скачать книгу бесплатно
солнышко,
золотко,
тюля – муля,
лапуля,
ичик – мичик – карабичик,
инусик – подусик,
кук – хрюк,
Чук и Гек,
Мур: «имя собственного ребенка».
Любовь – это ночь и тишина,
и ты сидишь у окна,
ты что-то читаешь, а может быть, пишешь,
при этом ты вслушиваешься и слышишь:
это его шаги:
«Господи, помоги!..» —
сердце стучит в ушах,
это за шагом шаг,
вот он подходит к двери —
дальше нельзя стихами,
дальше стихи стихают —
сердце одно стучит…
Ключ, поворачиваемый в ночи, —
это вершина любви.
Пик коммунизма,
как сказали бы большевики.
Они всю дорогу
«учились, учились и учились»,
они прорывали подземные ходы
по всей планете,
они строили дома с бельведерами,
откуда можно увидеть светлое будущее.
Они умели все, кроме одного:
быть маленькими.
И потому вымерли.
Как мамонты.
А Манилов остался.
«В природе нету безобразия…»
В природе нету безобразия,
как и в большой литературе.
А все ж: мы кто? Неужто Азия?
Ну не Европа же в натуре!
Ишь, разухабилась громадина:
от Сахалина и до Веста.
Сколь метража для жизни дадено,
а не сыскать живого места!
И хоть народу понапичкано,
как в плюшкинской четвертке, – кучно
и куча книжек понаписана,
все – по большому счету – скучно.
И как-то так у нас устроено:
проходит лепший друг сквозь сито,
любовь и та неладно скроена
и на живую нитку сшита.
«И всяк беспомощен и сир…»
И всяк беспомощен и сир:
дамоклов рок на каждой вые.
Я посетила этот мир
в его минуты роковые.
Когда он весь, одним куском, —
без Украин, Армений, Грузий —
у Бога, словно в горле ком.
Блажен живущий без иллюзий,
но с верою в такие дни.
Неодиноко – нерожоным,
а все немертвые – одни:
беда мужам и горе женам.
Сей мир я посетила в век,
чья атмосфера – безнадега,
и черен ход, и выход – вверх,
где нету Бога, кроме Бога.
И потому, что нет как нет
литературы не с натуры,
блажен безжалостный поэт,
кто книгу выдубил из шкуры
своей и пишет все, что зрит:
безлюдье, мерзость запустенья,
чуму… И в нем огонь горит,
а вкруг – народ, зверье, растенья.
«И кажется: все впереди…»
И кажется: все впереди,
а встанешь утром – Петр и Павел
под птичий щебет час убавил,
и встык придвинулись дожди.
И побелела бузина,
жизнь раздалась, как молодуха:
как много тел, как мало духа,
куда ни глянь – бузит страна.
Психует местное дитя,
как будто что-то в нем отбито,
и, обезумевши от быта,
старуха тащится кряхтя.
…Уже безгрешное зерно
погибло и – заколосилось,
еще листва не износилась,
и сарафан не выцвел, но
предтеча осени арбуз
расшибся в кровь при всем народе.
Нет безобразия в природе,
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
