Восход полукровок

Кеалин услышал новые трески. Рука его лежала на рукояти, но клинок он пока не вынимал. Когда Алри к ним подошла, она сняла посох с плеча. Наконечник посоха засветился, и искры брызнули по небу над ними.

– Это защищённый удел, внешний мир до нас не доберётся, – сказал Калак.

– Это иное. Это не из внешнего мира, – сказала Алри.

Ослепительные оранжевые и красные вспышки взметнулись по всему Урласу. В облаках начали крутиться маленькие круги, но стоило им появиться, как заклятья с земли врезались в них. Тресков стало больше, кругов – тоже, а из чащ появлялось всё больше чар. Архоны в столице работали.

Трубные призывы прозвучали вновь, и по Урласским лесам из верхушек самых высоких деревьев взметнулись башни чёрного камня. На их макушках огромные кристаллы закружились, порождая дымку, что поползла над озером, к окружающим деревьям и дальше – к великим горам.

– Они восстанавливают магию, что защищает наш удел. Архоны оттеснили что бы то ни было, – сказала Алри. Она опустила посох.

– Хвала Эте, – сказал Калак.

Таслун вложил меч в ножны и взглянул на Кеалина.

– Пойдём домой. Мать с отцом нас уже ищут. Они знают, что на самом деле произошло. Я никогда не видел того, что произошло сейчас. Урлас может и вправду быть под куда большей угрозой.

2

НАРАСТАЮЩАЯ ТЕНЬ

Они пошли по тропе от мостового перехода, через череду полян, что вели к южным горам, и к деревянному строению, вросшему в огромные сосны Урласа. Их дом был выстроен прямо в дереве: помосты и пристройки, перетекая одна в другую, поднимались небольшими башенками и растворялись в листве наверху. Это было их жилище и одно из немногих мест в Урласе, которые Киалин знал лучше прочих. Правда, он уже не делал того, чем занимался в юности. Ему больше не приходилось ускользать через шаткий валун в нижней части дома или протискиваться в одном единственном месте на северном крыле. Эти лазейки не раз служили ему, когда хотелось выбраться наружу, подальше от чужого надзора. Впрочем, теперь он знал, что совы и орлы, кружившие над лесами, – вовсе не простые птицы, а глаза Высшего Совета Урласа, посланцы их воли: они покидали Урлас по делам или предупреждали о молодых полукровках, шастающих по лесу после восхода луны.

В отличие от прочих домов Урласа их жилище не имело особого имени и не хранило длинной родословной гордых эльфов, рожденных и воспитанных в этих стенах. Киалину было ясно, что его родителей это нисколько не заботило. Союз эльфа-мужчины и женщины из рода людей – редкость; куда реже встречалось то, что у его матери от природы были силы, позволившие обучить её как архона. Отец же происходил из знатного рода, однако он всегда говорил, что важнее не имя и титул по праву рождения, а поступки. Отец был старше их всех на многие-многие годы: он сражался в последней великой войне с орками как Клинок Урласа, и его поступки принесли ему высшие почести Урласа. Но он о них не рассказывал.

Киалин провёл ладонью по каменной облицовке нижнего яруса дома, отметил деревянные стены, уходящие вверх вокруг могучей белой сосны, и взглядом нашёл ростомер, стоявший у дверей с тех пор, как ему не исполнилось и года. Хотя первые тридцать лет жизни эльфа – сущий пустяк в масштабе их долговечности, это было то, что, как говорила мать, делают семьи не-эльфов вне Урласа. Она всегда улыбалась, пока они росли, и делала новую зарубку на дереве, чтобы показать, насколько они подросли за год. Взглянув на остальную часть дома, он испытал странное чувство. Хотя им и пришлось жить на окраинах – из‑за того, что отец женился на женщине не чисто эльфийской крови, – некоторые говорили, что им в итоге досталось лучшее место. Вокруг не было других строений: ни случайных распевающих жриц, ни шумных выпивох – явление не редкое в главном городе ближе к центру острова.

Таслун уже пробежал по дому в поисках родителей, но их не было.

– Уверен, они заняты тем, что бы это ни было, что пришло в наш мир, – сказал Калак, уже раскрывая один из своих блокнотов.

– Ты правда думаешь, что читал о какой‑то неизвестной силе, напавшей на наш мир? – спросила Алри.

– Нет, – сказал Калак, перелистывая страницы. – Но я отмечал случаи, когда Урлас прорывали, – такие есть в нашей летописи.

– Хоть один из вас учился, – сказал Таслун, поддевая Киалина.

