скачать книгу бесплатно
Рубаки Дира на плечах бегущих врезаются в круговерть кавалерийского боя. Черный поток разбивается о синий, растекаясь ручьями и ручейками. Дорываются до живого тела клинки, ржут пьяные от скачки кони, сухо щелкают выстрелы, и ревут, ревут сбоку все еще несытые пушки.
Пронеслась потерявшая всадника лошадь, вынырнул из суматохи усатый дрикс на рыжем коне, поднял палаш. Чарльз принял удар на эфес, ответил, синий сдал вправо и вперед… Пара бесполезных ударов, пистолетный выстрел, усатый хватается за бок, рядом возникает Робби.
– Все, друг! – Сияющие глаза, на мокром лбу черные полосы. – Хватит с тебя сладкого! Дальше наша работа. Дуй к генералу – доложишь. Стив, прикрывать капитана!
– Так точно!
Лавина рассыпается на части, тает в общей схватке. Тысячи человек продолжают упорно резаться. Что для этакой мясорубки несколько лишних сотен и тем более трое? Капитан и двое солдат выбираются на обочину, пробиваясь назад. Обгоняют раненых. Их немного, потерянные в ложбинке минуты аукнулись дриксам упущенной удачей.
– Давайте к тому горбу. Я хочу оглядеться.
При докладе без холмиков не обойтись – разумеется, если начальство не удовольствуется отчетом о твоих восторгах. Безымянный горбик радушно подставил нетронутый снежный бок, позволяя подняться на словно созданную для наблюдений вершину. То, что представлялось мешаниной лиц, клинков, темно-синих спин и лошадиных крупов, обрело четкость.
Подход эскадронов Дира окончательно погасил порыв дриксенской кавалерии, но и талигойские порядки пришли в расстройство. Схватка притихла сама собой. Черные и синие отходили, перестраивались, готовясь с новой силой кинуться друг на друга. И кинулись бы, не опереди их пехота. И пушки.
Хейлу все же удалось оттянуть вражескую кавалерию от пехоты Фажетти и полностью завладеть вниманием дриксов, а те упустили из виду, что пехота может не только обороняться от конницы, но и наступать. Эта рассеянность оказалась роковой. Фажетти относился к великим стратегам прошлого и их трудам без должного почтения и не знал, что должен торчать столбом, считая чужих лошадей. Отбив первую попытку обхода, пехотные каре вместе с полковой артиллерией немного постояли, словно наблюдая за боем, и двинулись вперед. Подойдя на выстрел, они обрушились на топтавшихся на месте «гусей» всей мощью своего огня. Артиллеристы просто свирепствовали – картечь сыпалась дождем…
– Не хотел бы я сегодня быть «синим», – проворчал Стив.
Чарльз кивнул. Он мог лишь гадать, каково это – стоять в редеющем строю и слушать, как свистит смерть. Смерть, с которой не скрестишь клинок и которой не всадишь в брюхо пулю. Ненавидят ли солдаты тех, кто послал их на убой? Раньше Чарльз о таком не задумывался, но раньше он не смотрел сверху на сражения.
Запел горн – Бэзил и Лебенслюстиг вновь пошли вперед. Вновь боевой клич и топот сотен копыт сливаются в общий рев. Вновь сшибаются шеренги, но инициатива «гусями» бесповоротно утеряна. Черно-синий неистово ревущий зверь, пятная снег, медленно, но верно отползает назад, к западу. По истоптанному полю бредут выбравшиеся из битвы раненые, сбиваются в стайки, тянутся к своим, да бродят среди неподвижных темных пятен осиротевшие кони. Гул делается глуше, ветер носит дым, мешая видеть даже с холма. Все, пора докладывать.
– Возвращайтесь, – велит Чарльз, – дальше я сам.
Стив и его приятель не спорят. Они рады такому приказу. Капитан Давенпорт тоже бы предпочел вернуться к Диру. Чарльз хотел просто воевать уже тогда, когда в Талиге все было в порядке, а ему доставались гарнизон, гвардия, генералы…
Хейл стоял все на том же месте и все в той же позе, словно Чарльз никуда не отлучался, только даже от новой свиты осталось всего трое.
