скачать книгу бесплатно
Действительно глупо получалось, очень глупо, и я сам в странной, конечно, безумной надежде явился к нему. Всё вернулось на свои места, как было всегда, все наши десять с половиной веков, передышка-замиренье вышла лишь на время смуты и нашествия, теперь же, когда всё позади, когда… Теперь мы опять врозь?
– Врозь-врозь, – зло подтвердил Эрик, отворачиваясь снова к дому, поглядывая, не маячат ли нам трапезничать.
– Что ж ты у Смерти-от меня отнимал? – с обидой проговорил я. Ей-богу, мне казалось, я как в детстве зареву, вот слабость какая овладела. – Отпустил бы, тем паче самого тебя не трогал никто!
– Теперь не стал бы вымаливать. Тоже, знаешь, на волне братней любви с ретивым не справился. Али по привычке, что ты рядом где-то небо коптишь.
Я отвернулся:
– Ладно, што базланить напрасно, – проговорил я, превозмогая ком в горле. – Не станешь помогать мне?
– Помогать? Отчего же? Кров тебе, пожалуй, накормлю, да коня дам. Плащ тако ж. А боле никакой помощи в энтом деле не жди от меня, Ар. Я тоже не каменный и не трёхжильный. Найду её сам и тебе не отдам, не жди.
Он помолчал немного, будто сомневался, говорить или нет. Но всё же решил сказать:
– Она мёртвыми почитает нас, вот и утекла, надо людям объявиться, глядишь… Она сама и вернётся, – хмурясь, проговорил Эрик, похоже, жалея, что не промолчал. – Но не жди, что тебе уступлю и отдам её.
– Не отдашь? – я загорелся тоже. – Аяя не вещь, я говорил уже. Даже не царство, что можно воевать, взять, не дать. Не захотела с тобой быть и сбежала…
– Да к тебе-то не вернулась! – Эрик по рукоять вонзил в меня клинок своей ревности, отбивая мою. И добил ещё: – С Могулом, Мареем своим воспарила к небесам!
Я обернулся:
– Не стоит, Эр, я уж умер один раз от этого, не старайся…
– Ты умер?! Ты живой, я тебя спас!.. дурак, на голову свою… Это он, Марей, мёртвый, ужо и схоронили, небось…
– Вот потому и не старайся, не своди с ума меня, со смертью его и любовь та в землю ушла, – проговорил я, чувствуя, как теряю последние силы.
– Ушла! Как бы ни так! Мёртвые они сильнее живых бывают!
– Это… моё уж дело… – проговорил я, чувствуя, как темнеет перед глазами, как ноги вот-вот подогнуться, что со мной?..
– Ар… Ар… Ты што… ты… ч-щёрт!.. – только и услышал я его испуганный вскрик.
…Арик упал мне на руки, рана на груди открылась, пропитывая рубашку кровью, вот чёрт, такого ещё не было, чтобы после моего врачевания у кого-то вновь открывались раны. В страхе, что я всё же потеряю его, этого проклятого мерзавца, я закричал, чтобы бежали мне на помощь, хотя кто мог мне помочь? Мне, Сингайлу, могущему спасти кого угодно…
Глава 3. Счастье
– Аяя!.. – это Дамэ позвал от палатки, не видя меня. Голос его прозвучал испуганно и растерянно, как у ребёнка. – Аяя! Ты где?
Орсег обернулся и, отпуская меня из своей руки, так, что снова стало прохладно, сказал:
– Он… твой возлюбленный? Поэтому не хочешь замуж за меня?
– Нет, не возлюбленный, но я люблю его, он мне всё равно, что брат, брат у меня был дурной, а это же добрый, – сказала я.
– Ну, брат, то ладно, – улыбнулся Орсег. – Не спеши уезжать завтра, погоди ещё день на берегу этом?
– Зачем? – спросила я, чувствуя, что начала зябнуть без мощного объятия.
– Просто не спеши, сможешь?
– Если ты просишь, конечно, останусь.
Он засмеялся:
– Ещё и покладистая! Как не хотеть жениться на тебе?! Так не уезжай ещё рассвет и закат, и выходи завтра к воде, приходи днём, при свете. Придёшь?
