Восход полукровок

J.T. Williams

Восход полукровок

1

СВЯЩЕННЫЕ ЛЕСА

Не зря Клинки Урласа стерегут священные пределы мира. Мерцающая тень опускается, невидимые призраки кричат из тёмных углов земли, тогда как иные лишь едва нарушают тишину. Как и во всяком шёпоте, есть истина, что за пределами слов: секреты покрова того, что движет видимым и невидимым. Под звёздным небом, в укромных лесах священного царства, есть лишь один, кто пробуждается из мрака простого сознания. Душа, что спала, – могучая заноза в тканях сотворения, – призвана сорвать надвигающийся катаклизм тьмы, протягивающей руку, чтобы пожрать тех, кто не ждёт удара. Отступник-эльф пробудился.

Он ощутил привкус крови во рту. Кейлин сплюнул и отвёл эльфийское лезвие за спину под углом. Его наставник называл это сторожевой стойкой. Он изучал противника: дыхание, работу ног, едва заметные движения, тонкие намёки на следующий выпад. Противник пошёл вперёд, развернулся, рубанул низом и тут же, подпрыгнув, обрушил клинок на голову. Кейлин ушёл, шагнув влево, и пнул противнику колено. Провёл ладонью по эфесу, провернул клинок для удара – и в последний миг отбил ещё один размашистый рез, целившийся в плечо. Тенистый силуэт эльфийского воина отпрянул и теперь сам занял сторожевую стойку.

Гравий зашуршал под ногами, когда он перенёс вес и бросился вперёд. Противник, застигнутый врасплох его стремительностью, дрогнул. Кейлин ударил дважды. Обнажённую грудь холодил ночной воздух, но полуэльфа это не смущало. Кровь кипела, и драться хотелось ещё сильнее.

На него ринулись ещё двое, крупнее первого. Он подпрыгнул, рассёк одному грудь. Второй оказался упорнее, но чередой филигранных парирований пал и он. Теперь приближался следующий. Этот был ещё больше, и полуэльф понял: нужно быть готовым.

Вокруг него деревья великого эльфийского леса жили песнями ночи. Лёгкое сияние луны лежало на широких зелёных листьях, шуршащих под сильным ветром. Здоровяк уже был рядом. Кейлин попытался оторваться, смещаясь влево, но мечник двигался вместе с ним. До этого он играл по правилам. Мастер был бы доволен его работой, но Кейлин не привык полагаться лишь на наставления.

Он дотянулся за спину, выхватил второй клинок и ринулся на противника. Первым лезвием обрушил град ударов. Ловким поворотом кисти взвёл вражеский меч вверх. Зафиксировал его клинок высоко. Мгновение спустя вогнал второй меч глубоко в живот.

Он улыбнулся, когда тот рухнул на землю.

– Кейлин, твоё мастерство в двуручье исключительное. Жаль только, что подобного ты не делаешь без второго клинка. Я впечатлён, но одобрить не могу. И твой брат тоже этого не одобрит.

Голос принадлежал Мастеру Клинков Рукесу, и в тоне его одобрением не пахло.

– Тогда можете сами рассказать Таслуну о моей глупости, – ответил Кейлин.

– В этом нет нужды, младший брат.

Кейлин обернулся и увидел, как брат подходит к арене. Рухнувшие призрачные формы противников, с которыми он сражался, рассыпались вспышками песка. Таслун подошёл как раз в тот миг, когда последний унесло ветром.

– Клинки используют один меч, а не два.

Таслун был воплощением того, какого мечника Мастер Рукес хотел бы получить. Страшен во многом, он был ещё и высок, и строен. За спиной у него всегда висел длинный изогнутый клинок. Он провёл многие годы, оттачивая своё ремесло, и с ним была родовая сила их отца. Заострённые уши и светлые волосы он носил распущенными до самой спины.

– Я не могу стерпеть, чтобы мой брат так пренебрегал порядком.

– Тогда уж проследи, чтобы Калак знал и не разочаровал тебя. Он к тебе ближе кровью – его эльфийская сторона сильна. Мне приходится за это расплачиваться. Кстати, второй клинок мне дал сам Мастер Рукес, когда понял, насколько я умел с прежним, жестоким, – тем, которым я любил тебя удивлять на поединках. И снова: я буду делать то, что должен.

– А должен ты – сейчас пойти домой. Мастер Рукес закончил твою неутешительную практику.

