Командировка

– Я купил ее на блошином рынке у Пети Пардона, – буркнул Григорий.

Я не был знаком с Петей Пардоном, но неоднократно слышал это имя. Его личность была широко известна среди коллекционеров. Этот крепко пьющий мужичек продавал все, что находил в одному ему известных местах. Преимущественно это были помойки. Старые книги, мясорубки, выбивалки для ковров, монеты, детали самоваров, тарелки со сколами и с въевшейся грязью – все это можно было встретить на «прилавке» у Пети. Он называл это все винтажом. Прилавок представлял собой перевернутые деревянные или картонные ящики.

Изредка в Петином ассортименте встречались действительно стоящие вещи. Поэтому коллекционеры не упускали его из виду в надежде перехватить раритет. Но чаще Петя старался всучить какой-нибудь грязный хлам. За привычку повторять при этом:

– Пардон! Пардон! – он и получил свое прозвище.

– Если тебе нужны еще такие открытки, лучше обратись по другим адресам. У Пети такая открытка была одна, я поэтому и обратил на нее внимание. Эта явно попала к нему случайно, не с помойки. Она была чистая и не мятая. Там еще пара вещей интересных была, Петя сказал, что их все один человек принес. Я не собирался ее покупать, но у него был вот этот ключ, – Григорий показал большой ключ с головкой причудливой формы,

– Петя, зная, что мне нужны такие вещи, заломил непомерно высокую цену. Я долго пытался его уговорить немного сбросить. Но он уперся и ни в какую. Потом заявил, что вместо скидки он отдает мне эту открытку, – раздосадованно добавил Григорий.

– Я все-таки попробую узнать: откуда она у него появилась, – произнес дядя.

– Да не скажет он ничего. Ты же знаешь: у него одна песня: «Купил за очень дорого, а продаю, пардон, себе в убыток». Давай лучше я поеду с вами. Сегодня среда, он там с утра до вечера будет стоять. Вместе, может быть, его раскрутим.

Мы уселись в машину и поехали на Блошиный рынок.

На блошином рынке было мало продавцов и еще меньше покупателей. Это в субботу и воскресенье утром здесь не протолкнуться. В этот день здесь бойко идет покупка, продажа, обмен всего и вся.

А сегодня торговцы скучали. Они лениво скользили взглядом по прилавкам соседей, по одиночным фигурам слоняющихся людей, которые явно не были настроены стать покупателями.

Петя Пардон стоял у самодельного столика недалеко от входа. На его голове была нахлобучена шляпа с мятыми широкими полями, скрывающими лицо. Он, видимо, нашел какой-то новый источник старых вещей, и на его прилавке красовалась целая гора хохломской посуды. Петя явно нарушал концепцию собственной торговли: торговать только разными случайными вещами. И до такой банальности, как современная хохлома или гжель, Петя не опускался никогда.

Мы подошли ближе. И вдруг все мои спутники застыли на месте. Оказывается, у столика стоял не Петя, а какой-то незнакомый мужик.

– А Петя где? – удивленно спросил Григорий.

Мужик сдвинул шляпу на затылок, чтобы поля не мешали рассматривать нас. И только потом ответил:

– Его уже давно не видно. Дня три. Никто не знает: когда он появится. Мне он иногда разрешает пользоваться этой точкой.

Мужик явно лукавил. Все знали, что Петя свято оберегал свое торговое место, и даже в выходные, которые он сам себе периодически устраивал, никому не приходило в голову занимать его.

Григорий молча отодвинул большую тарелку со стоящими на ней расписными рюмочками и взял в руки выглядывающие из-под нее металлический жетон с отштампованным номером «67» и надписью: «Дежурный дворник».

– Ты хочешь сказать, что он тебе весь свой бизнес передал? – спросил Григорий с угрожающе ироничной ноткой в голосе, – Ты же не будешь спорить, что эта вещица из Петиного хозяйства? Я к ней в прошлый раз присматривался. Не думаю, что ему понравится, что ты торгуешь его вещами. В этом надо разобраться.

Григорий достал из кармана телефон и начал искать какой-то номер.

Все-таки многолетний опыт общения с призывниками научил Григория добиваться желаемых ответов.

