По мирам

Угощение готовить, в Дорогу собираться. Ты ходи, где хочешь, а если понадоблюсь – во-он

наш шатер.

– Откуда вы узнали, что встретите его здесь? – выпалила Женя результат своих

размышлений.

– Отец сказал! Отец все знает!

– В смысле, ваш муж? – переспросила женя.

– В смысле, мой муж, – покорно согласилась Алия и принялась собирать на поднос блюда

и чайные чашки.

Женя не стала навязываться с помощью, а то еще подумает, что в невестки захотелось.

Весь лагерь Проводников охватила предпраздничная суета. Мужчины разделывали и

мариновали мясо, женщины и дети носились туда-сюда с блюдами, пакетами, свертками. Из

шатра в шатер, через вытоптанную площадку в центре… Игоря не было видно. Где-то по-за

шатрами слышалось лошадиное ржание. Женя пошла на звук. Лошади давно были ее страстью.

Просто держать их в городских условиях не представлялось возможным. Мама не соглашалась

даже на пони…

Целый табун лошадей! Женя обрадовалась, словно встретила старых знакомых. Дикими

лошадки не выглядели. Напротив, окружили Женю со всех сторон, обнюхивали, тянулись

мягкими губами.

– Лошадок любишь? – Женя обернулась.

Старик. Высокий, худой. Кожа темная, словно старое дерево, изрезанная острыми

морщинами. Под мохнатыми бровями смеются живые карие глаза, аккуратные усы и бородка

обнимают неожиданно полные красиво очерченные губы. Одет старик во все белое: белая

свободная рубаха, штаны, схваченные на щиколотках золотыми браслетами, босиком… На

фоне окружающей пестроты: шатров, живописных одеяний соплеменников, подобная белизна

кажется противоестественной. Старик выглядит очень древним, но не дряхлым. Сочетание

несочетаемого. Красивые ухоженные руки, черные пряди сквозят в волосах, усах и бороде.

Заинтересованный, изучающий взгляд, ироничная улыбка.

– Да, – кивнула Женя и похлопала по шее особо настырную кобылку, пытающуюся

проникнуть в нагрудный карман джинсовой рубахи. А вдруг Женя припрятала там что-то

вкусное?

– Это хорошо, это правильно, – произносит старик, словно песню поет, протяжно, с

определенным ритмом… – В Степи без лошадок никуда… Говоришь, ты Проводник?

– Не говорю, – помотала головой Женя. – Это Игорь говорит, а что?

Он в таких делах не ошибается, – старик умолк, но продолжал смотреть на Женю

внимательным, впитывающим взглядом.

– Вы – Игорев… папа? – ясно, что это так. Старик в белом не мог быть никем иным.

– Да. Мой сын сказал мне, что ты гостья нашего шатра. Вот, пришел на тебя посмотреть.

– Ну и как? – осведомилась Женя тоном девочки-паиньки, первой ученицы в классе.

– Толк из тебя выйдет, – утвердительно кивнул головой старик. – Выйдет… а бестолочь

останется! – заключил он. – Зачем тебе все это? Женские дела – детишки, муж, дом…

– А я не хочу, чтобы все так просто, – все тем же примерным тоном ответила Женя. – Я

хочу с осложнениями: мужа – на спину, детей – на шею, кастрюли – на голову и по мирам

шляться! – этакая оптимистка-идиотка.

Престарелого отца верзилы Женя не стеснялась абсолютно. Ей здесь вообще было

вольготно и привольно. Ну и что с того, что патриархат?! Катались мы по нему на саночках!

Патриарх расхохотался. Весело, со вкусом.

– Ай, молодец! Говорить умеешь… Иди ко мне в невестки!

– Спасибо, – Женя потупила очи. – Обязательно! Вот ваш младшенький подрастет – и я

тут как тут.

– Не забудь… Сегодня – кудилим. Это большой праздник. Иди к любому шатру, ешь, пей

вволю. Только словами не разбрасывайся. Слова в Степи, как вода… – закончил он совершенно

серьезно и не спеша пошел прочь.

