Говорит и показывает

скачать книгу бесплатно

Я не заболел и не нарочно не пришёл, я тупо проспал, забыл завести будильник после каникул вот и всё. А мама ещё на больничном, тоже спала себе и не думала даже посыпаться. Поэтому я проснулся, когда уже закончился первый урок… Пока я бежал до школы, собравшись за какие-нибудь десять минут, успев только почистить зубы, выпить воды и одеться, уже начался второй урок. Хорошо ещё, что одежду с вечера приготовил и сумку…

Когда я вошёл в класс, второй урок, это была химия, шёл уже пятнадцать минут. Пару лет назад меня и дежурные у входа не пускали бы, но теперь строгостей уже никаких не было, сменку проверяли, но и то без придирок.

Что я увидел, когда вошёл?

Что Майка сидит с каким-то мелким востроглазым парнем с тощей шеей, незнакомым и противным до рвоты.

Я десять дней ни на минуту не переставал думать о ней, о том, почему она не хочет меня видеть, что случилось такого, что оттолкнуло её. Но, вспоминая в стотысячный раз все подробности того, что было, я не мог поверить, что я был ей так противен, что она не хочет теперь меня видеть…

Все сомнения развеялись теперь, когда оказалось, что она сидит теперь с этим… кто это такой?!

Я прошёл назад и сел один за последнюю парту, остававшуюся пустой, даже стул тут стоял один всего.

– Метелица, Кошкина, что это вы? – не преминула спросить химичка Нина Никитична с иронией.

– А у них развод! – захохотал кто-то и подхватил весь класс.

Неужели у нас и правда «развод», с ужасом подумала я и обернулась назад на Васю. Он не ответил мне взглядом, мрачно раздувая ноздри, доставал тетрадь и ручку из сумки. Но и выпрямившись, не посмотрел, хотя не мог не видеть, что я смотрю на него. Учительница между тем сделала мне замечание:

– Кошкина, сиди ровно, не вертись!

Мальчик рядом со мной что-то говорил мне по ходу урока пару раз, но я даже не расслышала.

Как плохо всё получилось, он может подумать, что я нарочно с этим новичком уселась. Я даже имени этого мальчика не помню, а Вася уже сердится. Всё как нарочно! И станет думать…

Так и вышло. Я, конечно, подошла к Васе на перемене. Пока все мы шли на алгебру. Идти через три этажа с четвёртого на второй и из нового, холодного корпуса школы, в старый, с высокими потолками, и здоровенными толстыми дверями.

– Вася, – я тронула его за локоть легонько.

Он остановился, обернувшись, но смотрит куда-то выше моей макушки, пользуясь, что он почти на голову выше меня.

– Вася, ты… почему не позвонил? У тебя всё хорошо? Как мама?

– Хорошо. Выздоравливает. Всё? – он скривился немного, по-прежнему не глядя на меня. И всем видом показывая, что ему недосуг болтать со мной.

Но я всё же не теряю надежды:

– Ты… Вася, неужели ты обиделся?

– Чё те надо? – Вася сделал лицо ещё противнее, скривив рот. Но равно всё не смотрит. – У тебя же новый парень. Поздравляю. Симпатичный.

– Вась, да ты что, какой парень?! Пришёл новый какой-то, я даже…

– Я понял-понял, у него, наверное, дела получше обстоят, да? Ты все каникулы с ним провела, должно быть?

– Да ты что?! Я даже имени его не знаю…

– Это точно, имён ты не запоминаешь, – криво и зло усмехнулся он, показав на мгновение злые белые зубы. – Ладно, удачи тебе с новым другом, Кошкина!

– Вася… – я почти онемела. Это он повод такой нашёл, чтобы развязаться со мной?

Но он, мой Вася, мой прекраснейший принц и рыцарь, пошёл к лестнице, даже не обернувшись. Зато меня нагнал мой новый сосед.

– Ты сумку забыла, – сказал он, подавая мне мою сумку.

Я посмотрела на него, откуда ты взялся на мою голову?!

