Полет курицы

Чего не скажешь о внутреннем, так как после легкого завтрака начинается удивительная серия метаморфоз моего состояния. Кстати, уже вернувшись домой, я вспоминаю, по какой причине сейчас в подземном паркинге на моем парковочном месте не стоит моя же машина. Я умудрился уехать на такси, которое мне вызвали в клубе и даже не перепутал адрес, который надо было назвать водителю. Все-таки, возможности человека действительно не ограничены рамками очевидностей. Значит, если я не хочу дремать на заднем сиденье такси по пути на работу в понедельник, уже завтра днем мне необходимо добраться до клуба и перегнать машину домой. Либо нанять трезвого водителя, но это уже будет перебор. Сажать на своего коня другого седока – лично для меня противоестественно.

Незадачей во всем этом видится разве что периодический – раз в полчаса, – понос и ощущение простуженности, сменяющееся полным покоем. «Качели» все еще в действии. А это не может означать ничего, кроме разрушения теории об этимологии моего похмелья. Все дело в «колесах», ставлю свою квартиру и машину на спор. В очередной раз отсидев время умопомрачительного кишечного спазма на унитазе, я нахожу телефон и набираю номер Михи. Этот козел выключил телефон. Еще в студенческие годы после лютых, демонических пьянок он любил вырубать телефон до понедельника, чтобы спокойно отмокать все оставшееся время. Говорил, ему только такой режим помогает восстанавливаться. И действительно – в понедельник на парах он был, как огурчик, хотя все нормальные люди иной раз не успевали отойти и ко вторнику. А я ведь даже не знаю, где недоумок живет, чтоб нарушить его покой и разбить ему морду вот этим самым креслом из IKEA – благо, оно стоит не дороже трехсот долларов. Да и ехать куда-либо я не готов. Но при первом удобном случае…

Ох ты черт, я же обещал Алине, что позвоню ей. Надо срочно написать ей какую-нибудь чушь в стиле женского «у меня голова болит».

Наверняка, гастарбайтер-барыга выдал Михе какое-нибудь фильтрующее лекарство, а обо мне он даже не подумал. Вот это особенно обидно. В связи с этим, я еще разок набираю номер своего друга-урода и, получив «Аппарат абонента сдох, спит и плевать он хотел на тебя, Эдик», отбрасываю мысли о скорой мести.

Это дерьмо, что я принял, смахивало по действию на спидбол – рывки то в интенсив, то в покой. Но ведь я ни черта не колол. Ничем не ширялся. Вены чистые, как первый снег. Просто съел «колесико», не более того. Что-то вроде «экстази». И большего, чем ярких вспышек перед глазами и абсолютного отключения рационального мышления я не ощутил. Интересно, сколько Миха отдал за это?

Уже опившись пойла из магазина и, по крайней мере, окончательно избавившись от тошноты, я запоздало вспоминаю, что у меня на аварийный случай были специально отложены литровый пузырь «баккарди» и привезенное на заказ недавно черное немецкое пиво в пятилитровой бочке. Ну, и бог с ним. Надо быть ближе к народу. Особенно – когда чувствуешь себя, как кусок гнилого мяса, который никто не удосужился убрать с палящего солнца.

Ночью, глядя в телевизор с выключенным звуком и посасывая черное немецкое из высокого стакана, я почему-то думаю о том, как много народа полегло в две тысячи двенадцатом. Странный год был. Люди просто умирали один за другим, словно бы предвкушая глобальный крах, повсеместное разрушение, агонию мира, но ничего такого не случилось. Год завершился, период напряжения прошел, а мертвые так и остались мертвыми. Ничего нового. Каждый очередной год – как и прежний. Слишком условное разделение, слишком надуманное. В этот Новый год я хотел бы уехать ото всех. Куда-нибудь в Альпы, например. Просто оставить весь этот цирк уродов. Просто убежать.

Только от кого именно?

Воскресенье

Сижу на диване и смотрю в окно. Не могу понять – спал этой ночью или нет. Странное, размытое ощущение реальности. Фрагментарная картина квартиры – вот окно, а вот уже стена, а вот уже телевизор. Все также работает без звука. Я не могу сказать, что видел по нему минуту назад, и поэтому не уверен, смотрел его ночью или, все-таки, спал.

