Храни меня под сердцем

Пробуждённое чудовище разбудило рёвом всю округу. Привыкшие рано просыпаться местные, сильно пожалели о том, что вызвали специальный отряд на поимку дракона. Такого жалобного воя они не слышали никогда в своей жизни. Пронизывающий до костей крик замораживал кровь в жилах, до боли в конечностях. Ни один подумать не мог, что столь кровожадное, мерзкое создание может испытывать такое искреннее чувство страха.

Оперативная группа справилась за несколько минут. Обернув тварь плотной, жаропрочной тканью в несколько слоёв, они оставили прорези для ноздрей, чтобы чудовище не задохнулось, сковали челюсти толстой неметаллической цепью. Крылья, ноги и шея тоже не остались бесконтрольными, их предварительно полили клейкой прозрачной жидкостью, обернули канатом из стальных нитей и стянули настолько, чтобы движение или сопротивление принесло животному страдания. Затем конец пут, что свисал с хвостовой части, подцепили к тросу вертолёта и подняли, в положении вниз пастью дракон пробыл свыше шести часов.

Полёт обещал быть сложным, поэтому инженеры перепроверили прочность нитей перед отправкой. Хоть бестия вела себя удивительно мирно, никто не мог обещать, что так продлится вечно. Не нужно быть всевидящим, чтобы понять ту маленькую истину, всякое дикое существо рвётся на свободу. Потому, как только массивный агрегат, весом чуть свыше семидесяти пяти тонн, оторвался от почвы, всполошив всё зверьё громким рёвом мотора и хлопанием лопастей, виверна напомнила о себе. Без возможности даже пошевелить ногами, она, расшатывала телом цепь, качалась из стороны в сторону, изгибала спину, словно аллигатор, подлетала к шасси, чуть касалась, мотая несчастный вертолёт так, будто играла в перетягивание каната. Обречённый дракон сопротивлялся даже тогда, когда был уверен в проигрыше. И, даже, казалось, успешные, попытки нарушить план эвакуации не сработали. Иногда транспортное средство приземлялось, персонал в синих комбинезонах и белых кепках проверял прочность креплений, затягивал потуже тросы и обильно поливал животное клеем. Таких перерывов было столь много, что главнокомандующий отдал приказ на усмирение шкоды. Медицинский персонал снял с некоторых трудящихся по куртке, скрутил наиболее чистую ткань в трубочку и неплохо обрызгал аммиаком. Конструкцию, напоминающую тампон, засунули в ноздри бестии. Сильно ослабленная, она погрузилась в дремоту наяву, почти всё слышала, но не понимала ясности происходящего. Игрища ненадолго прекратились, пока вертолёт не прибыл в пункт назначения.

Совсем стемнело. Вдали, под тёмно-синим небосводом, мелькали множество огней, переливались с освещением особняка, что стоял на скалистом обрыве. Друг за другом машины останавливались возле изящного, архитектурно бесподобного, здания, из них, вальяжно, прикрывая лицо различными масками, выходили люди в строгой, сильно прикрытой, одежде. О чём-то забавно разговаривая, они не обращали внимания на обслуживающий персонал, в чёрно-белой, идеально выглаженной форме, что потакал каждому слову и выполнял любые прихоти. Это место столь велико, что прислуг здесь насчитывалось вдвое больше, чем гостей. И всё же, особняк был прекрасен. В, ничем не огороженном, дворе располагалось кольцо, внутри которого высокий, трёхметровый мраморный фонтан со статуей Афродиты в неглиже. Всё самое прекрасное хорошо подсвечивалось яркими белыми фонарями снизу. Повернувшись лицом к зданию, можно заметить каменную тропинку к винному погребу и гостевой лачуге. Тут же вездесущий валет готов пристроить ваш автомобиль в подземной парковке и по первому зову вернёт его обратно. Любезные официанты проводят в выставочный зал, накормят иноземными изысками и расскажут все самые интересные новости, что знают. Внутри, сразу после вестибюля с приятным ароматом ванили, высокий холл с лоджией, прекрасным видом на ночное, безоблачное небо, колоннами, приблизительно не меньше тонны весом, и комнатами отдыха. Пройдёмте наверх, где отдыхают большинство гостей. Выпив не один десяток литров вина, милые дамы совсем позабыли о цели прибывания здесь. Поэтому, утонув в любви и ласках незнакомых кавалеров, они скрылись с глаз сильно занятых мужей. Те, в свою очередь, не могли дождаться начала умопомрачительных торгов в закрытом акционерном обществе, до которого остались считанные минуты. Ради такого знаменательного события они бросили всё.

