Вальдаро

– Готова? – спросил он у невесты.

Она кивнула, и вскоре они уже ехали по дороге к дому Фьоренти.

Поездка была долгой. Сквозь окна машины проплывали зелёные склоны и редкие дома. Но особое впечатление произвёл момент, когда они пересекали границу территорий двух кланов. Высокие ворота, цепь машин, вооружённая охрана с обеих сторон. Мужчины молча следили за проезжающей колонной.

Аделина невольно сжала пальцы.

– Но если у нас мир… зачем столько охраны?

Кардо взглянул на неё и спокойно ответил:

– Это безопасность. Мир – хрупкая вещь. Его нужно охранять не меньше, чем власть.

Она кивнула, но мысли о том, как зыбко всё вокруг, ещё долго крутились у неё в голове.

Когда машина остановилась у её дома, Кардо вышел первым, открыл дверь и протянул ей руку. Как только она оказалась рядом, он резко притянул её к себе и поцеловал – страстно, требовательно, так, что у неё перехватило дыхание.

– На днях я заберу тебя снова, – хрипло произнёс он у её губ. – И больше не отпущу надолго.

Аделина почувствовала, как сердце бешено заколотилось в груди, и, не находя слов, просто кивнула.

Аделина шагнула через порог родного дома – и словно стены сжались вокруг неё. После света и тепла, что она чувствовала в доме Инферно, эти стены отдавали холодом, как всегда. Ни улыбки, ни приветствия. Только тяжёлое, гнетущее молчание.

Она прошла в столовую. За столом сидели Мауро и Лукрецио: отец пил чёрный кофе, кузен лениво крутил бокал с вином.

Мауро поднял глаза.

– Где ты была?

– Мы с Кардо были в его загородном доме, – тихо ответила она. – А потом… я познакомилась ближе с его родителями.

Мауро нахмурился, отставил чашку.

– Дом Инферно. – Он наклонился вперёд. – Он сильно охраняется?

Аделина замерла, ошеломлённо уставившись на него.

– Я… не обращала внимания, – выдавила она. – Но их дом… тёплый. Настоящая семья.

Лукрецио усмехнулся, склонив голову набок.

– Понравилась чужая семья? Захотела чужую жизнь?

Аделина сжала кулаки, но ответила твёрдо:

– Скоро они станут и моей семьёй.

Мауро скривился в злобной усмешке.

– Посмотрим.

Она не поняла, что именно он имел в виду, но холод в его голосе заставил сердце сжаться. Стараясь не показывать смятения, Аделина встала и вышла из столовой.

В комнате её ждала Анна. Верная няня сразу заметила блеск в глазах девушки.

– Что с тобой, дитя моё? Ты светишься.

Аделина опустилась на кровать, и улыбка сама появилась на её лице.

– Я… точно влюбилась, Анна. Эти дни с Кардо… они были самыми счастливыми в моей жизни. С ним всё по-другому. Каждая минута рядом с ним особенная.

Анна улыбнулась, присела рядом и обняла её.

– Господь услышал мои молитвы. Если он делает тебя счастливой, значит, всё не зря.

Аделина прижала ладони к груди, ощущая, как сердце колотится быстрее.

Да… это любовь.

Гул басов бил в стены, разноцветные огни резали темноту, а воздух был густ от запаха алкоголя и сладкого парфюма. Клуб Инферно всегда гудел, как улей: их территория, их правила.

Кардо вошёл первым. За ним Данте и Марко, оба уже с ухмылками, предвкушающие вечер. Как только они сели за их стол в VIP-зоне, к ним сразу подтянулись девушки – одна другой ярче.

Данте, даже не глядя толком, схватил первую, что оказалась ближе, за талию и усадил на колени, его рука нахально скользнула ниже. Девица заливисто засмеялась, прижимаясь к нему.

– Вот так-то лучше, – оскалился Данте, его глаза сверкнули жестоким азартом.

Другая девушка потянулась к Кардо, но он даже не повернул головы. Его взгляд был холодным, сосредоточенным, пальцы постукивали по стакану с виски.

– Да ладно тебе, – Марко с усмешкой подтянул к себе сразу двух женщин, легко обнял их за плечи. – Ты чего, Кардо? Забыл, как веселиться?

– Он теперь примерный жених, – с шутливой насмешкой добавил он, отпуская дым от сигары.

Кардо бросил на него короткий взгляд, и Марко на миг сбавил ухмылку.

– Жених или нет, а работать всё равно надо, – сухо отрезал Кардо.

Они быстро обсудили дела: новые поставки, вопросы безопасности на складах, маршруты. Данте всё это время целовал шею своей спутницы, слушая вполуха.

Наконец, он встал, поднял девушку за руку и хрипло сказал:

– Пошли. Хочу тебя.

Они исчезли в коридоре, оставив Кардо и Марко вдвоём за столом.

Марко потянулся за новой сигарой и хмыкнул:

– Знаешь, друг… что-то ты изменился. Ни одна баба здесь не может отвлечь твой взгляд. Даже скучно.

Кардо поднял на него глаза. Стальные, тёмные, полные опасного огня.