– Да, это Петин товар. А зачем этим вещам пропадать? Я подумал, что Пете он без надобности: он никогда не исчезал так надолго. Значит, у него серьезные проблемы, – раздосадованно ответил мужик и добавил: – Деньги я ему отдам, если что-то из его вещей продам. Только шум не поднимайте.

– Тогда рассказывай все, что знаешь о том, откуда Петя взял последнюю партию товара, – приказал Григорий.

Мужик начал издалека. Я подумал, что страх перед Григорием был напускным. Ему просто нужны были собеседники в этот безнадежно скучный для торговли день.

Глава 10

Знакомство Жоры (этим именем представился мужик в шляпе) с Петей Пардоном едва ли можно было назвать случайностью. Они делали ежеутренний обход помоек на одних и тех же улицах. Рано или поздно они должны были встретиться.

Только для Жоры этот обход носил менее интеллектуальный характер: он искал цветной металл. Удивительно, но народ до сих пор выбрасывает на помойки алюминиевые бидоны и медные тазы. Эти предметы и были основной добычей Жоры.

Главное, надо было успеть до того времени, когда мусорные машины не начнут громыхать контейнерами в питерских колодцах. Или отряд конкурентов не вытащит из недр помойного бака самое ценное.

Серьезных конкурентов было немного: 2-3 человека. Они приходили очень рано: надо было успеть до четырех часов утра, иначе потом набегут пробудившиеся с бодуна синьки, которые гребут все подряд и только портят хорошие вещи.

Бывали удачные дни. Например, однажды молодежь из какого-то офиса вдруг начала выбрасывать старые телевизоры, мебель, технику. Это был хороший улов.

В тот же день, как назло, попадалась одна мелочевка. Удалось найти какую-то маленькую потрепанную дамскую сумочку с крупной металлической застежкой. Застежка была приделана так крепко, что оторвать ее от кожаной основы не удалось, и пришлось взять с собой всю сумку. Там же Жора подобрал и совершенно ненужную ему вещь: гобеленовый коврик с бахромой. Коврик был вытерт с одного угла, но основная композиция: пляшущие то ли цыгане, то ли испанцы сохранилась.

Хозяевам коврика было жалко бросать его в мусорный бак. Они надеялись, что такая полезная вещь еще послужит новому владельцу. Поэтому они положили аккуратно сложенный коврик на столбик рядом с помойкой. Жоре коврик был не нужен, но его тронула красота и беззаботность изображенных людей.

– Повешу на кухне,– подумал он, – Пусть они понервничают.

«Они» – его соседи по коммуналке, с которыми много лет продолжалось жесткое противостояние. Жора был уверен, что эти «понаехавшие» глухи к истинной красоте и будут против размещения коврика на общей кухне.

Его размышление прервал вежливый вопрос:

– Пардон, Вам очень нужен этот коврик?

К Жоре обращался щуплый человек. У него в руках была большая сумка и профессиональная палка с крючком для извлечения вещей с глубины контейнера.

– Очень, – буркнул Жора.

Так началось знакомство, переросшее в сотрудничество.

Коврик Петя поменял на тяжелую металлическую блямбу от какой-то допотопной сантехники. Это не был цветной металл, но коврика она стоила. Такой же бартер был произведен и с сумочкой.

В дальнейшем между двумя профессиональными помойщиками было достигнуто соглашение о совместной деятельности. После небольшого обучающего семинара Жора стал поставщиком Пети Пардона.

Со временем Жора даже получил ключ от Петиной квартиры. Он мог в любое время приносить найденные вещи и даже ночевать здесь. Сближало еще то, что они оба были людьми в меру пьющими. Так, во всяком случае, считали они сами. Приятелей, пьющих без меры, и у того, и у другого было гораздо больше.

Григорий оказался прав. Источником последнего поступления товара не была помойка. Открытку и несколько старинных предметов, в числе которых был и жетон дежурного дворника, принес с блошиного рынка Петя Пардон. Показывая Жоре эти вещи, он сказал:

– Бизнес расширяется. Пардон, теперь ты сам будешь обрабатывать наши помойки, а я налаживаю новый канал. Мне надо будет раз в неделю ездить и забирать товар. Обещают очень хороший процент с продаж. Будем работать по типу маркетплейсов, ну, типа комиссионки. Вот что сегодня дали на продажу, – с этими словами он вывалил вещи из пакета.