– Как заткнули прорыв, я видел, – взял быка за рога генерал. – Что дальше?
– Пять батальонов второй линии заслона атаковали фланговые эскадроны дриксов, когда те перестраивались.
– Браво! – Хейл был откровенно доволен. – Атаку мы им сорвали, но так оставлять нельзя, пора переходить в наступление. Давенпорт, отправляйтесь к маршалу. Сообщите, что его приказ выполнен. Ищите его в непосредственной близости от порядков Айхенвальда.
– Благодарю за совет, господин генерал!
– Поздравляю с первым боем. – Командующий кавалерией неожиданно усмехнулся. – Я свое первое сражение встретил оруженосцем. Хуже того, я и впрямь таскал оружие за господином и стерег его лошадь. Как же я был зол! А после боя меня еще и подпоили…
– Кто был вашим господином? – не выдержал Давенпорт.
– Арно Савиньяк. Старший, разумеется.
Глава 10
Кадана. Изонийское плоскогорье
400 год К.С. 22-й день Весенних Скал
1
Два часа, и чуть ли не половины победоносной армии как не бывало, а мушкеты оставшихся вот-вот станут палками. Разве что гвардейцы поделятся. «Гуси» с обозами и «медведи» без ничего… Вот и клин между родичами. Хайнрих с горя похудеет и вырвет у зятя перья, но это будет еще не сейчас, сейчас – арьергард. Его мало отогнать, нужно, чтобы гаунау не пустились на новые подвиги; значит, Фажетти придется наступать. Хоть и жаль дробить силы перед главной схваткой, оставлять за спиной недотрепанных «медведей» с порохом нельзя.
– Господа, как вам нравится пригорок у подножия того холма?
Именно пригорок. С самого холма будет далековато, а свита уже заворачивает коней. Ни вопросов, ни сомнений… Еще бы, ведь маршал спокоен, как бергер, несмотря на то что впереди, по направлению к Ор-Гаролис, виднеются вполне приличные линии… Но как же чудесно хоть на десять минут оказаться в седле! О том, что Эмиль не живет без лошадей, знают все, но его лощеный братец тоже предпочитает паркету седло. Никуда не денешься – кровь…
Шаг, рысь, галоп, прыжок через проталину. Просто так, для удовольствия, снова шаг. Если сегодня выйдет как надо, завтра они с Грато устроят скачку с препятствиями. Или нет, не завтра. Будет слишком много дел, да и бой пока не выигран даже на треть.
Пехота, маршировавшая в голове ухваченной за хвост колонны, наконец-то опомнилась и собиралась встретить талигойцев. Остатки «крашеных» и те, до кого не успела дойти очередь, со всех ног спешили под защиту выстроившихся собратьев. Продолжай Айхенвальд столь же лихо наступать, отдельным колоннам пришлось бы туго, но бергер не позволит азарту пересилить осторожность, иначе какой же он, к кошкам, бергер?
Генерал быстро, но без суеты подтягивал отставшую артиллерию, готовясь к новому, куда более серьезному столкновению. Четкость, с которой напротив вражеского построения формировался общий строй черно-белой пехоты, не могла не радовать.
– Господа, вам не кажется, что дриксы и гаунау пришли в себя?
– Все равно у нас численное преимущество, – радостно напомнил напрочь позабывший о сомнениях Хеллинген. Лионель и сам бы позабыл, но бурная молодость – отнюдь не залог достойной старости.
– О преимуществе говорить будем вечером. Подсчитав потери.