– Мораль сей басни такова, – Женя почесала настырную лошадку за ухом, – храни за

зубками слова…Чего дед хотел, зачем приходил? Неужели у них тут с невестами такой напряг?

– Лошадь, понятное дело, не ответила.

Вернулся Игорь. Его встречали с шумом и гамом. Все выбегали из шатров, бросали свои

дела. Женя тоже пришла на общий шум. Парни притащили высокий шест с перекладиной на

одном конце. Его вкопали в центре вытоптанной площадки между шатрами. Так, это уже

становится интересным. В руках верзилы – объемистый сверток. Ладный поджарый конек

приплясывал у шеста. Игорь соскользнул с него на пыльную мятую траву, расстегнул ремни,

стягивающие сверток… Вот показался край – белый, пушистый. Шкура! Овечья шкура.

Белоснежная. Руно тонкое, отмытое, вычесанное. Все обитатели лагеря с шумом и гомоном

принялись нанизывать на шерсть золотые побрякушки: серьги, кольца, цепочки. Каждый, от

мала до велика, вносил свою лепту. Скоро шкура засверкала в лучах заходящего солнца.

– Золотое руно! – ахнула Женя. Как знать, может, именно это имелось в виду в

древнегреческом мифе. – Зачем это, Игорь? – она тронула верзилу за плечо.

– Рахш-э-барш, подношение, – пояснил он. – Ыджас готовит шкуру не один месяц…

– Кому подношение? Могилам предков?

– Кто тебе сказал про могилы? – фыркнул Игорь. – У Детей Степи нет могил.

– Твоя мама сказала… Ну как-то же они хоронят своих покойников?

– Они все время в Пути. Как ты себе представляешь такое кладбище? Если умирает

Проводник – его сжигают на костре, а пепел развеивают по ветру. «Вышедший из праха –

вернется в прах».

– Какой кошмар, – Женю передернуло. – Теперь я уж точно за тебя замуж не пойду! Хоть

весь клан на колени становись!

– Хоть один плюс в этом мрачном обычае, – пожал плечами Игорь.

– Сильно не радуйся, а то ведь я могу и передумать, – сочла нужным предупредить Женя.

– Если не на могилки, то куда идем?

– Там увидишь, – отмахнулся он. – Это описывать бесполезно. Я сполоснусь пойду, а ты

погуляй пока. Или нет, стой! Польешь мне на спину.

– Пожалуйста, – холодно заявила Женя.

– Чего?

– Ты забыл сказать – пожалуйста!

Отойдя за шатер, Игорь долго и с наслаждением плескался, смывал пыль. Женя

безропотно поливала его водой из ковшика.

Гулянье у Проводников действительно устраивалось на славу. Тренькали гитары. То тут,

то там вспыхивали песенные переговоры. Аромат шашлыка дразнил ноздри. Молодые парни

затеяли скачки на лошадях. Игорь приоделся – вышитая рубаха, черные штаны, сапоги,

тюбетейка. Эх! Парень на выданье! Чуть поодаль от шатров запалили костер до небес. Все

пестрое население лагеря собралось вокруг него. Танцы, смех, оживленные лица. Женя сразу

же потеряла Игоря из виду. Его увлекли за собой танцующие девушки. Целый водоворот

обнаженных смуглых плеч, белозубых улыбок, черных, змеистых кос… Все это ревности не

вызывало. Насколько Женя понимала местную ситуацию, молодежи разрешалось многое, но за

нравственностью следили с особой жестокостью. У каждой незамужней симпатяги – целый

табун родственников мужского пола. Посягнувший на девичью честь будет втоптан в пыль

копытами. Для своих исключений не делают.

Женя не умела танцевать так, как это делали местные. Она пошла на звук гитары.

