Правдивая история короля Якова

 Иларий сжал губы. Он сможет. Он сделает это. Он докажет отцу. И всем.

– Не хочу вас отвлекать. Я на минутку, – он замялся. Роль пугливого дурачка была несложной. – Просто… Хотел…

 Он стал шарить в кармане. Запутался в складках. Покраснел. Наконец, боясь переиграть, всё же вытащил одну из двух шкатулок.

– Вот, – застенчиво, на ладони протянул её Арну. Хотел ещё что-то добавить, но очень натурально подавился словами и замолчал, потупившись.

 «Не полным ли кретином я выгляжу? Эдак он может и догадаться».

Арн с интересом взял подарок.

– Что это?

– Ароматная шкатулка. То есть ароматическая. Её можно поставить возле кровати. Или на стол. И в комнате всегда будет запах свежести. Так торговец сказал. Там травы. Такие… Ну…

Он силился выговорить, но тут же сдался:

– Забыл! – Иларий поднял на Арна лучистый наивный взгляд.

Удивлённый и польщённый хозяин с вежливым интересом приподнял крышку шкатулки.

 Иларий забыл, как дышать.

 Арн понюхал.

– Что-то незнакомое, но очень приятное. Спасибо, не ожидал.

Иларий, замерев, следил за его движениями.

– Поставлю возле кресла.

 Арн повернулся, чтобы идти.

 И вдруг схватился за стену.

 Потёр рукой глаза. Сделал ещё шаг. И снова покачнулся.

 Иларий следил за ним не отрываясь.

 «Притворяется? Минуты не прошло».

– Что-то я… – слабым, враз изменившимся голосом сказал Арн. – Странно.

И неожиданно упал на одно колено, опёрся рукой на пол.

Иларий, помня предыдущую свою ошибку, всё ещё боялся поверить в удачу. Но всё же вышел из ступора и начал потихоньку выдвигать из рукава кинжал. Арн в шаге от него пытался подняться, беспомощно водя головой из стороны в сторону, словно слепой.

Решиться или нет? Кинжал прочно лёг в ладонь. И Иларий, не давая себе задержаться ни на минуту, резко и сильно ударил.

 И тут же, почувствовав, как сталь входит в мягкое, в ужасе отдернул руку. Отдернул инстинктивно: в театре молодых артистов учат в сценах шпажных боёв колоть так, чтобы шпага прошла близко к телу, но не попала. Сейчас он попал! И сразу, испугавшись этого, отскочил.

Но дело было сделано. Кинжал в его руке был запачкан красным. И это была не краска. А возле Арна, который упал на живот, расплывалось тёмное пятно.

Ворожей застонал и, опираясь на руку, с трудом приподнялся. Что-то прошептал и махнул другой рукой в сторону Илария. Но ничего не произошло. Махнул ещё раз. Ничего. Обессиленный, Арн снова опустился на пол, заскрежетал зубами:

– Кто ты?

Но Иларий только смотрел, широко раскрыв глаза, на дело своих рук и молчал.

Так прошло несколько минут. Арн стонал и пытался зажать рукой рану, шептал какие-то заклинания, но положение его не улучшалось – Трава определённо действовала.

Но время шло. Сколько Трава будет сдерживать колдовскую силу Арна, Иларий не знал. Ворожей слабел на глазах, но был ещё жив.

Надо заканчивать.

Это было совсем не сложно. Просто сделать пару шагов и вонзить кинжал… Куда? Чтоб наверняка.

В грудь? В живот? В сердце! Но как в него попасть? В горло? В глаз?

Иларий содрогнулся – оказывается, настоящее убийство сильно отличается от того, что они изображали на сцене.

 Но надо заканчивать. Несколько минут. Пара взмахов клинком – и он герой. Иларий постарался вернуть себе боевой настрой, которого в нём не осталось уже ни капли. Он собрал все свои силы и сделал шаг.