– Я не изменился.

Он сделал глоток виски, задержал паузу, и уголки его губ дрогнули в тени усмешки.

– Всё хуже. Я одержим.

Марко прыснул смехом, но, встретившись с этим взглядом, осёкся.

Он понял: Кардо говорил серьёзно.

Вокруг всё ещё гремела музыка, смех, стоны женщин, но ему казалось, что этот шум доносится издалека.

Он вышел в тёмный коридор, затем толкнул дверь на улицу. Свежий ночной воздух ударил в лицо, запах дыма и алкоголя остался позади.

Он закурил, прислонившись к стене клуба. Пламя зажигалки осветило его лицо: жёсткие скулы, напряжённая челюсть, глаза, в которых плескался мрак.

Но в этот мрак вплелась другая картинка – её лицо. Светлые глаза, смущённая улыбка, её дрожащие пальцы, когда она держала его за руку.

Он выдохнул дым и невольно усмехнулся.

Чёртова девчонка. Она засела в его голове, как яд, и вытравить её было невозможно.

Он вспомнил, как она смеялась у моря, как смотрела на него в ту ночь – и ощутил, что его собственные демоны отступают, стоит лишь подумать о ней.

Кардо сжал зубы. Он ненавидел это чувство. Ненавидел, что зависим от неё, как наркоман от дозы. Но ещё сильнее ненавидел мысль, что завтра он может не увидеть её.

Он швырнул окурок в сторону, раздавил его подошвой и коротко, почти яростно подумал:

Завтра. Я поеду к ней завтра. Я не могу без неё и дня.

Солнечный свет мягко ложился на стены приюта. Внутри пахло лекарствами, мокрой шерстью и чем-то тёплым, живым.

Аделина сидела на полу рядом с переноской, в которой дрожала молодая собака – худая, с большими испуганными глазами.

– Тише, малышка, – шептала она, осторожно поглаживая животное по голове. – Теперь ты в безопасности.

Рядом склонилась ветеринар Лаура – женщина лет сорока, с усталым, но добрым лицом. Она аккуратно наматывала бинт на заднюю лапу пса.

– Держи крепче, Аделина, – сказала Лаура. – Нужно зафиксировать, чтобы не дёрнулась.

– Хорошо, – кивнула та и сильнее прижала собаку к себе, позволяя врачу закончить работу.

Собака тихо поскулила, уткнувшись мордой в её ладонь. Аделина улыбнулась, глаза засветились теплом. В эти моменты она чувствовала, что хоть в чём-то может принести пользу.

– Знаешь, – сказала Лаура, выпрямляясь, – не каждая девочка твоего возраста способна вот так возиться с ранеными животными. У тебя сердце доброе, Аделина.

– Я просто… не могу иначе, – ответила она тихо. – Они же такие беззащитные.

Она хотела ещё что-то сказать, но вдруг услышала за окном шум мотора. Сначала один, потом второй. Несколько машин остановились у ворот приюта.

Аделина вздрогнула и быстро подошла к окну. На двор въехала чёрная машина. Сердце её пропустило удар – она знала этот автомобиль.

Кардо.

Она не раздумывала. Бросив на Лауру короткое: «Я скоро», – она почти побежала к выходу. Дверь распахнулась, и Аделина выскочила на улицу.

Он стоял у машины, высокий, в строгом чёрном костюме. Тень падала на его лицо, но когда он поднял глаза и увидел её, в них мелькнул тот огонь, который она уже знала.

– Кардо! – радостно воскликнула она и, забыв обо всём, бросилась к нему.

Он поймал её в объятия, крепко прижал к себе. Её сердце колотилось, щеки горели.

– Ты приехал… так быстро, – прошептала она, всматриваясь в его лицо.

Его губы дрогнули в усмешке, но взгляд оставался серьёзным.

– Я не могу без тебя и дня, Аделина, – сказал он низко и твёрдо. – Ты должна понять это.

Он поцеловал её резко, требовательно, будто ставя на ней печать. Аделина, вся дрожа от неожиданности и счастья, закрыла глаза и ответила ему.

Кардо, не отпуская её руки, позволил Аделине втащить его внутрь. В приюте по-прежнему витал запах йода и шерсти. Лаура, увидев их, подняла глаза и чуть изумлённо приподняла брови.

– Это Кардо, – поспешно сказала Аделина. – Мой… жених.

Слово прозвучало неловко, но гордо. Лаура улыбнулась и коротко кивнула.

– Рад познакомиться, – холодно бросил Кардо, взглядом оценивая женщину, а потом сразу вернулся к Аделине.

Они вместе подошли к клетке, где лежала собака. Аделина присела рядом, осторожно коснулась шерсти.

– Нужно ещё раз обработать лапу, – сказала она, глядя на Лауру. – Я помогу.

Кардо стоял чуть поодаль, сложив руки на груди. Он наблюдал, как она разговаривает с животным, как мягко её пальцы касаются бинтов. В его сердце рождалось странное ощущение – не ярость, не одержимость, а что-то другое. Спокойствие.

Лаура тихо заметила:

– У тебя руки лёгкие, Аделина. Ему легче рядом с тобой.