– Это уж точно не ты, – сказал Киалин. – Я ни разу не видел, чтобы ты хоть ногой ступил в архивы!

– Ступал. До твоего рождения и пока тебя ещё воспитывали дома. Но признаю: Калак проводит там больше времени, чем ты проводишь на тренировках у мастера фехтования.

Калак кивнул, ведя пальцем по пергаменту: – Затем, чтобы знать то, чего вы двое не знаете.

Он постучал в одно место: – За всю историю Урласа прорывов было всего два. Один отмечен лишь как «Ангел Скверны», тварь из старого мира. Он добрался до центральных шпилей столицы, прежде чем его сковали несколько архонов, а голову ему отсёк Великий мастер Ваду, дед Мастера Рукеса.

– Это должно быть было 10.000 лет назад, – сказала Алри. – Ещё до орочьих войн. Ваду и его сын пали, сражаясь рядом с королём Суваселем из южного королевства.

– Верно. Следующий случай – до прихода Шамана, так здесь написано. Но деталей мало. Возможно, я недочитал или не переписал, что было нужно.

Таслун похлопал его по плечу: – Ну, на это будет время позже. В любом случае, скоро мы узнаем, что произошло сегодня.

– Дети, – раздался голос. Он прозвучал внезапно, и Калак вздрогнул, обернувшись к дверному проёму.

Киалин увидел, как отец и мать торопливо вошли в дом. На отце был серебряный доспех их народа, а мать держала деревянный посох в сгибе руки. Она улыбнулась им.

– Вы все целы? – спросил он.

– Да, – сказал Таслун. – Мы были на Южном мосту, когда это случилось. Что сказали Мастера? Что это было?

– То, чего мы не ожидали. Существо из иного царства, царства духов.

– Но Урлас защищён, – сказала Алри. – Нас нельзя обнаружить извне.

– Да, – сказала их мать. – Но это явилось не «извне» в том смысле, как ты это понимаешь.

– Пойдёмте, – сказал их отец. – Поговорим наверху.

Поднявшись один за другим по деревянной лестнице, они присоединились к родителям на открытом балконе. Виды лесов и огни других жилищ ясно виднелись с вершины их дома. Тёмная чаща контрастировала со звёздным куполом, где феи, порхающие в верхних ветвях, с первого взгляда могли показаться падающими звёздами, если не ждать, что они скачут с ветки на ветку. Даже вдали от прочих эльфов слышалось на ветру звучание флейт.

Киалин вместе с остальными сел. Они уставились на родителей, ожидая.

– Мы уходим, и выходим мы сегодня же ночью.

– Уходим? – сказал Калак. – Куда и почему мы не можем с вами? Всё так внезапно. Где враг? Никто больше не готовится.

– Готовятся. Собрано великое воинство, но в основном в тайне. Его предназначали для иной цели, но теперь…

– Это старый враг, – продолжила их мать. – Алри, ты читала о мирах: живом, мёртвом, о мире богов и даже об иных ветвях жизни, где события совсем чуть‑чуть иные. Мы черпаем часть нашей арканной силы из этих мест, когда исцеляем, верно?

– Да, из арканных колодцев.

Она кивнула. – Из живого мира наш мир в безопасности. Но иные – нет. Боги северного мира слабеют в войне против тех, кого мы зовём Ицу, злобных южных богов. Хотя Ицу, как полагают, не могут явиться в эти миры сами, их действия отдаются эхом во вселенной. Те, кто владеют магией, подверглись прямому нападению, и мы готовились ответить. Но сегодня эта война пришла сюда. Ицу каким‑то образом нашли путь в наше священное царство.

– Всех эльфов призвали в земли на великую войну. Богам требуется наше мастерство. Шаман Иоуир предрёк, что скоро по землям ударит ещё большее несчастье. Некто по имени Кел особенно звал нас, Клинков Урласа. Мы, вместе с другими, идём на зов богов.

– Тогда я приготовлю свой клинок и пойду с вами, – сказал Таслун.

– Я запрещаю.

– Но я обучен быть Клин—

Отец поднялся, вскинув ладонь: – Ты всё ещё ученик, которому нужны дальнейшие уроки и ещё не одно лето за спиной. Пока Мастер Клинка не решит иначе, ты не покинешь эти земли. И никто из вас тоже. Киалин, это касается и тебя.

Отец вперил в него взгляд, и Киалин вдохнул, кивнув.

– Конечно, отец, – ответил он.