 Арн, следивший за ним, не отрываясь, всё понял. Он замер и твёрдо посмотрел на своего убийцу:

– Скажи хоть, кто ты. Что за сила у тебя?

 Иларий остановился, медленно поднимая руку с клинком. Он засомневался, стоит ли вести этот диалог: по пьесам он знал, что часто злодей спасается в последний момент, сумев отвлечь героя посторонними разговорами. Но всё же ответил:

– Я не ворожей. В шкатулке была Трава, которая лишает ворожеев силы.

– Ясно, – кивнул Арн. – Никогда про такую не слышал. Ну, кто тебя послал, спрашивать не буду.

Арн вдруг усмехнулся, потом покачал головой и засмеялся. Иларий взглянул на него с испугом.

– Надо же, – сказал ворожей. – Первый раз за семнадцать лет впустил в замок человека. Можно один вопрос? – и поскольку Иларий молчал, продолжил. – Как ты относишься к моей дочери? Надеюсь, она тебе безразлична, и ты спокойно переживёшь её смерть? Ведь ты же ухаживал за ней только, чтобы подобраться ко мне? Тогда спокойно наноси удар.

У Илария в глазах потемнело. Конечно, нельзя было слушать. Он прекрасно понимал, что всё это уловки, что Арн просто тянул время. Нельзя позволить ему продолжать! Но яд коварных речей уже побежал по жилам Илария. Он опустил руку.

– Что вы говорите! Почему Дарина должна умереть?

– Ты же наверняка встречался с другими ворожеями, – слова давались Арну с трудом, но он старался говорить как можно громче и чётче. – Знаешь, что когда ворожей умирает, исчезает всё, созданное его колдовством. После моей смерти исчезнет и этот замок, и всё, что в нём.

– Но Дарина не волшебное создание, она ваша дочь, – Иларий чувствовал, как железная рука сжимает ему горло.

– У нас с женой долго не было детей. И я немного поколдовал. Сделал кое-что. Очень хотелось дочку. Именно дочку.

– Но Дарина – человек! – пол закачался под Иларием.

– Да, она человек. Но появление её на свет вызвано колдовством.

– Это не значит, что она ваше создание и должна исчезнуть вместе со всем остальным, – прошептал Иларий, сам уже уверенный в обратном.

– Хочешь проверить?

Арн лежал беспомощный и еле находил силы, чтоб выдавить из себя несколько слов, но он уже победил. Илария бросило в пот от мысли, что ворожей вот-вот может умереть. Он отшвырнул от себя кинжал и бросился на колени рядом с раненым:

– Надо остановить кровь!

Знал бы он, как это сделать!

Арн, растративший последние силы на то, чтобы быть убедительным, теперь, почувствовав, что со стороны Илария ему больше ничего не угрожает, стал стремительно слабеть. Он страшно побледнел и закрыл глаза.

– Пожалуйста, не умирайте! – закричал в отчаянии Иларий и стал трясти его.

Арн мутно глянул на него из-под полуприкрытых век.

– Сколько… – прошептал он и замолчал.

– Что?!

– Сколько… действует… эта… Трава?

– Где-то час. Или около того. Может, меньше. Не знаю!

– Если дотяну… до того, как вернётся… моя сила… тогда не умру.

Арн снова закрыл глаза.

Похоже, он собирался отключиться.

– Дотяните, прошу вас! – Иларий не заметил, как из глаз его полились слёзы. Он совсем не знал, что делать. Мог только беспомощно умолять.

– Пожалуйста, подумайте о Дарине. От вас зависит её жизнь!

Не открывая глаз, Арн твёрдо – как мог в этот момент – сказал:

– Я не умру. И Дарина проживёт долго. Говори мне о ней.

Запинаясь, – на этот раз непритворно – Иларий стал рассказывать, какая она чудесная, как у неё всё будет хорошо, как он её любит. Нёс такую ахинею – ни за что не смог бы потом не то что повторить – просто вспомнить, что наплёл. Он сам был почти в бессознательном состоянии, вроде Арна. Так прошло время. Много времени. Или мало. Этого не мог бы сказать ни один, ни другой.