Не тратя лишнего времени, заинтересованные личности скрылись в тёмном помещении с завешанной, красной шторой, сценой, подальше от ярких люстр и шампанского в главном холле. Здесь, внутри, царила мрачная атмосфера, неприязнь людей друг к другу, что находились в помещении, чувствовалась даже кончиками пальцев. Сильнее нагнетало то, что кроме слабой голубизны мониторов не было иного освещения. Маски сложно разобрать, даже вблизи с трудом кто-то узнавал в чужаке товарища. Поэтому большинство предпочло остаться инкогнито, разбежавшись по удобным креслам в разных частях помещения. Люди, что так старательно скрывали свои лица, озирались на соседей, пафосно снимали бокалы коктейлей с подносов и закидывали ноги на соседние стулья, пренебрегая правилами этикета.

Разрушая молчаливую бойню, в комнату вошла женщина с аккуратным небольшим подбородком. Как у всех лица её совсем не видно, однако чёрная мантия скрывает личность дамы. Капюшон слегка достаёт до аккуратного, маленького носа, плащ, что волочится по полу, прикрывая даже обувь, не даёт рассмотреть фигуру или походку. Идеально скрывшись от посторонних глаз, она, словно дикая, довольно умная, кошка присела с краю, там, где никто не смог бы увидеть её лица. Никто не интересовал эту ловкую, интригующую личность, даже официанты обходили даму стороной, боясь потревожить покой.

Наступила тишина. В слабо освещённой тьме изредка раздавался шорох: люди меняли позу, что-то падало из рук или челюсти тщательно пережёвывали закуски. Иногда в руках обслуживающего персонала звенели высокие бокалы под игристое вино, они, хоть изредка, разбавляли какофонию, что продолжалась недолго.

Приближающийся стук шагов по паркету, дал знать, что одиночество гостей закончилось. Быстро перебирая чёрными лодочками по аккуратным, резным ступеням, на сцену поднялся низенький лысый мужичок в смокинге с бумажной бежевой папкой в руках. Пристально наблюдающие люди сильно удивились, увидев ведущего без убора, прикрывающего лицо.

– Рад всех приветствовать. Не буду тянуть, смотрим на экран, – произнёс он звонко, немного второпях.

Синие мониторы, которые ранее использовались только в качестве освещения, изменились. На них отобразилась некоторая, информация, которая вкратце рассказала о торгах. Поначалу никто не задавал вопросов, потому что внимательно изучал полученный материал. Гости, что сидели здесь, знали заранее, какое чудо ожидало их.

– Всё, что вы видите, запрещено на законодательном уровне. Надеюсь, не нужно напоминать условия соглашения, – вслед последовал смех, короткий и нервный.

– Объект дести шестьдесят один.

Голубой экран показал белый шум, некоторое время, аукционист настраивал его, но вскоре картина прояснилась. В ужасном качестве, так, что некоторые подбирались ближе, показалась фотография лохматой девочки в смирительном ошейнике с шестью жёлтыми ампулами по контуру на фоне больничной койки. Под ней указан серийный номер из шести цифр. Справа от фотографии указан рост, вес, прививки, коммуникативные навыки и поведение в дикой среде. У последнего показателя виднелось ярко-красное слово: «Опасность». Второй монитор транслировал видеонаблюдение грузового, подземного лифта. На нём не было ничего впечатляющего, неизвестный груз, обмотанный светлой тканью, лежал неподвижно, словно огромную ель завернули в тряпку перед рождеством.

Пока что лот несильно впечатлял, некоторые скептически отнеслись к проведению незапланированных торгов. Однако, ожидая чего-то внушительного, люди дали немного времени.

Слегка нервничая, аукционист, что совсем не мог стоять на месте, приподняв левую бровь и смахнув быстро стекающую струю со лба, спрыгнул под сцену и отбежал к левой двери, что плохо освещалась. Потными ладонями, он держался за перила, пока балансировал на крайней ступени, периодически что-то нашёптывая под нос.

