Навсегда… От темноты к свету. Часть первая

Откровенная заинтересованность сестры к объекту ее страсти отпугивала: ведь она бы предпочла любую другую соперницу взамен Дженнифер. Уж слишком тонка была корка, что образовалась на ее до сих пор зудящих ранах с момента их последней стычки. И именно эта соперница была способна содрать немного зажившую прослойку, разодрав старые раны до крови, остановить которую девушке едва ли удалось бы. Словив на себе ненавистный, будто бы предупреждающий взгляд Дженнифер, девушка нервно сглотнула слюну. Неприятные воспоминания, что Камелия так старательно пыталась забыть, встали вновь перед глазами. Девушка поспешно поднялась, извинилась за свое поведение и выбежала из комнаты. Ей было невмоготу до сих пор думать о том моменте. Камелия стала пленницей этого негативного опыта. Даже три года не смогли вытащить ее наружу. Или она всего лишь не хотела вылезать обратно, прячась от новых разочарований в собственно возведенные разумом темницы.

– Оеее, что с этой-то? Очередной приступ? Я давно говорила вам – ее пора отправить к психиатру, – язвительно подметила Дженнифер, невозмутимо вытирая рот салфеткой и символично скрестив вилку и нож крышей домика на тарелке в знак окончания не понравившегося ей ужина.

– Дженнифер… у нас гости… – с укором взглянула на неё мать, переведя взгляд на мужа, а затем и на Алекса.

Оба молчали, не впечатлённые произошедшим. Элис же было откровенно неприятно перед парнем за поведение дочерей. В первый же вечер раскрылась ее тайная боль: тихая, но такая глубокая ненависть, царившая в их семье.

– А что? Пусть наш гость тоже знает, что за ущербная у меня сестрёнка, – самодовольно продолжила свой поток желчи девушка. С улыбкой она посмотрела на сидящего рядом с ней парня, который жестом воздержался от комментариев. Этим он негласно дал понять, что не может судить о произошедшем и не желает вникать в суть семейного конфликта.

– Всё, достаточно перебранок! – пресек диалог между дочерью и женой Дерек, которому было свойственно держать семью «в кулаке».

Он был приверженцем жёсткого патриархата и осуждал в открытую, что общество всё больше отходило от царивших в средние века воспитательных методов. Его приводило в ярость ощущение того, что он часто не мог навязать свою модель поведения. Особенно Дженнифер, обладая взрывным темпераментом, не была способна беспрекословно слушать. В то же время он души в ней не чаял и часто спускал ей с рук мелкие проделки. Оставшиеся минуты ужина они провели молча, где каждый сосредоточился на своём.

* * * День третий

Проснувшись в 6 утра, Камелия ещё долго валялась в постели, пытаясь растянуть это сладкое ощущение истомы после сна. Ей надо было идти в институт только после обеда. Девушка всегда преуспевала в учебе, не особенно фокусируясь на ней или прилагая усилия. В последние же годы, за неимением другой альтернативы провождения свободного времени, она ушла с головой туда. Её средний бал к этому моменту составлял чуть ниже чистой единицы, а материал своего последнего проекта, что стоял на повестке дня, та выучила на зубок ещё на прошлой неделе. Это и должно было стать спасением от завала: ни вчера, ни сегодня ей никак не удавалось сконцентрироваться на предстоящей презентации. Едва приоткрыв глаза, весь её мозг заполнило только одно единственное нестерпимое желание – увидеть Алекса. Эта нависшая темным облаком мысль была так интенсивна, что сжимала её сердце кулаком в маленький комочек, не разжимая ни на миг.

Девушка терялась в догадках – какое впечатление на парня она могла произвести вчера при знакомстве. С одной стороны, ей грех было жаловаться на внешность. Белокурые лоснящиеся волосы с крупной волной доходили почти до пояса, а зеленые большие глаза необычной интенсивности превосходно гармонировали с несвойственными её светлому типу внешности темными бровями и длинными ресницами. Камелия имела правильные, немного детские черты лица с чистой бледно-матовой кожей. Полные алые губы скрывали так изредка открывающуюся, но абсолютно чарующую улыбку хороших зубов. Изящное телосложение несмотря на свою хрупкость имело выраженные женственные формы. Всё это было дарами щедрой по отношению к ней фортуны в распределении ген, не требующей взамен ровным счётом ничего.

