Окно призрака

– Я надеюсь, сейчас не последует какой-нибудь скверной шутки?

– И в планах не было.

– Отлично.

– Но вообще я редко следую плану.

– Я заметил.

– Я твой ассистент, а значит, придется смириться с моим идеальным чувством юмора.

Бернард посмотрел на плавающую в ванночке фотографию. Сердце снова защемило.

– В стоп-растворе бумага должна находиться десять секунд. Сколько прошло времени?

– Полагаю, что прошло как раз десять секунд, – с важным видом кивнул Юэн.

– Полагаю, что намного больше.

На этот раз у Юэна получилось (тоже не с первой попытки) поддеть фотографию и перенести ее в последний лоток. Бернард понимал, что это всего лишь расходный материал, но не мог отделаться от неприятного ощущения, которое сопровождало его всегда, когда фотография портилась.

Они повторили процедуру с проецирующим аппаратом, и второй лист бумаги отправился в кювету с проявителем. В этот раз Юэн включил секундомер. Проявляющееся изображение его так же заворожило, однако, передержав фотографию всего на секунды две-три, что не было критичным, он перенес ее во вторую ванночку и, выдержав необходимые десять секунд, в третью. Теперь оставалось ее промыть и просушить. Юэн сделал только одну небольшую ошибку в первой кювете, что заставило Бернарда задуматься: может, в первый раз он действительно просто дурачился?

– Знаешь, – сказал Юэн, рассматривая фотографию, промывавшуюся в ванночке с обыкновенной водой, – какая-то тревожная фотография получилась. Я что-то передумал. Не так уж она мне и нравится, но зато за сегодня я получил массу новой информации. Не знаю, пригодится ли она мне в будущем.

– Я все равно ее оставлю. Может, до завтра снова передумаешь. Разорвать или сжечь можно в любой момент. Насчет новой информации. Если планируешь дальше здесь работать, то она тебе пригодится. Если нет, то… – Бернард пожал плечами и развел руки в стороны. – Ты уверен, что хочешь у меня подрабатывать?

Юэн перевел взгляд с фотографии на Бернарда.

– Мои намерения серьезны. Но почему ты сомневаешься?

– Просто… – протянул Бернард и увел взгляд в сторону. «Почему я сомневаюсь? Хороший вопрос». Он посмотрел на три ванночки с растворами, на стопку светочувствительной бумаги, снова на Юэна, который ждал ответа. – Просто хочу знать точно: останешься ты или нет.

– Я ведь уже несколько раз сказал «да». Могу повторить еще раз: да, я останусь с тобой. Да, я буду твоим ассистентом.

Бернард молча кивнул, не осознавая до конца, что Юэн действительно согласился. Наверное, на это нужно время.

– На сегодня все, – сказал Бернард. – Увидимся завтра?

– Как скажешь, босс.

* * *

Аппетитный аромат еды настиг Бернарда уже на пороге.

– Пап, я дома, – крикнул он, разуваясь.

В коридор из кухни выглянула голова отца.

– Я думал, ты вернешься позже, – откликнулся Грегор. – Проходи, ужин почти готов.

Вымыв с дороги руки и пройдя на кухню, Бернард заметил, что на плите стояли кастрюли и сковородки, а жаркий воздух насытился запахом готовившейся еды. Это напоминало те дни, когда мать готовила семейный ужин. Тогда на кухне пахло так же вкусно, и под сердцем возникало приятное ощущение тепла и уюта, чего не было уже давно. Грегор часто отвечал за готовку, но сегодня превзошел самого себя, наготовив много блюд, включая пирог на десерт. Сняв фотоаппараты и положив их на крайнюю столешницу, Бернард сел за стол.

– У нас какой-то праздник?

Грегор поставил перед ним миску с ароматным томатно-тыквенным крем-супом и улыбнулся.

– Нет. Просто подумал, что если в холодильнике будет много еды, ты не будешь забывать ужинать.

Бернард задумчиво посмотрел на отца. Грегор был на удивление шустрым и даже не спешил закрыться в своей комнате. Про себя он тоже не забыл и уселся с миской за стол. Бернард попробовал суп – вкусно, но горячо.

– Как дела, Берни? Давно мы с тобой не ужинали вместе. Ты сегодня рано, в студии все нормально?

– Да, все в порядке, – ответил Бернард, несколько ошарашенный таким градом вопросов, и в задумчивости постучал пальцами по углу стола. Он посмотрел на отца, который уже отправил в рот несколько ложек супа. – У меня появился ассистент. Пришлось угостить его порцией еды, предназначавшейся на ужин, поэтому я решил не задерживаться.

