Мое духовное странствие

Итак, в июле 1964 (День Независимости в Америке, заметьте) моя мать прислала нам с Эдвином билеты на самолёт КЛМ и, вернувшись в Голландию, после долгих переговоров с семьёй, я начала процедуру развода. Андрис тоже запросил развод. В конце концов, судья принял решение о разводе, и обязал при этом Андриса выплачивать мне скромные алименты. Я согласилась с этим, и сразу стала искать работу с неполной занятостью, чтобы я могла продолжать заботиться о трёхлетнем сыне. И это мне удалось! Моя жизнь на собственных ногах началась; мне было тогда 27 лет.

Духовная инспирация, которую я получила в Калдане, с течением жизни в Голландии угасла, вероятно, вследствие необходимости самостоятельно выживать, зарабатывать себе на жизнь, заботиться о сыне и воспитывать его так, чтобы он мог проявить свои возможности. К своим сорока пяти годам я получила образование бухгалтера, менеджера и юриста и, в конце концов, заняла место бухгалтера и администратора в одной организации, которая занималась проблемами подростков и юношества. И я старалась поддерживать на соответствующем уровне свои навыки в английском, французском, немецком, итальянском, и, впоследствии, русском языке.

Глава 3. 1965 – 1975. Жизнь в Голландии. Теософия. Астрология

Я подолгу обдумывала причудливые повороты своей судьбы, и пришла к выводу, что я никогда не была «жертвой обстоятельств». Я несла ответственность за происходящее, ибо делала выбор сама. Это сводится к тому, что я интерпретирую происходящее свойственным мне образом и сама определяю, как мне реагировать, в общем, мой принцип таков: «не вздыхать по ушедшему»! Кришнамурти сказал как-то: «Никогда не реагируй». Множество раз я убеждалась, насколько правдивы эти слова и как полезна тренировка характера, которая происходит, если дисциплинированно следовать этому девизу. Наиболее же полезна растущая при этом мудрость! Это все звучит, может быть, «круто», но если человек хочет жить сознательно, он не должен закрывать глаза на эти факты. Естественно, что следование этому девизу предполагает также необходимость постоянного самопознания, и необходимость «разучиться» во всём себе потакать и считать себя всегда правым. Кроме этого, нужно знать, что для всего есть свой срок и момент, правильный момент, и мы, в этом смысле, как река, следуем по наиболее удобному руслу. Движение реки определяет «правильный момент» для действия, но наша свободная воля остаётся всегда при нас, и мы её используем для выбора средства; того, каким образом действовать. Я решила, что так я буду жить – сознательно и творчески, и не буду впадать в серые состояния пессимизма, сожалений, виноватости и уныния. Но в жизни все оказалось по-другому…

По прибытии в Голландию, я уже на следующий день взяла телефонную книгу и нашла в ней под названием «Теософия» имя Д. Д. П. Корк, и номер этого человека. Я сразу позвонила и таким образом познакомилась с Теософским обществом и его председателем, господином Корком.

Я стала посещать его лекции по теософии, и была в восторге от того, что услышала там. Он рассказывал о теософском учении, и я думала, слушая его: «Это правда, это чистая правда!» Я услышала о планетарных циклах и расах, о великих мировых религиях, о том, что «Нет религии выше, чем Истина», о карме и реинкарнации, об Индии и о Мастерах Мудрости, о Мастерах, которые через Блаватскую принесли в мир учение Теософии: Мории и Кут Хуми, о семиричном составе человека, о различии между его смертной и бессмертной частями, об экзотеризме и эзотеризме (внутренней и внешней сторонах религии), о разнице между «путём левой руки» и «путём правой руки». Всё это имело для меня неизмеримую ценность. Это знание дало мне ключ к развитию способности различать, что является самой важной способностью на духовном пути, как я потом узнала. Я узнала о восточных религиях, о жизни и смерти, о школах мистерий, о посвящении в мистерии, о вселенском братстве людей, о духовной эволюции человека («храм Господа нерукотворен и неслышен»), о космосе, о теософии, оккультизме, эзотерическом христианстве и о многом другом. Я познакомилась также с «Тайной Доктриной». В одном теософском кружке в Амстердаме мы получили своего рода «путеводитель», указывающий, в какой последовательности нужно читать главы этой впечатляющей книги. Ни в коем случае её нелья было читать как обычную книгу, только в определённой последовательности глав и тем, как лабиринт, и только тогда был шанс что-то понять и увидеть какую-то линию смысла.

