Кречет. Кровь не вода

Последнюю наши инструкторы пускали в ход по поводу и без. Отличие от обычной, считающейся холодным оружием, лишь в том, что в качестве набалдашника не стальной шар, а резиновый. Правда, нам от этого не легче. Как прилетит, так не возрадуешься.

– Противник справа! Рассредоточиться! – выкрикнул наш взводный, поспешно занимая позицию за большим камнем.

Тут же застрекотали выстрелы штурмовых игольников и загрохотал игломёт, а вокруг нас засвистели иглы. Часть ударила по земле, выбивая фонтанчики. Прилетело и по камню, за которым укрылся взводный. Несколько игл с визгом ушли в рикошет, а в забрало шлема кадет-сержанта ударила каменная крошка.

– Отделение, рассредоточиться! – указывая рукой направление, продублировал приказ наш командир отделения.

Хлёсткий, словно удар плети, выстрел снайперского игольника, и наш комод с коротким матом упал на землю, дёргаясь, как припадочный. Вот уж кому не позавидуешь. А потому что не хрен руками размахивать, показывая всем, кто тут главный.

Я также ощутил парочку попаданий в грудь, но бронежилет выдержал, распределив удар, а потому практически этого не заметил. Да и не до того мне теперь. Отметка командира на интерфейсе шлема потускнела, и командование отделением перешло ко мне.

– Игломёт и штурма, давим цепь! Малой, запускай «глаз», ищи снайпера! Дрон, не отсвечивай, жди наводку. Глыба, будь готов отработать по технике, – напоследок поставил я задачу гранатомётчику.

– Колун, наблюдаю игломётчика, – доложил Дрон.

– Я сказал не отсвечивать, – рыкнул я.

Послал короткую очередь в одного из накатывающих на нас противников, одновременно с этим мельком взглянув на тактическую карту, выведенную на внутреннюю поверхность забрала. Ко мне сейчас стекаются сведения от всего отделения, управляющий блок в шлеме обрабатывает данные и выдаёт данные в интерфейс.

Когда я наконец получу нейросеть, она будет синхронизироваться с блоком, а пока приходится работать языком и подбородком. Поначалу было жутко неудобно, но длительные тренировки и мотивация дубинкой сделали своё дело. Неполные три месяца, и я управляюсь с этим если не виртуозно, то вполне свободно.

Сейчас мне видно не только местоположение каждого из моих бойцов, но и сектора их стрельбы. В случае необходимости я могу вывести перед собой картинку, наблюдаемую тем или иным моим подчинённым. Командир я или погулять вышел. Имеются отметки местоположения и направления движения всех обнаруженных моим отделением противников. Вижу я и игломёт, о котором докладывал Дрон. Но цели нужно выбирать по мере важности. Снайпер куда опасней, один выстрел и мы потеряли комода. Плохой расклад.

Ага. А вот и данные от взлетевшего «глаза», дрона в виде эдакой коробочки с антигравом. Наше зрение и слух. Совершенно бесшумный, он способен подбираться к противнику вплотную. Если, конечно, у того нет соответствующих средств радиоэлектронной борьбы. Вообще-то, отсутствие РЭБ редкость, поэтому приходится использовать «глаз» на приличном расстоянии или высоко поднимая в воздух. Условия для сбора данных не очень, но лучше уж такие, чем лишиться мобильной разведки.

Вновь хлёсткий удар плети, и у меня погасла отметка игломётчика.

– Я засёк его, – доложил Малой.

И тут же на тактической карте появилась отметка. Противник после выстрела активно менял позицию, но «глаз» уже вцепился в него и неотрывно отслеживал передвижение в видеорежиме. Ненадёжный способ, но лазерный целеуказатель или узконаправленный радиолуч можно обнаружить.

Наконец снайпер противника сменил позицию, и Дрон не упустил возможность посчитаться за подстреленных товарищей. После чего, не меняя позицию, сделал ещё один выстрел, затыкая вражеский игломёт.

– Дрон, смени позицию, м-мать твою! – распорядился я, снимая короткой очередью одного из наступавших.

Ага. Послушал-таки. Везучий сукин сын. По месту, где он только что был, отработал гранатомётчик противника. Зря он обнаружил себя. Сменивший игломётчика второй номер поспешил разрядить в его сторону длинную очередь. И весьма удачно.