«Вопиющая несправедливость» – по мнению некоторых из её окружения. Так, в старших классах она столкнулась с открытой завистью одноклассниц за подобную «Барби» образную внешность. Самые злорадные из них обзывали её за спиной «ведьмой». В основном из-за неправдоподобного цвета глаз, которые пугали неестественностью одних и в то же время завораживали своей глубиной других, не побоявшихся заглянуть в них. Со временем подрастающая девочка научилась контролировать свой взгляд, пытаясь уйти от этого ненавистного ей имиджа. Обычно к подобного рода счастливицам тянутся все вокруг, только вот в случае с Камелией всё пошло в прямо противоположную сторону. Может, всему виной был её странноватый характер. К её собственному огромному сожалению, девушка чувствовала себя везде и всегда чужой. Как среди родных, так и среди посторонних – она не находила свою нишу несмотря на упорные многолетние старания. «Возможно, ей всего лишь было перепутано направление усердий – и эта фатальная ошибка погрузила старательницу ещё больше в одиночество», – так сама девушка наловчилась воспринимать свои неудачи. Подобный сарказм помогал, хоть частично, но идти дальше по своему пути.

Если отношение женской половины общества еще можно было объяснить соперничеством – качеством, присущим человечеству в общем, то поведение мужской части казалось не менее противоречивым. Несколько попыток обрести вечную любовь начались красиво и романтично, закончились же крахом и ощутимым снижением самооценки. Полная надежд и окрыляемая юношеским максимализмом, 13-летняя девочка ринулась в свою первую любовь. "Как звали его?" "Томас… Конечно же, «Томас». Как можно было забыть имя этого голубоглазого красавчика с шикарной шевелюрой золотистого цвета, которой он так гордился? Как, впрочем, и своей дорогостоящей одеждой, автографами от самых трендовых знаменитостей, летними от пусками с родителями на собственной яхте у берегов США и зимними вылазками на самые фешенебельные лыжные курорты. Сын успешных предпринимателей был ко всему прочему еще и восходящей звездой юношеского подразделения их местного футбольного клуба SV Wilhelmshaven. Несколько знакомых ребят тоже играли там, поэтому и Камелия в компании подружек приходила время от времени на стадион поддержать ребят. Увидев однажды белокурую красавицу на полупустых трибунах, он, как впоследствии рассказывал своему окружению о зарождении их романа: «не мог упустить шанса познакомиться, а она – вмиг разглядела мой выдающийся талант и не смогла сказать нет».

Конечно же ей польстило внимание Томаса. Стоило только вспомнить, как на неё смотрели другие девчонки. Даже Дженнифер, что встречалась в то время с одним из самых популярных парней их гимназии. Зависть порождала сплетни и шептание за спиной. И смех… после того, как всего через три месяца с начала их отношений «её парень» пригласил на вечеринку в честь своего 16-летия большинство из своих друзей, но не её. Пати должно было быть очень массовым и громким. Даже избранные знакомые друзей тоже получили заветные приглашения. Камелия узнала об этом через одну из своих одноклассниц, что тоже намеревалась прийти на пафосное празднование, хоть и не входила в непосредственный круг общения «золотого мальчика». Пребывая в абсолютной растерянности – что происходит в её только зарождающихся отношениях, девочка-подросток попыталась связаться со своей первой любовью. Парень же больше не поднимал трубку и при личных встречах впоследствии бесстыдно её игнорировал. Объяснений причин их разлада не последовало. По всей видимости, в глазах высокомерного Томаса она была недостойна разъяснений, и с ней можно поступать подобным образом. А через несколько недель он уже начал встречаться с другой.

«Где был сейчас этот парень голубых кровей? Должно быть, так же высоко, как и тогда. А надо ли ей знать это? Кто она ему теперь вообще такая? Мимолетное воспоминание в лучшем случае?» – задавала она сама себе иногда вопросы.