Киалин уважал отца больше, чем показывал остальным, и доверие с уважением отца много для него значили. Одни из немногих вещей, что значили.

– Мама, зачем тебе идти? Чистокровных эльфов-архонов ведь хватает. А если они снова прорвутся в Урлас— – сказала Алри.

– Я знаю, кто я, Алри. Но я обучена как архон-маг; мои силы понадобятся. Я многие годы жила здесь в безопасности, и моя жизнь продлена далеко за обычный срок – много‑много раз. Эльфы благословили меня, и я должна отплатить за этот дар.

Слова матери, похоже, не убедили и не успокоили Алри. Лицо у неё запылало, и она шмыгнула носом.

– Нам с матерью жаль, что всё вышло так, но знайте: в Лесах Урласа вы в безопасности. Беда здесь вас не настигнет. Впервые со времён основания Урласа Мастера поднимают вокруг него кольцевые башни. Весь наш мир получит ещё один защитный слой – против угроз и вещественных, и нематериальных. Отдыхайте, ешьте и тренируйтесь: возможно, настанет час кровопролития, когда и вам придётся вступить в дело, но мы надеемся, что до этого ещё много лун.

Киалину всё это не нравилось. Внезапный отъезд родителей вкупе с попыткой вторжения в их леса – слишком много для размышлений, если учесть, что ещё утром его волновали лишь схемы парирования клинками.

Пока мать с Алри поднимались на верхний балкон полюбоваться звёздами, отец принялся готовить семейный ужин.

Таслун и Калак молча сидели, а Киалин глядел через лес, постукивая ногой. Отец шинковал овощи – ритмичный звук разбивал однообразие тишины. Когда он разжёг огонь в каменной печи и налил свежую воду в котёл, Киалину на миг почудилось, что ничего не меняется. Всё как в обычный вечер. Мать с сестрой частенько проводили время, глядя на созвездия и медитируя. Калак читал пергаменты, Таслун на балконе смазывал маслом клинки. Ничто не успокаивало его так, как эта привычность.

– Оставлю это на огне, – сказал отец.

Таслун и Киалин подняли головы.

– Нужно пойти переговорить с Мастерами.

Утешение мигом покинуло Киалина. Отец никогда не уходил в такое время. Впрочем, любая уверенность всё равно ненадолго задержалась бы. После этой ночи их жизнь уже не станет прежней.

* * *

Он не хотел оставлять детей, но дело было первостепенной важности. Он не знал, куда войны Юга заведут его и жену, но Джалин хотел поговорить с теми, кто присмотрит за его детьми. В Урласе не было никого лучше для их наставления, однако он уже знал: Киалин и Алри проявляют странную склонность к силам, не вполне эльфийской природы, – и об этом следовало поговорить с двумя, кто знал их лучше всех.

На берегу озера Элдмер был небольшой трактир – не слишком отличавшийся от заведений внешнего мира, где он и те, с кем он здесь встречался, бывали во время своих вылазок за пределы Урласа. Прошло около тридцати пяти лет с его последней маленькой вылазки наружу, и хотя в Урласе есть всё, что нужно эльфу, всё же было что‑то по‑настоящему успокаивающее в том, чтобы иметь уголок для встреч со старыми друзьями, где не чувствуется ни комитетов, ни прочих официозных советов, столь присущих эльфийскому обществу.

Здесь, на берегу, залитом лунным светом, он встретил двоих из Мастеров.

– Джалин! Наконец‑то ты здесь. Мы с Оауром уж думали, доберёшься ли ты сегодня при таких обстоятельствах.

Это был Мастер Рукес: на лице ещё виднелась сажа – последние часы он провёл в кузнице, работая над новыми клинками.

Джалин улыбнулся и обнял обоих старых друзей.

– Как дети приняли новости? – спросил Оаур.

Внутри трактира в этот час людей было немного – и из‑за сборов к отбытию из Урласа, и из‑за ближайших священных шествий в честь богини Эты, отвлекавших внимание многих семей низших домов Урласа.

– Приняли с теми самыми возражениями, каких я и ждал. Киалин был тише обычного. А на Алри смотреть страшно – будто хотела поджарить меня арканным пламенем.

Оаур рассмеялся: – Прекрасно, значит, ближайшие недели у неё тренировки будут «взрывными». Твоя дочь превосходит всех моих учеников. К их – и их родителей – досаде.

– У неё материнский огонь, – сказал Джалин. – Ты и сам понимал, что так будет.