Обозначился ещё один снайпер, которого тут же приметил Малой и навёл на него Дрона. «Глаз» порхал как мотылёк, постоянно маневрируя и оставаясь незамеченным, в то время как его сенсоры продолжали шарить по полю боя.

Ну что тут сказать, Ляпишев, может, и посредственный боец, зато отличный программист, и в работе с маленькими помощниками ему нет равных. Это уже третье нападение, и во взводе из шести дронов четыре вышли в тираж, а в нашем отделении живы оба.

Взводный хотел было подрезать у Ляпишева один «глаз», но, как выяснилось, это невозможно. Николай сделал их персональными, завязав на блок управления своего шлема. А ещё он поработал над программой управления дронами, серьёзно повысив их способность противодействия средствам РЭБ. Правда, есть и недостаток. С выходом из игры Малого придётся распрощаться с «глазами». Даже воспользоваться его шлемом не получится, потому что управляющий блок завязан на ДНК владельца, и никто другой работать с ним не сможет. Обычная практика.

А вот и техника. Сквозь кусты на поле проломился бронетранспортёр, и в его башне загрохотала пушка, посылая в нас тридцатимиллиметровые снаряды. Вдоль позиции пробежалась строчка разрывов, затянувшая нас дымом и пылью.

– Глыба, какого хрена?! Делай! – выкрикнул я, приподнимая голову.

Впрочем, наезжал я на него зря, потому что уже через секунду вдали раздался разрыв, а следом ещё один. Гранаты вылетели с дозвуковой скоростью, поэтому саму стрельбу я не слышал, а вот рвутся они вполне себе звучно. Пыль и дым отнесло в сторону, и я вновь рассмотрел противника, который, лишившись средств усиления, уже начал откатываться.

Вот и ладно. Вот и хорошо. Парни дали несколько выстрелов вдогонку, добивая отступающих и добирая очки. Я же прошёлся по интерфейсу моего шлема. Обстрел из пушки не причинил никакого вреда. Нет даже раненых, что не может не радовать. Нам сейчас только штрафов не хватало.

– Командирам отделений доложить о потерях, – послышался приказ взводного кадет-сержанта.

Вообще-то, к нему стекаются данные взвода. Но порядок есть порядок, и вне зависимости от этого каждый командир по окончании боя должен отчитаться о его результатах. Я дождался, пока доложатся другие комоды, и заговорил:

– Третье отделение, убиты командир и игломётчик. Уничтожено восемь нападавших и выведен из строя БТР противника.

– Принято. Две минуты на подготовку к транспортировке павших и выдвигаемся.

– Назар, Прохор, Дрон, Глыба, готовьте носилки, будем выносить выбывших.

Из-за бликующего на Альсе забрала я не видел их лиц, но по жестам и позам без труда понял, что данное обстоятельство их не обрадовало. Космодесант своих не бросает и, если есть возможность вынести павших товарищей, именно так и поступает. Мы хороним на месте или оставляем тела непогребёнными только в самых крайних случаях. И это в нас намертво вколачивали на тренировочных выходах.

– Твою м-мать! – сдёргивая деактивированный шлем, выматерился мой комод.

– Ну ты как, Тоха? – поинтересовался я у него.

– А ты попробуй как-нибудь.

– Спасибо, но это тот самый опыт, который мне получать не хотелось бы, – отрицательно покачал я головой.

А кому понравится мощный электрический разряд, что твой шокер, отправляющий в нокаут. И это если повезёт. Управляющий блок оценивает возможность повреждений и может счесть тебя раненым, а тогда будет издеваться, пока не окажут помощь. В назидание, так сказать.

У атаковавших нас манекенов иглы едва преодолевают звуковой барьер, только и того, чтобы был слышен звук выстрела. Но реально навредить нам они не могут, даже попав в участки, не прикрытые бронёй. С этим вполне управится скафандр, облегающий тело как вторая кожа. Толщина наноткани всего-то семь миллиметров, но достаточная, чтобы противостоять и космическому холоду, и осколкам снарядов, и иглам мини-игольников. При ударе наноткань уплотняется, что твоя броня, разве только всё же не обладает её прочностью. Но как я уже говорил, скорость игл невелика, а значит, и пробивная способность не очень. Плюс минимальная дистанция боя составила сотню метров, и скорость игл успела немного упасть.

Хотя игломёт и игольник, конечно, вносили некоторый элемент риска. Калибр и вес игл у них побольше, и вероятность получить реальное ранение в слабозащищённые участки не так уж и мала. С другой стороны, нам никто не обещал лёгкую жизнь, и погибшие во время учений не невидаль, а скорее редкость. В нашем наборе пока обходилось лишь ранениями.

