скачать книгу бесплатно
– Проводишь его до дома? – обратился стражник к Себастьяну.
– Да… – медленно проговорил Себастьян.
– И впредь, паладин, не вмешивайся. Ты, видно, молодой, но у вас работа своя, у нас своя. Преступник пьет пиво, а не кровь.
Сержант придвинулся к паладину вплотную и закончил фразу, шепча предупреждения:
– Еще раз увижу, как ты пытаешься самостоятельно поймать преступника смертного и разумного, сделаю так, что медальона ты лишишься. Усек?
После этих слов сержант моментально покинул «Дубовый трактир». Самый настоящий бес-трактир. По крайней мере, таковым он будет отныне для Себастьяна.
– Ну что? – обратился к паладину Джаспер, который все это время стоял возле входа, скрестив руки на груди.
– Все, как видишь. Спасибо, что помог, Джаспер. – угрюмо ответил тот.
– Не за что. Должен тебе сказать, что я бы на твоем месте поменьше вмешивался в чужие дела, ты ведь правда можешь лишиться медальона… и жизни…
– Я должен был стоять и смотреть, так, по-твоему?! Оставить мальчика на произвол судьбы?! – резко произнес божественный поборник.
– Просто надо было сразу пойти за стражей. Ты бы еще меч выхватил, честное слово. Трибунала не боишься?
– Знаешь, однажды я уже постоял в стороне, трясясь от страха!
– Себастьян, прошу тебя, не начинай… Держи свои эмоции в руках! Какой же ты паладин тогда?
– Да что ты знаешь о паладинах, Джаспер?! Что ты знаешь?!
– Я знаю… Впрочем, это неважно… Я просто хотел дать дружеский совет.
– Он мне не нужен, – отрезал Себастьян.
– Я заметил, – сказал напоследок волколюд и покинул «Дубовый трактир» не попрощавшись
В обычное время Себастьян бы кинулся вдогонку, и попросил бы у лучшего друга прощения. Однако, после произошедшего, паладина вообще ничего не интересовало. Он не мог адекватно оценивать окружающую действительность, он испытывал злость и одновременно боль, от которой хотелось выть и рыдать. На Себастьяна давило поведение противников, собственное поведение, безразличная реакция других посетителей, что после ухода стражи вернулись к своей еде и питью и принялись разговаривать, будто все было хорошо. Давило оскорбительное предупреждения сержанта! Когда надо, их рядом нет. К тому же этот Брайан, он скверны порядочно наелся! Его поборник Ординума с удовольствием причислил бы к Абсолютному злу.
Но это потом. Сейчас Себастьян сел на лавку и дотронулся рукой до лба, что казался чрезмерно горячим.
***
Ночь в Эйджгейте стояла непривычно тихая. Северные ветра, приносившие в город стужу, и серые тучи утихомирились и заснули. Ставни на окнах больше не скрипели, стекла перестали дребезжать, пугая маленьких детей.
А когда завеса ледяной темноты немного приоткрылась, наступил самый чудесный момент с начала зимы. Перед взором появляется ослепительное и завораживающее ночное небо…
Только такой морозной ночью, можно увидеть мириады звезд и созвездий…
И каждая звезда хранит определенную легенду. И каждое созвездие – это небесный рисунок в память о тех, кто сгинул навечно.
Джеймс, которого все называли просто Джимми не хуже звездочета умел их различать. Он видел и поющую Ундину, и вставшего на дыбы Единорога, и вскинувшего бивни Мамонта. И Феникса, конечно, Феникса.
Когда зажглось его созвездие – закончилась Всея Война и наступила Эра Богов. Фениксы вымерли, они принесли себя в жертву, предупреждая смертных об опасности, о том, что Темные Боги пришли в материальный мир, о том, что Абсолютное зло дало приказ начать кровавый пир, о том, что началась Всея Война!
Тогда паладинов еще не было.
Паладинов, таких, как тот бесстрашный человек, идущий впереди.
Джимми взял голой ладонью снег и смял его в кулаке. Холод охватил руку, мышцы и кости свела судорога, но юноша терпел, он знал, что заслужил эту боль. Мужчина, что пресмыкается перед врагом и теряет свое достоинство, не более чем жалкий трус, что не заслуживает ходить по улицам Эйджгейта.
По изящным улицам, мимо дворцов, храмов, памятников должны ходить лишь славные воины, рыцари и… паладины.
Он и по трущобам пройдет, не шелохнется, а вся местная шпана попрячется по норам!