Несколько лет назад это было ещё интересно. Сейчас же время стёрло их совместное прошлое, сделало его призрачным и незначимым. Словно их короткой связи вообще никогда и не было. Вскоре после их расставания он с семьей сменил место жительства, получив предложение перейти в какой-то успешный немецкий футбольный клуб. «Был ли это Leverkusen? Скорее всего…» – хотя она не была уверена. Камелия не сильно следила за футболом, но, услышав от кого-то два или три года назад, что тот должен выступать со своей командой в основном составе Лиги Чемпионов, не смогла устоять от желания посмотреть ещё хоть разок на него. И неважно, как для нежного сердца было увидеть Томаса перед заполненной фанатами трибуной зрителей. Таким взрослым, самоуверенным и привлекательным, в красной форме команды и на одном поле со своими некогда кумирами. И пусть этот человек так скоро и бессердечно показал границы того, кто есть он и кто есть она, в ней не осталось и капельки желчи к нему. Напротив, в тот самый момент Камелия была искренне рада за его достижения. Словно она до сих пор с ним, словно он придет после этого самого матча к ней с букетом роз и бутылкой элитного шампанского и скажет: «Ну что – я не разочаровал? Спасибо тебе за веру в меня».

Ведь когда-то ещё только подающий надежды футболист перегородил приглянувшуюся ему тогда девочку на выходе из стадиона вопросом: «Мне кажется, ты бы превосходно подошла на роль девушки успешного игрока Лиги Чемпионов. Не хочешь попробовать?»

Ещё несколько попыток встречаться с кем-то не продержались и месяца. Поигравшись с добычей, ставшей быстро смиренной, охотники за ее сердцем резко охладевали и исчезали. А вот последний роман продержался целых полтора года. Вернее, почти полтора года: это были лишь 16 месяцев и 13 дней. Всё дошло до несуразности – от вечных разочарований она научилась считать даже дни.

Понять – почему так именно происходит – девушка не могла. Она пыталась отдать всю себя начинающимся отношениям – но, как не старалась, неминуемо приходил тот день, когда всё внезапно прекращалось. Линда, её лучшая подруга последних лет и однокурсница, любила повторять: «Это непременно порча. Ведь так плохо ни у кого не бывает».

Порой Камелия выглядела безразличной к своим неудачам, хоть это было и не так. Девушка принадлежала с раннего детства к ранимым, чистым, высокоморальным и жертвующим собой ради других людям. Эти качества разрушали её, и она это прекрасно осознавала. Как бы то ни было, стать другой и научиться плевать на тех, кому не было дела до неё, – она была не в состоянии. Неоднократные безуспешные попытки только показали масштабы проблемы. Большое, открытое, безграничное сердце было одновременно её даром и проклятием. Ей хватило бы так мало для счастья. Ведь единственное, что девушка хотела, это вкусить настоящую любовь и преданность. По глубокому внутреннему убеждению, Камелия была уверена в том, что приехавший к ним в дом гость был тем, кто мог бы дать ей чувства необычайной интенсивности. Это ощущение не имело ни малейших реальных предпосылок, оно основывалось сугубо на предчувствии и сильном желании, чтобы это и было так.

************

Время, проведенное в институте, тянулось долго и мучительно. Это была сдача проекта по «информационным технологиям и коммуникациям», её последнего экзаменационного предмета. Свою бакалаврскую работу девушка уже завершила несколько месяцев назад, таким образом сократив учёбу на один семестр. Она никуда не торопилась, так вышло: это был побочный положительный эффект её уединения. Что именно ей делать дальше – она еще не думала из-за отсутствия мотивации. Уж слишком бессмысленным всё казалось ей в этот момент. Ближайшее будущее представлялось размытым, безрадостным и безликим, а о далеком она даже боялась задуматься. Углубившись в свои размышления, Камелия не слышала никого и ничего. Постепенно все студенты закончили свои презентации, и теперь можно было идти домой.

С этого момента мало кого интересовала учеба: все вокруг были заняты обсуждением предстоящей традиционно устраивающейся в честь окончания года вечеринки. В аудитории стоял гул. Камелия же была всецело поглощена лишь мыслями об Алексе, которого она, по своим ощущениям, не видела уже целую вечность.