– Не только свои! – не унимался Хеллинген, косясь на чужой арьергард, а тот отступал. Не имевшие преимущества в численности и, главное, в артиллерии «бурые» не смогли опрокинуть заслон, а неудача обходного маневра окончательно похоронила надежды на успех. Хейл сумел отбросить противостоящую ему конницу, и генерал-гаунау, опасаясь окружения и полного разгрома пехоты, дал команду на общее отступление. «Медведи» все быстрей пятились в ту узость, из которой столь красиво появились, но головы они не потеряли и совести тоже – отход не перешел в бегство, и никто никого не бросил. Сильно потрепанная кавалерия, как могла, прикрывала отход не менее потрепанной пехоты. Батарея тоже замолчала – видимо, пушки, опасаясь захвата, предпочли увезти.
– Хейл что-то не собирается проявлять назойливость. – В голосе вошедшего в раж Хеллингена слышалась легкая досада.
– Эта схватка для него не последняя.
– И все-таки сегодня наш день! – не выдержал кто-то из свиты. – Наш!
Савиньяк обернулся. Обвел взглядом молчащих теньентов, капитанов и полковников. Сэц-Алан опустил глаза. Значит, он. Маршал усмехнулся.
– День – слишком мало, капитан. Сегодня – наш Круг, соглашаться на меньшее – преступление против Талига.
2
Лошадь оступилась на подтаявшем склоне, и Чарльз едва не вылетел из седла. Только свалиться с коня на глазах маршальской свиты под конец и не хватало! Более глупого завершения «особого поручения» не придумаешь, да и само поручение… Оно выполнено, только докладывать нечего. Со своего пригорка Савиньяк прекрасно видел и Хейла, и отходивших «гусей», и занятого поисками командующего капитана Давенпорта, хотя на такую мелочь Проэмперадор отвлекаться не станет. Вот адъютанты, те не преминут заметить и самого капитана, и пошатнувшуюся лошадь.
– От генерала Хейла, – четко произнес Чарльз.
– Докладывайте. – Савиньяк опустил трубу, в которую только что видел то, о чем Давенпорт еще не знал и знать не мог.
– Приказ выполнен. Дриксенская кавалерия понесла большие потери, не выдержала удара и отошла вместе с пехотой. Тем не менее полного успеха добиться не удалось, противник отступил в определенном порядке. Угроза со стороны дриксенского арьергарда снята. Генерал Хейл остановился для короткого отдыха и перестроения.
– Благодарю. – Маршал смотрел не на Давенпорта и не на Хейла, а в сторону Ор-Гаролис. – Это прекрасно, но вражеский авангард может вступить в бой в любой момент.
– Именно поэтому следует подождать, пока не подтянутся Хейл и Фажетти, – буркнул командующий артиллерией, явно продолжая какой-то спор.
Савиньяк пожал плечами, словно ему было невыносимо скучно.
– Мы будем наступать сейчас. Правым крылом от холмов. Отожмем Фридриха к речке, а потом туда и опрокинем. Он у нас гусь, пусть плавает.
Давенпорта никто не отпускал, его просто перестали замечать, и капитан счел за благо отойти к переговаривавшимся вполголоса свитским. Обсуждали основной удар, нацеленный на ближний, левый, фланг противника. Туда подтягивались резервы, туда тащили свои пушки люди Эрмали. До начала решающей схватки оставалось совсем немного.
– Хотите? – Адъютант артиллериста протянул Давенпорту флягу. Левой рукой. Правая была подвязана шейным платком.
– Я бы предпочел трубу…
– Одно другого не исключает.
С маршальского пригорка бой выглядел так же, как с генеральского холма. Медленно ползущие прямоугольники батальонов, мечущиеся между ними одинокие фигурки, лениво плывущие клубы дыма. Смерти сверху видно не было.
– Капитан Давенпорт!
– Слушаю, господин маршал.
– Ваша лошадь устала?
– Нет. – Он ответил раньше, чем подумал, но лошади не люди, гонор их не спасет. – Не слишком.
– Тогда вы, Лецке. Поторопите Хейла. Пусть оставит Фажетти три полка, а с остальными встает за нашим правым крылом, на склонах. Ближе к Ор-Гаролис.