И что бы сейчас было с юношей, если бы не этот паладин? Наверное, Джимми бы лежал избитый, за «Дубовым трактиром» в куче собачьего дерьма и помоев с кухни.
Но поборник Ординума его спас. А сам юноша только и мог, что стоять испуганный, едва не плача, перед противником и невнятно что-то мямлить в ответ на оскорбления и угрозы. Джимми опротивело от себя настолько, что он желал отдать свое никчемное тело на растерзание демонам.
– Ты там идешь? Не останавливайся, а то замерзнешь, – сказал паладин. Джимми в раздумьях даже не заметил, как сам собой остановился и, словно зачарованный ворожеей, смотрел в одну точку.
– Да… да, я иду, – тихо промолвил юноша и поспешил за своим проводником.
Сейчас они вдвоем шли по узким длинным улочкам, мимо ветхих двух- и трехэтажных домов и инсул. Типичный пейзаж городских трущоб.
О Эйджгейт, как ты двуличен!
Дворцы, храмы, роскошные особняки и богатые трактиры города искусно скрывали в своем искрящем величии старые дома без окон и с покосившейся крышей, темные тупики и глубокие отхожие ямы.
Музыка менестрелей, громкий голос герольдов и звонкий смех богатых дам заглушали ночные вопли бедных кварталов, а запах благовоний надежно закрывал обоняние от неприятно запаха сточных канав, перегнивших отбросов и немытых тел бедняков.
Джимми был одним из немногих жителей трущоб, что хотели выбраться из этого вонючего болота… Остальные же жители, эти свиньи, отнюдь не спешили. Им было гораздо комфортнее в зловонной трясине.
В трущобах стояли свои законы, присутствовала некая свобода от городских властей и даже короля с Советом Смертных. Стража появлялась в бедных кварталах крайне редко, поэтому трущобные банды могли наслаждаться жизнью, грабя таких же бедняков, как они, и насилуя немытых женщин.
Пожалуй, самым ужасным было абсолютное бездействие остальных жителей трущоб. Это бездействие было похоже на сегодняшнюю реакцию посетителей «Дубового трактира». От этого Джимми было еще тяжелее идти и вдыхать морозный воздух. Юноша сам лично видел, как в одной из темных подворотен насиловали дочь одного старого нищего, а потом еще кинули пару медяков к его босым ногам и произнесли: «Держи, старик! Купи дочке хлеба, а то она так старалась, так старалась!»
Но чего хотел Джимми от других, если сам ничего не делал? Он только мечтал выбраться из ненавистной комнатки, что пугала его, и работал за гроши в «Дубовом трактире»!
Нет, юноша недостоин, жить лучше и быть сильнее, как недостоин старик, отдающий свою дочь на растерзание двуногим выродкам, как недостойны соседи за стеной – супруги средних лет, что весь день друг друга избивают и поносят, а ночью устраивают настоящий концерт животной страсти и похоти. Единственным достойным человеком, и не только человеком, для Джимми был этот божественный поборник, этот паладин.
– Сэр паладин! – обратился юноша к паладину, когда они проходили очередной темный перекресток.
Человек остановился и обернулся. Его лицо закрывал капюшон мехового плаща, только каштановые волосы ниспадали на плечи.
– Что случилось? – спросил паладин.
Юноша только что заметил, что его голос был воинственный и одновременно мягкий, добродушный.
– Вас же… Себастьяном зовут?
– Да. Откуда ты знаешь? – удивился паладин.
– Ваш друг, тот, что зверолюд, он так к вам обратился… – объяснил юноша.
– Вот оно что… – протянул Себастьян. – К сожалению, твое имя мне пока неизвестно.
– Я Джеймс, но меня называют просто Джимми. – смущенно произнес юноша и посмотрел на снег.
Поборник отпрянул и пробормотал себе под нос что-то, что юноша не разобрал.
– Что с вами? – испуганно вопросил Джимми.
– Как же ты, Джимми, оказался в таком жутком месте, как «Дубовый трактир»? – спросил паладин, подойдя чуть ближе.
– А что не так?
– Нет, это обычное дело… – заметил паладин. – Но, мне показалось, что ты…. не слишком подходишь для этого места.
– Так получилось…. – пробормотал Джимми, надвигая шапку сильнее на лоб.
– Прискорбно, – вынес вердикт Себастьян.
– Сэр Себастьян… – начал юноша.