Открытку Жора запомнил, потому что на ней был нарисован пейзаж, напоминающий места его службы в армии.

– А почему он сам не продает эти вещи? – спросил Жора.

– Он работает у одного олигарха, присматривает за его хозяйством. Заниматься такой мелочью у него нет времени, а хлама много скопилось. Да и какое мне дело до его планов? Меня устраивает его предложение, остальное не мои проблемы, – ответил Петя.

Жора не стал больше задавать вопросов. Действительно, у каждого свои тараканы в голове и грабли на дороге жизни.

Через неделю после этого разговора Петя пропал. Он должен был поехать за очередной партией «винтажа» и исчез.

Жора продолжал свой промысел. Обычно он приносил много вещей. Петя тут же производил первичный отбор. Вещи, представляющие коммерческую ценность, оставались в крохотной квартире. Остальное возвращалось на помойку.

За время отсутствия Пети неразобранные вещи быстро скапливались, вызывая беспокойство Жоры. Он даже подумывал носить находки в собственную комнату в коммунальной квартире, но оттягивал этот момент, предвидя очередной скандал с соседями.

То, что Жора вышел на блошиный рынок торговать под брендом Пети Пардона, расценивалось им как акт дружеской помощи. Подозрения Григория в использовании в корыстных целях достижений Пети оскорбили его.

Закончив свой рассказ, Жора стал в позу Наполеона, скрестив руки на груди, и сказал:

– Больше мне добавить нечего, – так он когда-то заканчивал каждый урок обществознания в гуманитарном колледже, который был последним местом его официальной работы.

Поняв, что больше от Жоры больше ничего не добиться, мы отошли от его прилавка.

Глава 11

Наше расследование пока не привело к каким-либо результатам. От Жоры мы лишь получили информацию о том, что Пете принес открытку неизвестный мужчина, работающий в обслуге какого-то олигарха. Правда, по представлениям Пети, олигархом мог считаться любой человек, имеющий машину возрастом менее 15 лет и чистый костюм.

– Надо попытаться добыть видео этой площадки, – сказал Григорий, указывая на камеру, установленную у входа на рынок.

Он тут же начал звонить кому-то из своих многочисленных знакомых. Казалось, что половина Питера или служила, или училась вместе с Григорием.

Записи Григорию обещали дать, но предупредили, что без указания точного времени отсматривать их будет непросто.

Следовало признать, что надежда на получение ответа на наши вопросы была почти призрачная. Даже если эти записи удастся добыть, то вычислить нужную личность будет очень сложно: у Пети была чрезвычайно широкая клиентура. И все же пренебрегать этой возможностью не следовало.

Мы уже собрались выходить с территории рынка, но дядю привлек небольшой прилавок с целыми альбомами открыток. Григорий тоже побрел к небольшому стенду с навешанными на него железками. Я приготовился к долгому ожиданию.

И тут я заметил, что какая-то женщина машет мне рукой, приглашая подойти. Она стояла за киоском, и дядя с Григорием не могли ее видеть.

Оглянувшись на своих компаньонов, я понял, что быстро выбраться отсюда не удастся: эти фанатики не могли так просто оторваться от выставленного на прилавки старья. Каждый из них нашел свой объект и внимательно рассматривал каждый из множества предметов. Думаю, что минимум час я мог бы заниматься своими делами, и они этого не заметили бы.

Я подошел к женщине. Это была худощавая, не лишенная привлекательности брюнетка лет 45. Одета она была скорее по-богемному, чем по-рыночному – в какую-то серую мешкоподобную робу, которая смотрелась на ней довольно изыскано.

– Вы меня извините, – произнесла она, – Я слышала ваш разговор о Пете Пардоне. Все дело в том, что Петя оставил у меня на складе часть тех самых вещей, которые ему принесли прямо сюда. По-моему там на коробке и адрес какой-то написан. Я не могу их долго хранить. К тому же неизвестно, в какую историю влип Петя. Мне не надо лишних проблем. Если вы заберете эти вещи, я буду рада.

– Может, Вам отдать эти вещи Петиному другу? – спросил я.