Что до разрывов снарядов, так это чистой воды пиротехника. Корпуса снарядов из композита, слабая взрывчатка. В случае прямого попадания, конечно, мало не покажется, можно и перелом получить, а если в шлем, то и сотрясение головного мозга. При сильном невезении есть вероятность и шею сломать, увы, но наноткань не работает на изгиб, иначе в таком скафандре о резких движениях можно забыть. Хотя если отдать команду, то может и зафиксировать ту или иную часть тела.

– Готовы? – спросил я у бойцов.

Наш командир отделения и игломётчик уже лежали на носилках, с виноватыми выражениями лиц изображая трупы. Увы, с деревьями вокруг полный швах, одни кусты, а потому ручки изготовить не из чего и придётся нести их за лямки. Не самый удобный способ.

– Колун, что у тебя? – поинтересовался взводный.

– Готовы, командир.

– Выдвигаемся.

– Малой, чтобы орлом у меня, – кивнул я Николаю.

– Есть, командир, – с обречённым вздохом ответил тот.

М-да. Когда уже научится нормально подгонять оружие и снаряжение. Я поравнялся с ним и ткнул в штурмовой игольник.

– Подтяни ремень.

Бьющее по телу болтающееся оружие не причиняет боли и не может ничего натереть, спасибо наноткани скафандра. Но от неудобства она не спасает, а это мешает и отнимает лишние силы. В случае же Ляпишева любая мелочь ложится в копилку.

Оставшиеся пять километров съели время, отыгранное во время марш-броска. Хорошо хоть, несмотря на «потери», нам всё же удалось обойтись без штрафов и даже получить бонус в виде минуты. Не скажу, что она оказалась решающей, но знание этого вносило некое успокоение.

Вот только с прибытием в расположение ничего не закончилось. Едва успели избавиться от оружия, сбросить амуницию да вылезти из скафандров, как получили приказ прибыть в учебный класс. Злые и усталые, мы, разумеется, его выполнили, хотя при этом помянули тихим добрым словом отцов-командиров.

О занятиях сейчас не могло быть и речи. Нам однозначно предстояло очередное тестирование. Любило командование устраивать такое после изнуряющих физических нагрузок. Тут выбешивает одна мысль о том, что ещё предстоит приводить в порядок оружие и амуницию. А тебя ещё и за парту тянут. Ну не сволочи ли!?

– Встать! Смирно! – скомандовал наш взводный.

– Вольно, садитесь, – приказал инструктор и продолжил: – Надеюсь, все прихватили свои учебные планшеты. Отлично. Итак, шестьдесят вопросов, по минуте на каждый. Время пошло.

Наши планшеты практически синхронно тренькнули, оповещая о входящем сообщении. Я открыл его и прочитал первый вопрос. Пытка началась. Живот сильно заурчал, требуя свою дань после растраченных калорий. От сухого пайка, заменившего мне обед, уже не осталось и следа.

К слову, был у нас один толстяк, так за столь непродолжительное время он уже успел не только похудеть, но и перегнать немалую часть своего жира в мышцы. Здоровый получился детина, а ведь может и ещё подрасти. Даже боюсь представить, что из него выйдет за монстр. А если ему ещё и нанитов подсадить, к примеру, на силу и ловкость, то и вовсе – туши свет, бросай гранату.

С тестом я, как обычно, управился без особого труда. Если забыть о сорока девяти минутах беспрерывного урчания живота. Не у меня одного, если что. Правда, мне от этого не легче.

Сосед по школьной привычке пытался было заглянуть ко мне в планшет. Тесты-то у всех индивидуальные, но могут же совпасть вопросы или оказаться схожими. Однако помогать я не стал. Не потому, что жалко, а просто не приветствовал это. Ведь может статься, из-за вот такого ловкача придётся дерьмо ложками жрать.

– Шестьдесят балов из шестидесяти возможных, – констатировал инструктор, отдал мне планшет и кивнул на выход.

Я вышел в коридор с твёрдым намерением сбегать в чипок и перехватить там хотя бы один пирожок. Время ужина уже подошло, но в столовую можно попасть только в составе взвода и никак иначе. Однако, оказавшись за дверью, тяжко вздохнул и привалился к стене, ожидая, когда подтянутся остальные. Уж пятнадцать-двадцать минут я как-нибудь выдержу.