3
Эрмали не подвел. Полтора десятка орудий уже находилось в первой линии пехоты. Плотные клубы и полосы дыма поднимались над черно-белыми прямоугольниками с радующей сердце частотой – Айхенвальд выжимал из преимущества в артиллерии все возможное. Дриксы отвечали с не меньшей страстью. Артиллеристский гул возвестил о начале столкновения главных сил, но «гусей» надолго не хватит. Еще четверть часа, и отсутствие обозов начнет сказываться. Кое-где уже сказывается: сплошные дымные полотна сменяются светло-серыми фонтанчиками, все более редкими, контуры бурых и синих построений обретают обреченную четкость.
– Интересно, – щурится не в меру разговорчивый Хеллинген. – Если Фридрих и поделился порохом, то не со всеми.
Благодаря утренним удачам силы почти сравнялись, более того, сейчас Айхенвальд имеет перевес. Если прикинуть на глаз, его пятнадцати тысячам противостоят тысяч тринадцать Фридриха, вдобавок лишенных поддержки конницы. У талигойцев конница есть. Под рукой.
Маршал Севера перевел трубу влево, с законной гордостью созерцая кавалерийский резерв. Полторы тысячи кирасир и вновь собравшиеся «фульгаты». Реддинг успел всласть погонять гаунасских егерей и был не прочь продолжить, но все хорошо в меру.
– Согласно Пфейтфайеру, пехота без кавалерии наступать не должна, – не унимается начальник штаба. – Они никогда не решатся…
– В некоторых обстоятельствах приходится забывать и классиков.
Если дриксы отрекутся от Пфейтфайера, хватать за уши атакующего кабана придется «фульгатам», им не впервой. Савиньяк и сам нашивал мундир с оскаленной крылатой кошкой. При тогда еще генерале Дораке. У Доу они не дали драгунам Бруно зайти во фланг фок Варзов. Это было красиво.
От воспоминаний становится весело, только вряд ли это добрый признак.
– Те, кого нет на поле боя, могут появиться, – напоминает Савиньяк больше себе, чем Хеллингену и хихикающим адъютантам. – Половина конницы Фридриха – в авангарде. Ее возвращения можно ждать в любой момент.
Разговор обрывается. Поле застилает дым, по большей части талигойский, но смотреть он мешает всем. Оценить потери, хоть свои, хоть чужие, невозможно, но боевые порядки обеих сторон еще не утратили стройности. Как бы ни был силен огонь, и черно-белые, и сине-бурые батальоны держат позиции.
– Айхенвальд пошел вперед! – весело сообщают за спиной. Верно, пошел. Не дожидаясь, когда дриксы и гаунау решат, отступать или броситься в отчаянную атаку.
Центр и левое крыло наступают медленно, неторопливо, давя противников частой стрельбой. Полки правого крыла действуют решительней. Айхенвальд выполнил приказ, с которым был не согласен, дополнительно перебросив туда половину сил второй линии. Теперь вся эта масса с Лейдлором во главе ударила вдоль не таких уж и дальних холмов. Это еще можно видеть.
Спираль сражения раскручивается все стремительней, и все труднее возвышаться над происходящим невозмутимым многозначительным истуканом, но с ротой место капитана, а с полком – полковника. Командующий бросает в бой себя, когда других резервов нет. Или испытывая судьбу. Или будучи дураком – но в этот бой дурак не полезет. Фридрих «не играет по чужим нотам, он их рвет», хотя личное присутствие его высочества гвардейцам было бы в радость. Драться за вождя приятней, когда вождь рядом. Разумеется, если он не мешает.
– Фридриху следует находиться среди войск, – Лионель с усмешкой оглядывает свиту, – это поднимет боевой дух дриксам и облегчит жизнь Айхенвальду.
Смеются, даже не смеются, ржут. Ну и хорошо, а пехотинцы уже сошлись лицом к лицу. Схватка раскачивается туда-сюда, то выплескиваясь на один склон, то заливая другой, но в целом остается на месте. Все идет хорошо, все идет правильно, значит, жди неприятностей, а пока их нет, изволь подготовиться. Хейл все еще не подошел… Неудивительно – кавалерия с утра взад-вперед мотается по долине, а лошадей нужно беречь. Что ж, сделаем, что можем, – выжидать разумно лишь в том случае, когда враг сделает все за тебя. Алва чуял такой поворот за сотню бье, Лионель Савиньяк не бог, не Ворон и не болван. Он должен действовать.