Гитары выступали целым оркестром. У них тут шатер – не шатер, если на самом видном

месте не висит гитара. Любой уважающий себя Проводник может что-нибудь этакое на

инструменте изобразить. Женя приблизилась к живописной пятерке: два молодых парня, чем-то

неуловимо похожие, наверное, братья, красавец-мачо – вылитый Бандерас их к\ф «Отчаянный»,

тоненькая девушка с кастаньетами в огненно-алом платье, перехваченном в талии черной

шалью и седоусый патриарх в широкополой шляпе. Парни слаженно наяривали на гитарах,

«Бандерас» пел, девушка кружилась в самозабвенном танце, задавая ритм кастаньетами.

Зрелище пришлось Жене по вкусу. Резкое щелканье кастаньет, струнный рокот гитар

будоражили кровь. Едва дождавшись, когда музыканты умолкнут, чтобы перевести дух, Женя

просительно протянула руки, не надеясь, что ей доверят инструмент. «Бандерас» с

непередаваемой улыбкой снял через голову узорчатый кожаный ремень и вручил Жене свою

красавицу. Гитара была теплой и пахла волнующей смесью ароматов: табак, мужской парфюм,

дым от костра, что-то еще… Женя бережно обняла инструмент. Под обжигающим взглядом

«Бандераса» в этом было что-то интимное. Пальцы, волнуясь, ласкали гриф и струны. Что бы

такое сыграть? Ай, ромалэ!

– «Очи черные, очи жгучие!..» – начала Женя.

Седоусый одобрительно кивнул головой. Девушка вскинула кастаньеты и вновь

неутомимо закружилась в танце. Парни подхватили ритм. Оставшийся не у дел «Бандерас»

стремительно шагнул в круг танцующих, выхватил себе партнершу, и оторвал такое танго, что

Женя чуть не осипла!

Песня закончилась. Жене тут же вручили кубок. Вино? Ну да и фиг с ним!

– Еще! Давай еще! – неизвестно откуда вынырнул Игорь. – Им понравилось! – глаза у

него были шалые, волосы растрепались по плечам, за ухом торчал цветок…

– «Мохнатый шмель, на душистый хмель…» – Женя чуть ускорила ритм, и ей не всегда

хватало дыхания. Отвыкшие пальцы иногда ошибались, но Проводники оказались

снисходительными и благодарными слушателями. Женя сыграла еще «Касабланку» и «Дольче

Виту». Потом с сожалением сняла гитару, прижала ее к груди – не хотелось расставаться.

Поискала взглядом «Бандераса». Музыканты уже играли что-то свое… Женя решила выбраться

из толпы. Ей улыбались, хлопали по плечам, что-то говорили. Она кивала и тоже улыбалась,

бессознательно прижимая к груди гитару. В горле першило, глаза щипало – давненько ей так

хорошо не пелось. Устроилась поближе к костру, уложив гитару на колени и прижавшись к ней

щекой, смотрела на пламя. Ночь властно вступала в свои права. Ее не пугали звонкие песни и

хмельные голоса. В свете пламени мелькали гибкие фигурки, цветастые юбки. Знакомая

парочка! Игорь с «Бандерасом». О чем-то разговаривают, тычут друг друга кулаками в грудь.

Может, подерутся? Хорошо бы, а то настроение сентиментальное. Не… Не подрались. Вместе

просочились сквозь круг танцующих к Жене.

– Знакомься, Жень, это Лейво. Мой дядя, брат отца…

«Бандерас» улыбнулся, кивнул на гитару:

– Нравится? Любишь играть? Хочешь, подарю тебе?

– Гитару?! – в священном ужасе переспросила Женя.

– Не бойся! Не эту, – расхохотался он. – У меня есть еще, – сходство с Антонио

Бандерасом было просто потрясающим. Все: улыбка, жесты, голос, грива черных волос, куртка

с серебряной вышивкой, распахнутая на груди белая рубаха…

– У вас в Испании родственников нет, случайно? – робко поинтересовалась Женя.