Неожиданно Арн прервал его:

– Постой.

Иларий тут же замолчал.

– Принеси воды. Там, возле окна.

Иларий метнулся к окну, к другому. Подхватил кувшин, стоявший на полу, мигом вернулся.

Арн слабо улыбнулся:

– Кувшин? Хорошо, что не бочка. В бокал налей.

Иларий сбегал за бокалом. Налил.

Арн пошептал немного надо бокалом, потом потихоньку, с перерывами выпил. Иларий помогал ему не уронить питьё.

Ворожей сел и уже уверенной рукой протянул бокал:

– Ещё налей!

На этот раз он пить не стал, а, пошептав, вылил всю воду на рану.

Иларий, присев чуть в стороне, заворожённо следил за всеми его действиями.

Ворожей посидел немного неподвижно. И вдруг встал на ноги как ни в чём не бывало. Иларий тоже поднялся, не веря своим глазам. Арн был ещё очень бледен, и одежда его была запачкана кровью. Но, кроме этого, ни за что нельзя было поверить, что минуту назад он находился на волосок от смерти.

Иларий волшебной воды не пил и не мог так быстро прийти в себя. Сердце его стучало в висках, пот заливал глаза. Он ещё боялся поверить в то, что самое страшное позади и Дарине уже ничто не угрожает.

– С вами всё в порядке? – спросил он осторожно.

Тот широко улыбнулся, расправил плечи, наслаждаясь вновь обретённым контролем над собственным телом:

– Да, всё отлично. Я снова здоров и снова могу ворожить.

Он чуть заметно махнул рукой, и Иларий почувствовал такой сильный толчок в грудь, что не удержался и отлетел к стене. Ударившись спиной, он тут же рухнул лицом вниз.

И всё исчезло.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

которая вообще отсутствует из-за суеверности автора.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,

разбитая на две части интерлогом и содержащая, по сути, одни разговоры.

Белый-белый, бесконечно белый снег тянулся до горизонта, пустой, безжизненный, немой. А от горизонта поднималось небо. Такое же пустое и безжизненное. И ничего больше. Ни пятнышка, ни точечки.

Дарина услышала, как отец вошёл к ней в комнату, но не изменила своего положения, даже не шелохнулась. Сидела, уставившись невидящим взглядом в зияющую перед ней пустоту.

Та стена её комнаты, где раньше был балкон, стала прозрачной, а за ней уходила в бесконечность снежная равнина. Дарина сидела возле этого огромного окна прямо на полу, закутавшись во что-то большое и мягкое.

Арн тихонько приблизился и положил руки ей на плечи:

– Разреши мне, пожалуйста, убрать этот снег.

Она подняла на него пустые, как пейзаж за окном, глаза и отрицательно покачала головой.

– Ну, хоть лес на горизонте давай сделаю.

Тот же жест.

– Ну, тогда я просто посижу с тобой. Против этого ты, надеюсь, не будешь возражать?

И тут же уселся рядом с ней.

– А вообще неплохая идея сделать стену прозрачной. Надо мне у себя так же сделать.

Некоторое время сидели молча. Тишину нарушила Дарина:

– Ты меня ненавидишь?

– Конечно, – живо отозвался Арн, – с самого рождения.

– Папа, я серьёзно! Ты должен ненавидеть меня за то, что я такая дура. Из-за меня ты чуть не погиб!

– Правда? Из-за тебя? Это ты подсунула мне Траву и пырнула меня ножом?

– Ты знаешь, о чём я.

– Знаю. Благодаря тебе я выжил. Не смотри на меня так. Я абсолютно серьёзно. Ведь это была твоя идея приворожить Его, – Арн умышленно не называл имени: такая обезличенность превращала живого человека в какое-то схематичное нечто и отделяла от того, кого Дарина любила.

– У меня было полно идей, одна глупее другой.