– Эх, если бы то же можно было сказать о Киалине, – добавил Рукес. – Мальчишка быстрый, ловкий, но его одержимость двойными клинками огорчает – учитывая, что он сын Клинка с твоей славой.

Эльфийка за стойкой принесла Джалину его обычный напиток: эльфийский настой с густой голубой пеной поверх серебристого варева. Он отхлебнул.

– Славой? Я в присутствии Рукеса-Грохотуна. Сколько орков ты уложил на вершине Демонхеда? Разве не «столько, что трижды заполнить долины Урласа»?

Рукес рассмеялся: – Писцы вечно всё портят! Я же сказал им – по меньшей мере четырежды.

Трое эльфов рассмеялись.

– Но, – сказал Мастер Рукес, – думаю, между нами ясно: если Таслун и Калак именно такие, какими мы их и ожидали, то Киалин и Алри пошли в мать, – Рукес понизил голос, – непредсказуемые и заметные, если выберут такой путь.

– Ну, если бы совет не отпечатал в их головах клеймо «не вполне чистой крови», глядишь, этого бы и не произошло? – прорычал Джалин. – Я говорил вам: всадить им в голову какую‑то случайную «особость» – никоим образом не разожжёт в них гордость эльфов Урласа.

– Эльфы Урласа не могут от природы поднимать мёртвых себе в слуги, – спокойно сказал Оаур.

– Некромантия? – спросил Джалин. Раньше он об этом не слышал.

– Она – сильный архон, но при испытании и изнеможении она способна звать мёртвых почти так, словно это её истинная природа.

Оаур пригубил своё маленькое стекло аперитивного вина. Джалин уловил нотку вишни – этот напиток они открыли на острове Траваа в Ледовитых Морях во время их последнего небольшого приключения.

– А Киалин? Два клинка? – сказал Джалин, глядя на Рукеса. – Я видел, как он и братья спаррингуют. Одним клинком он владеет не хуже любого ученика своего уровня.

– Верно, – сказал Рукес. – Он быстро продвигается во всех моих уроках, но я не могу не признать его талант с двумя клинками. Он напоминает мне Риакара.

– Не смей здесь сравнивать моего сына с двемхаром, – сказал Джалин. – Он из Урласа. Мы, урласцы, спасли двемхаров тысячи лет назад.

– Их в том бою было меньше тридцати, – сказал Рукес. – Риакар держал Врата Северной Пустоты втроём, с двумя своими сородичами, против легионов. Тебе может не нравиться, что я сравниваю твоего сына с тем, кто не нашей крови, но я ценю мастерство легендарного мечника тех, кто служит Северным богам. Ты знаешь, что ждёт нас вне Урласа. Судя по тому, что произошло этой ночью, именно такой, как Киалин, может подняться, чтобы в самом Урласе встать против демона Ицу. В нём древняя душа – истинный возрождённый воин.

Джалин осушил кружку. Слушать, как его сына сравнивают скорее с двемхаром, чем с эльфом Урласа, – пусть даже с прославленным двемхаром, – было ему неприятно.

– Так что мы можем сделать, чтобы помочь им? – спросил Джалин.

– Помочь? – переспросил Рукес. – В смысле, будто у них недуг или порок?

Оаур уловил тревоги Джалина: – Я направлю твою дочь по пути архона. Я не собираюсь поощрять некромантию на своих тренировочных площадках.

Джалин с облегчением вздохнул.

– Но знай: часть моей обязанности как её Мастера – помочь развить её врождённые силы. В том и состоит цель любого хорошего мастера.

Джалин прикусил губу и уставился на обоих.

– Великие Мастера Урласа не выгонят твоих детей лишь потому, что они не такие, как прочие, – ровно так же, как не изгонят других, кто нашёл здесь убежище.

– Не говори о Шамане.

– К тому я упоминаю его, что Урлас – место защиты, – продолжил Оаур. – Это ты выбрал Илу́ри, невесту не нашей крови. Тебе не стоит удивляться, что некоторые из твоих детей пойдут в неё, и, учитывая её силы, это вовсе не недостаток.

Джалин медленно кивнул, допивая свой напиток.

– Я не знаю, как надолго мы уходим. За это время Таслун завершит своё обучение. Кеалину ещё предстоит несколько лет. Калаку – и того больше. Альри… ну, она всё быстрее продвигается.

– С твоими детьми всё будет в порядке, – заверил его Оаур. – Мы их защитим.

– И направлять – как подобает, – уточнил Рукес. – Но ты не можешь страшиться того, что принесут нам миры: удерживая их, ты причинишь больший вред, чем просто позволив им быть не такими, как стандарт, установленный для тебя как для чистокровного высшего эльфа.