Теософские учения были для меня откровением, и с самой первой лекции Корка я чувствовала себя в теософии так, как будто это был мой «дом». Части головоломки жизни встали на свои места, и моя жажда знания была утолена.

У меня сложились приятные и дружественные отношения со многими членами общества, и мои новые друзья помогли мне пройти через тяжёлое и полное неопределённости время моего развода. Мой муж использовал против меня «тяжёлую артиллерию», потому что он предполагал, что я буду претендовать на большую часть его денег. Это был необоснованный страх, и он должен был бы знать об этом, если бы он знал меня получше, но, с другой стороны, некоторая доля садизма была ему не чужда. Для меня, наивной молодой женщины 27 лет, всё это было очень пугающим. Но Корк знал точно, как пойдёт судебный процесс, и он продолжал уверять меня, что судья признает мою правоту. Теософы невероятно поддерживали меня, и я всегда буду им признательна за это.

В 1964 году я стала официальным членом Теософского общества, точнее: «Теософского общества Пойнт Лома, Калифорния», я подружилась с Корком и его женой. Благодаря своему прошлому опыту я скоро стала членом правления Гаагской ложи и охотно помогала Корку в составлении письменных курсов лекций «Иное мышление», «Большое Недоразумение», «Перлы мудрости», которые до сих пор популярны и используются Теософским обществом.

Оглядываясь назад, я вижу, что встреча с г. Корком сыграла в моей жизни большую роль, хоть я и была слишком молода и невежественна в эзотерических материях, чтобы рассматривать его как своего «духовного учителя». Предшественник Корка, Вильям Хартли, назначил его своим официальным преемником на посту международного лидера Теософского общества Пойнт Лома. Корку было около пятидесяти лет, он был моложав, не бросался в глаза, даже был почти «бесцветен», но с пронизывающими глазами. Он служил чиновником городской управы. Моя мать считала его не более чем порядочным мещанином, но я была с ней несогласна, поскольку его знание теософии и его лекции были впечатляющими. Он дал мне духовную пищу, в которой я так нуждалась. Он передавал сложные теософские учения так, что они становились понятными, и для большинства людей важным было не только знание, которое он передавал, но и его характер, мягкий и дружелюбный. К тому же Корк имел хорошее чувство юмора. В то время я сопровождала его, в числе группы других теософов, в поездке по городам Германии и Голландии. Корк читал лекции в тамошних теософских ложах, стараясь сделать теософию известной. По вечерам он приглашал меня с собой в гости к теософам, и представлял там как многообещающую, будущую главу теософов. Он ожидал от меня многого, и впоследствии подобное случалось со мной во всех эзотерических школах, где я обучалась. Когда я замечала это, то уходила в себя, потому что не считала себя в состоянии ответить этим ожиданиям.

Неизбежным было то, что наши отношения стали слишком «личными», и конфликты подстерегали нас на каждом шагу. Через некоторое время я пришла к заключению, что я должна соотнести с реальностью идеальные образы людей, окружавших меня, и «вернуться» к самой себе. Наступило отчуждение.

В конце 1965 года, после того, как процедура развода была официально завершена, Андрис предложил мне год пожить вместе, попробовать восстановить семью. Я не возражала против этой попытки, потому что мы всё-таки были небольшой семьёй, и Андрис был мне небезразличен. В то время он работал уже в Евроатоме в Брюсселе, так что в начале 1966 года мы втроём перебрались в прекрасную квартиру в брюссельском районе Одергем. Когда в сентябре 1966 года я вернулась в Гаагу, потому что эксперимент в Брюсселе оказался бесперспективным, я возобновила на некоторое время своё участие в Теософском обществе.