– Но эта спасла мне жизнь. Если бы он не был в тот момент влюблён, то прикончил бы меня без жалости. Но, услышав, что вместе со мной умрёшь и ты, принялся так ухаживать за мной, что и мёртвый бы воскрес! Если бы не он, я бы, наверное, не выкарабкался. Как бы нелепо это ни звучало, но он спас мне жизнь. И это исключительно твоя заслуга.

– Папа, ну что ты говоришь! Ведь это я привела его в замок! Но я ведь думала, что он… Я ведь думала, что… Ведь я думала, что он такой же прекрасный, как те герои, которых он изображал! Я думала, что люблю его!

– А на самом деле – не любишь?

Глаза её загорелись огнём. Она вскочила:

– Ты считаешь меня такой бессовестной? Ты веришь, что я могу любить человека, который хотел убить моего отца?

Арн тоже поднялся. Он видел, что Дарина возмущена не на шутку. И ужасно обижена.

– Да я не обвиняю тебя ни в чём! Люби, кого хочешь. Просто я знаю, что любовь – такая штука…

– Папа, я его НЕ ЛЮБЛЮ! И никогда не любила! Просто нафантазировала себе. Я сто раз уже влюблялась в героев книг и спектаклей. Я люблю Ромула. И принца Амалата. Вот они по-настоящему благородные. И чудесные. А Илария я совсем не люблю. Я его ненавижу! Не хочу его видеть. Никогда! Отворожи его от меня! Не хочу, чтоб он любил меня!

Этот всплеск эмоций, которым Дарина окатила внезапно отца, словно холодной водой в лицо, показал ему, что всё ещё сложнее, чем он думал.

– Присядь, – попросил Арн.

– Отворожи! – настойчиво повторила Дарина и, видя, что отец не отвечает, добавила: – Я бы сама сделала это. Но ведь любовный приворот может снять только тот, кто его наложил.

– Да, верно, снять его могу только я. И сделать это несложно. И недолго. Ты знаешь.

– Сделай это прямо сейчас!

– Сядь, пожалуйста.

Арн усадил дочь на длинный диван, сел рядом и посмотрел ей в глаза.

– Я могу это сделать прямо сейчас. Если ты хочешь.

– Хочу, – она ждала, не отрывая взгляда от его лица.

Арн кивнул:

– Но тогда мне придётся Илария, – он помедлил, – убить.

Дарина отпрянула.

Несколько секунд она смотрела на отца в недоумении, словно вспоминала значение последнего слова, потом повторила:

– Убить?

Арн опять кивнул, на этот раз решительно:

– Да, убить.

– Но почему?

– Подумай сама. Он пришёл в наш дом как враг с намерением убить меня, и удержала его от этого только любовь к тебе. Если изъять её из его сердца, там останется лишь ненависть, и ничто больше не будет удерживать его от того, чтобы снова стать моим врагом. Сейчас, зная, что он боится за твою жизнь – а соответственно и за мою, – я могу быть уверен, что он не причинит нам зла. Но если…

– Я поняла, – тихо произнесла Дарина. – Я всё поняла.

И надолго замолчала.

Арн тоже ничего не говорил. Он смотрел на дочь: она так осунулась за последние несколько часов – вдруг из беспечного ребёнка превратилась во взрослую, обременённую проблемами женщину. Весёлая птичка внутри неё замолкла. Он надеялся, что не навсегда.

– Ведь ты можешь сделать это в любое время, – сказала Дарина.

– Я тоже считаю, что сейчас нам выгоднее не выводить его из этого состояния влюблённости, – поддержал её отец.

Он сам не знал, что может проснуться в Иларии после того, как он снимет с него свои чары. Несмотря на всю его худосочность и тщедушность, внутри него чувствовался стержень. Арн был почти уверен, что, если бы не упоминание о Дарине, Иларий бы не сломался и довёл своё дело до конца. При других обстоятельствах Арн ни за что не оставил бы его в живых.