Вслед за мной вышел Малой, мы с ним постоянно в числе лидеров, если первый не я, то непременно он. А вот Дрон всегда третий, отчего злился, но изменить ситуацию у него не получалось. Хмурые Назар и Прохор появились по прошествии основного времени с большинством взвода. Я сунул нос в их планшеты и понял, что веселиться им не с чего. Тест они опять завалили. Следующий прокол будет последним.

– Николай, – отозвал я Ляпишева после ужина. – Послушай, если эти оба два уркагана не сдадут следующий тест, то их однозначно отбракуют в КДВ.

– А может, и вовсе куда подальше, – мстительно произнёс Малой.

– У-у-у, как всё запущено-то, – присаживаясь на лавку, улыбнулся я.

– Ты мне ещё про чувство товарищеского локтя расскажи, – опускаясь рядом, произнёс он.

– Я не воспитатель. А потому скажу другое. Отделение дерётся не за Родину и не за князя, а сражается друг за друга. Все мы здесь по своей причине. Мне нужна нейросеть третьего класса, тебе и вовсе желательно четвёртого. Прохор и Назар, похоже, потому что приткнуться больше некуда. Причины у всех свои и настоящих патриотов по пальцам пересчитать. Они это понимают. Поэтому на каждом марш-броске молча берут тебя на кукан.

– Они тянут меня, потому что время засекается по последнему. А сами постоянно издеваются надо мной.

– Не совсем так, Коля. Ну вот они пинали тебя, раздавали затрещины, измывались, загоняя на спортивные снаряды…

– Именно! – перебивая меня, взвился он.

– Ты задницу-то опусти, Коля. Присядь, присядь. Вот и молодец. Скажи-ка мне, дружище, а ты сдал нормативы по физподготовке?

– Сдал.

– А благодаря кому? Сам или тебе всё же помогли? Молчишь? Ну уж прости, как смогли, так и помогли. Но результат есть. А ведь ты был кандидатом на вылет.

– Хочешь сказать, что они…

– Хочу сказать, что ты им малость задолжал, – перебил его я.

– И с чего ты взял, что у меня получится? Вон Дрон с ними бьётся как рыба об лёд и ничего-то поделать не может.

Ох уж мне этот Малахов, в перехлёст его в колено. Что с этим парнем не так? Я его просто не узнаю. Пытается помочь всем и каждому и ни с кем-то у него нет конфликтов. Мало того, ещё и авторитетом пользуется. Причём не только в нашей роте, но и в полку вообще. Куда подевался тот задира, что был в школе? Там он старался любыми путями добиться лидерства, здесь… В общем-то, тоже старается, но от звания кадет-сержанта отчего-то отбрыкался.

– Дрон хочет им помочь, но как бы тебе сказать, словно для галочки. Вроде и старается искренне, но без огонька.

– А я, значит, с огоньком буду их подтягивать? – хмыкнул Ляпишев.

– А у тебя к ним свой счёт имеется, Коля. И щадить их чувства ты не станешь.

– А если нет?

– Нам ещё три месяца до получения нейросети, и нагрузки будут только возрастать, как физические, так и теоретические. Вы либо поможете друг другу, либо по очереди свалите в закат. Как-то так, дружище. Ладно, пошли, оружие и амуниция сами себя в порядок не приведут.

– Малой, – окликнул его ротный сержант-инструктор.

– Я, господин сержант! – взвился Ляпишев.

– Говорят, ты там что-то с «глазом» учудил.

– Никакого вреда, господин сержант.

– Был бы вред, ты уже пожалел бы об этом. Завтра после завтрака со шлемом, обоими дронами и записями, что и как сотворил, в штаб к капитану Тамирбекову. Не боись, Малой. Если дельное что-то, быть тебе с поощрением. Если так себе задумка, но вреда нет, ничего тебе не будет. Но если вредительство какое сотворил, готовься к серьёзному внушению.

– Господин сержант, он это сделал с моего разрешения, – вступился я.

– Ясно. Малой, свободен. – И когда Ляпишев убежал, продолжил: – Кадет-ефрейтор, заруби себе на носу, вы присягу ещё не принимали, и твои приказы не могут оградить его от ответственности. А чтобы ты это хорошенько запомнил и не брал на себя больше, чем можешь унести, доложишь взводному сержанту-инструктору, что я объявил тебе три наряда на работы. Свободен.

– Есть!