В то время при поддержке Корка я написала несколько статей в журнал Теософская Жизнь, который выходил раз в два месяца. Корк побуждал меня не скрывать свои истинные мысли и чувства по поводу теософии. Так я и поступила, и получила как положительные, так и отрицательные реакции на свои статьи Моя первая статья под названием «Мысли изучающего теософию» была опубликована в 1967 году, когда мне было 30 лет. В ней я довольно (а может быть, и очень) самоуверенно рассуждала о теории и практике теософских учений: об опасности догматизма, надменности и излишней доверчивости; о том, что слишком большое значение придаётся замысловатости теософских рассуждений, из-за которой забывается житейская мудрость… Я придерживалась мнения, что истинная теософия предназначалась не для тех, кто жаждал интеллектуального знания, не для «поедателей книг», а для тех, кто хотели узнать истинную духовную жизнь и готовы были потрудиться для того, чтобы «стать» и, в конце концов, «быть». Короче говоря, это «внутренняя школа»: получение знания о самом себе и о вселенной, и реализация этого знания на практике; это борьба, качественный скачок к новому сознанию и бытию. Цель теософии было возвышение сознания на будхический уровень (не путать с буддизмом), то есть, до уровня сознания Христа. Теософия рассматривалась в моей статье, как синтез религии, науки и философии, и она уж точно не предназначалась для того, чтобы быть академической дисциплиной. Этот был подход Корка, который он очень хорошо умел передать другим.

Через год была опубликована другая моя статья, которая называлась «Вера, Знание и Истина». Предметом статьи было внутреннее пробуждение человека и путь поиска Бога; опасности, которые он встречает на своём пути; необходимость развития способности различать и выработки внутренней крепости. Истину я определила как чистый кристалл, который вызывает движение внутри нас, побуждает к поиску, и который мы едва ли можем себе представить. И эта Истина, которая нас побуждает к поиску, является образом Совершенного, образом Бога, который мы храним глубоко в нашем сердце, и о существовании которого мы можем интуитивно предполагать, но который невероятно трудно отыскать сознательно. Я писала, что, по-моему, Образ Божий в сердце может быть найден с помощью совокупности всех свойств человека, а не отдельными его аспектами, такими, как например, мышление и чувствование. Совокупность свойств означала то, что человек думает, делает и есть, и я указывала на путь Иисуса Христа, который ведёт к этой цели. Путь заключался в росте человека от бессознательной веры к вере сознательной, к определённому бытию и единению с Богом.

Через много лет я встретила мистическую, «внутреннюю школу» суфия Инайята Хана, которая мне помогла пройти по внутреннему пути ещё дальше.

В 1965 году я прослушала очень вдохновляющий для меня курс астрофизики при тогда ещё существовавшем Гаагском планетарии. Во время лекций в сопровождении прекрасной музыки над нашими головами вращалось звёздное небо. Отчётливо были видны разные созвездия и Млечный Путь, которые имели для меня невероятное мистическое очарование, я желала освободиться от земного притяжения и улететь в просторы Вселенной.

Я тогда начала изучать заочный курс астрологии в Пелмановском институте в Ляйдене и интенсивно занималась ею в течение двух лет. Мой учитель, г. Косман, делал мне комплименты по поводу манеры, в которой я «объясняла» позиции планет, и я с ещё большим энтузиазмом углублялась в этот самый трудный раздел астрологии. Я получила впоследствии много удовольствия от этого начального знания и иногда пополняла его на разных воркшопах, потому что расширила благодаря ему знание себя и других. Но у меня никогда не было потребности составить чей-либо гороскоп, это я оставляю «профессиональным» астрологам. Мой учитель астрологии утверждал, что для того, чтобы суметь назвать себя истинным астрологом, человек должен получить серьёзный внутренний тренинг и практиковать астрологию, по меньшей мере, лет пятьдесят. Ему пришлось бы работать над углублением своего характера, делать его более зрелым. «Поверхностно» мыслящий человек, то есть, тот, для которого существует только внешняя, социальная жизнь, никогда не сможет проникнуть в глубокий аспект астрологии, то есть объяснять позиции планет.