– О, ассистент? – с энтузиазмом отозвался Грегор, подняв голову. На стеклах его очков на мгновение отразился голубой блик от работающего в беззвучном режиме телевизора.

– Звучит неплохо. Он толковый?

– Вроде как, – неуверенно ответил Бернард. – Рано делать выводы, он только второй день работает.

– Подросток?

– Нет. Немного младше меня.

– Это хорошо. Со сверстниками проще найти общий язык. Может быть, вы даже с ним подружитесь.

«Друг, да? – задумался Бернард, смотря на свое отражение в пустой ложке. – Сомневаюсь».

Как и предполагал Бернард, отец не стал больше расспрашивать про фотостудию и нового помощника. Либо он и сам, основываясь на прошлом опыте, предполагал, что парень надолго не задержится, а потому даже именем его интересоваться не стал. Грегор был сегодня особенно разговорчив, он нашел для беседы с сыном другие темы, и если поначалу поведение отца смущало Бернарда, заставляя общаться с ним холодно, то к концу ужина он оттаял, и они вместе смеялись над разными шутками и обсуждали последние городские новости.

Может быть, на такой хорошей ноте следовало упомянуть что-нибудь про фотографии? Вдруг Грегор откликнется? Но Бернард не решился. Столько было попыток прежде, и отец всегда отдалялся, ни к чему портить момент. Тем более, как оказалось, у них существовало множество тем для общения и помимо фотографий, стоило только чаще разговаривать.

– Ладно, пап, спасибо за ужин, – сказал Бернард, вставая с тарелкой из-за стола и подходя к раковине.

– Берни, Берни, – запричитал Грегор, – не беспокойся, я помою, иди отдыхай.

Бернард не стал упрямствовать и, оставив грязную посуду на отца, забрал свои фотоаппараты.

– Берни, – окликнул его отец, продолжая сидеть за столом с зубочисткой в руках, – может, сходим как-нибудь на бейсбольный матч? Потом в баре пропустим по кружке пива? Посидим как отец с сыном.

«Отец с сыном…» – повторил Бернард про себя, ощутив, как кольнуло сердце.

– Звучит неплохо, – улыбнулся он. – Я только за.

– Вот и славно. Спокойной ночи.

Тоже пожелав Грегору спокойной ночи, Бернард вышел из кухни.

«Он, конечно, поздно спохватился, – думал он, поднимаясь по лестнице. – Но хотя бы начал стараться быть хорошим отцом».

Толкнув дверь в свою комнату, Бернард осмотрелся. Пространство у рабочего стола без свисающего с полки ловца снов до сих пор выглядело странно. Он так привык к этому амулету, что без него ощущал комнату лишившейся защиты. Брешь в их с отцом доме, через которую могли пролезть злые духи и монстры. Мать в них верила, маленький Берни тоже, а отец – нет. И сейчас Бернард считал неверие своим щитом, однако решил все-таки что-нибудь повесить на пустующее место из запасов матери. В ее комнате, в которой она творила, осталось много всего… Но позже.

Оставив фотоаппараты на рабочем столе, Бернард лег на кровать поверх покрывала. Несколько секунд смотрел в потолок, затем достал из кармана телефон и удивился набранному неизвестному номеру. Потом вспомнил, что взял номер Юэна для связи. И хоть новый помощник говорил о «серьезных намерениях», Бернард не спешил записывать его имя и фамилию в список контактов. И вообще, в данный момент его интересовало другое.

Когда Юэн ушел, Бернард занялся проявкой фотографий, пока растворы были свежими. Дело ладилось удивительно быстро даже для него, так что помимо того, что он заполнил практически все веревки фотографиями, он еще и успел оцифровать пару пленок и скинуть изображения на телефон.

Он пролистал галерею снимков, пока не нашел фотографию бледной девочки в светлом платье среди стеллажей в библиотеке. Кто она такая?

Он приблизил фотографию, отметив, что черты лица ему кого-то напоминают, но никак не мог понять, кого именно. Бернард фотографировал так много жителей их городка, что сразу вспомнить, на кого могла быть похожа девочка из библиотеки, было сложной задачей.

Вдруг нахмурившись, он еще увеличил изображение, затем приподнялся и сел на край кровати. Дефект пленки или сквозь тело ребенка действительно просвечивались книги на стеллажах?