– С этим хмырем, который стоит на Петином месте, я связываться не хочу. Этот старпер каждый раз норовит залезть мне под юбку или ущипнуть, – ответила женщина и прибавила еще пару нецензурных слов.

Я с сомнением посмотрел на даму. У нее было достаточно шарма, чтобы привлечь внимание старого пьяницы. Но вызывало сомнение, что для нее вольное мужское обращение является чем-то неприемлемым и может так возмутить ее.

– А где склад? – спросил я.

– Совсем недалеко, надо пройти метров 300, – сказала женщина.

Я еще раз оглянулся на своих компаньонов, увлеченных рассматриванием вещей, и, немного поколебавшись, пошел вслед за женщиной. Полчаса в запасе у меня точно есть.

Склады представляли собой несколько рядов вплотную стоящих ангаров с узкими проходами между ними.

Поражала пустынность этого огромного комплекса: не было видно ни одного человека. Городские звуки остались за невидимой преградой. При этом двери некоторых ангаров были открыты настежь.

Женщина молча шла впереди. Мы прошли по одной безлюдной улице, перешли на вторую. Несмотря на то, что людей по-прежнему не было видно, у меня было ощущение, что кто-то пристально смотрит мне в спину.

Я оглянулся. У ангара, который мы только что прошли, скрестив руки, стоял человек. Он не двигался и смотрел мне вслед. Пройдя следующий ангар, я снова оглянулся: силуэт еще одного человека четко вырисовывался среди улицы, отрезая мне путь к отступлению.

Впереди открылись двери стоящего в конце ряда ангара, и на дорогу вышел еще один мужчина. Сомнений не оставалось: меня привели в ловушку.

Я старался не показывать, что страх охватил меня. На самом деле я с трудом удерживаюсь от панического бегства. Мне казалось, что женщина должна слышать, как бешено колотится мое сердце.

Между человеком, оставшимся позади меня, до маячившего впереди громилы было еще 4 или 5 ангаров: меня, видимо, должны были завести в один из них. Знать бы: в какой именно.

Женщина продолжала идти вперед. Двери ангаров, мимо которых мы проходили, были закрыты. Вероятно, что этот день был выходным для многих, и могли быть открыты только ангары, принадлежащие моим преследователям.

И тут я заметил узкую щель между постройками. Это было пространство приблизительно около метра, заставленное мусорными баками и какими-то канистрами. Раздумывать было некогда. Я бросился на зыбкую баррикаду, разбрасывая канистры и ведра по сторонам. Боковым зрением я успел заметить, как мужчины, вышедшие из ангаров, метнулись в мою сторону.

Я не обращал внимания, как нога погрузилась в какую-то вязкую массу, а кусок ветровки остался на торчащем кранике металлической бочки.

За спиной слышался грохот: мои преследователи пытались настичь меня. Но так как их было минимум трое, и все они стремились поймать меня первыми, они образовали затор и потеряли время на входе в узкий коридор.

Пробираясь по тесному проходу, я старался отбрасывать назад все, что встречалось на моем пути, чтобы замедлить продвижение преследователей.

Скоро я оказался на параллельной улице. На второй линии складов. И тут мне пришла мысль, что выслеживающие меня мужчины могут вернуться в начало той улицы, где они стояли раньше. В этом месте легко и быстро перейти на параллельный ряд. И тогда я окажусь в их руках.

Мой взгляд заметался по спасительной улице. Дверь одного из ангаров оказалась приоткрытой. Не раздумывая, я юркнул в нее.

Глава 12

В ангаре было темно. Только в дальнем углу горела лампочка, под которой какой-то человек мастерил что-то из металлических уголков.

Это помещение, видимо, только начало оборудоваться под склад. Всюду лежали доски, мешки с цементом, детали металлических конструкций.

Я быстро улегся между двумя поддонами со складированными на них мешками. Я знал, что преследователи будут искать меня везде, и старался не шевелиться, чтобы не обнаружить своего присутствия.

Человек, работающий в углу, все же услышал скрип двери или увидел солнечный свет, проникший на склад в момент ее открытия. Он направился к выходу и столкнулся с двумя ворвавшимися гориллами.

– Сюда забегал человек? – взревел один из них.