– Может быть и есть, – Лейво подмигнул.

– И что в тебе бабы находят? – притворно возмутился Игорь и ткнул дядюшку кулаком в

бок.

– Подрастешь – поймешь! – отозвался тот и тоже угостил племянника кулаком.

«О, да это у них просто способ родственного общения», – разочарованно подумала Женя.

А ведь как было бы здорово сцепись они прямо тут из-за прекрасной дамы. Из-за нее, из-за

Жени, разумеется.

– Хочешь, покажу тебе Лаукский перебор? – сверкнул белозубой улыбкой Лейво.

– О, началось! – подкатил глаза под лоб Игорь. – Женя, Лаукский перебор может

закончиться у него в шатре. Он тебе коллекцию кофтских дисков покажет, яшмовый ковчег

бога Нут, гитару, на которой играл Бродячий Менестрель…

– Не шути так! – лицо степного ловеласа мгновенно изменилось, глаза сузились, скулы

затвердели. – Не сори словами – не маленький, такие имена на ветер швырять…

Жене даже показалось, что сейчас Лейво ударит Игоря всерьез, и возможно даже ножом.

Такой у него был взгляд… Острый, опасный, как японский меч-катана…

Игорь ухмыльнулся своей волчьей усмешкой. Кривой, сползающей на левый угол рта. В

его взгляде ясно читалось, где именно он при случае видел Бродячего Менестреля вместе с его

гитарой.

Дуэль взглядов, впрочем, не затянулась. Между спорщиками протиснулся

худощавый парнишка с острой смешливой физиономией и зачастил:

– Там какая-то зверюга Рахш-э-Барш сожрать пытается! Рычит! К себе никого не

подпускает…

– Ты кормил собаку?

– Ты кормила собаку?

Женя с Игорем выстрелили друг в друга этим вопросом практически одновременно!

Выяснять подробности было некогда. Побежали спасать национальную святыню.

Максик голодным не выглядел. Он еще подрос и теперь его испугался бы даже медведь,

повстречавши на кривой лесной дорожке.

– Фу! Фу, негодяй! – Женя первой вцепилась в мощный загривок и принялась

оттаскивать монстра от изрядно подъеденного шеста. Чудовище, возомнив, что с ним играют в

какую-то новую игру, вырвалось из захвата с легкостью и принялось носиться вокруг шеста, в

упоении вскидываясь за задние лапы и оглашая окрестности заливистым басовитым лаем.

– Нужно срочно опросить народ, все ли дети на месте, – отчаянным шепотом пыталась

докричаться Женя до умиленного верзилы.

– Ну что ты городишь? – укорил ее Проводник. – Песик всего лишь хотел поиграть.

Интересно, где он шлялся все это время? Я его с вечера не видел…

– Жрал кого-то наверное, – буркнула Женя ему прямо в лоб…

Веселье катилось по нарастающей…

Ближе к утру все немного подустали. Сели у костра. Задорные танцевальные ритмы

сменились душеными напевными мелодиями. Игорь сидел в обнимку со своей кошмарной

псиной между Отцом и Женей. С другой стороны, почти вплотную, примостился Лейво. И,

надо сказать, что Женя вовсе не протестовала против такого соседства. Лейво тренькал на

гитаре что-то печально-нежное.

– Пусть гостья сыграет что-нибудь еще, – предложил вдруг отец.

Взгляды всех сидящих у костра с любопытством уставились на Женю.

– Держи, – Лейво вновь выручил с инструментом.

Женя решила спеть им Земфиру. Почему-то казалось, что здесь ее поймут, и чем черт не

шутит, оценят.

– «Пожалуйста! Только живи!…» – пела Женя, понимая, что поет, в сущности, про себя.

Да не в любви тут вовсе дело! Вот сидит ее дверь в огромный мир других миров. Сидит,

обхватив кошмарную образину, начинающую утрачивать сходство с собакой. Внимательно

слушают оба. Максик даже подпевать начал, подкатив глаза и тихонько завывая. Довольно

мелодично, между прочим. Слух у псины имеется!