10

– Кто-то умер? – вслух спросил Юэн, заметив около здания похоронного бюро черный катафалк. По коже пробежался холодок.

Машины Бернарда не было видно, что неудивительно, ведь он парковался за зданием. Однако Юэн знал, что студия сегодня работала и ее владелец на месте, ведь вчера вечером он сам отправил короткое сообщение, к какому времени подходить. Правда, само сообщение Юэн заметил только утром, когда, не ожидая от самого себя, проснулся рано, учитывая, что вернулся домой около трех часов ночи.

Он замедлил шаг и посмотрел на зарешеченные окна нижнего этажа, ожидая увидеть в них какие-нибудь двигающиеся силуэты, однако здание, как и всегда, выглядело пустым и хмурым, и по серым окнам сложно было определить, с какой целью приехал владелец похоронной лавки Виктор Чилтон.

Юэн перевел взгляд на окно второго этажа – окно фотостудии Бернарда Макхью – и недовольно фыркнул. И ведь не лень было кое-кому взбираться тогда по шаткой лестнице, рискуя костями, чтобы написать на окне единственное слово!

«Как жаль, что ты не упал и не сломал себе ноги, Чед».

От воспоминания об этой надписи и том, кто ее сделал, Юэн поморщился и сжал в кармане руку в кулак.

«Надо было двинуть ему сильнее, чтобы чертова ухмылка навсегда исчезла с его лица».

Однако ярость, закипевшая внутри, быстро остыла, когда Юэн подошел к стоявшему на обочине катафалку.

– И что тут у нас? – вслух спросил он самого себя. – Неплохо, очень неплохо.

Он обошел машину. За рулем – никого. Был ли кто-то или скорее что-то в удлиненном багажнике автомобиля – неизвестно, не видно за черными окнами. Но, судя по всему, машина была пустой, без покойника, спокойненько лежащего в гробу. На начищенном до блеска капоте отражались качающиеся ветви деревьев и затянутое сеткой облаков небо. Юэн достал телефон и, включив фронтальную камеру, вытянул руку, захватывая в кадр себя на фоне автомобиля, однако одним снимком не ограничился.

– Это какой-то новый флешмоб: сделай фото с катафалком и сострой максимально глупое лицо? – раздался ставший за последние дни знакомым голос.

– И тебе доброе утро, босс, – опустив руку, но не убирая телефон, протянул Юэн и, состроив кислую мину, повернулся к Бернарду. Тот стоял, улыбаясь краешками губ, одетый в легкую куртку поверх темно-синего свитера с рубашкой и в бежевые брюки. Он аккуратно, чтобы не испачкаться, держал небольшую коробку с банками из-под реактивов. – Смотрю, ты уже весь в делах. Снова разбираешь хлам?

– Как видишь, дорожу каждой минутой. Нет времени фотографироваться на фоне чужих машин.

– Я был бы не я, если бы не сделал такое фото. Это же классика, – Юэн демонстративно взмахнул руками и указал на машину: – Автомобили старых годов выпуска обладают особым шармом. Современность выбирает плавные линии и обтекаемые формы. Практичность – главный девиз. Унификацию ставят основной целью. Но как можно не любить эти громоздкие, угловатые глыбы отполированного металла? Они же великолепны.

Бернард слабо улыбнулся и скрылся за углом здания на несколько секунд, затем снова появился уже без коробки, отряхивая руки.

– Если ты закончил свою фотосессию вкупе с хвалебными песнями, тогда поднимаемся.

– У нас на сегодня запланировано какое-то мероприятие или ты так специально вырядился, чтобы утонуть под слоем пыли из кладовки стильным? – поинтересовался Юэн.

Бернард усмехнулся.

– Намечается одно дело, где твоя помощь придется очень кстати.

Эхо его голоса отскакивало от стен, пока они вместе поднимались на верхний этаж. Юэн посматривал на сетку, ограждающую лифт, и размышлял, увидит ли он когда-нибудь его в действии?

– Надо будет погрузить оборудование в машину, но сначала хочу кое-что тебе отдать, – сказал Бернард и, подойдя к своему рабочему столу, взял что-то с него и протянул Юэну. – Это твое.

– Надеюсь, тут моя годовая премия, – ответил Юэн, забирая конверт.

– Ты работаешь всего третий день, – усмехнувшись, напомнил ему Бернард.

Казалось, что сегодня настроение у него было лучше, чем вчера после прогулки по кладбищу. Может, у него просто случилось что-то хорошее?