Рукес подтвердил слова брата: – Завтра, юноша. Продолжим работу с мечом. И, хоть я и одобрил твою работу двумя клинками, ты должен понимать, какие ограничения это накладывает на тебя в Урласе.

– Разумеется, мастер. Я не забыл.

Кейлин поклонился наставнику и пошёл за Таслуном прочь.

Они молча вышли с арены. Под исполинскими соснами, вдоль берега великого озера Элдмер, они переходили по белокаменным мостам, соединявшим булыжные тропы, что опоясывали древние воды их владений. Это были Леса Урласа. Священный остров, целый мир, отделённый от смутных земель. Они жили на окраине этих мест. Их земли окружало большое море, но обычно никто не покидал берегов. Здесь все были в безопасности. То было зачарованное царство, которое могли отыскать и где могли жить лишь те, в чьих жилах текла эльфийская кровь. Это было и владение чистокровных эльфов, но его семье разрешили вход. Их отец был прославленным Клинком, воином из сословия, ведомого искусством клинка, отточенным за сотни лет. Он заслужил место в этом священном царстве эльфов, сражаясь в давних войнах. Но, придя, привёл с собой жену – человеческую.

Кейлин был младше Таслуна и старше Калака, который метался между непреклонным старшим и самим Кейлином в своих стремлениях. Таслун стоял в шаге от вступления в Клинки Урласа. Ему оставалось пройти лишь последние испытания и обряд посвящения в Клинки.

– Твой переход в высокий гард был медленным, – сказал Таслун. – И когда ты завершишь испытания на переход с десятой степени на одиннадцатую, под присмотром Очей Высшего Совета, двумя клинками пользоваться не сможешь.

– Я об этом мало переживаю, – сказал Кейлин, заложив руки за голову, пока они шли. – Уже ясно дали понять, что никому не нужен такой, как я, тренирующийся, чтобы стать Клинком. Сомневаюсь, что меня когда-либо допустят к просмотру советом для перехода в высшие ступени. К счастью, у отца трое детей, которыми можно гордиться. Старший – скоро станет Клинком, дочь, про которую даже величайшие архоны говорят, что она не уступает чистокровным соперникам, и Калак, младший, который, без сомнения, последует за своим «старшим братом», – и речь явно не обо мне.

Калак быстро подтягивался и был во всём похож на брата Кейлина, но до его уровня пока не дотягивал. По правде, Кейлин шёл к тому, чтобы превзойти даже Таслуна, но был уверен: настоящим Клинком ему не стать. Крови эльфа в нём не хватало; он, как и их сестра Алри, пошёл в мать. Вовсе не то чтобы они были непохожи на прочих эльфов, но совет признал их кровь «недостаточно явной». Алри в каком-то смысле повезло. Она была магом, а у магов требования не те, что у Клинков. Она, как и их мать, находилась под руководством Высокого Архона Оаура и постигала множество видов колдовства. Хотя она была младшей, незаметной её назвать было нельзя.

– Ты к Алри тоже ходил смотреть? – спросил Кейлин.

– Ходил. Немного. Я могу выдержать лишь ограниченную дозу повторов со жезлом и заклинаний. Издали всё выглядит эффектно – вспышки, треск чар, – но вблизи я только и думаю, как увернуться от фаерболов да сломать ей посох.

Кейлин рассмеялся: – Ну, это же Урлас. Не вижу, чтобы кому-то из нас довелось когда-нибудь сразиться хоть с кем-то помимо теневых воинов на тренировочной площадке.

Они перешли широкий ручей, стекавший с высоких южных холмов в великое озеро, лежавшее в центре их лесного дома. Несколько фей, сидевших на перилах, перелетели меж ними, пока по тропе навстречу двигалась троица жриц. Таслун и Кейлин оба склонили головы и посторонились.

– Слава Эте, юные Урласа, – сказала одна из них, проходя мимо.

– Да будет превознесена Эта, – сказал Таслун.

Кейлин промолчал и лишь посмотрел на брата, пока жрицы проходили.

Они снова пошли, углубляясь меж исполинских сосен леса Фелкрас, одного из самых дальних окраин за пределами столицы.

– Знаешь, благословения Эты тебе ещё пригодятся, – поддел Таслун. – Ты возопишь, а Эта переберёт в памяти все молитвы и скажет: «Кейлин мне не молился, значит, помочь не могу».