Тут же всё загремело, затряслось, будто часть здания провалилась под землю. Вслед за звуком разошлись в стороны занавески, огромные деревянные ворота в полу раскрылись, вспомогательный персонал зафиксировал их замками там, где глаза зрителей того не наблюдали. Металлическая платформа, часть лифта, что скрывалась под комнатой, остановилась в нужном положении и встала в пазы. На ней перевозили тот свёрток с камеры наблюдения. Необычный подарок на рождество решили полностью не открывать, в целях безопасности. Вспомогательный персонал закрыл створки на титановый замок и опустил защитное стекло. На металлической конструкции не осталось никого, кто бы мог контактировать с неизвестным, слабо движущимся, субъектом, замотанным в плотную кожу. Натянутые цепи щёлкнули, замки открылись, и водонепроницаемая ткань спала с дракона. Громадное возбуждение посетило всех гостей. Тело ящера усыпано множеством зловонных кровоточащих ран, часть когтей на лапах вырваны с корнем, челюсти так сильно сомкнуты, что большая часть зубов поломалась друг об друга. Глаза твари перемотаны клейкой, цветной лентой, а конечности зафиксированы подле тела плотными, неподъемными цепями. Даже в таком, казалось бы, жалком, виде она внушала страх, уважение и какое-то ещё чувство, что известно только присутствующему человеку. И сколько бы защиты не предоставили аукционеры, окружающие не смогли бы подобраться ближе.

– Скажите, для чего такое количество бесполезных аксессуаров? Неужели старые, колхозные обмотки плотнее полимерных оков? – задали вопрос из зала.

– Она их съела, – продолжая вытирать лицо, мужчина поднялся на ступень выше, ближе к стойке, и закусил нижнюю губу.

– А она будет двигаться? Может там покупать уже нечего, – абсурдный юмор кавалера с дивной, рыжей бородой оценили все товарищи подле него.

– Господа и дамы, если бы объект функционировал в полном объеме, показать его вам не было бы возможности.

В зале снова наступила жуткая тишина. Она была настолько нагнетающая, что переборола бы предыдущую. Гостям требовалось время для осмысления столь необычного, ценного, практически единственного в своём роде товара. Чувство неуверенности и страха преобладало в тех, кто решительно намеривался выкупить лот. И почему-то оно питалось не внушительными габаритами твари, а, возможно, скорой его кончиной.

Несколько минут для размышлений оказалось предостаточно. Поначалу народ придерживался тишины, еле слышимого шёпота, но вскоре приступил к открытой дискуссии с соседями. Тогда аукционистом было принято решение о старте торгов. Незаметно поднявшись к микрофону, поправив туго затянутый чёрный галстук, он прокашлялся. Гости замерли, как на судьбоносной церемонии вручения, на озвучивании результатов, встрепенулись, без возможности оторвать взгляда от неприятного, лысого мужчины. Волна слабого мороза коснулась каждой спины, присутствующей в зале. Поднятая дыбом кожа не пропадала, пока аукционист не молвил первого слова.

«Объект двести шестьдесят один, весит меньше двадцати килограммов и ростом мне по пояс. Обычная, маленькая девочка», – думала женщина в чёрном капюшоне, пока разглядывала тусклые мониторы с рябящей информацией.

– Стартовая цена: пятьсот тысяч долларов, – стукнув массивным молотком по деревянной плашке, мужчина приободрился. Порою он оглядывался назад, убеждался в полной изоляции дракона и безопасности окружающих. Но беспокоится было не о чем. Тварь практически безжизненно лежала на своём месте, дышала, немного гремела цепями из-за расширяющейся грудной клетки.

Начало торгов сразу дало понять, что все посчитали предложение выгодным, поэтому мгновенно перебили цену до восьмисот тысяч. Эти игры могли продолжаться между господами во фраках продолжительно долгое время, пока мужчина с низким, тихим голосом не установил новый порог с шестью нулями. И только тогда на несколько секунд наступило умиротворение. Большая часть претендентов отсеялась не малозначимой суммой за, почти мёртвого, хоть и внушающего страх, дракона.

– Один миллион долларов, раз, – прозвучало в безмолвной тишине.