– Приду! – крикнула я, поднимаясь назад на берег, где стоял Дамэ, пытаясь разглядеть меня на берегу. За спиной я услышала лишь плеск. Уплыл, надо думать, Повелитель Царь-моря и всех прочих морей.
Наутро мне казалось, что я видела странный сон, а Дамэ рассказывал Рыбе, что я ночью разговаривала с Царь-морем.
– Да не с Морем, с повелителем его, с Орсегом, – сказала я.
Они переглянулись, и Рыба сказала со вздохом, качая головой:
– Ну дожили, чё же… Осталось ещё с повелителями гор али там, небес начать балясить… Я не изумляюсь, а ты, Дамэ?
– Да и я, они же, энти, предвечные-от и с комарами и мухами, небось, балясить способны, эт мы с тобой, простые, ничё не слышим, не видим, и не умеем.
Они опять беззлобно посмеивались надо мной, делая вид, что не замечают меня.
– Да-ну вас! – отмахнулась я, усмехнувшись.
– Чёй-то?! – дурачась, обернулся Дамэ, делая вид, что не видит меня. – Ты слыхала чего?
И Рыба, принимая его игру, подхватила:
– И ты чегой-то слышишь, Дамэшка? Мож и ты закудесил, как наша?
– Ох, шутники-балагуры! – засмеялась я.
Меня тянуло опять спуститься к воде, думалось, что там будет? Не привиделось ли, правда, во сне, но их разговор подтвердил, что ни в каком сне мне не снился Повелитель вод. А потому я спустилась, замирая в невольном возбуждении, огляделась, но не увидела никого и ничего, что было бы похоже на ночного собеседника, посидев немного на нагретых солнцем камнях, глядя на совсем спокойную сегодня воду, Царь-море лишь вздыхало тихо: вдо-о-х и вы-ы-ыдох накатывали на берег неспешно, размеренно и, убеждая ещё раз, что дышит исполинская «грудь»… Я подумала, не искупаться ли снова, вода, тихая в маленькой лагуне, где я купалась вчера и такая чистая, голубая, почти такая, как в Байкале, но эта тяжелее, плотнее нашей, будто и не вода, но старшая сестра нашей байкальской воды. Я подняла уже руки к завязкам платья, но остановилась: если мне не привиделось вчера, и я разденусь донага… неловко показалось.
Нечего тут сидеть, глупости какие, придумала тоже, сказала я себе и направилась уже к ложбинке между камней, где всего удобнее было подниматься, как услышала снова знакомый уже урчащий голос:
– Не дождалась, уходишь?
Я улыбнулась, оборачиваясь, все же обрадовалась, что он явился, сама не ожидала. Орсег, стоявший теперь у кромки воды, рассмеялся. По его тёмной бронзовой коже потоками катилась вода, стекая с волос, с бороды, их он, впрочем, тут же отжал, привычным движением. При свете он оказался ещё красивее, чем вчера при луне, я не удивилась, что многие почитают его за Бога. Глаза, действительно оказались зелёными и пи том очень яркими, а улыбка белозубая и немного свысока, что при его великолепии и при том, что он властитель одной из главных природных стихий можно было ему простить. Впрочем, все предвечные гордецы, что удивляться, и я, должно быть, бываю такой…
– Решила, показалось мне вчера, – сказала я. – Али сон чудной пригрезился.
Он подошёл ближе, уже и сухой вроде весь:
– Да нет, я не сон. А вот ты… Ты прекраснее любой грёзы! – он с радостным удовольствием оглядел моё лицо, волосы, которые я успела завернуть вокруг головы, собравшись купаться, но фигуру оглядывать не посмел, всё же вести себя умеет достойно. – Обо мне что скажешь? По нраву я тебе?
– Ты прекрасен, Орсег, и знаешь это, что ж болтать зря?
Он засмеялся опять.
– Я с подарком сегодня, взгляни! – сказал он и обернулся на своё Царь-море.
И неожиданно, будто из туманной дымки над водой, хотя до того никакого тумана не было, появился корабль, огромный и великолепный… У нас на Байкале я видела множество кораблей, мы с Огнем ходили на собственной лодке, и на больших кораблях на восточный берег, в Парум, но наши Байкальские корабли были небольшими лодочками в сравнении с этим, величественно покачивающимся на волнах. У него был высоко задран нос, корма широка, а вторая палуба была, по сути, целым домом. Белые паруса подняты, на них красовались Солнце и Море, а на палубах, множество человек команды.