Кейлин кивнул: – Если мне понадобится богиня, чтобы выручить, значит, я провалил уроки Мастера Рукеса. Мне достаточно моих клинков, братец.

Таслун взглянул на него и улыбнулся: – Жаль, отец велел проследить, чтобы ты не ушёл в самоволку; а то бы мы испытали твоё двуручье против моего меча.

Кейлин покачал головой: – К чему это? Неужели не веришь, что твоего мастерства достаточно? Мы каждый раз заканчиваем вничью.

– Я бы показал тебе, что значит быть настоящим мечником. На ничью не тянет поединок, который превращается в твоё валяние по земле, словно зверь, с пылью в моих глазах.

– Но это ты об «честном поединке». В бою такое оправдано. Поединку можно учиться. Я рассчитываю применять своё искусство не только в нём.

– И только с благословения Мастера Рукеса, которого ты не дождёшься, пока упираешься в два клинка. Может, он и закроет глаза на твою полуэльфью кровь, если ты, наконец, примешь его учение.

Таслун говорил с ним голосом отца, и это раздражало.

– Я не отвергаю его учение; просто считаю, что его можно дополнить. Уставы Клинков сковывают наши действия.

– Традиции предков не дополняют. Когда-нибудь поймёшь.

Кейлин остановился: – А когда-нибудь поймёте вы, что я не стану за наших предков так, как вы. Мы с тобой одинаковые – полукровки. Но тебя совет признал «чистым», а меня – нет.

Таслун обернулся: – Мне всё равно, станешь ты как я или нет, но пора прекратить ссоры, которыми мы живём каждый день. На совет мы не влияем. К тому же отец сегодня был неспокоен. Никогда его таким не видел. Наверняка пришли вести из внешнего мира.

– Извне? С каких это пор вести доходят до нас?

– Высший совет всегда в каком-то контакте с эльфами в других землях, но чтобы я это видел – никогда… Я не стану гадать о том, чего не знаю. Скоро всё прояснится. Думаю, потому отец и хотел, чтобы ты был дома до восхода луны.

Кейлин уловил в словах брата нечто – тот нервничал. Качество, которое Кейлин никак не связывал с Таслуном. Ему было любопытно, какие вести принесёт отец.

* * *

– Сосредоточься! – крикнул Архон Оаур.

Учебные площадки архонов Нидеа Архо пылали – юная магичка, одна из лучших учениц Оаура, разожгла огонь во всю силу.

Алри держала посох перед собой. Два каменных столпа напротив неё были опутаны голубым пламенем, а великие врата меж ними сотрясались от каждого таранного удара. С той стороны её наставник соткал огненного призрака – фамильяра, похожего на тварь из-за пределов их священного царства.

Алри крепче сжала хват, энергия текла из центра черепа вниз по рукам и закручивалась из кончиков пальцев. Она сосредоточила мысли в посох, усилив силу древесиной Юла и руинитовым кристаллом на наконечнике.

Врата снова дрогнули.

Она продолжала заклинание. Ментальные фигуры узоров – как её собственный ум раздувает пламя – выворачивались в эфирном пространстве, видимом архонам. Она знала свои чары, но именно на этом месте спотыкалась в прежних упражнениях.

Врата прорвались. Тварь рванула вперёд.

Алри разжала правую ладонь, прекращая плетение, удерживавшее портал. Земля Нидеа Архо загрохотала, когда тварь понеслась на юную архонку. Она ушла в сторону, круговым движением вывела посох и воздвигла щит как раз в миг, когда чудовище было на дистанции удара.

Оно ударилось о щит и откатилось в сторону. Она не разжала хват, хотя тварь тут же вскочила и полоснула по ней огненной лапой.

Её щит треснул, и она осела на одно колено. Снова призывая силы, выдохнула и подняла посох на врага.

Соберись, сломи, сотри. Я больше не паду.

Она подняла щит во второй раз, выдержала ещё один натиск, а затем втянула рваную энергию обратно в себя. Сырая сила свернулась в её ядре и, словно огонь, обожгла изнутри. Но заклятие она сберегла. Она ненавидела этот этап. Весь тест был не проверкой какого-то одного умения – это была выносливость. Особый навык, что решает исход битвы. Архоны не славились так, как Клинки Урласа, но немногие выживают, столкнувшись с их деяниями. Кровавый труп без головы – не визитная карточка тех, кто выходит из Нидеа Архо. Архон Оаур, грандмастер архонов, двадцать лун тренировал её для перехода на новый уровень тайного искусства. Последние 100 лет она училась у него – от основ искр и инея до умения командовать и защитой, и атакой на уровне, недоступном большинству её ровесников. Уже сейчас она превосходила многих, кому и чистоты крови не занимать.