Я активно участвовала в Теософском обществе, в общей сложности, около четырёх лет, занимаясь изучением теософии, работой в правлении и участием в дискуссионных группах. В своей обычной, «профанической» жизни я работала бухгалтером несколько дней в неделю, так что у меня было достаточно времени заниматься сыном. Моя мать поддерживала меня и всегда была готова посидеть с Эдвином. Я вступила в теннисный клуб, где через пару лет встретила своего второго мужа.

Мне было известно о надежде Корка на то, что я полностью посвящу себя работе на благо теософии, ибо он считал, что у меня была внутренняя связь с духовными Мастерами теософии. Я же, вследствие разнообразных изменений и перипетий своей жизни, наоборот, все больше отстранялась от деятельности в Теософском обществе и вокруг него. У меня появились другие желания: я хотела куда-нибудь ходить вечерами развеяться, заниматься теннисом, встречаться с интересными мужчинами, лежать на пляже, покупать красивую одежду, зарабатывать свои деньги и тому подобное. От одной только мысли о том, что Корк ожидал от меня полную внутреннюю вовлечённость в дела общества, я чувствовала удушье, поскольку я была к этому совершенно не готова. И помимо этого, у меня было много повседневных обязанностей, в том числе и забота о маленьком сыне.

Пару лет назад, в 2006 году, один хороший астролог, Патрик ван Хааг, сказал мне кое-что очень поучительное. Из моего гороскопа он сделал вывод, что в одной из своих прошлых инкарнаций, исполняя то, что мне было поручено, я сделала большую работу для человечества. В моей же нынешней инкарнации послание должно было прийти, так сказать, из меня самой; я должна была работать над ростом своего собственного сознания, а не быть рупором послания кого-то другого. После периода болезненных недоразумений и неизбежных событий я в 1970 году распрощалась с Обществом, но не с теософией. Знакомство с теософией оказалось очень важным и в последующие годы. Оно дало мне понимание устройства космоса и человека, я ознакомилась с универсальными закономерностями, лежащими в основе мироздания, а мистический аспект теософии (Уильям Кван Джадж: «Иди внутрь», «Познай себя») продолжал помогать мне находить и входить в «правильное» для меня направление.

Время 70х годов было для меня совсем иным. Корк мог бы сказать: «Мария исчезает в темноте» (в смысле духовности). Я вела лёгкую жизнь спортивного стиля со своим другом Хербертом, который в апреле 1973 года стал моим мужем. Он был на одиннадцать лет моложе меня, не знал, что ему делать со своей жизнью, таким он и перебрался жить в мой дом. К тому времени он только отслужил в армии; у него были болезненные трещины на коже пальцев и пара других недомоганий, вроде сенной лихорадки. Он играл на гитаре, а я аккомпанировала ему на рояле. Мы играли вместе песенки Саймона и Гарфанкела, и он продвинулся в этом настолько, что вместе с одним своим приятелем выступил на телевизионном конкурсе творческой самодеятельности. Они играли на гитарах, пели свои авторские песенки, и заняли на конкурсе второе место, после Тинеке Схаутен, которая стала после этого конкурса известной актрисой эстрады.