«Как ты здесь оказалась, девочка?» – внимательно всматриваясь в пустые, детские глаза, женщина поднесла руки к груди и очень тяжело, насколько возможно, вздохнула. Переполненная волнением, грудь всё чаще и чаще вбирала горячий, туго проветриваемый воздух, ладони потели от жара и трепета, до момента белые, круглые щёки перелились в красный оттенок. Зрачки её безуспешно бегали по экранам, вчитывались в слова, отчего буквы роились и путались. И чем дольше она смотрела на яркие, выедающие глаза мониторы, тем хуже уже известная информация воспринималась. И только высшая цель, доказательство человечности неизменно горела внутри, пока довольные взгляды, в преуспевших в торгах, всюду преследовали тех, кто так и не смог завладеть доисторическим созданием.

– Один миллион долларов, два, – в мнимой тишине раздался голос аукциониста вскоре.

«Я спасу тебя, Харухира», – подняв пластмассовую табличку с номером, героиня порхнула вверх, смахнув непросвечивающий чёрный капюшон за голову.

– Миллион и пятьсот тысяч! – лишняя одежда спала с миловидного, треугольного подбородка. Лицо женщины открылось всем гостям, кто находился на мероприятии. Высокие скулы, яркие, карие глаза, поверх круглые очки с толстым стеклом и светлые, почти белоснежные, коротко стриженные, по плечи, волосы. Волнение, почти доверху, сразу наполнило её аккуратное, зрелое тело. И пока внутри бешено дребезжало девичье сердце, она улыбалась, будто совсем недавно совершила инновационный прорыв. Воодушевление, что проникало всё глубже и глубже в каждый сантиметр бесспорного таланта, видели все присутствующие. Но подобным открытым авантюризмом прониклись немногие. Особо корыстные, эгоистичные натуры тому даже злорадствовали.

– Миллион и пятьсот тысяч долларов, три! – глухой стук дерева об дерево дал понять, что лот выкуплен, нахождение в непроветриваемом, душном помещении с одной забитой вентиляцией, бессмысленно.

Переполненная решимостью, гордостью за свой, откровенно бунтарский, но благородный, поступок, девушка ещё раз взглянула на изображение покупки с мерцающего экрана. Она, без сомнений, была уверенна в содеянном и точно знала, на что шла. Поэтому, развернув голову на своих врагов, ещё раз убедилась в суровой справедливости.

– Надеюсь, оно не сдохнет, через пару месяцев, – мужчина с отвратной улыбкой, растянутой на треть лица, рыжей бородой и мерзким, немного писклявым, детским голосом посчитал, что его мнение немного имело значения.

«Ты обязательно станешь лучше нас,» – не оборачиваясь, дама в чёрном плаще, отбросив вручную, мастерски исписанную дверь, спустилась на этаж ниже, обходя распутных, пьяных дам с их доброжелателями, оставляя всех злодеев позади, под звуки скрипучих створок лифта.

Дело осталось за малым. Тяжёлый груз требовалось аккуратно вывести из амбара, что располагался позади особняка, подальше от гостей и обслуживающего персонала. Напротив здания из красного кирпича с высокими металлическими, глянцевыми воротами распласталась широкая взлётная полоса с разметкой. На её краях стояли люди в жёлтых жилетах с сигнальными фонарями. Они мотали ими взад и вперёд, чтобы крупногабаритная техника безопасно покинула амбар.

И пока аукцион выполнял свою часть договора, чрезмерно растянуто и долго, женщина, что выкупила лот, ожидала в конце полосы, на рассвете, вместе с сопровождающим её человеком, очень звонким и заметным. Дамой с рыжими волосами, заплетёнными в хвост на затылке, вымазанным мазутом лицом, фартуком, который сильно мал и веснушками.

– Ты уверена, что нам стоит это делать? – вытирая испачканные руки об ещё чистую одежду, молодая девица вглядывалась в даль, прикрывая глаза ладонью, от ослепляющего, раннего света, пока беседовала с начальницей.

– Тебя здесь вообще не должно быть. Так что скажи, спасибо! И молчи.

– Но я тоже имею право голоса.

– Да, когда станешь совершеннолетней.