Не знаю, почему Майя Кошкина поссорилась с этим своим Метелицей, но это дало мне возможность получше рассмотреть их обоих. Метелица высокий, в отличие от меня, стройный, длинноногий, волосы длинные по дерзкой моде, вот кто рокер здесь. Даже сумка у него исписана шариковой ручкой логотипами. И именно с ним я оказался в контрах, похоже. Но откуда же я знал, что они поссорятся. Да ещё из-за меня.

Ерунда, помирятся, я же, правда, ни при чём.

Так думаю и я, уговаривая сам себя, когда успокаиваю Маюшку, плачущую вечером в своей комнате. Хотя я рад, что они поссорились. То, что всё же вымолвила Маюшка об их Новогодних приключениях, меня пугает. Она слишком влюблена в него и слишком доверяет. Так и до беды недалеко, что тоже на аборт пойдём или рожать в десятом классе станем? Пусть подальше от неё побудет герой скороспелый.

Я кое-как сделал уроки и, не в силах сидеть у себя, зашёл к Ивану Генриховичу в комнату, надеясь внутренне, что он не возобновит разговор о Майке и мне не придётся говорить ему, что он был прав, и мы с ней теперь не дружим, потому что она, очевидно, не считает меня достойным себя. Или просто я стал противен ей. Или и то, и другое. Пока я защищал её от нападок дураков-одноклассников я был ей нужен, а как парень – извините, не подхожу… поищем почище…

– Ты что, мрачнее тучи, Василий? С каникул вернулись, настроения нет?

Я сел сбоку письменного стола, за которым сидит он сам над каким-то здоровенным томом.

– А мне удалось Дрюона достать. Великолепная беллетристика. Хочешь, возьми, почитай, очень захватывающе. Отдохни душой, – он говорит, не разгибаясь над своим фолиантом.

Я заметил, что очки у него замотаны синей изолентой.

– Иван Генрихович, давайте очки починю? – не могу я сейчас читать, ни одна мысль не входит в мою голову, кроме мыслей о Майке, видений того, что было сегодня.

Иван Генрихович посмотрел на меня:

– Почини, только… как же ты починишь, если винтик я посеял где-то?

– Со старой оправы снимем, из тех, что вы не носите.

У него очков был целый ящик, он вообще немного Плюшкин, не выбрасывает ничего. Он вытянул ящик с очками, нашёл какие-то более-менее подходящие, нацепил их на длинный хрящеватый нос, а мне отдал те, что были до того на этом носу.

Я взял их, размотал дурацкую ленту, рассмотрел получше, хорошо, действительно всего лишь винтик выкрутился, петельки целы.

– Вы не заматывайте больше, Иван Генрихович, мне оставляйте, если что, иначе получается тут всё липкое теперь от изоленты этой. И лента нехорошая, старая, выбросьте.

Он усмехнулся одобрительно, поглядев на меня. Я направился к себе, инструменты у меня в комнате.

– Как невеста? – спросил Иван Генрихович, уже не глядя на меня.

Я ничего не ответил. Но он не замолчал:

– Что, после визита в нашу коммунальную конуру интерес поостыл у принцессы?

– У принцесс свои причуды, – нехотя ответил я. Зря, лучше бы снова промолчал. Чего он хочет, чтобы я взорвался и наговорил ему гадостей? Чтобы я ещё глубже почувствовал свою потерю? Чтобы стал ещё противнее самому себе?

– Надеюсь, тебя не устраивает роль телохранителя при принцессе? Или, тем более, пажа? Такие роли не для тебя, Василий.

Я вышел и тихо прикрыл дверь, чувствуя дрожь и огромное желание сломать притолоку и здесь.

На другой день Майка уже не пыталась подойти мириться. И ещё через день. А потом пришли выходные. Мы все договорились идти на каток после уроков в субботу, отпраздновать так Старый Новый год. Майка присутствовала при этом разговоре и вроде тоже соглашалась.

За прошедшие четыре дня с конца каникул, парни рассказали со всеми настоящими и выдуманными подробностями, что происходило на празднике и после за время каникул. Всё было именно так, как мы предположили с Майкой, только с последствиями: образовались сразу три пары: Оксана теперь дружила с Климковым, Галя с Хуснутдиновым, а Света с Черпаченко. Счастливые парочки теперь не расставались на переменах, пересели все друг к другу, благо, никто уже давно по усмотрению учителей не принуждал нас сидеть на уроках.