Мне было приятно строить с ним совместную жизнь, развиваться, учиться и приобретать новый опыт. Как оказалось, мне было проще с мужчинами моложе себя, эта ситуация переносилась лучше всего. Отношения между Хербертом и моим сыном сложились не лучшим образом, и они постоянно ссорились. Они, очевидно, ревновали друг друга к моему вниманию, и я должна была регулярно призывать к порядку то одного, то другого, хотя Херберт и был на тринадцать лет старше моего сына. Забегая вперёд, скажу, что после моего развода с Хербертом в 1989 году они неожиданно стали вдруг закадычными друзьями и являются таковыми до сих пор. Я рада за сына, потому что из-за своего родного отца Андриса у него было мало радости, напротив, он испытал много печали и расстройств. Херберт был превосходным теннисистом, и вместе мы выиграли довольно много кубков и призов, что произошло благодаря его отличной форме, а не моим способностям к теннису, которые были средними. Дважды в год мы совершали большие путешествия: мы объездили Марокко, Грецию, Англию, Шотландию и регулярно втроём (вместе с Эдвином) бывали в горах, чтобы покататься на лыжах.

Глава 4. 1975 – 1983. Коммуна «Финдхорн» в Шотландии. Антропософия. Гурджиев

С духовной точки зрения я действительно пребывала в темноте. В 1975 и 1976 годах, по моей инициативе, мы с Хербертом побывали в знаменитой коммуне «Финдхорн Фаундэйшн» в Шотландии, у Инвернесса. Мы встретились там с Питером и Айлин Кэдди, основателями коммуны, которые прославились, благодаря их духовному образу жизни и ведению сельского хозяйства на духовных принципах. Так они смогли вырастить гигантский кочан капусты, который привлёк внимание прессы не только в Англии, но и во многих странах. Они рассказывали нам, что своё учение они получили от духовного существа по имени Беспредельная Любовь и Истина, о чём американский нью-эйджевский писатель Дэвид Спенглер написал несколько книг, таких как, например, «Откровение: рождение Новой Эры».

Он писал о наступлении новой эры, отличительной чертой которой будет расширение человеческого сознания. Его послание предназначалось в первую очередь для христиан Запада, которых он считал способными построить новый мир, основанный на духовности и вселенском братстве. С помощью медитационных упражнений и нового способа мышления человек мог, по его мнению, установить контакт с более высокими мирами. Эти более высокие миры были мирами сознания с более высокими вибрациями, из-за этого они были недоступны нашим пяти чувствам и нашему сознанию, прикованному к земле. Такой контакт превосходит прежде известный медиумизм, и порождает людей – посредников, «переводчиков» высшего знания, которое не будет восприниматься как нечто, приходящее извне, а возникающее в глубинах нашего сердца и мышления. Спенглер утверждал, что в Новой Эре человек будет всё меньше и меньше искать водительства вне себя; люди откроют, что духовный мир сотрудничает с нами посредством нашего собственного мышления, воображения и интуиции. В начале семидесятых годов «Новая Эра» была «горячей» темой среди эзотериков, также провозглашалась идея Космического Христа и Его второго пришествия.

Мы встретили в Финдхорне десятки людей разных национальностей и многому научились благодаря общению с ними. В их атмосфере была игривость, мягкость, радость, интеллигентность и открытость сердца. Общаться с ними было очень приятно, и их жизнь была светлой, радостной и духовной. Они упражнялись в сосредоточении своего сознания в своём Высшем Я. Мне казалось, что под этим они подразумевали свою душу.

Во время нашего путешествия по Шотландии мы останавливались в Финдхорне два раза, в начале и в конце путешествия, оба раза по неделе. Херберту тоже понравилось в Финдхорне, но он больше интересовался симпатичными девушками, нежели эзотерическими аспектами жизни. Я смотрела на это сквозь пальцы…

В семидесятые годы я также побывала у антропософов и познакомилась с эвритмией. Я прошла курс эвритмии, и испытала её воздействие на душу и дух. Заниматься ею было прекрасно. Лекции и другие их занятия в антропософском центре были тоже интересны, но скоро я решила, что всё это довольно церебрально, и поэтому перестала их посещать. Тем не менее, я возвращалась иногда к книгам Рудольфа Штайнера, главным образом к его книге о познании высших миров.