Спиной и боком Женя чувствовала Игорева дядюшку. Лейво заглядывал поверх

Жениного плеча, аккорды смотрел, улыбаясь чему-то…

Хорошо здесь! Душевно сидим, песни поем… Женя еще никогда не чувствовала себя

настолько по-домашнему. Черте в каком запределье! Среди чужих, малознакомых людей!

Атмосфера братства и всеобщей любви…

Когда Женя закончила играть, заботливый Лейво подал ей кружку.

– Вино?

– Чистый гранатовый сок!

Женя не стала привередничать. Лейво вообще вел себя довольно странно. Сидел

слишком близко, улыбался откровенно заигрывающе. Сумрачный взгляд Игоря напрочь

игнорировал. Вот именно позиция Игоря в этом вопросе Женю и настораживала. Непонятно все

же, помнится, там, на Перекрестке, он не позволил никому с ней танцевать. А тут?! Сидит,

шлангом прикидывается… А Лейво и рад стараться! Зубы скалит, то прижмется невзначай, то

вина поднесет… Нельзя сказать, что его ухаживания неприятны. Он очень симпатичный

интересный мужик. На гитаре играет – закачаешься! Но Женя чувствовала, что между ней и

Игорем что-то есть… Со стороны верзилы – неопределенность. Боится он чего-то. Женя не

могла с уверенностью ответить на заигрывания красавца «Бандераса» (как ей этого ни

хотелось), пока четко не решится вопрос с Игорем. А верзила Проводник целовался со своей

кошмарной псиной и старательно избегал Жениного взгляда…

Все сонные, расчувствовавшиеся уходили от костра по шатрам. Женю подхватила

неугомонная Алия. Оттерла вьющегося рядом Лейво, в полу шутку, полувсерьез замахнулась

крепким кулачком.

– Ходи мимо! – прикрикнула на него.

Он лишь расхохотался в ответ, легко уворачиваясь от выпадов Алии. Поглаживая Женю

по руке, Алия тихо убаюкивающее напевала:

– Не слушай Лейво, дочка, не слушай! Пустой человек, ветер в голове. Ко мне иди в

невестки. Мы с тобой хорошо жить будем, дружно…

Женя слишком устала, чтобы перечить. Она позволила увести себя в шатер, уложить на

упругий кош… Ласковые руки Алии заботливо подоткнули вышитое шерстяное одеяло. Женя

уже спала, когда кто-то большой и громоздкий тулился к ней под бочок. Спросонья не

преминула ехидненько подумать: «Вернулся, бродяга Игорек. Приполз на пузике…» Сил на то,

чтобы как-то отреагировать, не было…

Утро началось почти сразу после того, как Женя уснула. Против ожидания, под боком у

нее ночевал вовсе не Игорь и даже не ловелас Лейво. Едва продрав глаза, Женя увидела

умильную собачью морду. Максик умудрился перетянуть на себя все одеяло, закрутиться в него

и припереть Женю к полотнищу шатра вплотную.

–Уйди, скотина, – мрачно посоветовала чудищу Женя. Он в ответ лишь постучал хвостом

и попытался лизнуть ее в нос.

– И не подлизывайся! – отмахнулась от постылых ласк Женя, с трудом выползла из-за

разлегшегося монстра и вышла на улицу.

Лагерь сворачивался на глазах. Солнце еще не взошло. Работали споро, молча. Вьючили

лошадей, запрягали в кибитки… На сонную, зябнущую Женю набежала бодрая Алия.

– Пойдем, я тебе чаю налью, – ароматный горячий чай, сыр, лепешки. Есть Жене после

вчерашнего не хотелось. А вот чайку она выпила две кружки. Спокойно, не торопясь, с

удовольствием наблюдая за тем, как Игорь пинками выдворяет из шатра возмущенного Макса,

быстро собирает пожитки в повозку, натягивает верх из полотнища шатра. Работал он споро и

ладно, видимо не в первый раз. Алия успела все: и вещи в повозке рассортировать, и посуду от

завтрака помыть и собрать, и костер потушить.