Джалин знал, что они правы. Хоть они и считали друг друга равными, Мастер Рукес и Мастер Оаур были куда старше его. Он доверял своим старым друзьям.

Он рассмеялся: – Подумать только, мы думали, у нас будет ещё несколько сотен лет, прежде чем нам вообще придётся покинуть Урлас.

– «Мы» – это ты и прочие без меня, юнец, – поддел Рукес.

– И всего-то несколько сотен лет? – спросил Оаур. – Я надеялся, пройдёт целая эона, прежде чем мне потребуется уходить. Береги себя на Юге, друг. Разберись с лесными эльфами – и обратно сюда. Я не собираюсь уходить, но уйду, если придётся вытаскивать тебя из какой-нибудь темницы.

Джалин улыбнулся, наслаждаясь последней ночью со старыми друзьями и будучи уверен, что его детей, какие бы пути они ни избрали, направят так, как им и нужно.

Он уже собирался сделать ещё глоток, когда к их столу подскочил запыхавшийся посланник.

– Мастера, вас немедленно вызывают с докладом в Высокий Урлас.

Джалин взглянул на Оаура и Рукеса.

Мечник залпом допил, вытер рот ладонью.

– Да-да, идём, – сказал Рукес. – Это может означать только одно: сведения с Южных земель, – проворчал он.

Джалин покачал головой, ставя чашу. Он гадал, какие вести получил Высокий Урлас.

* * *

Таслун взялся довести до конца стряпню отца и накормил семью. Кеалин заметил, что отца всё ещё не было, хотя прошло уже два часа. Мать, впрочем, ничуть этим не тревожилась и, напротив, по очереди расспрашивала каждого об учёбе, проводя этот последний вечер с каждым из них.

Сначала она заговорила с Калаком, который больше без разбору пересказывал факты, недавно прочитанные им в книгах по истории, чем давал матери слово вставить. Кеалин возился с точильным камнем, правя клинки на балконе их дома. Он старался не замечать правды в этих случайных приступах чувств. Его мать всегда была более эмоциональна и чутко связана со всем вокруг. Она медитировала больше, чем любой архон среди высших эльфов Урласа, и при этом первой поднималась и негодовала на несправедливость, как считала нужным. Однажды она расколола врата, когда один чистокровник сказал, что Альри – «опасность для Урласа», но с тех пор минуло очень много времени.

Кеалин услышал, как открылась дверь на верхний балкон. Он взглянул туда, где часто видел отца и мать, обнимающихся ночами, – и увидел Альри с матерью. Он не слышал слов, но Альри держала маленький кристалл, который носила на шее всегда.

Хотя он мало что знал о Нидее Архо и истинных учениях архонов, он понимал: эта вещь первостепенной важности для любого архона. Он спрашивал о ней у Мастера Рукеса, и единственным ответом мечника было, что это устройство невообразимой мощи, способное высасывать жизненную силу из пленённого архона или позволить владельцу сотворить одно заклинание без посоха. Очевидно, это был древний артефакт времён войн против иных магов, когда опасались, что пленённого архона либо будут пытать, чтобы выведать сакральные тайны арканного искусства, либо он сумеет в последний раз попытаться вырваться или нанести удар без посоха. Звезда Архона. Он никогда не видел сестру без неё, и, в отличие от многих других магических предметов, эта не светилась и выглядела куда проще даже обычного ободка или браслета. Всё же у Кеалина были клинки, а при их отсутствии – кулаки. Ему не нужна была ни Звезда Архона, ни иной предмет, на который пришлось бы полагаться в крайних обстоятельствах.

Кеалин закончил точить клинки, убрал оба в ножны. Он услышал отца внизу, но, кроме пары тихо сказанных слов, – ничего. Мать вышла на балкон с двумя кружками чая.

– Оставила меня напоследок? – спросил Кеалин.

Она улыбнулась: – Я не понимаю, о чём ты. Я просто хотела две кружки чая, а тут лучшее место, чтобы пить.

Они оба рассмеялись.

Он принял кружку и они сели рядом, глядя на лес. Феи прыгали по кронам, а Лунные цветы выпускали пыльцу – светящиеся следы поднимались из чащи к небу. Кеалин вдыхал сладкий аромат мяты, струившийся из кружки, и втайне ему этого было достаточно. Не нужно было болтать о прочитанном или о чём-то ещё. Просто сидеть в тишине – и хватит. Но, разумеется, не для его матери.