Недолгое время я посещала группу, которая собиралась в частном доме на ван Биландтлаан, где некий инженер, господин Эккерс, начал распространять в Голландии учение Гурджиева. Ещё я помню, как в один из вечеров он рассказывал, что у него словно открылись глаза, когда он узнал, что «человек, фактически, не имеет никакого отношения к действиям и реакциям других людей, потому что их действия и реакции являются исключительно их личной ответственностью.» То есть, ты не обязан, например, принимать внутрь себя реакцию на тебя какого-либо человека, тебе не нужно страдать по этому поводу. Мне вспомнилось при этом выражение Кришнамурти: «Не реагируй». Эккерс говорил, что это понимание дало ему невероятное освобождение в том смысле, что он не обязан был думать, что это он виноват в негативных реакциях на него других людей, и как-то учитывать их внутренне. Остальные члены группы бурчали нечто в духе неизбежного и, с моей точки зрения, необоснованного, кальвинистского чувства вины: «да, но ведь так не хорошо…». Но Эккерс решительно отметал эти слабые попытки возразить. Мне были интересны эти занятия, но со временем я стала считать их слишком уж тяжеловесно-философскими: Гурджиев был, очевидно, не для меня. Но это изменилось в будущем, когда в 1992 году я встретила «трёх русских». Но об этом позже…

Глава 5. 1983 – 1989. Путешествие по святым местам Индии. Первые встречи с суфизмом Хазрат Инайата Хана. Исцеление ауры и чакр. Танцующие дервиши в турецком городе Конья

В 1983 и 1984 годах я обучалась на двухгодовом курсе исцеления ауры и чакр. Херберт, мой муж, протестовал против моего обучения, приводя тот довод, что «это моё обучение вызовет отчуждение между нами». У него было предчувствие, что из-за такого развития событий наша совместная жизнь изменится радикально и необратимо. Целью обучения было научиться владеть своими энергиями, и это было действительно захватывающе, так что его предчувствие было обоснованным. В эти дни один из моих коллег и приятелей, Питер Эберхардт, зашёл как-то к нам в гости, со своей подругой Розеанной, чтобы помочь мне успокоить Херберта. Им это удалось настолько хорошо, что через пару лет, в 1989 году, Херберт переехал жить к Розеанне и впоследствии женился на ней. Таким образом, предчувствие его оправдалось полностью!

На самом же деле, уже за несколько лет до этого события мои отношения с Хербертом ухудшились; мы все больше и больше отдалялись друг от друга. Наша совместная жизнь состояла, главным образом, из спорта, путешествий и нашего роста в смысле практической жизни и учёбы. Он к тому времени получил дипломы менеджера и специалиста по кадрам и чувствовал себя уже «в седле», начав свою карьеру в концерне Акзо в качестве кадровика. Наши отношения становились всё более напряжёнными: понимания и лояльности по отношению друг к другу было всё меньше, а раздражения всё больше. В начале восьмидесятых годов лично я уже хотела развестись, но Херберт был против, и угрожал мерами, так что мне нужно было быть осторожной в этом вопросе: он мог привести в действие свои угрозы, и тогда я ощутимо пострадала бы финансово, поскольку имела хорошую работу. Я решила тогда предоставить решение нашей судьбе, карме, и спокойно ждать, потому что иначе мне предстояла тяжёлая юридическая баталия: Херберт точно так же, как и Андрис, мой первый муж, очень любил деньги и был довольно жаден. И судьба разрешила ситуацию наилучшим образом: Розеанна, подруга Петера, навестила Херберта в его офисе, где дала ему понять о своих чувствах к нему, и он исчез из моей жизни, торжествуя, под своей новой «крышей». Покидал он меня, будучи благосостоятельным господином – сбережения, летний домик во Фрисландии, гараж – и прокричал мне напоследок, спускаясь по лестнице: «Ты от меня и цента алиментов не получишь»! Его выкрик оставил меня равнодушной, у меня была своя работа и неплохое жалованье.