Лагерь снялся со стоянки и, под зычные окрики возниц, тронулся в путь. Женя запоздало

подумала: «Ой! А мы с Максом как же?!»

Красуясь на высоком вороном жеребце, появился Лейво. В поводу он вел симпатичную

гнедую кобылку, уже оседланную. Склонился к Жене.

– Помочь?

– Спасибо, уж я сама как-нибудь вскарабкаюсь… На пенечек встану. На стремяночку… -

Женя лихо взлетела в седло, не касаясь стремян. Смотри ж ты! Получается еще! Нэ вмэрла

ридна Украина! Могем ишо!

– О! – удивленно округлил глаза Лейво.

– Да, – кивнула Женя. – Вот такая я и есть…

Давненько она уже на лошади не ездила! Эх, хорошо! Макс стремглав летит над травой,

без труда поспевая за лошадью. Синь небесная распахивается окном в неизведанное. Пылят

кибитки по Дороге, возницы гиканьем понукают лошадей.

Женя приметила, что Дорога делает петлю. Ну и чего спрашивается, пылюку глотать?

Решив спрямить, толкнула пятками в упругие лошадиные бока. Кобылка сорвалась в галоп.

Степь ринулась навстречу, выгибаясь под копытами. Что-то кричал Игорь и махал руками.

Ветер относил его слова. Женя, понятное дело, их проигнорировала. Уж больно хорошо было

нестись вскачь без руля и ветрил в сопровождении черного пса.

Однако в покое ее оставить не пожелали – Лейво поскакал следом. Ну чего вам от меня

надо, господа Проводники?!

Лейво что-то гневно рычал, лицо его перекосила гримаса ярости. Резвая Женина

кобылка не желала уступать вороному жеребцу и припустила еще быстрее. Вороной наверняка

взял бы на скачках не один приз. Лейво неуклонно сокращал расстояние.

– Стой! Ненормальная! – орал он, нещадно подстегивая жеребца.

– Еще чего! – фыркнула Женя. – Дерби хочешь? Будет тебе дерби…

– Стой, туда нельзя…

– Почему это нельзя? ГАИ тут нет, дорожных знаков тоже…

Лейво таки успел. Дико ржал вороной, роняя с губ клочья пены. Теснил кобылку назад, к

пылящим вдалеке кибиткам. Темное смурное лицо Лейво дышало тревогой.

– Уходим, быстро! – он отобрал повод, просто выдрал его из Жениных пальцев. – С ума

сошла?! Да уйми ты этого черта!

Макс с глухим рычанием кидался на сапоги Проводника.

– Макс, назад! – Игорь тоже оказался тут как тут.

«Ну, может хоть сейчас подерутся?» – с надеждой подумала Женя. Однако быстро

поняла, что если кого и будут бить, так это ее. Небритая и помятая физиономия верзилы

изображала ярость в чистом виде.

– Какого хрена?! – напустился он на Женю. – Чего вы здесь слюни роняете?! Живо назад!

Лейво! У тебя повылазило? Не видишь – рисунок меняется?

Не выпуская из руки повода Жениной лошади, «Бандерас» гикнул, саданул каблуками

атласные бока вороного и поскакал обратно.

Хочешь – не хочешь, пришлось подчиниться грубой мужской силе. Женя посмотрела на

Дорогу. Кибиток не было, Проводников не было… Да что там, Дороги тоже не было! Только

Степь да Степь кругом.

– Все, мальчик, не успели, – Лейво осадил взмыленного жеребца и выронил из рук повод

Жениной лошади. Женя по инерции проскакала мимо него.

– Стой! – зло крикнул Игорь. – Пропадешь – искать не буду!