Зачем-то лезу в ноутбук. Ищу жизнь в интренете. В новостях соцсети – фото парня с черной ленточкой. Подписи вроде «Не забудем» и «Все, кто знал Пашу – соберемся сегодня там-то и во столько-то». Горе объединяет. Так говорила моя тетя. Почему-то удивительно часто. Она мне всегда казалась чересчур депрессивной. Возможно, дело в деревенских корнях. Для деревенских обсуждать смертельные болезни и ампутацию конечностей – как для городских болтать на кухне за политику. Религиозность раздвигает рамки терпимости к уродству и увечьям. Но даже деревенских горе сближает. Человечность, которой, чуть что ни случись, становится в каждом с избытком, чаще проявляется при страхе смерти – себя или близкого. Чаще близкого. Нет горя – нет единства. Есть раздоры, разводы, дележ имущества. И только осознав свою слабость пред лицом смерти, люди становятся человечнее, коммуникативнее. Возможно, суть человека – не в силе разума, а в слабости как таковой. Слабость заставляет нас усложнять мир вокруг и строить баррикады в защиту от природы. Слабость не дает нам принимать решения вроде эвтаназии или простого убийства в страхе за ответственность и угрызения совести. Люди становятся самими собой только под ударом слабости. Так чем мы гордимся, homo sapiens? Тем более, что объединенные слабостью люди становятся той самой силой угнетения и причинения боли, для сопротивления которой они объединялись. И так – круг за кругом.

Не лучшие мысли для утра выходного дня. Особенно – все, что касается кругов и вращений. Воспоминания о том, что происходило со мной сутки назад, включают первую фазу рвотного рефлекса. Я жутко устал от пребывания в ванной и сортире и поэтому неторопливо встаю и иду на кухню, чтобы выпить стакан воды и начать процесс перезагрузки мозгов для понедельника. Я должен быть в кондиции не хуже Михи. Кстати, надо позвонить отморозку. Может, годы заставили его переосмыслить принцип отработки отходняков.

Бабушка надвое сказала. Его мобильник спит. Горбатого могила исправит. Но это не страшно. Вообще, не удивлюсь, если у него с понедельника отпуск. Вот это будет блестящей подставой – самому вылететь уже в субботу на райские пляжи к Средиземному морю, а меня оставить в жутких болях, рвоте и сраче – двигать инновационную и модернизированную экономику родной страны. Миха – толковый парень. Но местами даже слишком изобретательный, что в отношении близких людей делает человека паскудой и тварью, прости господи. Так что назвать Миху надежным другом на данном этапе жизни я не могу. И не знаю, могу ли назвать таким еще кого-то из моих друзей и знакомых.

Увы и ах.

Что-то странное то ли во сне, то ли рядом со мной, в реальности заставляет меня покрыться мурашками, и я привстаю и сажусь на моем огромном, как стадион имени Кирова, диване. Снова нет четкого понимания, спал ли я с начала ночи, но до кровати я так и не добрался, а в голове у меня – стекловата. Она же опечатала левую руку и ногу. Разминая затекшую ладонь, я встаю и прислушиваюсь. Отчетливо слышу шорох и тихое поскрипывание со стороны кухни.

Ну, конечно. Именно сейчас, когда у меня вместо головы – котелок с картошкой, ко мне в дом решили пробраться воры. Шикарно.

Лихорадочно вспоминаю, где у меня стоит бита, но осознание того, что до этого места – вся большая комната в продольном сечении, парализует волю. Черт меня дернул здесь лечь. Но тут кое-что заставляет меня замереть и едва не вскрикнуть.

В двери понемногу показывается нечто бесформенное, высотой примерно в метр. Сжав волю в кулак, я подаю голосовой сигнал на включение освещения, и стоит системе включить лампы, как меня наполняет ужас, и я едва не падаю обратно на диван.

В дверном проеме стоит на четырех лапах и тихонько порыкивает какое-то животное. Свалявшаяся местами черная густая шерсть, огромные черные глаза, поблескивающая челюсть и текущие по подбородку слюни – примерно такие детали я распознаю до того, как эта «собачка» повышает громкость своего рычания и начинает неторопливо двигаться в мою сторону.

Так, до биты не успею, кидаться подушками точно бесполезно – твою мать, какая челюсть! – как и бежать. Точно! Окно!

Окно приоткрыто, причем в обычном режиме, который позволит его распахнуть одним движением.

– Спокойно, песик, спокойно. Ты никак потерялся, ага? – начинаю раззадоривать это чудовище, на шее которого начали проступать какие-то длинные шипы.

Правой рукой открываю окно настежь и делаю короткий рывок навстречу «собачке», что явно выводит ее из себя, и она бросается на меня, но я умудряюсь отскочить в сторону почти в самый нужный момент, и мое плечо лишь слегка задевает острый коготь с задней лапы летящего чудища, тогда как само оно летит в открытое окно с двадцать пятого этажа.

Ощущая тошноту, поднимаюсь с пола и подбегаю к окну. Черное рычащее пятно летит вниз, смещается в сторону небольшой высадки деревьев и падает в крону одного из них. До последнего момента мне кажется, что это лохматое нечто еще и летать умеет – так сильно отклоняется его курс от прямого падения. Стирая со лба заливающий тело с ног до головы пот, я сажусь на пол около дивана.