– Четвертый, – поправил Юэн. – Тогда в библиотеке тоже считается. Но в любом случае это не должно стать помехой на пути к денежному поощрению лучшего работника.

Он достал из конверта две фотографии, которые под бдительным присмотром проявил вчера, – одну откровенно неудавшуюся, самую первую, а другую вполне хорошего качества, но с неинтересным сюжетом. Вырезанный негатив теперь был защищен от неосторожных прикосновений пленкой.

– Подожди, – сказал Юэн, облизнув губы и взмахнув в воздухе фотографиями, – откуда мне знать, что пока меня не было, ты не сделал сотни копий?

– Сделал и буду раздавать их всем на День города, – съязвил Бернард. – Поверь, у меня были другие дела.

– Какие, например?

– Проявлял фотографии, но не твои.

– Покажи их, чтобы я поверил.

– Ладно. Посмотри, – Бернард взял со стола пачку фотографий и передал их Юэну.

На самой первой был запечатлен двухэтажный дом. Он выглядел знакомым, но Юэн не знал, кому он принадлежал, спрашивать не стал, так как и сам фотограф мог не знать – случайный снимок, – и продолжил перебирать свеженькие фотографии. Он сразу понял, когда были сделаны последующие снимки: гнущиеся под порывом ветра деревья, светлые окна домов в ночной темноте, надпись «ненормальный» на оконном стекле (подумать только, он ее сфотографировал), лужи-зеркала на асфальте, книги в библиотеке, писатель с косыми усами, люди на презентации книги, девочка среди стеллажей. На последнем фото взгляд Юэна задержался чуть дольше, а Бернард подвинулся ближе, будто тоже заинтересовался. Однако вскоре снимок снова оказался в самом низу стопки.

– Знаешь, у тебя классные фотографии, – сказал Юэн, возвращая пачку ее владельцу. – Я не могу уловить, в чем разница. Вроде нужно просто навести объектив и нажать на кнопку, но у меня все получается иначе. Смотри, – он достал телефон и показал недавнее фото на фоне катафалка. – По сравнению с твоими фотографиями выглядит убого, да?

Бернард внимательно посмотрел на дисплей мобильного телефона. Фотограф стоял близко, и зелень его глаз напомнила Юэну о вчерашней прогулке по кладбищу, о мхе, растущем на памятниках.

– Ты сравнил нормальный фотоаппарат и камеру на телефоне, – с пренебрежением отметил Бернард. – Конечно, снимки будут отличаться, у тебя матрица маленькая.

Юэн убрал телефон в карман ветровки, с напускной обидой покосившись на Бернарда.

– Ты так это сказал, что я чувствую себя оскорбленным.

– Но стоит отметить, ты весьма фотогеничен.

– Ты не первый, кто мне это говорит, – самодовольно улыбнулся Юэн. – Подожди, это что, был комплимент?

– Всего лишь профессиональное замечание, – Бернард опустил голову.

На мгновение Юэну показалось, что он сделал так, будто хотел скрыть взгляд, но оказалось, что он просто смотрел на стопку фотографий в своих руках. Берн достал с самого низа снимок и показал Юэну.

– Ты знаешь эту девочку?

– Первый раз вижу.

– Она тебе никого не напоминает?

– Сложно сказать, а что? Ты ее знаешь?

– Нет, – ответил Бернард, продолжая держать фотографию перед Юэном. – Скажи, эта фотография не кажется тебе странной?

Девочка на снимке тускло улыбалась. Вокруг нее – только стеллажи с книгами и журналами. Ничего интересного. Юэн посмотрел на сосредоточенного Бернарда, не совсем понимая, к чему тот клонил.

– Не знаю, – пожал плечами Юэн. – Вон там справа одна лампочка перегорела.

– И все?

– Да.

– Уверен?

– Я уверен, а ты нет. К чему этот допрос с пристрастием?

– Тебе не кажется странным, что на девочке платье с коротким рукавом? И это в тот день, когда на улице было холодно. Библиотека тоже не отличается комфортной температурой.

– И чего тут странного? – искренне изумился Юэн. – Ты думаешь, она где-то потеряла кофту или куртку? Это же дети. Уверен, пока их родители слушали ту монотонную речь писателя о его успехах, ребятишки играли во что-нибудь. Прятки, салочки или во что там обычно играют дети? Конечно, им стало жарко.

– Ладно. А тебя не смущает, что девочка на фото слишком бледная?