Она знала, что была его любимицей. Как и её мать. Это ещё больше оттолкнуло её от прочих архонов. Они ставили под сомнение её силу – как та, в чьих жилах кровь людей и эльфов, осмелилась взирать на огни Нидеа Архо и не пасть уже в испытаниях первого года. За своё место она дралась. И это гнало её вперёд.

Собравшись вновь, она соткала защиту. Она чувствовала, как силы на исходе, но когда тварь рванулась снова, она опять отбила удар, расколов собственный щит и укрывшись в затянувшем её трескучем взрыве.

Алри прервала этот круг, обрушив посох на существо, прежде чем оно исчезло, и на учебном поле остался лишь архон Оаур.

Ей было не тягаться с архоном, но это не мешало ей пытаться.

Он принял облик Русиса – стихотворца из мира за пределами их защищённого удела. Её братья сражались с призраками, а она тренировалась против иных магов, и особенно Русисы были смертельно опасны.

Оаур вызвал заклятье льда и огня; его короткие жезлы трещали энергией, когда он прыгнул к ней, сковывая землю и вынуждая её либо идти вперёд, либо отступить, прежде чем он обрушит пламя. Она отступила, сотворив заклятье извержения, расколов землю гладким чёрным камнем и укрывшись им от шквала огненных шаров, что помчались на неё.

Взрывы прокатывались вокруг, и архон вскочил на теперь уже единый оставшийся столб камня.

– Вы медлительны, Алри! Я стянул удар. У меня высота над вами. Вы утратили преимущество.

Алри усмехнулась, но руки у неё дрожали. Силы таяли. Они ушли далеко за урок выносливости. Но спарринги были её любимой частью обучения. Ей не тягаться со стихией своего мастера, да и высота за ним. Не было шансов удивить его трескучим разрядом молнии или ледяным осколком – нет, стихийная магия тут не сработает.

Она уставилась на землю под своим мастером и поняла, чего он не ожидает. Архоны этим не славились. Но что-то глубоко в ней связывало её с древним миром, древней магией. Дальше умений обычных высших эльфов. Её мастер видел, как она прибегала к такой магии, но в их землях она была под надзором.

Алри никогда не ограничивала себя рамками дозволенного. Это удел архона первой луны. Мастер давил на неё. Она ответит тем же.

Она нацелила посох в землю; энергии, текущие от неё к руинитовому кристаллу, сместились. Светящаяся синяя сфера на посохе потемнела, и она завертела заклятья в уме, связываясь с нижними энергиями тела, заземляясь. В отличие от красоты ледяных чар и пляшущих линий огня, эта магия пронизывала её и уходила в почву.

– Алри! – крикнул её мастер.

Он прыгнул на неё, но она рванула посох вверх, выдирая из земли стража из почвы и костей, чтобы заслониться от мастера.

Призванное существо схватило её мастера, и она отпрянула, вскидывая посох. Её некромантское творение было уродливым месивом из сломанных эльфийских костей и земли – мёртвый высший эльф, и нечестивый, и смертоносный. В его глазницах горел пурпурный огонь, и, шипя, оно полоснуло по её мастеру. Вмиг оно рванулось на Оаура в слепом послушании. Мгновение спустя создание вспыхнуло белым пламенем.

Её мастер стиснул ему шею, отвернув голову, и вытащил кинжал Богини Эта – погибель нежити. Это был артефакт из его странствий за пределами Урласа.

Он швырнул существо оземь; оно затряслось и догорело, обращаясь в пепел.

Алри опустила посох и приготовилась к нагоняю.

Мастер посмотрел на неё, приподняв бровь. Он не сердился – не так, как в прошлый раз. Тогда это было пять лет назад и одно из последних испытаний, где она работала с другими учениками. Впрочем, тот поединок она выиграла.

– Некромантия. Вы быстро вступили в схватку, но манера у вас хромает. Ваше создание, хоть и из эльфийской крови, было, как зверёк. Некромант сумел бы сотворить из нашего брата хотя бы сколько-нибудь разумного слугу.