Чертовы вещества! Неужто у меня пошли глюки? Два дня уже прошло, меня промыло и прочистило насквозь. Не могло быть у меня никакого чудовища дома. Просто не могло. Это какой-то бред. Может, это мне сниться? Осознанное сновидение или типа того? Бывает же такое, я читал. Надо выйти на кухню. Проверить.

Нет! Ни в коем случае!

Какого?..

Ложусь. Стараюсь забыть эту сцену. Пытаюсь уснуть. Не могу понять, где реальность, где сон. Дрожат зубы. Их стук заставляет меня крепче сжимать челюсть. Я потерялся. Я просто не знаю, что происходит. Но одно я знаю точно.

Я видел эту хрень в своем доме.

Или нет?

День первый

Я почти уверен, что спал.

Кромешная тьма обволакивает меня и начинает погружать в дрему…

Снова открыв глаза, я вижу себя, и меня прошибает холодный пот, и я с удивлением обнаруживаю себя около зеркала. Мое состояние сознания уже ближе к нормальному, но странные воспоминания о двух последних днях и об ужасном, слишком близком к реальности сновидении с чудовищем в моей квартире нарушают целостность моего покоя.

– Сейчас раннее утро, – говорю я себе. – Какого черта ты вскочил, Эдик?

Зеркало, конечно, молчит. Свихнуться, но не научиться как следует говорить с самим собой – это сильно. Это обреченность на одиночество. Впрочем, шутки – шутками, а самочувствие у меня действительно «не айс».

И я ума не приложу, почему.

Зачем я работаю?

Такая мысль приходит мне в ванной, в процессе неторопливой обработки лица жгучим лосьоном после бритья. Действительно, зачем мне все это? Теоретически, я мог бы делать бизнес или заняться инвестициями или еще чем-то в таком духе. Всего лишь пару месяцев пожить по-нищенски – и отложенных только за это время средств уже хватило бы для низкого старта, не говоря уж о прочих накоплениях. Так почему снова «Дриминг Трейд», исполнители-кретины, отчетность и переговоры с мнительными уродами? Из-за денег? Из-за предоставленной в готовом виде власти над коллективом? Из-за власти вообще?

Понятия не имею. Мне плевать, на самом деле, на всю эту семантику, концепции мировоззрения, духовные муки. Я же мужик, в конце концов. Твою мать, как щиплет!

Четкая последовательность действий каждого трудового утра восхищает своей безупречностью в моем исполнении. Наиболее трудоемкий этап – это выбор часов. В конце концов, костюмы я все подбирал под конкретные нужды, а вот подобрать подходящие часы для конкретного дня – дело тонкое. Не может же, помилуйте, коммерческий директор крупной, не побоюсь этого слова, межнациональной группы компаний каждый день носить одни и те же часы. Позолота и сталь, сталь, кожа коричневая или черная, браслет или ремешок – и это только начало выбора из десяти вариантов, больше половины из которых – подарки, а не покупки.

Итак, выбор сделан. Ремешок черной кожи и позолоченный корпус. Дальше – таблетка обезболивающего, чашечка крепкого кофе и, увы, вынуждающий задержаться утренний понос сразу после уничтожения этой чашки кофе. С дикими болями и заворачивающимся в самого себя кишечником я выхожу на паркинг и сажусь в машину.

– О Великий Капитализм и священная Жажда Наживы, дайте мне сил.

Селектор на «D» и кик-старт.

Сборище жалких недоумков, среди который притаилось около десяти процентов нормальных сотрудников…

Кх-кхм. Я имел в виду – уважаемые сотрудники торгового отдела «Дриминг Трейд» сидят за одним огромным столом, поочередно подавая мне отчеты. Эта техника приема отчетности здорово ломает страх конкуренции в коллективе и учит всегда придумывать оригинальные способы подачи информации и грамотные формулировки, в отличие от индивидуальных собеседований «тет-а-тет» за закрытыми дверями.

– Что изображено на этой фотографии? – спрашиваю одного из супервайзеров, указывая на изображение, зависшее на доске проектора.

Пустое место на прилавке предстает на суд общественности. Судя по выражению лица «супера», сердце его заледенело и упало в район кишечника. Он не планировал появления этого кадра, просто не было других фото с это точки, и он засунул его в самый конец презентации а у меня не должно было хватить терпения разглядывать весь многостраничный фотоколлаж нашего бардака на выкладке.

– Out of stock, – произносит заученную фразу хмурый, как питерская зима, Аксенов.