– А тебя самого не смущает, что у нас в городе солнце, в принципе, не частый гость? Когда ты последний раз видел, чтобы небо было чистым и ярко-голубым? У нас тут не курорт, солнечные ванны регулярно принимать не получается.

Бернард опустил фотографию, но не мог оторвать от нее взгляда.

– В чем-то ты прав.

– Например, во всем.

Бернард в задумчивости похлопал фотографией себя по ладони, затем, нахмурившись, будто хотел еще что-то спросить или сказать, посмотрел на Юэна. Он открыл было рот, но в самый последний миг взгляд его переменился.

– Давай спустимся.

– Уже выезжаем?

– Нет.

– Тогда зачем нам спускаться? В морг? – загадочно поинтересовался Юэн.

– Нет, конечно же. Просто поздороваемся с Чилтоном. Но если ты так хочешь, может быть, он сводит нас в подвал.

Юэн кинул взгляд на зеркало, висевшее на стене. Если бы сегодня кто-то умер, оно было бы завешено тканью. Ведь такие здесь порядки, да?

– А может, обойдемся? – Юэн снова посмотрел на Бернарда. – Даже если там, внизу, сейчас пусто, знаешь, как-то нет настроения посещать подобные места. Я и так не перестаю думать об этом каждый раз, как тут появляюсь…

– Скоро привыкнешь и перестанешь воспринимать это место так. В первое время мне тоже было не по себе. Потом смирился, – сказал Бернард и положил стопку фотографий на стол. – Ты ведь сам вчера говорил, что покойники не живут в подвале на постоянной основе, это всего лишь место их временного пребывания. При этом на кладбище мы с тобой сходили.

– И пока, думаю, этого достаточно, – сказал Юэн, представляя тесное помещение холодильной камеры, стол на колесиках, высокую напольную лампу. Наверняка там жутко холодно, и от давящих стен и потолка будет создаваться впечатление, что оказался в могиле. А если вдруг выключится свет? Там ведь ни одного окошка.

Бернард настаивать не стал. Как предположил Юэн, он и сам не горел желанием спускаться в подвал просто так. Не самое подходящее для экскурсий место. Юэн не испытывал страха, даже наоборот, легкий интерес, но именно сегодня этот самый интерес не подпитывался желанием посещать настолько замкнутые пространства.

Тем временем они уже спустились на первый этаж, и Бернард вошел первым, толкнув от себя дверь с табличкой «Бюро ритуальных услуг». Они оказались в небольшой прихожей. Вдоль стены растянулась скамейка для ожидания, в углу стояла вешалка – пустая – клиентов или гостей не было. Все отделано темным деревом, несколько мрачновато, но Юэн и не ожидал, что здесь будут обои с клоунами и медведями, как в какой-нибудь детской.

Берн шагнул в узкий коридор и свернул направо. По левую сторону была открыта одна-единственная дверь. Бернард постучал в нее, уже стоя в проеме, и скрылся в комнате. В конце коридора на пьедестале стоял бюст некоего сурового мужчины. Юэн последовал за фотографом, ожидая увидеть выстроившиеся в ряд у стены гробы разных размеров, венки, цветы, лампадки и другую похоронную утварь, но не увидел ни того ни другого. У прикрытого занавесками окна стоял солидный рабочий стол, за которым сидел немолодой мужчина с желтоватым отблеском на лысине от зажженной лампы.

Кабинет владельца похоронного бюро больше напоминал кабинет какого-нибудь профессора на факультете истории или философских наук. С одной стороны книжный шкаф из темного дерева со стеклянными дверцами и еще один бюст, должно быть, какого-нибудь философа (похоже, философии тут много). С другой стороны широкий диван, у стола пара комфортных на вид стульев. Юэн даже засомневался – туда ли они попали? Это точно бюро ритуальных услуг?

– Здравствуйте, мистер Чилтон, – сказал Бернард.

– О, Бернард, – мужчина снял очки, вышел из-за стола, немного прихрамывая на правую ногу, и пожал протянутую фотографом руку. – А это, наверное, твой новый ассистент?

Юэн, оглядываясь по сторонам, замешкался на пару секунд, но потом, одним шагом преодолев отделявшее его от стола расстояние, тоже протянул руку для приветствия.

– Все верно. Юэн Гибсон. Приятно познакомиться.