Кажется, дальнейшее участие в разговоре не имеет смысла, поэтому девушки ждали, пока гигантская платформа, размером не меньше футбольного поля, с ценным грузом добиралась до них. Перевозили дракона очень аккуратно, транспорт не разгонялся быстрее, чем на пять километров в час, машинист, не отвлекаясь, следил за поведением груза, его рука не спускалась с аварийной красной кнопки. Всё это проходило под надзором специального вооружённого до зубов отряда. Они оккупировали взлётную полосу, каждые пять метров стоял наблюдатель в обмундировании, готовый на любой исход событий. Хоть операция прошла более, чем успешно, тварь даже ни разу не пошевелилась, впечатления остались скудные. Тяжёлый груз с платформы переложили с помощью строительного крана на асфальт. Там его подцепили вертолётными тросами и подняли в воздух. Сопротивления, как при предыдущей транспортировке, бестия не оказывала. Поэтому перелёт оказался не очень интересный. Путь проходил через открытый океан, погода благословляла, но в случае даже небольшой аварии, девочку не спасти. Держась высоко над водой, пилот и его командир знали риски, почему не спешили и заранее обдумали все варианты исхода событий, который, к счастью, не сбылись.

Полёт длился настолько продолжительное время, что девушка постарше уснула, пока её напарница понемногу приближалась к цели. Располагалась недалеко от Австралии, к восточным островам. Между ними, относительно недавно, родилась новая земля, о которой известно немногим. Практически, призрачный, остров не имеет названия, не обозначен на карте и служит убежищем, возможно, домом для тысяч людей, что скрывают свои имена.

Секретные, неуловимые, абсолютно беспринципные, но уважающие себя, головорезы называются Возвышенными, теми, кто стоят на первом месте в пищевой цепи. Они не пускают чужих, слабых и имеют серьёзные, несправедливые правила, которых придерживаются все, кто желает получать средства в обмен на жизнь. Почему прячутся здесь добровольно.

Абсолютно самостоятельное, никому неизвестное, государство стоит на земле, которую когда-то сюда привёз человек. Искусственный остров дал основание для гигантской конструкции высотой чуть более пяти метров. Невообразимых размеров балки погружены в глубину, наверняка, чтобы ничто не могло сдвинуть с места новый дом. На них установили корпус из сложного полимера, что не горит, не плавится, очень прочен и устойчив к тяжёлым механическим повреждениям и коррозии, однако, имеет один серьёзный недостаток. Его с удовольствием едят водоросли и некоторые моллюски, почему вспомогательный персонал ежемесячно защищает покрытие раствором, что отпугивает все организмы. Эта отрава работает даже на крупных хищных рыб, но не помогает с надоедливыми птицами, что без разрешения проникают на территорию. Хоть поверх, площадью больше десяти квадратных километров, находится природный купол, который налаживает температуру, спасает от дождя на и внутри конструкции. Почему никакая непогода не сможет помещать гениальным планам, разработкам и усилению без того, мощного комплекса.

Рассмотреть всего, что находилось на, непризнанном всеми, государстве бестия не смогла, потому что сразу же её спустили на два этажа ниже, в самые недра базы, где мощный рёв будет слышан несильно. Внизу, где не светит Солнце и воздух поступает лишь из вентиляции, запертая в стеклянной коробке, сидела тварь, что билась головой об стены и разрывала горло в надежде быть услышанной. Ни потеря когтей, ни голод не заставляли её освободить девочку. Не подпуская никого, она бесновалась и не давала криком спать никому в радиусе километра. На третий день терзаний, дракон сдался.

С обезвоживанием и множеством гниющих ран, преимущественно на запястьях и икрах, девочку извлекли из растекающихся, желированных останков бестии. Погружённая в стеклянный сосуд для транспортировки, она доехала, с помощью вспомогательного персонала, что приглядывал за ней, до пункта первой помощи. Нескончаемые взрывы заставили людей разбежаться в стороны, завопить от страха. Не понимая происходящего, санитары включали сирены, бились в истерике и покидали корпус. Не менее напуганная девочка почти разрушила блок реанимации, обрывками отступала к комнате надсмотра, где забилась в дальний угол. Стены помещения стойко сдерживали волны взрывов, что извергались из маленького тела. И пока снаружи комната держала оборону, внутри почти всё оказалось уничтоженным. Телевизоры, столы, стулья, кровати, простыни, игрушки: кубики, палочки для моторики и мягкие медведи разбросались по помещению и практически сгорели, разорвались или разлетелись на несколько частей.