– Это… – ахнула я от восхищения.
Орсег довольно улыбался:
– Я искал лучший по всем морям, этот самый быстрый и надёжный, и самый красивый из всех. Моряки с этой ночи принимают тебя, можешь приказывать им, куда захочешь, туда и отвезут, – улыбнулся Орсег. – Это мой подарок тебе, Аяя! Не думай, ничего за него не попрошу, это для того лишь, чтобы ты могла путешествовать не только по суше, но по моим океанам и оценила мощь и бескрайние просторы моих владений.
– От эт да!.. што деется… – услышала я сверху. И второй голос произнёс примерно то же.
Я и Орсег, мы повернулись и увидели моих верных Дамэ и Рыбу, раскрывших рты от изумления при виде корабля. Орсег засмеялся:
– Твои названые брат и кто? Сестра?
– Пусть сестра, почему же нет?
– Как зовут их? Представь меня?
Я улыбнулась, настоящий уважительный ухажёр. Что ж, он не груб и не нахален, и действительно, не требует и не убеждает очень уж настырно…
Подойдя ближе к Рыбе и Дамэ, Орсег улыбался им обоим.
– Познайтесь, повелитель Водных стихий, Орсег, – сказала я. – А это мой названный брат Дамэ и Рыба, названная сестра.
Орсег пошутил насчёт имени Рыбы в том смысле, что она и ему, выходит, родня, коли так прозывается, она не стала спорить и тоже улыбалась красавцу, заметно робея. А вот когда Орсег взглянул на Дамэ, улыбка его немного затуманилась и остыла, но говорил он с Дамэ так же, как и с Рыбой приветливо, однако, руки не подал, хотя я ожидала. И дальше говорить с ним больше не стал, взял меня за руку и стоя ближе ко мне и подальше от Дамэ, сказал:
– Вот сватаю сестру вашу, одобрите ли её выбор, коли согласится?
Оба мои спутника, раскрыв рты, воззрились на нас, пришлось рассмеяться и сказать:
– Не пугайтесь так уж, не сию минуту замуж иду. И пойду ли, не знаю.
– Батюшки… Ты смотри, она думает ишшо? – Рыба всплеснула руками. – А, Дамэ, Ты-то чё молчишь-замер? Что тут и думать-полагать? Морской царь! Да ты што, Аяй? Сбесилася, отказываться?! Щас же, щас же и соглашайси! Скока мы по земле колесить-от будем?
Я засмеялась и сказала Орсегу:
– Вот видишь, Орсег, по нраву ты близким моим.
– Спасибо, Рыба, говорю же родственница! – сказал он, но в лице у него было что-то новое, будто он хотел сказать мне что-то наедине.
Дамэ, действительно молчал, и как-то побледнел и выпрямился, глядя на новоявленного жениха, но, думаю, то от ревности.
– Подарок-то принимаешь мой? Ежли откажешься, потоплю их, – сказал Орсег.
– Не надо, не топи, пойдём по Царь-морю твоему, может быть, пристанем где, в благодатном краю. А по пути подумаю над предложением твоим лестным. Не обидишься?
– Спасибо, что не отказываешь, о строптивом нраве твоём также наслышан я, и о мрачности, но ты улыбаешься мне, стало быть, не все слухи о тебе правдивы.
Он улыбнулся и потянул меня от них опять ближе к воде. И заговорил тихо, когда мы спустились уже к самой кромке:
– Это демон рядом с тобой, ты знаешь о том? – Орсег сверкнул глазами. – И для чего его Повелитель Тьмы к людям посылает, тоже знаешь?
Я выдохнула:
– Я знаю, Орсег, но он… Дамэ давно не служит прежнему Повелителю.
Орсег отодвинулся и удивлённо посмотрел на меня:
– Ты веришь, что демон может перемениться, свою природу изменить, на светлую сторону перейти?
– Больше, Орсег, я знаю, что это так, – твёрдо сказала я.
– Что ж ты… на свою сторону его переманила? Как? Любовником взяла? – Орсег вгляделся в моё лицо. – Ну… за энто не Повелителя какого, отца родного не пожалеешь…
– Тебе для чего знать про то? – нахмурилась я.