Ворожей посмотрел на Дарину. Услышав, что отец не собирается убивать Илария, она немного расслабилась, но всё ещё не отрывала от лица Арна тревожного взгляда. И он поспешил её успокоить:

– Думаю оставить его пока у нас. Стражу вмешивать в это не хочу. Пусть никто не знает о том, что сегодня здесь произошло. Но и выпускать из замка его нельзя. Всё же не верится, то его труппа не замешана во всем этом. Хоть мне и доложили, что ничего подозрительного у них не нашли и выглядят они вполне безобидно, но… Дарьюшка, что ты опять?

Он вдруг заметил, что Дарина смотрит на него с выражением непонятной муки на лице и по щекам её текут слёзы – и испугался.

– Да, не волнуйся. Ничего я твоему Иларию не сделаю. Разве же я тебя когда-нибудь обманывал?

– Нет, – затрясла головой Дарина. – Не то! Это опять я. Опять я виновата. Насчёт артистов. Я тебя обманула тогда.

И прорываясь сквозь рыдания, она рассказала отцу о том, как сняла его Слово с артистов, как заворожила стражников, заставив их доложить ему совсем не то, что было на самом деле.

Арн был потрясён. За все семнадцать лет своей жизни Дарина его ни разу не обманула! Он абсолютно доверял ей. И вот за последние несколько дней она дважды поступила с ним нечестно: сначала ушла из дома не Отражением, нарушив данное ему обещание – и вот теперь.

– Это всё? – спросил Арн, когда она замолчала. До этого он слушал, не вставив ни единого замечания.

Дарина кивнула.

– Дарина, скажи мне, прошу тебя, что ещё ты от меня скрываешь? – продолжил Арн очень спокойно.

Но это спокойствие напугало её гораздо больше. Из глаз её вновь ручьём потекли слёзы.

– Папа, клянусь, это всё. Я рассказала тебе всё. Остальное ты знаешь. Пожалуйста, поверь мне!

Ах, сколько бы он отдал, чтобы ей поверить!

– Дарина, доченька! – только и сказал он и прижал её к себе. Внутри него всё болело. Этот удар был больнее, чем тот, что нанёс ему кинжалом Иларий.

Дарина выплакалась. Не сказать, что она успокоилась, просто, вероятно, закончился запас слёз – уж очень много их вылилось за этот день.

– Дарина, – сказал Арн после долгого молчания. – Можешь мне ответить на вопрос? Что нашли стражники у артистов? Из-за чего их арестовали?

– Я не знаю. Правда! Я не слышала, о чём они разговаривали.

– Ладно. Сейчас это, наверное, уже не важно.

– Я, правда, не знаю.

Арн рассеянно кивнул.

– Папа, ты мне совсем теперь не веришь? – спросила она тихо. Сил на новые слёзы у неё уже не было. – А если я пообещаю, что никогда-никогда больше тебя не обману?

Арн вздохнул.

– Понимаешь, если бы это зависело от меня, я бы обязательно поверил тебе. Но, увы, мы не можем сами решать, кому доверять, а кому нет. Это сильнее нас. Я теперь каждый раз буду сомневаться в твоих словах, и это не зависит от моего или твоего желания. Придётся нам как-то с этим жить.

– Но я не смогу! Мне нужно, чтоб ты верил мне! Без этого я не смогу жить!

– Ничего, – он скупо улыбнулся. – Придётся научиться.

– Ведь ты ворожей! Придумай что-нибудь. Наверняка есть какой-нибудь – любой! – волшебный способ доказать тебе, что я больше тебя не обману.

Арн задумался.

– Вообще-то, конечно, существуют заклинания для того, чтобы проверять, лжёт человек или нет. Но их используют на преступниках. Для тебя это будет слишком унизительно.

– Ничего! – глаза её сверкнули. – Я заслужила. И если это единственный способ сделать так, чтобы ты мне доверял, я готова потерпеть. Пусть будет больно. Я справлюсь.

Она даже была бы рада, если бы это было больно или неприятно – ей очень хотелось хоть частично искупить свою вину.