Алри покачала головой, – Это не путь архона.

– Нет, – сказал он, – Не в том виде, как на него смотрит Высший Совет. Но вы не похожи на прочих моих учеников, и я стараюсь это помнить. Да и я не занял своё место в Урласе, следуя каждой букве правила. Некромантия ограниченна – ей нужна смерть. Потому архоны сосредоточены на энергии, и из всего, что вы показали сегодня до нашего поединка, это для меня важнее всего. В нашем уделе мёртвые – редкость. Если бы на Урлас обрушились враги, щитом эльфов стали бы заклятья энергии, а не некромантия.

Алри и Оаур удалились в храм на склонах Нидеи Архo. Как и все строения в их земле, это было врезанное в ствол огромного дерева, но с двумя длинными каменными крыльями, уходящими в стороны по пути солнца, что катилось с востока на запад над окружающими горами.

Алри никогда не позволяли заходить дальше внешнего святилища, но, насколько она знала, там стояли статуи многих богов Севера. Облики Кела, бога войны, Вуры, плутовки, и Димна, бога ветров, были для неё сокрыты, но к одной богине ей было дозволено – и даже велено – взирать. Она стояла на краю Внешнего Святилища. Здесь Алри проводила многие часы и ожидала провести ещё немало, пока училась у мастера.

Здесь, пройдя меж нескольких гранитных столпов, она могла омыть лицо в священном источнике, прежде чем один раз склониться пред богиней. Перейдя перед богиней к пустому, но затейливо выложенному полу, она отдыхала под величественной статуей Эты, Богини Звёздного Света, чья фигура была столь высока, что голова её уходила выше свода храма. Говорили, что она взирает на тренировочные поля и на деяния всех будущих архонов Урласа. Алри всегда любила эту статую. Для создания, высеченного из камня, Эта казалась прекрасной женщиной в струящемся одеянии, с рукой, простёртой к небу. Она была покровительницей эльфов – и в Урласе, и за пределами священного удела. Некоторые из первых медитаций Алри прошли именно здесь. Ей не забыть первых ощущений энергии, пробуждающейся от спячки в её нутре.

Алри поклонилась статуе, как и её мастер, собирая свои энергии, как требовалось, чтобы настроиться обратно на обычную регенерацию. Она сжала Архон-камень – ожерелье, содержащее материал, подобный тому, что был в её посохе, но именно его ей с малых лет учили использовать, чтобы фокусировать силу. Для архонов их связь с арканными колодцами в мирах высшей магии – важнейшая нить. Её камень служил этой связью на случай, если она окажется без посоха и ей потребуется магия. Ибо ни один из эльфийского народа не мог channelить магию без проводника.

Её мастер увёл её от места медитаций к их обычному уголку для чая – маленькому балкону сбоку храма, где Учитель держал несколько книг и где её обычно можно было найти, если он сам не был на тренировочном поле.

Оаур присматривал за небольшим чайником с горячей водой, согреваемым стопкой кристаллов.

Её мастер предпочитал чай и до, и после занятий.

– Откуда берутся мёртвые, если мы живём в защищённом уделе? В наших пределах не было войн.

Оаур посмотрел на неё с неопределённой суровостью, насыпая чай в их чашки.

– Павшие воины, из давних времён. Некогда Клинки Урласа, как твой отец, тренировались против архонов. Случались несчастья. Но без риска нет урока – по крайней мере так мы говорили.

Алри обдумала ответ мастера, но её испытательное прибегание к некромантии, изученной ею самой в библиотеке Урласа, позволяло ей ощущать куда больше мёртвых, чем на одном лишь учебном поле.

– А как же прочие? У большого озера?

Её мастер разлил воду по чашкам.

– Ты пытаешься заглянуть в прошлое? Твой ум и вправду блуждает так далеко за пределами моих наставлений и пути архона?

– Я не могу не видеть то, что чувствую. Здесь было много смерти. Во мне бродит несбалансированное чувство, скрытое прямо за гранью понимания. Я не могла сосредоточиться так, как нужно, на сегодняшнем призыве. Быть может, потому он и вышел неразумным, как вы сказали.

Он подвинул ей чай. – Алри, я не стану обсуждать это больше необходимого. Есть многое в Урласе, да и в мире вообще, что заставляет меня сомневаться в собственной памяти. Смерть здесь была, но говорить об этом – накликать на тебя больше порицания, чем «нечистота» твоей эльфийской крови.