– Два клинка, – сказала она, отпив чаю.

– Всегда был мой выбор.

– Знаю. Я думала, ты принял к сердцу мои истории – ещё когда был у меня на груди: я рассказывала тебе сказания о Риакаре и его братьях, о войнах между Русисом и Двемхаром. Эти истории важны, и всё же я не могла о них говорить, боясь того, к чему они приведут, – она снова отпила. – Даже в Урласе.

– Это просто сказки, что рассказывают детям нижних земель, – сказал Кеалин.

– Нет, не просто. Любое упоминание Двемхара – тема для шёпота. Среди расы людей найдутся такие, кто сомневается, что они вообще существовали.

– Наша семья по твоей линии?

Она вздохнула. – Нет, верили. Но часть моего принятия в Урлас означала, что— – она опять запнулась. – Даже в этом месте мира, которое мы устроили для вас с братьями и сестрой, эльфы Урласа наблюдают и прислушиваются. В нашем прошлом много такого, что вам не рассказывали. Калак и Таслун этого не понимают – и пусть так, но ты и Альри – другие. Иногда мне хотелось бы увезти вас двоих отсюда, чтобы рассказать больше о моей семье и— – она покачала головой. – Дальше я не могу. Скажу лишь, что Мастер Рукес учит тебя хорошо. Он понимает, и хотя я знаю, ты не любишь Оаура, знай: с тех пор, как я прибыла сюда с твоим отцом, он – союзник нашей семьи.

– Что такого в нашей семье? Потому что мы не эльфы? Потому что в твоих жилах течёт кровь пятой расы? Лишь потому, что раса людей не принадлежала к первоначальному творению, это не делает её слабее.

– Раса людей полна многого. В крови есть слабость и сила и склонность к ужасной мощи, делающей нас всех… опасными. Однажды ты выйдешь за пределы Урласа, и то, что ты лишь отчасти чуешь здесь, станет явью вне Урласа. Со временем, молюсь, возможно, мир перестанет дрожать во тьме, как ныне.

Кеалин уставился в кружку, затем на деревья их дома. Он размышлял над словами матери. Он мало знал о расе людей вообще, но его это особо и не волновало. Пятая раса появилась задолго после эльфов, дварфов, Русиса и Двемхара. Это творение не было сильным ни в каком подлинном волшебстве, но каким-то образом выжило и разрослось числом в нижних землях. Он слышал от некоторых в Урласе, что люди предназначены научить прочие расы заботиться о слабейшем существе – в данном случае о младенческой расе без преимуществ магии. Сам он был в этом не слишком уверен.

Ночь тянулась. Кеалин слышал, как где-то у озера Элдмер играют флейты, а огни факелов, рассыпанные по берегам вдали, говорили ему, что жители их дома не спят.

Отец вошёл в комнату за их спинами. Похоже, уходили они сегодня ночью. Положив на стол несколько туник и одеял, он жестом позвал мать.

– Илу́ри, – сказал отец, подавая ей посох.

– Я думала, мы уходим утром, – сказала она, удивляясь сборам.

– Был ещё один налёт.

– На Урлас?

– Нет. Лесные эльфы сообщили, что ещё огромный участок лесов пал. Саэлмарк был захлестнут. Мы больше не можем медлить.

Пока мать с отцом собирали вещи, Кеалин и Таслун стояли со скрещёнными руками, а Калак стоял рядом с Альри и наблюдал.

– В Саэлмарке хранится крупнейшее хранилище знаний эльфийской расы, – сказал Калак. – Вы идёте защищать Саэлмарк?

– Мы идём защищать всех нас, – поправил его отец. – Саэлмарк был разорён. Но эльфы – это больше, чем город или святыня; мы – народ, и то, что угрожает части из нас, – угроза всем.

Мать посмотрела на них, затем на отца.

– Есть ещё, – сказала она.

Отец подтянул портупею, меч на бедре, и уставился на мать.

– Этим детям не нужны новые тревоги.

– Эти дети имеют право знать.

Между родителями повисла неловкая тишина, затем отец вздохнул и посмотрел на каждого из них.

– Над Ледяными морями нависла тьма. Что бы ни выступило против Урласа прежде, оно ищет способ ударить. Раз столь многие из нас уходят, мы надеемся отвлечь её.

Таслун откашлялся: – А чтобы напасть на вас в пути на Юг? Разве такой поступок не покажет, что Урлас слабее? Зачем вам помогать лесным эльфам, когда Урлас может понадобиться вы здесь!