель – маршал Талига выслушал, велел передать Хейлу свое одобрение и требование развивать успех и вновь стал принцем дриксов.
Лионель-Фридрих был в ярости, ведь он предусмотрел все! Еще вчера к мосту у Ор-Гаролис отправился сильный разъезд. Три сотни, а может, все пять! Пришел доклад, что все спокойно, да и кто мог там болтаться, кроме каданских трусов? Утром армия выступила. Вовремя, слаженно. Каждый генерал, да что там, каждый полковник имел подробнейший ордер. По всем расчетам, сразу после полудня основные силы должны были начать переправу. Все шло, как задумано, и тут – гонец. Командир арьергарда доносит, что их разъезд обстрелян на близлежащих холмах. Бред! Никаких врагов здесь нет и быть не может. Каданцы на такую дерзость никогда не осмелятся, Ворон в клетке, а северная армия Талига тупо ползет к Бергмарк.
Фрошеры ждут привычной весенней войны, им и в голову не придет обернуться к разбитой Кадане. Нужно быть Неистовым Фридрихом, чтобы отбросить дурацкие договоры, шагнуть в огонь и зажечь факел победы! Тот самый, из поэмы Вильгельма Никкера.
Что ж, ваше высочество, маршал Талига Лионель Савиньяк, в отличие от заклейменных Никкером тугодумов и завистников, от вас не отворачивался. Он вас понял и намерен понимать и впредь! Сейчас вы вне себя. Вы гоните посыльных с приказами, требуете выяснить, что случилось, и приказываете остановиться, но армия уже стоит. Порученцы возвращаются. Вместе со встреченными на полпути гонцами. Они сообщают, что многочисленная конница из-за холмов атакует хвост колонны. Это фрошеры, ваше высочество. Те самые, которых здесь не может быть. Ваши хваленые «крашеные» не успели перестроиться. Бедняги ничего не успели! Знаменитого дриксенского порядка больше нет. Есть растерявшиеся, ничего не понимающие люди, которых вы утром вытащили из палаток и погнали в западню…
Сколько раз вы представляли, как ослепший и оглохший Бруно подпускает врага, а вы, подобно Кэналлийскому Ворону, выхватываете пистолет? Выстрел. Глупый фельдмаршал валится к вашим ногам, вы принимаете командование и ведете армию к победе. Вы не боитесь, что в вас сейчас выстрелят, принц Фридрих? Не боитесь. В вашей личной свите нет и не может быть того, кто рискнет головой ради победы Дриксен. Вы можете спокойно потрясать кулаками.
– Лецке, передайте, чтобы Фажетти не задерживался в холмах. Сэц-Алан здесь?
– Да.
– Позовите.
Забавно, прошло не больше получаса, а жизнь до первых выстрелов словно дымом заволокло. После боя пелена рассеется, и время вновь станет самим собой. Пять минут – для того, чтобы выпить бокал, а не прикончить пару себе подобных…
– Господин маршал! Теньент Сэц-Алан.
– Отправляйтесь к Айхенвальду. Пусть продолжает. Не хуже, чем начал Хейл.
3
Везде, насколько хватало глаз, шедшие галопом эскадроны втаптывали мечущихся «крашеных» в снег, разворачивались, неслись вдоль колонн, опять поворачивали, продолжая сеять беспорядок. Сопротивления почти не было. Только небольшая часть мушкетеров успела под защиту пик. Льдинки порядка в кипящем котле поражения, они все-таки стреляли! Эти выстрелы, редкие и разрозненные, не могли остановить разогнавшуюся конницу, но выдыхаемый мушкетами дым местами уже затягивал поле боя, мешая разглядеть подробности. Главное, впрочем, сомнений не вызывало – атака почти нигде не застопорилась. Судьба улыбалась Талигу во весь рот, словно Хексберг и Кадана могли искупить Олларию.
– Каково? – требовательно спросил Хейл и, не дожидаясь ответа, признался: – Вам, Давенпорт, повезло. Мне пятьдесят три, но я впервые смотрю на бой с такими удобствами. Внизу будет пожарче, дельце-то не из простых. Отменное дельце!
Чарльз честно поборол зависть и улыбнулся:
– Бэзил… Полковник Хейл свою задачу выполнит.
– С него станется, – кивнул родитель, на мгновенье перестав быть командующим кавалерией. – А вы, капитан…
– Айхенвальд! – почти взвизгнул один из «фульгатов», мужественно отвернувшийся от притягательного зрелища в долине ради дефиле. – Пошел!
Генералу сразу же стало не до капитана и не до воспоминаний. Сдвинув густые рыжеватые брови, Хейл с довольным видом уставился в проход, откуда выплывало знакомое знамя. Вспыхнули алым еще более знакомые оторочки. Гвардейцы! Первыми в бой Савиньяк пустил тех, кого привел с собой, но лучше б гвардия осталась с Фердинандом и Люра достался бы Савиньяку! Всем было бы легче, даже разрубленной гадине. Пуля милосердней кровавой «перевязи», хотя Люра ее и заслужил. А лезущие в Талиг дриксы заслужили бойню!