Значит, смерть здесь была и помимо учебного поля.

Высшие эльфы, как те, что в Урласе, не умирали от хвори или возраста. Лишь смертельная рана либо отравление арканами могли убить эльфа. Смерть считалась редкостью, и Алри никогда не видела эльфа, что умер или был убит. Но всё же она ощущала смерть на родине. Свойство, совсем не характерное для её направления обучения.

Оаур теперь пристально на неё смотрел. Она отпивала мятный чай, стараясь его игнорировать, но он вздохнул. В нём клокотали мысли, но она уже задала достаточно вопросов и понимала это.

– Высшему Совету и без того хватает хлопот – без мечущегося ума юной архонки вроде тебя. В нижнем мире, далеко на юге, происходят движения. Что-то меняется, но мы с этим справимся. Не терзайся. Держись того, что знаешь, ищи чистое, не позволяй своему уму тонуть в мраке пустых измышлений.

Это всё подтверждало. Мастер больше об этом не скажет.

Она продолжила пить чай, пытаясь поступить, как сказал мастер. Теперь она думала о том, что же творится на Юге. Урлас никогда не вмешивался во внешние дела, но, казалось, и это изменилось.

Я должна поступить так, как сказал мастер.

Она глубоко вдохнула и сосредоточила мысли на чае.

Поднимающаяся луна над тренировочными полями архонов давала понять, что ей пора домой.

* * *

Кеалин и Таслун остановились у озера, на краю своей рощи. Луна только начинала подниматься над краем окружающих гор. Воды этого места всегда приносили ему утешение – будь то усталость после многих схваток с мастером Рукесом или просто потребность вернуться к первородным водам их сотворения. Народ говорил, что это озеро имеет для них особый смысл: здесь их раса возродилась, когда был основан священный удел. Как бы ни было на самом деле, это был дом. Урлас – общий дом для всех. У моста, перекинутого через узкую часть озера, они сидели на перилах и смотрели, как звёзды их народа начинают проступать в темнеющем небе. Здесь они обычно ждали Алри, прежде чем отправиться домой.

К ним присоединился младший брат. Калак – эльф, сложенный в том же образе, что и Таслун, но с дикой головой Кеалина – провёл время дома, работая над самой скучной частью подготовки Клинка: чтением о прежних Клинках и их деяниях. Кеалин помнил, как был на месте Калака, и ненавидел это. Калак казался равнодушным. Он любил своё положение ученика мастера Рукеса и любил изредка нарушать строгие правила. Истинная смесь старших братьев.

– Как прошла твоя тренировка с мастером Рукесом? – спросил Калак.

– Таслун крайне недоволен, – сказал Кеалин, запуская камешек по глади озера; тот перескочил несколько раз.

Таслун покачал головой и глянул на Калака: – Недоволен? Нет. Удивлён? Тоже нет. Надеюсь, хоть ты пойдёшь по стопам отца с более пристойным пониманием приличий Клинка Урласа, Калак.

Ветра странно переменились.

Кеалин это почувствовал, огляделся. В Урласе ветра так рано не менялись – никогда.

Гром прокатился над окружающими их горами.

Таслун выпрямился, глядя за спину, когда ветер ударил по ним снова.

Стало холодно.

– С чего вдруг холодный ветер? Не сезон, – сказал Калак.

Таслун и Кеалин переглянулись.

– Думаешь, архоны тренируют ледяную магию? – спросил Кеалин.

Таслун понюхал воздух и снова посмотрел за спину.

– Нет, воздух изменился, – сказал Таслун. – Калак, иди домой.

– Что такое? – спросил Калак.

Кеалин заметил, что рука Таслуна легла на эфес.

– Не твоего ума дело. Иди домой.

Кеалин вновь ощутил холодный порыв. Вдали послышались хрусты. Деревья вокруг озера зашевелились от шквалов, и верхушки заскрипели, затрещали.

– Вон и Алри, – сказал Калак.

Кеалин увидел сестру, быстро идущую к ним издалека.

Протянулся трубный зов. Рога Урласа в этот час не звучали никогда.

Таслун обнажил клинок.

Калак последовал примеру, явно не внемля желанию брата.

– К Урласу что-то приближается, – крикнула Алри.

Тучи накатили на озеро, заслонив звёзды и луну. Воздух стал ледяным.