– Фу ты, в конце концов закончилась эта мутотень. Я еле дослушала последнюю презентацию до конца, – проговорила Линда, что сидела по соседству с ней. Увидев, что её подруга по-прежнему не реагирует, она начала хлопать в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание: – Аллё, Ками! Где ты витаешь сегодня? Что-то случилось?

– Всё в порядке. Просто мне немного не до того. Я тебе потом все расскажу, – опомнившись, Камелия начала поспешно собирать вещи в сумку. Затем она быстрым шагом направилась к выходу, помахав рукой в знак прощания ей и некоторым из своих однокурсников.

– Ты что и на репетицию не идешь? – Линда округлила глаза, замечая это удивившись несвойственному для своей однокурсницы поведению.

Обычно девушка очень ответственно относилась к возложенным на неё заданиям. Выступление на мероприятии по поводу окончания летнего семестра, которое считалось неофициальным праздником города, до не давних пор было её самым важным делом.

– Нет, пока! Передай, что мне не особо хорошо. Пожалуйста! – бросила ей девушка, обернувшись с виноватым лицом еще раз у самого выхода, и добавила: – Мне и вправду не очень хорошо сейчас!

************

Она направилась прямиком домой, в находящийся в 15 км от Вильгельмсхафена, родной городишко Хуксиль. Подъехав к дому, Камелия заметила знакомый силуэт молодого человека. Тот стоял, облокотившись о высокую ель по другую сторону дороги.

Это был Эмре… «Когда-то её Эмре».

По всей видимости, парень распознал её в машине и целенаправленным шагом направился к ней. Он остановился прямо у передней двери, выжидая ее выхода с нетерпеливым выражением лица. Камелия замерла в тревоге, впилась руками в руль, предчувствуя надвигающийся на нее коллапс. Сердце в груди бешено забилось и начало умолять – просто нажать на задний ход со всей силы. Изнуренное годами от мыслей об этом человеке, оно не желало не видеть, не слышать его. «И какая разница, как это будет выглядеть со стороны? И кому какое дело, что она забудет правила приличия? Ведь её бывший парень абсолютно не думал о хорошем тоне или малейшей тактичности в тот день». Покамест их разделяло стекло ее старенького Опеля, было бы совсем несложно молча исчезнуть с этого места. И не дать этому человеку возможности заглянуть ей в глаза, и тем самым рассмотреть тот неописуемый ущерб, что нанесли его легкомысленные действия. Не дать ему ещё раз насладиться чувством собственной значимости и посочувствовать её слабости.

«И пусть прошло уже целых три года и еще 11 дней.

Плевать…

Значительная часть её существа застряла в том июньском дождливом дне.

Там осталось лежать и вырванное им окровавленное сердце.

У неё не получилось забрать его до сих пор.

А… возможно, она просто не захотела делать это.

Плевать…

Неважно – почему не вышло…

Важно, что оно осталось там умирать».

Подумать только… Вроде как она начала уже забывать, а вот последние несколько дней разворошили весь вихрь мучительных воспоминаний вновь. При том они нахлынули на неё такой мощной глыбой, что девушка готова была закричать. В принципе, история была довольно банальна. Любовь, надежда, вера в совместное будущее. Непременно так должно было быть в жизни. Все закончилось только совсем по-другому. Тогда Камелия пришла в дом Эмре в день своего 18-летия. Как это часто бывает в подобных драмах – без предупреждения и неожиданно. Тот смутился её появлению, растерялся даже. Замешательство, однако, быстро переросло в откровенную надменность и безразличие. Трудно сказать – был ли виною всему неподходящий момент. Или всё было уже давно решено. Парень холодно смерил её взглядом и сообщил неожиданно, что между ними всё кончено.