– Ну какой с тебя учитель, Бродяга? – фыркнул Лейво. – Ты даже не удосужился

предупредить ее о том, как изменчива Степь… Здесь никто не скачет наперегонки с ветром, -

обратился он к подъехавшей Жене. – Если с головой все в порядке, разумеется…Что делать

будем? – Это уже мрачному Игорю.

– Разденемся и будем ламбаду плясать, – буркнул тот. Спрыгнул с коня, отошел в

сторонку и лег в траву.

– Эй, Игорь, ты куда? Обиделся, что ли? – подалась было за ним Женя.

– Не мешай, – остановил ее Лейво. – Он Дорогу ищет…

Пряный ветер ерошил волосы. В бесконечности выгоревшего неба парил степной орел.

Пересвистывались суслики. Женя вдохнула полной грудью горьковатый воздух, ласково

потрепала лошадку по шее.

Макс, периодически исчезавший из поля зрения, вынырнул из травы с упитанным

тельцем в зубах.

– Эге! Да ты, брат, заелся! – заметила Женя. Обычно с мясом монстр рсправлялся в

мгновение ока. Пес застенчиво покрутил хвостом и попытался пристроить тушку на ногу Жене.

– Фу, гадость какая! – возмутилась та, отпихивая псину ногой.

Макс обиделся и унес добычу к Проводнику, без движения лежащему на траве. Плюхнув

убиенного зверька на распростертое тело хозяина, пес прилег рядышком.

– И долго он искать будет? – поинтересовалась Женя у Лейво, меланхолично обвисшего

на своем жеребце.

– Столько, сколько потребуется. На твоем месте я вообще бы помалкивал. Это из-за тебя

мы тут застряли…

– Не фиг было догонять, – огрызнулась Женя.

– Вот и я уже жалею. Погнался за тобой, как дурак. Пусть бы поплутала по Степи до

первой волчьей стаи.

– Что, Максюта, мясо приволок? – Игорь поднялся из травы, почесал монстра за ушами. –

Молодец, мальчик! Ты моя умница! Ну неси, неси хозяйке, она нам супца на привале сварганит.

– Не буду я дохлятину в руки брать! – возмутилась Женя.

– Не привередничай! – строго одернул ее Игорь.– Запасов у нас по твоей милости

никаких. И хрен его знает, столько еще по Степи тащиться придется. Без коша, без воды.

– У меня фляга с собой, – быстро отозвался Лейво.

– Без котелка, – продолжал Игорь. – И без овса для лошадей. Прониклась?

Восчувствовала?

– Какой хрен вас за мной понес?! – Женя начала тихо звереть. Спасители! Посмотри ж ты

на них!

– Ясно, еще не прониклась, – мрачно констатировал Игорь и сплюнул под ноги.

– Она все поймет ночью, – усмехнулся Лейво. – Ты Дорогу нашел?

– Да, нам в ту сторону, – Игорь махнул рукой в неопределенном направлении,

охватывающем треть горизонта.

– Поехали, – Лейво пружинисто выпрямился в седле и тронул бока вороного каблуками.

– Поехали… – Игорь длинно и тяжко вздохнул и полез в седло.

Скакать в свое удовольствие – это одно, а совсем другое – поспевать за парочкой

мрачных Проводников. Макс шастал по округе и стаскивал негодующей Жене упитанные

тушки сусликов. Когда Женя попыталась втихаря избавиться от трупов, получила нагоняй от

Игоря, который спешился, сноровисто разделал сусликов на кусочки. И к изумлению Жени

пристроил все кусочки под седло своей лошади.

– Я это есть не буду, – с омерзением наблюдала за процедурой Женя.

– Отлично, нам больше достанется, – мило улыбнулся Лейво.

Снова тронулись в путь. Солнце вскарабкалось к зениту. Стало жарко. Женя с отвычки

натерла себе все, что можно, и с мученическим видом вертелась в седле.

На горизонте показались темные точки. Проводники разом посмурнели еще больше и

осадили коней.