Глава 6

Не друзья, но уже товарищи

Я открыл глаза и посмотрел на нависающую надо мной крышку разгонной капсулы. Прислушался к своим ощущениям. Вроде бы ничего не изменилось, каким засыпал здесь, таким и проснулся. Интересно, я тут просто спал и видел сон, местами интересный, а местами не очень. Или всё же меня только что чему-то там научили. Вопрос риторический. Просто я ожидал хоть каких-то изменений.

– Как себя чувствуешь, боец? – поинтересовался оператор.

– Да вроде нормально.

– Головокружение, тошнота, галлюцинации?

– Ничего такого.

– Садись. Сколько пальцев?

– Два.

– Как тебя зовут?

– Рязанцев Клим Витальевич, позывной Колун.

– Отлично. Свободен, – уже направляясь к другой капсуле, произнёс он.

– А к чему эти вопросы? – не удержавшись, всё же спросил я.

– У всех восприятие индивидуальное. Мы сейчас используем минимальный режим, но кому-то и это слишком быстро. Если тебе поставили сетку третьего класса, то с этим должен быть порядок, но лишний раз проверить всё же не помешает, – уже отключив соседнюю капсулу и поднимая крышку, ответил он.

Я хотел было ещё что-то спросить, но он лишь мотнул головой, мол, вали уже. Да оно и понятно. Пусть от нашего учебного полка и остался только один батальон, три с половиной сотни подопечных это, ох, как немало, и у каждого вопросы, на которые устанешь отвечать.

Вышел на широкое крыльцо учебного корпуса и поёжился от прилетевшей в лицо снежной крупы. Поправил шапку, глянул по сторонам, нет ли кого из офицеров или инструкторов, чтобы не нарваться на плюху. После чего сбежал по ступеням и поспешил в казарму, где доложился о прибытии и направился прямиком в спальное расположение.

Усталости я не чувствовал, но по инструкции после сеанса разгона, ну или установки обучающих баз, полагается часовой сон. Через полгода натурального издевательства у нас наконец наметился настоящий отдых. На установку необходимого минимума навыков нам выделили целую неделю, а значит, всё это время будем жить по щадящему режиму.

За последние три месяца мы успели сменить три локации. Вечную сырость экваториальных джунглей с ненасытными и вездесущими насекомыми, отдохнуть от которых получалось, только облачившись в скафандр, да и то постоянно казалось, что они забрались под облегающую наноткань. Пронизывающий полярный холод с его ледниками и горами, изобилующими острыми скалами. Там у нас случилась пока единственная потеря, один из кадетов не удержался на карнизе и упал в глубокую пропасть. Скафандр от такого спасти не смог. Ну и иссушающее пекло пустыни с её всепроникающим песком. И в столовую в том числе. Я за месяц съел его не меньше ведра.

Позавчера вернулись в расположение полка, и нам начали устанавливать нейросети. Я с удовлетворением отметил, что заслужил свой третий класс. Правда, тут же слегка разочаровался, ведь и на четвёртый мог рассчитывать. Ну а что такого, нормальная практика – чем больше есть, тем больше хочется.

Впереди нас ожидало продолжение учебного процесса, но теперь уже в космосе. На планете мы свои азы уже получили, не отвечающих критериям отбора отсеяли. Дальнейшее обучение без нейросети уже не имело смысла. Основная наша служба будет проходить на кораблях, и для этого необходим огромный массив знаний.

Следующие полгода нам предстоит провести в походе на учебных кораблях. Виртуальные и реальные десантирования на планеты и астероиды, абордажные схватки, банальная работа по обслуживанию корабля в открытом космосе. Короче, будет много нового и интересного.

Кстати, военный городок не пустует. Каждый месяц формируется минимум рота новобранцев, а то и до батальона доходит. Но летнего наплыва, вызванного окончанием учебного года, конечно же, нет и в помине.

Когда вошёл в расположение, сразу же бросилась в глаза группа, устроившаяся на стульях. Назар и Прохор, по своему обыкновению, пытали Малого. В смысле мучали вопросами. Из этой троицы получилась отличная команда. Бывшие урки сумели подтянуть физическую форму невзрачного ботана. Особыми успехами он по-прежнему похвастать не мог, но по нижней планке нормативов, становящихся всё жёстче, держался вполне уверенно и даже марш-броски теперь выдерживал сам. Они тоже прошли по самому краю, но тем не менее справились и свои нейросети третьего класса получили.