Зрительную трубу Чарльз давно вернул, но наступающие колонны было видно и невооруженным глазом. Сложись судьба иначе, Чарльз бы тоже шагал в гвардейском строю. Воевал бы, а не глазел. Разрубленный Змей, сколько можно думать про «иначе»?! Ты там, где ты есть. Твое дело – удерживать Хейла, если кавалерия начнет зарываться. Смешно, разве такие зарываются, а зарвавшись, разве слушают капитанов?
Кавалеристы торопились. Они понимали, что отпущенное им время почти истекло. Развернувшись фронтом к Ор-Гаролис, конница продолжала атаку, оставив недостроившиеся каре пехоте, а та наступала. Мерным шагом, в строжайшем порядке, да иного Айхенвальд и не допустил бы!
– Сожалею, господа, – сожаление в голосе Хейла было неподдельным, – но столкновения мы не увидим. Пора догонять наших мальчиков. Не грустите, Давенпорт. Обнажить шпагу вы еще успеете, а вот воспарить над битвой еще разок вам вряд ли скоро удастся.
– Господин генерал, я исполняю свой долг там, где меня поставили!
Внизу громыхнул по-настоящему мощный мушкетный залп, потом второй, и сразу же за ним раздался глухой рев. Начиналась схватка пехоты.
Глава 9
Кадана. Изонийское плоскогорье
400 год К.С. 22-й день Весенних Скал
1
Если б не егеря-гаунау, первый удар мог прийтись по арьергарду и обозам. Не получилось, арьергард уцелел. Теперь с той стороны следовало ждать ответной атаки, и хорошо бы побыстрее. До того, как Хейл уйдет совсем уж далеко. Возвращать кавалерию без причины, просто чтобы была под рукой, нежелательно.
Савиньяк опер подзорную трубу о колено и обернулся к изрядно подтаявшей свите. Начальник штаба, двое адъютантов, капитан охраны и четверо «фульгатов», вместо того чтоб есть глазами начальство, любовались тем, как Айхенвальд, развивая успех Хейла, со знанием дела давит разобщенные части противника. Зрелище было приятным, только помимо главных сил, с которыми управлялся Айхенвальд, были еще авангард и арьергард. Они в игру пока не вступали.
Взгляд командующего скользнул по разгоряченным, довольным физиономиям, но жизнь адъютантская не есть блаженство вечное.
– Выслать дополнительные разъезды в сторону арьергарда дриксов.
– Будет исполнено.
– Фажетти ко мне!
Лецке бросил последний жадный взгляд на атакующих и исчез вместе с долговязым «фульгатом»; оставшиеся нависли над обрывом, рискуя свалиться вниз. Что ж, сейчас талигойцам как никогда душеполезно лицезреть вражеские пятки. Мелькающие.
Сам Лионель на подвиги Айхенвальда почти не смотрел – труба Проэмперадора раз за разом поворачивалась на запад, где топтался обоз. Увы, под защитой немалого арьергарда. Если у его командира на плечах голова, а не пустая каска с белым пером, и если оный командир не желает Фридриху немедленной смерти, он пойдет на прорыв. В арьергарде тысячи четыре кавалерии и около трех – пехоты. Неплохой кулак, только как он станет бить? Обойдет холмы, чтобы накормить фрошеров их же варевом, или, не мудрствуя лукаво, со всей силы двинет в тыл атакующему Айхенвальду?
Будь в арьергарде сам «Неистовый», Лионель чувствовал бы себя спокойней, но принц продефилировал мимо разведчиков Реддинга пару часов назад. Сейчас гений стратегии и тактики был ближе к авангарду. Оскорбленный известием, что не он один такой… непредсказуемый.
– Фрошеры… в Кадане… большими силами, – одними губами произнес Лионель, ощущая себя возмущенным до глубины души Фридрихом. – Да что они себе позволяют!
В светлом круге снова поплыли камни, снег, хромающая лошадь, кое-как выстроившаяся грязно-красная шеренга. Попавшим под удар разрозненным отрядам устоять не удалось. Смешавшись под мощными гвардейскими залпами, дриксы пятились, неся внушительные потери. Отвечать как следует они не могли – слишком мало, спасибо Хейлу, оказалось в их строю мушкетеров, но крашеные «гуси» славились стойкостью. Они и сейчас пытались бить крыльями. Бесполезно. Талигойская волна безжалостно катилась стремительно входящей в историю долинкой.
Айхенвальд атаковал умело и аккуратно, последовательно обрушиваясь на растянувшиеся вдоль дороги колонны, и так приведенные в замешательство кавалерийским налетом. Роты и батальоны рассеивались один за другим. Вот и сейчас неровный строй дрогнул. Кто-то осел на красный снег, кто-то отшатнулся в синюю тень, подался назад, угодил под ноги товарищей… Недостроенное каре под напором пехоты на глазах превращалось в толпу.
– Господид баршал, – глаза Фажетти блестели то ли от возбуждения, то от простуды, – явился по вашебу приказадию.
– Отлично. Представьте себя парящей птицей и гляньте на дриксенский арьергард. Он ваш.
– С обозаби?
– Возможно.