Аделина улыбнулась, а Кардо поймал эту улыбку взглядом и почувствовал, как внутри что-то сжалось. Она могла светиться даже среди боли и грязи.

Когда перевязка была закончена, собака свернулась клубком и задремала. Аделина поднялась, вытерла руки и повернулась к Карде.

– Всё, – сказала она. – Можно ехать.

Он кивнул, протянул ей руку.

– Поехали поужинаем.

Они оказались в уютном ресторане на набережной. За окном плескались волны, в зале играла тихая музыка. Заказав вино и ужин, они сели за столик у окна.

– Как тебе вино? – спросил Кардо, откинувшись на спинку стула.

Аделина сделала глоток, улыбнулась:

– Честно? Мне кажется, дома Анна готовит компот вкуснее.

Кардо чуть усмехнулся, качнул бокал.

– Ты только что сравнила красное тосканское с компотом?

– Ну, извини, – пожала она плечами. – Для меня это просто напиток.

– Значит, ты не гурман, – сказал он с лёгкой насмешкой.

– А ты гурман во всём, да? – прищурилась она.

Он подался ближе, голос стал ниже:

– Только в том, что действительно имеет значение.

Она почувствовала, как щёки вспыхнули, и поспешила сменить тему:

– Ладно. А какая еда тебе нравится? Вот прямо твоя любимая.

– Простая, – ответил он. – Паста с соусом, хороший хлеб, мясо. Я не из тех, кто гонится за экзотикой.

– Никогда бы не подумала, – улыбнулась Аделина. – Я думала, ты предпочитаешь что-то… сложное, как сам.

Кардо чуть усмехнулся.

– А ты что любишь?

– Всё сладкое, – призналась она. – Я могу жить на десертах.

Он посмотрел на неё испытующе.

– Тогда сегодня закажем всё сладкое меню.

Она рассмеялась:

– Ты сумасшедший.

– Нет, – покачал он головой, – просто хочу, чтобы ты улыбалась.

Она почувствовала, как к щекам приливает жар, и поспешно отвела взгляд к бокалу. Кардо заметил её смущение и только усмехнулся краем губ, не сказав больше ни слова.

И этого было достаточно, чтобы её сердце забилось ещё сильнее.

Двери лифта сомкнулись с приглушённым звуком. Едва стрелка показала движение вверх, Кардо резко шагнул вперёд, прижал Аделину к холодной стенке и впился в её губы. Поцелуй был не нежным – голодным, требовательным, таким, будто он умирал все эти дни без её дыхания. Его ладони сжали её талию так сильно, что она застонала, но не от боли – от того жара, что взорвался внутри.

Она, вся дрожа, подняла руки к его шее, притянула его ближе, отвечая с той же безумной жаждой. Секунды казались вечностью, а пространство лифта – их клеткой, где не существовало правил. Его ладонь резко скользнула вниз, сжимая её бёдро, поднимая его выше, и в тот же миг он подхватил её на руки.

Она захохотала сквозь поцелуи, запыхавшаяся, но не сопротивляясь:

– Ты безумец…

– Твой безумец, – его голос сорвался, хриплый и низкий.

Двери открылись на нужном этаже. Он даже не дал ей опомниться – понёс прямо к номеру, одной рукой удерживая её, другой нащупывая карточку. Толкнув дверь, он ворвался внутрь и сразу прижал её к стене. Его губы жгли её шею, ключицы, пальцы впивались в ткань платья, и с каждым рывком она всё сильнее понимала – он не собирается ждать.

Он развернул её, прижав лицом к стене, его дыхание обжигало её ухо.

– Я хотел тебя весь день… весь грёбаный день, Аделина. – Его ладони жадно скользили по её телу, будто боялись потерять хоть миг. – И сейчас не отпущу.

Она застонала, вцепившись пальцами в обои, и её шёпот сорвался дрожащим:

– Не отпускай…

Эти слова сорвали последние его цепи. Он развернул её к себе, поцелуями сводя с ума, пальцами разрывая тонкую ткань на её спине, будто каждая лишняя деталь одежды мешала ему дышать. Она горела под его руками, сама тянулась к нему, сбивчиво шепча его имя.

Его одержимость переплеталась с её желанием, и каждый его поцелуй был обещанием – он будет брать её снова и снова, пока она не забудет, где кончается её тело и начинается его. Он опустил её на кровать, но не дал передышки: склонился над ней, вжимая в подушки, глаза горели хищным блеском, но в них было то, что заставляло её дрожать не от страха, а от дикого восторга.

– Ты сводишь меня с ума… – он коснулся её лица, но в ту же секунду снова поцеловал жёстко, почти жадно. – Никогда не сможешь от меня уйти. Никогда.

И она, обессиленная, но полностью растворённая в нём, прошептала в ответ:

– Я и не хочу…

Ночь накрыла их вихрем страсти. Каждое движение, каждый стон, каждый поцелуй был как вызов всему миру. Он владел ею без остатка, а она отдавалась так, будто давно ждала этого огня. Их тела слились в одно целое, и одержимость Кардо стала её собственной.