Я слышал, как второй, не дожидаясь ответа, начал бродить по складу в поисках моего укрытия. Я зажмурился, прижался к полу и обратился в слух, чтобы понимать, где находятся мои преследователи. Мне были видны ноги громилы в синих кроссовках. Если бы он сделал маленький шаг влево, то непременно заметил бы меня.

– Вы разве не видите, что здесь пусто? Склад только начали оборудовать, – ответил человек, работающий в этом ангаре, и направился к выходу.

– Не стоит так себя вести на чужой территории. Я сейчас вызову охрану, – добавил он.

– Не будем терять времени. Надо искать одновременно с обоих концов улицы! – заорал тот, который пытался меня найти.

Снова послышался хруст строительного мусора под кроссовками моего преследователя: он направлялся к выходу.

Звуки затихли, и я почувствовал облегчение. Страх постепенно отступал. Я осторожно поднялся и осмотрелся. Преследователей не было видно. Не было видно также и человека, работавшего в ангаре. Я подошел к двери: она была заперта. Видимо, работник склада решил не становиться свидетелем непонятных разборок и тоже ушел.

Я прислонил ухо к двери и прислушался. Вдали послышался звук, похожий на скрип металлической двери. Я понял, что преследователи осуществляют свой план по обыску всех открытых построек. Таких, по моим наблюдениям, было не больше трех.

Мне необходимо было пройти через склад и проверить, нет ли где запасного выхода. Я решил осмотреть противоположную от двери стену склада. Повсюду меня встречала непроницаемая ребристая поверхность профилированного металла. Только высоко вверху виднелась узкая прорезь приоткрытого откидного окна. Добраться до него было очень сложно, даже учитывая мой большой опыт лазания по горам.

Раздумывать было некогда: окно являлось единственной возможностью выхода за пределы ангара. Я осмотрел имеющиеся на складе предметы. Можно было бы использовать стеллажи, но их высота была недостаточной для того, чтобы добраться до окна. И все же я придвинул стеллаж к стене под окном, водрузил на него фрагмент металлической конструкции, над которой работал закрывший меня мужик, и залез на эту ненадежную башню. Этого оказалось недостаточно: до окна оставалось значительное расстояние.

Если бы я мог подпрыгнуть, то, вероятно, смог бы зацепиться за край оконной рамы. Но опора подо мной ходила ходуном и риск свалиться на груду металла был очень велик. Надо было найти другой способ достижения цели.

Среди разбросанных инструментов и обрезков металлоконструкций я увидел длинную трубу с крюками на концах. Возможно, это был какой-то подвес.

Мне пришла в голову мысль попытаться зацепиться крюком за нижнюю часть рамы окна и добраться до нее, подтягиваясь, как на канате. Главное, чтобы хватило длины трубы и крюк не соскользнул с гладкой поверхности рамы.

Я снова залез на зыбкую конструкцию, с трудом удерживая в руках металлическую трубу. Мой план начинал работать: труба оказалась достаточно длинной, и ее удалось зацепить за оконную раму. Я потянул за конец трубы, проверяя ее надежность, и полез вверх.

Я схватился за трубу и сделал несколько шагов по стене.

– Ура! Получилось! – промелькнула мысль.

Но тут оконная рама, не выдерживая нагрузки, угрожающе затрещала и медленно стала отходить от места своего крепления. Я висел посередине моего пути, между окном и опорой, и не мог решить: что же делать дальше?

Прыгать вниз было опасно: я рисковал быть распоротым торчащими кусками металла. Ползти вверх означало ту же перспективу, только падение может произойти с большей высоты.

За секунду до того момента, когда нижняя перекладина оконной рамы с громким скрежетом отвалилась и начала падать вниз, увлекая за собой мою спасительную трубу, я заметил, что рельеф металлических листов стен изменился.

Листы металлопрофиля в нижней части имели вертикальный рельеф: его желобки устремлялись вверх. Рисунок профиля на металлических листах можно было сравнить с гребенкой, поставленной кверху зубьями.

На том уровне, которого мне удалось достичь, листы были уложены поперек, и рельеф приобретал горизонтальную направленность. В месте стыка листов образовался маленький выступ, дававший призрачную надежду на спасение.