Арн, видя ее решимость, мягко произнёс:

– Ну что ж, если ты сама этого хочешь…

– Очень хочу!

– Дай руку.

Она поспешно выбросила в его сторону руку с таким выражением, будто ждала, что он её сейчас отрубит.

Арн что-то прошептал и обвёл пальцем вокруг её запястья, словно рисуя невидимую линию.

– Всё.

– Всё? – разочарованно произнесла Дарина.

– Ну да, – Арн невольно засмеялся, видя её недоумение. – А ты что хотела?

– И что теперь? – Дарина рассматривала свою руку, которая абсолютно не изменилась.

– Теперь? Теперь скажи какую-нибудь правду.

– Я тебя очень люблю! – тут же откликнулась она. – И очень жалею, что подвела тебя. Ещё?

– А теперь солги.

Дарина на минуту задумалась.

– Пушистик – самое быстрое создание на земле.

Вокруг её запястья засветилось зеленоватое кольцо, словно кто-то невидимый надел на неё светящийся браслет. Дарина ахнула.

– Вот теперь каждый раз, как ты солжёшь, он будет светиться.

– Я люблю брокколи, – тихо сказал Дарина.

Браслет замерцал тем же мягким зелёным светом и через несколько секунд погас.

– Подходит? – спросил, улыбаясь, Арн.

– Да, это здорово, – кивнула Дарина. – Я, правда, не знаю, из-за чего арестовали артистов. Я не слышала, о чём они говорили со стражниками. Вот видишь?! – она протянула к нему руку.

– Да, – Арн продолжал улыбаться, сам не замечая этого. – Теперь ты спокойна?

– Да!

– Я могу снять его в любой момент.

– Нет-нет, пусть.

– Но он может тебя напрягать. Придётся контролировать каждое слово. И потом, у тебя могут быть свои девичьи секреты, на которые я не претендую.

– Нет у меня никаких девичьих секретов от тебя! – вскрикнула Дарина.

Браслет засветился.

Арн засмеялся:

– Придётся теперь следить за своими словами.

Дарина покраснела:

– Ничего. Пусть. Меня совсем не напрягает.

Браслет засветился.

– Ну и пусть! – упрямо сказала Дарина. – Потерплю. Буду учиться быть с тобой абсолютно откровенной. Я очень хочу, чтобы ты мне снова стал доверять, и ради этого я готова вытерпеть что угодно. – Она посмотрела на руку. – Видишь?

Браслет на этот раз никак не проявился.

Арн обнял дочь и поцеловал её.

– Надеюсь, с этой минуты у нас с тобой всё пойдет как прежде. Будем считать случившееся сегодня просто недоразумением, о котором надо поскорее забыть. Ты согласна?

Дарина кивнула. Она заметно успокоилась, получив волшебный браслет. А Арну полегчало оттого, что ей стало лучше.

И ни отец, ни дочь не упомянули о том, что есть в их замке кое-кто, кто не даст им забыть о случившемся.

Иларий открыл глаза.

Он лежал на полу большой серой комнаты. Вокруг не было ничего, только серые стены, серый потолок и серый пол.

Иларий попытался сесть, но тут же оставил эту попытку – голову стали рвать на части невидимые клещи и при малейшем движении комната пускалась в пляс. Он снова лёг и лежал, остановив взгляд на потолке. Тиски, сжимавшие голову, слегка ослабли. Но при каждой новой попытке шевельнуться боль мгновенно возвращалась.

 С одной стороны, это было даже хорошо: он ни о чём не думал, ничего не чувствовал, кроме боли. Боль, боль, боль.

Всё же ему удалось разглядеть комнату. Она была странная. Сначала, плавая в мутном киселе обволакивающей его боли, он не сообразил, в чём именно была эта странность. Но, медленно блуждая взглядом по серым стенам, он догадался: в комнате не было не только окон, но и двери. Как он сюда попал, было непонятно.