Девушка стояла на пороге, дрожа от холода, ведь проливной дождь застал ее врасплох. Нарядное платье насквозь промокло, а вода стекала ручейками с белокурых локонов. Растерянная Камелия не понимала – как такое могло быть возможно?.. Она думала, что её тогдашний парень всего лишь разыгрывает её, подготавливая для нее необычный сюрприз. И вот-вот вынесет из комнаты огромный букет любимых ею белых роз. И смеялась, как очумелая. «Боже, какая она дурочка была тогда!» Поняв серьёзность дела, она начала выпытывать у него – что она сделала не так. И умолять…. «Ведь ей нужен был всего лишь один единственный шанс». Знакомый голос за прикрытой дверью окликнул парня и вмиг вернул ее на землю – дверь распахнулась, и полуобнаженная Дженнифер повисла на его шее, расплываясь в ухмылке, иронично промолвив: «Ой, ты совсем промокла! Ты только посмотри, как вода стекает с твоих патл. А до дома совсем далеко. Кстати… совсем забыла. С днём рождения, моя хорошая! Подарок мой ты уже получила. Я от всей души! Извини, только не поцелую и не обниму, а то ты вся мокрая и холодная. А ты же сама знаешь, как я жаб с детства не жалую». Эмре стало, хоть и немножко, неловко, но он решил не извиняться. Он просто ухмыльнулся и сказал, что это вина Камелии. «Уж больно скучна она ему. Блеклая, как безжизненная тень… Неинтересная, как затянутая лекция… Сложная, как запутанная книга… Есть другие, что могут значительно больше чего иного предложить. Да и вообще, чувства испаряются… Особенно, если их и не было никогда». Она знала наизусть эти несколько предложений из его наполненных жалостью и презрением уст – десятки, а то и сотни раз она прокручивала эти фразы в голове. И мучилась. Каждый раз мучилась над их смыслом, погружаясь всё больше в себя и растворяясь в своей тусклости и незначимости.

После отношений длиною в полтора года он даже не утрудился пустить ее в дом или хоть как-то утешить. А ведь он точно знал – какую чувствительную душу девушка имела; элементарное человечное «прости, так вышло» могло смягчить удар и долгие месяцы мучений от этого предательства, тем самым не дав потерять веру в людей. «Нет, как ни крути, но Эмре хотел заставить её страдать», – должна была она признать сама себе.

Ей было так плохо в тот момент. Камелия не помнила, как выбежала из-под навеса дома снова под проливной дождь. Слезы на её щеках смешивались с его каплями, когда она брела к своему морю – в то место, где всегда находила покой в минуты отчаянья. Редкие прохожие глазели на нее, ливень лил, но девушке было всё равно. Это предательство от двух горячо любимых людей пронзило ее сердце неописуемой, неутихающей болью. Безжалостные слова задели ее открытую душу, что обросла с тех пор панцирем, надежно охраняя ее от новых повреждений.

А сейчас Эмре стоял перед ней снова. С того судьбоносного для неё дня она видела парня лишь один раз. И то – мельком. Не в силах расстаться со своей новой любовью, он оставил всё здесь и последовал за ней во Франкфурт, записавшись там в какой-то приватный университет. «Подумать только… всё – ради того, чтобы быть в её близи», – каждый раз вонзалось с новой силой в мозг Камелии, когда она становилась невольно слушательницей разговоров о парне во время посещения сестрой родительского дома.

Чаще всего Дженнифер отзывалась о нём пренебрежительно, подсмеиваясь над его «собачьей преданностью». Всё внутри Камелии закипало от мысли, что она была брошена Эмре ради человека, который настолько его обесценивал. Несмотря на это девушка старалась не реагировать, услышав подобные желчные изречения. Она стала избегать столкновения с сестрой – насколько это было возможно. Они и всегда были очень далеки друг от друга, но последние несколько лет разделили их окончательно: Дженнифер даже удалила Камелию из своего списка знакомых, о чём свидетельствовала пустующая картинка на профиле WhatsApp и закрытый доступ на ее страницу в Facebook.

Младшая все же не решилась окончательно прервать связь: невзирая на причиненные ей обиды, Камелия любила сестру всё так же, и надеялась в глубине души на скорое примирение.

Эмре никогда не был смельчаком или забиякой. И прямо-таки опровергал все стереотипы, как своим внешним видом, так и характером. Его турецкие корни были заметны окружающим только в те моменты, когда он находился со своей матерью. Она преимущественно говорила с ним на родном языке – пусть сама переехала с родителями в страну в младшем школьном возрасте и хорошо владела языком своей новой Родины.