– Кавалерийский резерв – за правое крыло. «Старых псов» туда же. Пусть Вайспферт поторопится.
Перевес атакующих и усилия Лейдлора начинают наконец сказываться, «гуси» пятятся, а кое-то уже и бежит. Сперва поодиночке и отдельными десятками, затем поток становится гуще. Откуда-то из дымной глубины выступает несколько колонн гаунау, им удается замедлить отход, но лишь замедлить. Линия сражения начинает загибаться к реке. Теперь двинем туда васспардский полк, пусть прикроют открытый фланг, а то ведь и оглянуться не успеешь…
Уже не успели, и это твоя ошибка. Вот они, долгожданные неприятности! Подкатывают от Ор-Гаролис, вынырнув из дымного марева чуть в стороне от дороги. На сей раз кавалерия атакует первой. Впереди, судя по серебру и синеве, знаменитые «кесарские рейтары». Следом движется пехота, причем много. Значит, у моста оставлен лишь небольшой заслон. Все-таки хорошо, что армией командует Фридрих, а не этот генерал.
Поток рейтар катится вперед, не теряя разбега под выстрелами, обрушивается на оказавшиеся с самого края полки из Северного Надора, захлестывает их соседей. Впору восхититься стремительностью и яростью атаки. Сторонний наблюдатель так бы и сделал, но маршал Савиньяк сторонним наблюдателем не являлся и красоты момента не оценил.
4
Черно-белая пехота, только что уверенно гнавшая дриксов к реке, затопталась на месте и попятилась. Один из надорских полков не устоял, его строй разваливался прямо на глазах. Утром Чарльз уже видел эту картину, на этот раз стороны поменялись местами. Еще несколько минут, и остановился весь правый фланг.
– Выстоят или нет? – Вроде бы он сказал это вслух, но никто не ответил. Все смотрели, как серебряные рейтары, опрокинув два фланговых полка, сдают назад, открывая дорогу идущим следом драгунам и пехоте. И молчали.
– Снова «крашеные», – обычно веселый Сэц-Алан бледен и зол, – только не бегут.
И опять – тишина. И чужое наступление. Дриксы берегли порох, но не себя. Три залпа при сближении и удар по растрепанным надорцам. Мощный. Безжалостный. Отчаянный.
Державшиеся до поры до времени за спиной рейтар драгуны лезут по холмам вверх. Хотят обойти и атаковать сверху. Битва переламывается надпиленной шпагой, а командующий не делает ничего! На столичных смотрах он и то был живее, а тут… Поводил трубой по порядкам атакующих дриксов и повернулся в сторону речки. Утешился!
У реки центр и левое крыло талигойцев продолжали поливать противника огнем. Сильная ответная стрельба виднелась лишь в центре – наверное, там стояла гвардия Фридриха. Стояла… А могла бы пойти вперед, помочь атакующему авангарду, но нет, не по чину. Все это было бы прекрасно, если бы не рейтары и не трещавший по швам правый фланг!
– Похоже, больше резервов у нашего «непредсказуемого» не осталось, – наконец задумчиво изрек Савиньяк. Как всегда, куда-то в пространство. – А Реддинг – молодец, господа, ему лишние приказы не требуются. К слову сказать, они никому не требуются.
«Фульгаты» и впрямь не растерялись и не промешкали. Сходиться с тяжелыми рейтарами они не собирались, а вот затормозить драгун… Это у «кошачьих отродий» выходило отменно. Подвижные и проворные, на лучших, чем у противника, лошадях, они с блеском доказывали, что по праву считаются первыми среди легких конников севера. Мгновенно оказавшись выше по склону, «фульгаты» принялись донимать противника быстрыми короткими налетами, вынуждая спешиться, собраться вместе и отбиваться.