– Не называй меня сэром, хорошо? Я еще не привык к этому титулу, – попросил паладин.
– А вам…
– Двадцать.
– Мне шестнадцать… А как вас тогда называть?
– Некоторые зовут меня по фамилии, Ардентэлом, другие Себом, – ответил паладин и уставился на крышу одного из старых домов, с которой только что свалился снег.
– Моя фамилия Мерчент, но никто не зовет меня Джеймсом Мерчентом, – стыдливо признался мальчик. – Если бы у меня были друзья, они называли бы меня просто Джимми. Себастьян добродушно усмехнулся и жестом позвал:
– Пойдем, Джимми, а то замерзнем здесь.
– Конечно, – согласился Джимми и даже улыбнулся.
– Долго нам еще?
– Один или два квартала…
Они продолжили свой путь через холодные и темные силуэты трущобных домов.
– Ты так и не ответил, как оказался в работниках трактира, – напомнил через какое-то время Себастьян.
– Я приехал сюда, чтобы учиться, – нахмурился Джимми, словно не хотел отвечать на данный вопрос.
– В Университете или подмастерьем? – уточнил паладин.
– В Университете, – кивнул юноша и тяжело вздохнул, вбирая легкими как можно больше свежего воздуха. – Мой отец купец, как и его отец, и отец его отца… Отец хотел, чтобы я стал каким-нибудь клерком или архивариусом.
– Не припомню, чтобы видел ученика Университета среди работников трактиров, тем более купеческих детей, – заметил Себастьян, когда они повернули на другую узкую улочку.
– Потому что их там нет, – ответил Джимми и понуро продолжил. – Я больше не студент. Учеба меня не слишком привлекала, я хотел другого, иной судьбы… Будь я посильнее, я бы обязательно пошел в паладины…
Себастьян Ардентэл остановился на миг, обернулся, после чего пошел дальше и лишь через минуту спросил:
– И зачем тебе идти в паладины?
Юноша удивился этому вопросу, он считал, что каждый из паладинов более чем доволен своей работой, точнее сказать, судьбой и долгом. И, соответственно, каждый паладин понимает, ради чего многие хотят служить Ординуму и сражаться с Абсолютным злом. Однако вслух Джимми ответил:
– В твоем ордене я бы мог стать героем, заслужить признание среди смертных… Мне бы не пришлось сидеть перед бумагами или носить подносы с алкоголем.
– Только поэтому? – спросил Себастьян недоверчиво.
– Ну, я думаю, что паладины не сталкиваются с такими, как этот пьяница.
– Зато сталкиваются с кое-чем пострашнее и намного опаснее, – заверил юношу поборник Ординума.
– Я думаю, все эти порождения зла более уязвимы и, наверное, помнят о чести, – предположил Джимми и пожал плечами.
Себастьян Ардентэл резко развернулся на месте, проторив сапогами снег, и уставился на юношу. Тот хоть и не видел глаза паладина, чувствовал, что они смотрят на него прямым, серьезным и немигающим взглядом. Юноше вдруг захотелось исчезнуть, испариться, только бы не ощущать такой взгляд на себе. Более того, Джимми не понимал, чем вызвал подобную реакцию.
Что я сказал?
– Ты в этом уверен? – резко выпалил паладин, его голос пронесся по пустынной улице и утонул в одном из переулков, – Ты точно в этом уверен?
Себастьян положил руку Джимми на плечо и стал ждать ответа, немедленного ответа. Джимми вздрогнул и неуверенно промямлил:
– Я не знаю… Я думал, что так.
– А раз не знаешь, то не делай никогда таких выводов! – крикнул Себастьян, – И не смей говорить, что Абсолютное Зло помнит о чести!
– П-простите… Прости, я не хотел, я не понимал…
Паладин тяжело задышал и закрыл лицо рукой.
– Я честно не хотел вас… обидеть, – виновато и тихо произнес юноша.
– Нет, все в порядке, – спокойно, но устало ответил паладин, – Просто… неважно.
Он замолчал и развернулся, чтобы идти дальше.
– Мы скоро придем? – спросил Себастьян.
– Да, – ответил Джимми, внимательно вглядываясь в ночную тьму, ища в ней знакомые места. – Мой дом в конце, близко к стене.
Он указал рукой на дальний конец улицы, где дома прилегали к массивной, каменной стене, что сейчас стояла обледеневшей и от этого казалась еще более внушительной. Двадцатифутовая громадина отделяла Район Торговцев от Рабочего района.