Девочка, крепко державшись за голову и громко-громко плача, боялась не меньше окружающих. Каждый громкий звук, извергаемый красным, калёным камнем в груди, эхом отдавался в голове и пугал до мозга костей. Из-за нескончаемых слёз миловидное детское лицо опухло, размытая пелена затмевала почти весь обзор. Периодически внутренности комнаты перекручивались, всё взмывало в воздух и опускалось после взрыва. Подобные волны повторялись через определённый промежуток, что давало возможность проникнуть в помещение.

– Доктор Элистра, пожалуйста не нужно этого делать. Это опасно! – двое уставших санитаров в чистой одежде тащили за собой чемоданы первой помощи, пытались не отставать, пока женщина в белом халате и коричневых, походных сапогах, стремительно шла по светлому коридору к спальне, где страдал пациент.

– Мы не можем её так оставить, – хладнокровно, уверенно прозвучал ответ, на который подчинённые не могли контраргументировать.

Оказавшись за механической дверью с изолирующим стеклом, доктор заблокировала панель кодовым словом, чтобы санитары не могли проникнуть внутрь без допуска. Взглянув на электронные, голубые часы с правой руки, женщина сделала несколько маленьких шагов и осмотрелась, пока за бронированных стеклом бесновались до посинения напуганные помощники.

Белоснежные стены почернели, отваливались кусками и сыпались, из них, погнутая, тоже деформированная, торчала арматура вместе с проводами в прочной полимерной изоляции. Предметы мебели точно не подлежали ремонту и эксплуатации. И где-то среди бесчеловечного хаоса сидел маленький комок страха.

– Я тебя не боюсь, – сделав ещё шаг внутрь, Элистра присела на корточки, на утеплённую, когда светло-бежевую плитку, покрытую сажей и мелким мусором.

Тут же девочка заплакала громче, крепко накрепко сдерживая уши. Частично, серые волосы, которые еле-еле доставали до груди, скукожились и обуглились, распространяя мерзкий запах вместе с чёрным дымом. Часть одежды, или то, что немного похоже, тоже повредилась, но тело не пострадало от мощных порывов разогретого воздуха.

– Я хочу помочь тебе, Харухира, – спустившись на колени, доктор поджала ноги и поправила испачканный в саже халат, положив ладони лицевой стороной к себе. Медленно её глаза закрылись, грудь наполнилась воздухом, как перед многокилометровым марафоном. На мгновение, будто само время остановило свой ход.

Увидав решительные действия со стороны незнакомого человека, девочка притихла, спустив мокрые ручонки с ушей на щёки. Удивительная непоколебимость действий, без сомнений, смутила перепуганную малышку. Не встречая в своей жизни никого столь смелого, она с дикого, неутешимого плача перешла на мягкий писк младенца, что просит внимания. Казалось, что вот-вот злая женщина набросится на неё, заломит руки и ноги так, что испытания внутри холодильника покажутся раем. Но никакие опасения в маленьком мире не сбылись. Сколько бы времени не прошло, доктор не шевелилась. Не зная даже отведённых минут, она, боясь пошевелить зудящим носом, с перебоями дышала и тихо молилась. Возможно, последние минуты жизни ей придётся провести здесь, в разбомблённой лаборатории, рядом с чужим, испорченным, навсегда потерянным, ребёнком.

Прошло ещё несколько минут. Некогда спокойный плач стал громче, искреннее. Скорбящий голос, требующий умиротворения, возможно, смерти, не замолкал, словно не знал, правил этого мира. Оттягивая неизбежное, девочка снова закрыла глаза, чувствуя новую волну агонии. От напряжения воздух в помещении нагрелся, стал влажнее, комкующаяся сажа с пылью оседала в горле, вызывая кашель. Открыв глаза ненадолго, чтобы убедиться, доктор сидит там же, девочка закричала, предупреждая о страшном, неминуемом исходе, протянув руки вперёд. Но её не послушали. Грудью малышка чувствовала, как горящий осколок нагревался, скапливал всю ярость, чтобы снова выплеснуть пламя в этот мир. Мотая головой из стороны в сторону, хранительница снова затихла, вскочила с места и, сделав два небольших шага навстречу доктору, толкнула плечо, упала на колени, заливаясь неспокойным горем. Её выжженная, грязная голова, покрытая вшами и дерматитом упёрлась в живот незнакомке, тоненькие ручонки держали небольшое тело, пока колени разъезжались по чёрному полу.