Он смотрел уже с новым, иным, даже большим интересом, чем даве.
– Ежли сам он, по своей воле отринул Создателя своего для тебя… Сила великая в тебе, Аяя. Ты… ты знаешь про то?
– Чепуха, – отмахнулась я. – Никакой особенной силы во мне нет и прежнюю-то почти растеряла, только что не старюсь. А Дамэ… Влюбился просто, как ты вот.
Орсег спорить не стал, вздохнул только и не смеялся больше:
– Может и так, может быть… – раздумчиво произнёс он.
А потом, будто вспомнив, улыбнулся и сказал:
– Так не будем заставлять ждать корабль твой, поднимайтесь на борт!
Я махнула Рыбе и Дамэ, чтобы не заботились уж о скудном скарбе нашем, с которым мы тащились по суше, чтобы взяли только коней. Но и коней подняли на борт услужливые рабы с корабля, устроили после в трюме.
Мне же спустили лодку и с почётом отвезли к кораблю. Вблизи он оказался ещё больше, сделанный из добрых просмоленных досок, запах издавал самый прекрасный – кедра и сандрика, высота борта была в пять или даже шесть косых саженей, а ширина нижней палубы оказалась и все десять. То, что издали казалось второй палубой в действительности было настоящим домом, даже дворцом в несколько горниц, убранных самыми лучшими и никогда ещё мною не виданными коврами, резной мебелью и резьба та была диковинная, совсем незнакомый орнамент и дерево – золотая берёза. Ткани наподобие нашего аксамита и дамаста, но и убрусовые занавеси, легко колеблемые ветром, влетающем в открытые окна и проёмы, забранные тонкими решётками. Множество статуэток, красивой золотой посуды, от которой я давно отвыкла и теперь смотрела на всё это богатое убранство, будто перескочила в прошлое, но не своё, а чьё-то более благополучное и счастливое. Меня провели в мои покои – просторная горница-почивальня и при ней ещё несколько для чади. Кровать с золотыми инкрустациями, с пологом, тоже убрана убрусовыми занавесями, накрыта покрывалом из нежнейшего меха белых норок и лис. Прислужницы с поклоном открыли мне сундучки, показывая драгоценные уборы, множество великолепных венцов, ожерелий, серёг, браслетов и колтов, из самых великолепных самоцветов, перлов, из злата и серебра самой тонкой работы, какой я не видала ещё. И наряды из тончайших тканей чудесных сочных цветов с самыми искусными тонкими вышивками.
Я обернулась на Орсега, он лишь посмеивался:
– По нраву ли тебе мой подарок, Аяя?
– Красота и богатство невообразимые, что в Авгалльском дворце только и видывала, – ответила я. – Токмо…
– Погоди, не спеши сказать, чтобы не думал покупать тебя, я и не покупаю, и не думал даже, а то, что я богат, богаче всех на земле, так то тебе и без подарков моих ясно станет, как пройдёшь на корабле хотя бы часть пути и поймёшь, как громадны мои владения, – сказал Орсег, предупреждая мои «токмо». – А чудес в них ещё паче, чем богатств. Скромничать я не буду, мне от рождения и с посвящением была дана Сила, а владения себе я завоевал сам, наследства никто мне не оставлял такого так что горжусь и по праву.
Он улыбнулся, блеснув широкими белыми зубами.
– У тебя есть всё, что нужно мне, может статься, что и у меня найдётся то, что хочется тебе. А теперь… – он обернулся по сторонам. – Теперь ставьте паруса. Ветра вам всегда попутного в паруса надует ветер, и шторма будут обходить стороной и пираты. Только обещай, не забывать слов моих, подумай обо мне, о царстве моём. Как соскучишься, позови, к любому морю, али даже реке или озеру, хоть к малому ручью подойди и позови меня, я и явлюсь. Захочешь, покажу тебе чудеса подводного мира. Всё, что захочешь покажу и всё сделаю, что в моих силах. А захочешь, просто позови, в грустное мгновенье, я развлеку тебя рассказом весёлым, – он улыбнулся, глядя на меня. – Может, поцелуешь за то когда? И не забывай, что всегда готовый твой жених в море-океане.