Когда я почувствовал, что падающую трубу мне не удержать, я разжал руку и отпустил ее. Мне оставалось только увернуться от рухнувшего вслед за трубой куска оконной рамы и схватиться за острые края выступа.

Я не чувствовал боли от рассекающего кожу моих пальцев металла, только видел, как его поверхность покрывается коричневатыми пятнами вслед за движением моих ладоней.

Мне удалось подтянуться и поставить ногу на выступ, а затем , как на скалодроме, цепляясь за горизонтальные желобки, добраться до зияющего отверстия окна.

Глава 13

Добравшись до оконного проема, я некоторое время висел на нем, стараясь отдышаться. Только потом я выглянул на улицу и увидел, что мне предстоит решение еще одной непростой задачи. До земли было не меньше 5 метров.

Я вспомнил, как в классе шестом мы с другом решили прыгнуть с балкона на сделанными из простыней парашютами. Предварительно я решил поинтересоваться у дяди тем, с какого этажа может прыгнуть человек? Дядя ответил:

– Ты со второго, а твой друг с третьего.

– А почему он может прыгать с большей высоты? Разве он сильнее меня? – обиженно спросил я.

– У него родители богаче. Они могут хорошую кресло-каталку купить. А у твоих только на костыли денег хватит,– ответил дядя.

Сейчас, как в детстве, передо мной был поставлен выбор: костыли или кресло-каталка. Но в настоящее время у меня был некоторый туристический опыт, безвыходность ситуации и небольшая кучка песка чуть правее окна. Эта кучка являла собой чудо, на которое время от времени уповает каждый человек.

Я перекинул ноги через оконный проем и повис на руках, держась за остатки рамы. Потом оттолкнулся ногами от стены, стараясь направить свое тело правее, ближе к кучке песка, и разжал пальцы. Приземлился я по всем правилам паркура: на пальцы согнутых ног с переносом веса на руки.

Трудно было поверить, но я отделался только порезами на пальцах рук об острые края металлического профлиста и небольшими синяками на ногах. Куча песка оказалась еще меньше, чем казалось мне сверху. Это была совсем небольшая горка, но она выступила в роли спасительного островка.

Я оказался еще на одной улице из ангаров. Людей не было видно, никакого движения не наблюдалось. Если мои преследователи и продолжали поиски, то они оставались на параллельной линии. Надо было как можно быстрее вернуться к рынку, разыскать дядю и Григория и скорее выбираться отсюда. Я побежал вдоль ангаров в сторону рынка.

Тут в моем кармане звякнул телефон: кто-то прислал сообщение. Не останавливаясь, я достал телефон и взглянул на дисплей.

Сообщение было от дяди:

– Нас не жди. Мы смотрим видеозаписи. Будем заняты еще часа три. Домой доберемся сами.

Все-таки Григорию удалось быстро получить записи. Значит, мне не надо возвращаться на рынок, а можно сразу идти на стоянку, где я оставил свою машину.

Я не пошел к центральному входу на территорию ангаров: там меня могли ждать загадочные преследователи, а вышел на боковую площадку, примыкающую к автостоянке.

Добравшись до стоянки, я вздохнул с облегчением: моя машина стояла на месте, а бегающих за мной громил видно не было.

Я подбежал к автомобилю и юркнул в него. И только когда мотор привычно заурчал, я заметил, что моя машина надежно заблокирована стоящими вокруг автомобилями. Две машины стояли вплотную по бокам. Чуть поодаль сзади стоял микроавтобус. Пространство между ним и боковыми машинами было достаточным для проезда, но посередине этого пространства красовалась массивная стойка для рекламного баннера. Впереди же прочно замер внедорожник, а перед ним фургон.

Я понял, что следующий этап моего преследования переместится на автостоянку. Не дожидаясь появления врагов, я выскочил из машины, миновал внедорожник и поравнялся с фургоном. Тент фургона сзади был застегнут на крючки, но снизу оставалась небольшой просвет. Я протиснулся в этот просвет и нырнул в темноту фургона.

Внутри, под тентом фургона, штабелями стояло множество ящиков с чем-то не очень тяжелым. Чтобы освободить себе место, я подвинул некоторые из них. Спустя минуту я почувствовал аппетитный запах чего-то печеного и сладкого. Похоже, что в ящиках были свежие булки или печенье.