– Виктор Чилтон, – ответил мужчина, крепко пожав руку, Юэн заметил у того на пальце внушительный перстень – на вид самая настоящая семейная реликвия. – Хорошо, что теперь вы работаете вдвоем. Я слышал ваши голоса, хотел подняться к вам, но погряз в бумагах.

Чилтон прислонился к краешку стола, придерживая снятые очки. Сложив руки на груди, Бернард стоял рядом, исполняя роль наблюдателя. Или надзирателя.

– А здесь хорошая слышимость, да? – поинтересовался Юэн.

– У меня слух чуткий, – с легкой усмешкой ответил Виктор.

В свою очередь, Юэн тоже присматривался к новому знакомому, о котором уже был достаточно наслышан. Конечно же, в городе Виктор Чилтон тоже носил гордое звание «странный». И по великой случайности (или не совсем) двое «странных» людей делили одно здание, тем самым подогревая репутацию друг друга. У Чилтона были свои ритуалы и традиции, которых он придерживался, но никогда (Юэн специально поспрашивал у знакомых) не навязывал их другим. Не считая, конечно, Бернарда, который, как он сам объяснял, пошел навстречу владельцу похоронного бюро, потому что находился на его территории.

Виктор Чилтон производил впечатление эрудированного, начитанного человека, который с легкостью мог бы вести свой бизнес в более крупном городе. Гладко выбритые щеки, поджарое телосложение, насколько можно было судить по сидевшему по размеру серому костюму, ростом с Бернарда (а в молодости, вероятно, и выше), острые черты лица. Его нельзя было назвать стариком, хоть и все в его внешности говорило о солидном возрасте. Ему наверняка было лет семьдесят, однако он, по всей видимости, относился к тем людям, которые выглядят моложе своих лет.

Но, несмотря на все эти, казалось бы, положительные качества, впечатление о нем складывалось двоякое. Его улыбку в равной степени можно было назвать дружелюбной и опасной. Взгляд тоже одновременно теплый и цепкий, как у хищной птицы, проникающий в самую душу, будто Виктор видел, кому сколько положено прожить лет. А еще от него веяло смертью. Черной, как его автомобиль, и серой, как надгробия на кладбище. От людей, так тесно соприкасающихся с загробным миром, исходил своеобразный флер. Не знай Юэн, чем занимался Чилтон, просто посчитал бы его строгим мужчиной с пронизывающим взглядом, возможно, профессором каких-нибудь наук или деканом исторического факультета.

– У вас хороший вкус на автомобили, мистер Чилтон, – сказал Юэн, считая необходимостью упомянуть про катафалк. – Если не ошибаюсь, это модель 1966 года выпуска?

– Совершенно верно, – подтвердил Виктор.

Юэн довольно кивнул, затем обернулся к выходу и заметил над дверью табличку.

– «Не бойся смерти: пока ты жив – ее нет, когда она придет, тебя не будет», – прочитал он вслух. – Это ведь Эпикур, да?

– Увлекаешься философией?

– Немного, – Юэн взмахнул рукой. – «Я знаю, что я ничего не знаю, а многие даже этого не знают», – он обернулся и увидел, как Бернард и Виктор смотрят на него, будто преподаватели на экзамене. – На самом деле, мои знания по философии очень ограничены.

– Не беда, ведь, наверное, существует сфера, которая тебе более интересна.

– Есть такая, – Юэн кивнул и заметил на противоположной стороне в самом углу пианино. Оно сливалось с темной обстановкой, поэтому его сложно было обнаружить при входе. Юэн был даже уверен, что многие клиенты не замечали пианино вовсе, по большому счету потому, что когда они оказывались тут, головы их были забиты решением иных вопросов.

– Музицируете на досуге? – спросил Юэн, указав на пианино и медленно двигаясь в его сторону.

– К сожалению, уже давно нет, – горько сообщил Виктор и, прихрамывая, тоже направился к пианино. Бернард подходить не стал, но с интересом наблюдал за происходящим.

Когда Юэн оказался перед пианино, Чилтон приподнял клап и прошелся пальцами по клавишам. Музыкальный инструмент издал искореженный, царапающий слух звук, от которого Юэн поморщился.

– Увы, – вздохнул он, занеся пальцы над клавишами и едва их касаясь, – но экземпляр хороший, его можно попробовать отремонтировать.

– Были попытки, – кивнул Чилтон, положив одну руку на пояс и переместив вес тела на левую ногу, – однако мастер сказал, что пианино не подлежит ремонту. Поэтому здесь оно доживает свои последние дни.