 «Значит, мне отсюда не выбраться», – подумал Иларий. Впрочем, его это не волновало. В своей всепоглощающей боли, как в коконе, он был надёжно отделён от реального мира. В том мире, где он сейчас пребывал, были иные ценности. Например, он всё бы отдал за глоток воды и за возможность хоть чуть-чуть шевельнуть головой.

 Будто в ответ на его мысли из стены высунулись две руки, поставили на пол миску и кружку и исчезли. Иларий не удивился. У него не было ни сил, ни желания удивляться. Он подумал только, что в кружке вода, но добраться до неё он даже не попытался.

Сколько он пролежал после этого, он не знал. Может, он отключался, может, засыпал. А может, и нет. Сказать было трудно – его нынешнее состояние слишком похоже было и на сон, и на обморок.

Но, открыв глаза, он вдруг увидел перед собой Арна. Тот внимательно изучал его.

– Почему не встаёшь? – Арн тронул его за плечо, и тут же потолок кинулся Иларию в лицо и закружился, как бешеный, а в голову впились миллионы гвоздей. Иларий застонал.

– Ух ты! – удивился Арн. – Видно, я слегка перестарался.

 Он коснулся рукой головы Илария. Тот дёрнулся и потерял сознание.

– Ой-ой, – сказал Арн, сосредоточенно ощупывая его голову, – и правда, не слабо я тебя приложил.

Он долго что-то шептал, производя руками какие-то манипуляции.

Наконец Иларий открыл глаза. Потолок стоял на месте и, судя по всему, никуда убегать не собирался. Иларий чуть повернул голову, потом ещё. Потом осторожно сел. Он ощущал ужасную слабость и очень хотелось пить. Но боль ушла.

– Ну как? Теперь лучше? – заботливо поинтересовался Арн. – Вот бы смешно получилось, если бы ты умер от моего удара.

– Ага, – согласился Иларий. – Обхохочешься.

Он дотянулся до кружки и залпом выпил всю воду. Потом привалился спиной к стене и тихо улыбнулся своим ощущениям: боли не было – что могло быть прекраснее? Он был бы абсолютно счастлив, если бы не присутствие Арна.

Ворожей внимательно его изучал, словно художник, который собирается приступить к написанию портрета.

– Хотите превратить меня в червяка?

 Арн засмеялся:

– Было бы здорово. Но увы, я так же не хозяин своим желаниям, как и ты. Думаю, ты как артист тоже уже оценил всю комедийность ситуации, в которую мы с тобой попали: ты пришёл меня убить – и не можешь, я бы с радостью убил тебя – и тоже не могу. Просто водевиль.

Но Иларий не был готов разделить его веселье. Сознание его окончательно прояснилось, и сразу назрел вопрос:

– Скажите, – спросил он с вызовом, – ведь вы выдумали про Дарину, чтобы спасти свою шкуру?

Такой прямой вопрос требовал прямого же ответа, поэтому Арн тут же сбросил с себя всю напускную весёлость. Он сел на пол напротив Илария – взгляд на собеседника сверху вниз не способствует откровенному разговору, а именно ради него он пришёл.

– Если я тебе отвечу, ты поверишь?

– Нет.

– А зачем тогда спрашиваешь?

 Иларий опустил глаза.

– Послушай, паршивец ты мелкий, – сказал Арн, не дождавшись ответа. – Я семнадцать лишних лет живу на свете, тогда как ещё в тот день, когда потерял жену, хотел последовать за ней. Ты думаешь, почему? Потому что моя дочь должна прожить долгую и счастливую жизнь. Потому что, убив себя, я убью и её. Думаешь, мне нужно что-то в этой жизни? Думаешь, что-то меня держит на этом свете? То, что я любил больше жизни, то, чем я дорожил, я потерял семнадцать лет назад. И как бы я ни любил Дарину, я не смог бы оставаться на земле, если бы не осознание, что её жизнь зависит от моей. Сможешь ли ты это понять, щенок? Любил ли ты когда-нибудь так, чтобы любовь твоя была единственным смыслом жизни?