Пять сотен вьющихся осами талигойцев и почти тысяча гаунау. Выбывших из наступления, бесполезных, почти беспомощных на голых скользких склонах. Удара с холмов Айхенвальд мог больше не опасаться, но положение оставалось сложным – на дороге вновь собравшиеся в кулак рейтары готовились к повторному удару. Было их тысячи три, и строились они умело и быстро. Если повторится успех первой атаки…
Чарльз не хотел смотреть на маршала и все равно то и дело смотрел сразу со злостью и надеждой. До сих пор Савиньяк рассчитывал верно. Только бы он не ошибся и сейчас! Только бы выиграл этот бой, эту войну, и пусть смотрит сквозь людей, обрывает на полуслове, отмахивается, не замечает. На Изломе не до обид.
Рейтары двинулись вперед. Им навстречу спешил кавалерийский резерв. Полторы тысячи кирасир… Так много. Так мало.
Снова схлестнулись две гривастые лавины, стремясь пересилить, опрокинуть одна другую. Снова Чарльз наблюдал с безопасного места, а сердце рвалось в бой. Хотелось вскочить в седло, выхватить палаш, догнать своих, врубиться в синий строй, вкладывая в общий удар капельку своей силы.
Охваченной неистовой, невозможной надеждой, Давенпорт повернулся к маршалу, поймав отчаянный взгляд Сэц-Алана. И младшего Лецке. И раненого «фульгата»… Все смотрели на Савиньяка, а Савиньяк смотрел назад. Туда, откуда рано или поздно – только бы не поздно – должны появиться полки Хейла.
Глаза впивались вдаль и проглядели, как, нещадно погоняя коня, вверх по склону несется одинокий всадник. Подлетел. Торопливо, задыхаясь, вскинул руку:
– Господин Проэмперадор… Генерал Хейл на подходе! По вашему приказу… три полка оставлены… для помощи Фажетти… Остальные будут здесь меньше чем через четверть часа… Фажетти докладывает… Он уже ведет бой… в непосредственной близости от обозов. Захвачены четыре орудия… Он обещает… скоро захватить обоз полностью…
5
У подножия холмов кипела лютая рукопашная – ветераны Вайспферта и спешно посланные Айхенвальдом стрелки укрепили дрогнувшие было порядки Лейдлора. Стрельба почти стихла – противники сошлись вплотную. «Крашеные» являли себя во всем блеске, не то что утром, но их усилия уходили в песок – теперь надорский фланг стоял твердо. Иссяк и разгон серебряной конницы. Рейтары раз за разом сходились в ожесточенной рубке с васспардскими кирасирами. Первым не удавалось прорваться, вторым – отбросить врага. Все доблестно били всех, и все топтались на месте, а полководцы возвышались и ждали. Савиньяк – кавалерию, Фридрих… Фридриху ждать было нечего. Свой последний шанс «Неистовый и Неповторимый» упустил, не поддержав рывок авангарда.
Лионель обвел взглядом тревожные физиономии свитских. Они видели то же, что и маршал, по крайней мере, те, кому достались зрительные трубы, и они не знали, что и думать. Нахохлившийся Хеллинген был готов искусать завязшего в гаунау Айхенвальда, а молодняку хотелось в бой. Проэмперадору хотелось того же, он терпеть не мог стоять на одном месте и все время стоял. Особенно во дворце.
«Первый – на паркете с бокалом, второй – в седле со шпагой, но первый со шпагой первый. Кто такие?» Так шутили остряки, знавшие, что Лионель Савиньяк фехтует лучше брата. Они не знали другого, того, что Эмиль фехтовать обожал, а Лионель терпеть не мог, потому и старался быстрее заканчивать поединки. Росио, Ротгер и Леворукий фехтовали еще лучше, и по крайней мере двое из трех любили это дело до одури. Значит, причина не в любви, а в чем-то, что отличает просто мориска от Моро, просто женщину – от богини, а просто хорошего вояку – от полководца. Хеллинген – хороший вояка.