– …даже не надейтесь, – с некой ленцой вещал Малой. – Нейросеть умными вас не сделает.

– За тупого ответишь, – боднул его хмурым взглядом Назар.

– Да чего сразу наезжать-то? Ну не так выразился. Сама по себе сетка вашу успеваемость не поднимет. Так нормально?

– Так. Нормально, – раздельно ответил Прохор и подбодрил кивком, продолжай, мол.

– Она всего лишь костыли, помогающие в усвоении большого массива информации. Но знать и уметь это две большие разницы. Её наличие вовсе не исключает систематических тренировок, учёбы и наработки навыков. Ну вот, к примеру, нам установили слот и четыре имплантата. Стандартный набор космодесантника. Со слотом все понятно, он нужен для подключения внешнего оборудования. Хоть того же шлема или какого-либо транспорта. Далее идут имплантаты на силу, гибкость и регенерацию. Все три контролируют наниты, запущенные нам в кровь. Первый отвечает за мышечную массу и их тонус. Так что наши тела довольно скоро изменятся, наберут массу, станут более рельефными и сильными. Но этого не произойдёт, если не тренироваться, потому что наниты реагируют на изменения организма, разве только многократно разгоняя этот процесс. Если без наноботов трансформация была бы практически незаметна, с ними всё иначе. Гибкость работает с мышцами, суставами, связками и сухожилиями, увеличивая их прочность и эластичность. Что, опять же, требует систематических тренировок. Единственно, что нет нужды развивать, это регенерацию. Хотя тут следует уточнить, что эти наниты не лечат, а восстанавливают организм до заданного эталона.

– Так вот почему перед установкой сеток нас прогнали через медкомиссию, а некоторых и в регенерационную капсулу определили, – щёлкнул пальцами Прохор.

– Догадливый. Возьми с полки пирожок, – хмыкнул Малой.

– А в морду? – цыкнул тот.

– Ну вот, а я о чём – сетка не прибавляет ума, – пожал плечами Ляпишев.

– Не умничай, – отвесил ему подзатыльник Назар.

– Слышь, у тебя рука, между прочим, тяжёлая, – возмутился Николай.

– Дальше рассказывай, – пихнул его в бок Прохор.

– Да чего рассказывать-то? Дальше силовые нагрузки и учебные занятия будут только возрастать. Радует хотя бы то, что по физухе теперь упор пойдёт на спортивные снаряды, гимнастику и рукопашный бой. На корабле особо не побегаешь.

– А беговые дорожки на что, – подмигнул Назар.

– Не. Они не идут ни в какое сравнение с пересечённой местностью. Курорт, – тряхнув головой, возразил Ляпишев.

– Это да. С физухой теперь попроще будет, – удовлетворённо кивнул Прохор.

– Это как сказать. Бывалые рассказывали, что десантуре за бортом много болтаться приходится. Так что хапнем невесомости до дурноты, – возразил Назар.

Я тем временем успел расправить койку и раздеться, после чего обернулся к товарищам, слегка разведя руками. Те меня правильно поняли и, поднявшись, направились на выход. Тем паче что им по распорядку уже пора двигать в учебный корпус на первую процедуру разгона.

– Ну как, поумнел? – вошёл в расположение Малахов.

– Только что одних выпроводил, ты ещё тут.

– Когда реванш?

– Какой реванш, Андрюша, окстись. Думаешь, после разгонной капсулы превратился в супербойца? Прогресс, конечно, есть, но и я ведь не стою на месте, так что пока у тебя без шансов.

– Пока, – многозначительно подхватил он.

– А я и не отрицаю, что в итоге ты сможешь меня сделать. Но облегчать тебе жизнь в мои планы точно не входит.

– Вот и договорились.

– А теперь давай спать, а? Меня что-то и впрямь в сон рубит.

– Ага. Есть такое дело, – согласился он.

Неделя прошла в расслабленном режиме, если не считать пятикилометровой утренней пробежки, тренировок на тренажёрах, занятий по рукопашному бою и строевой подготовки, всё же присяга скоро. В сравнении с тем, через что нам пришлось пройти за эти полгода, тянуло на разминку.

Зато имели место ежедневные процедуры в разгонной капсуле со всё возрастающими нагрузками, постепенно вышедшими на свой пик. Дело в том, что нейросеть третьего класса подразумевает скорость загрузки информации с коэффициентом в одну целую две десятые. Существенная экономия времени, тем более на навыках высокого уровня…