Рыжеволосый, худощавый, веснушчатый и невысокий парень – также внешне уступал многим знакомым Камелии особам мужского пола. Скорее, слывший шутом их гимназии, парень понравился ей когда-то за отменное чувство юмора и способность развеселить «чуть ли не мертвого». Тогда, в 16 лет, – это казалось интересным и интригующим. Сейчас же он стал совсем другой: мало чего осталось от того весельчака, который ей тогда повстречался. Нервный и напряженный, забитый и встревоженный… как наркоман в поиске следующей дозы.

Оглядываясь по сторонам в поиске чего-то, Эмре нерешительно проговорил:

– Эй, привет! Давно не виделись.

– Ну… привет… – пробормотала девушка в ответ дрожащими губами.

После наступила затяжная пауза. Ни один из них не находил уместных для этого момента слов.

– Почему ты молчишь? – спросил он, растерянно окинув её взглядом и нервно теребя при этом руки.

– Нам есть о чём поговорить? – девушка оборвала его попытку сойти за старого друга или приятеля.

– А, да… Ты права! Окей, понял! – злобно ухмыльнувшись, парень согласился, что им не нужно имитировать хорошие манеры. Потом, резко сменив тон на холодный и отстраненный, непосредственно перешел к единственному интересующему его вопросу: – Где Джен? Я жду её уже час, договаривались сегодня встретиться. Мы три недели не виделись. Я понимаю – ей надо написать дипломную, но я скучаю ведь…

– Зачем ты мне это говоришь? Неужели ты не слышал, что мне до сих пор невыносима эта тема? Кажется, только ленивый не говорит в нашей деревне о том, что я до сих пор травмирована произошедшим, хотя уже давно пришло время взять себя в руки. И… ты думаешь, что Джен меня посвящает в свои планы?! – возмущенно перебила его девушка вопросами, не нуждающимися в ответах. Ее зрачки забегали, и глаза заблестели от появившейся в их уголках влаги. Всё же она быстро собралась, не позволяя себе демонстрировать свои реальные эмоции.

Эмре опустил голову на несколько секунд, а затем, резко вскинув её, со взглядом, полным немой безысходности, про говорил:

– Я не осознавал тогда, что тебе так сложно будет. Не думал вообще об этом, если честно. Ладно. Лучше я приду в другое время. Она мне позвонит сама. – Высказавшись, он развернулся и начал быстро удаляться из поля зрения.

Камелия ещё долго смотрела вслед этому отчаявшемуся юноше и не могла понять – почему она так долго страдала из-за него. Еще вчера он казался неотделимой частью её жизни, присутствуя в кошмарах и воспоминаниях. День изо дня, с момента их разрыва. И вот, неожиданно он сделался чужаком. Роли поменялись, и теперь её начала переполнять жалость. Все оставшиеся чувства к нему, мнимые или нет, дотлевали сейчас догорающей свечой, уступая дорогу несравнимой по ощущениям – «любви к другому». И она отличалась в корне от того, что Камелия испытывала ранее.

Оценивая свои переживания последних 10 минут, девушка задумалась теперь всерьёз: «А не руководила ли ею все три года банальная обида за подкошенное самолюбие, а не реальная зависимость или настоящая любовь?»

************

Весь оставшийся день Камелия просидела безвылазно в своей комнате. В последние годы она часто проводила вечера одна, хотя ей иногда и становилось горько от осознания того, что это прекраснейшее время молодости уходит безвозвратно. Однако уж слишком глубока была травма от бывших отношений: девушка целенаправленно пыталась избежать возможных разочарований.

Уже начинало темнеть, когда внизу раздались возбужденные голоса вернувшихся домой Дженнифер и Алекса. Со мнений не оставалось, что они отменно понимают друг друга, и им хорошо вместе. Невольно девушка словила себя на мысли, что завидует беззаботности и чванливости сестры. А потом и на том, что она отдала бы многое, чтобы стать хоть на время похожей на неё.

В гостиной те продолжили дурачиться, видимо, пихая друг друга, словно они были ещё совсем подростки. Реплики девушки звучали так визгливо, громко и восхищенно, что не было даже и необходимости открывать дверь, чтобы узнать, о чем они говорят.