– Нет, мне так не кажется. Мне кажется, это абстрактное изображение того, как квартальный бонус проходит мимо тебя, – тыкаю пальцем в «супера», – и тебя, – и соответствующего торгового, – и машет ручкой на прощание. Это дубль, Аксенов. А я не люблю, когда меня не воспринимают всерьез с первого раза. Ребят, вы вообще нормально себя чувствуете? У вас мерчи забыли, что надо формировать рекомендованные заказы? Мне вас самих в магазины загнать, чтоб вы заказы делали и выкладкой занимались?

Шанс вернуться в поля, а то и оказаться там впервые на ролях конечных исполнителей, которых все шпыняют, как хотят, и закидывают на грязные склады в поисках просроченных остатков, является мощным мотивирующим фактором для младшего звена менеджмента. Иногда я сочувствую этим ребятам. Тем, которые не отсиживаются в офисах, а бегают в полях и реально стараются. Торговые предельно выжимают заказы и заодно отчитываются за заботящихся только о своей личной плантации мерчей; супервайзеры стимулируют, как могут, торговых на показатели и план; про мерчей в плане занятости и слов нет. Но если самых исполнительных иногда не драть, как следует, с самого верха, они тоже расслабятся, а в полях это чревато серьезным обрушением. И в момент, когда на продвижение выделены титанические бюджеты, и на рынок надо выводить новый продукт, это недопустимо.

Двигаемся дальше. Отчет за отчетом вываливаются на мою больную голову, а кишечник все еще периодически дает о себе знать, и от этого ненависти в моих замечаниях сотрудникам становится все больше.

– Что значит – недопоставка? Где это отображено в отчете? – стараюсь не повышать голос, но выходит нескладно, и голос плавает; что, впрочем, пугает моего подотчетного еще больше.

– Но я уточнял у Симонова… – пытается оправдаться наивный супервайзер.

– Что-что? У логиста? А у тебя руководителя нет? Ты про господина Демчука или этого самого, Болонина не слышал?

Молчит. Не дает ответа.

– В зависимости от того, сколько процентов подъема продаж по точке я увижу в следующем отчете, твой бонус или уменьшится чуть-чуть или уменьшится от всей души. Демчук – на контроль. Следующий.

Демчук же, кстати, в порядке. Жив, цел, орел. И это несмотря на любовь Стаса к добротному виски по выходным, хотя с его перспективами карьерного роста я бы на его месте пил только «Зеленую марку», а то и «Путинку» вместо «Макартурса» и «Спейберна». В крайнем случае – «белую кобылу».

– Вы с нами на семинар или своим ходом, Эдуард Юльевич? – жирненький голосок Стаса лебезит с удвоенной силой после выходных.

– Мне что-то тяжко сегодня ездить. Трудная дорожная обстановка. А на чем едем? – с интересом смотрю на Женю, сидящую в своей ультракороткой юбке на краю стола и лениво листающую какой-то каталог с заголовком «Robot Coupe».

– На моей, – не без гордости выдает Стас.

– Ладно, – кисло соглашаюсь. – Уговорил.

После роспуска стада я совершенно уверен, что каждый супервайзер соберет упорно ждущих своей очереди в переговорной торговых за отдельным столом и как следует трахнет их без смазки, а потом уже остаток либидо докатится до конечных исполнителей – мерчандайзеров и промоутеров. В сущности, таких офисных посиделок, с точки зрения придания бодрости коллективу, хватало бы и без полевого контроля с моей стороны, но как же не позволить себе бездумно покататься по владениям, подобно русскому барину эпохи до отмены крепостного права.

С таким настроем можно и на семинар сгонять.

Когда я захожу в холл второго этажа PARK INN и направляюсь в Красный зал «C», все ребята из продаж уже на месте, что не может не удивлять, ведь, казалось, совсем недавно они получали под хвост от супервайзеров в головном офисе в Приморском районе. Могут ведь, когда захотят!

Этот семинар – один из тех, что проводятся «Дриминг Трейд» совместно с текущими партнерами – поставщиками сырья, оборудования, готовых продуктов реализации. Жадность генерального пала перед аргументами Жени на счет необходимости гармоничного развития отношений по обе стороны баррикад партнерства, и примерно раз в полгода из бюджета выделяется сумма на аренду, жратву и подарки гостям – в складчину с партнерами-участниками, конечно.

Периодически какие-то задумчивые прохожие спрашивают у нашего корпоративного рисепшна и даже у меня, стоящего неподалеку, не семинар ли по какому-то там машиностроению «Газпрома» здесь проходит. Это заставляет меня внутренне возгордиться тем фактом, что я организовал мероприятие лучше газпромовских оболтусов, которых даже найти толком не могут.

Первая часть зрителей – наши покупатели, которые отправляют своих представителей проследить за тем, как компания держит марку и принести вести о готовых к выходу на рынок новинках ассортимента – ведь закупщики сетей, например, презентации по почте смотрят только если там приложены фотографии голых моделей, а в остальных случаях просто динамят все рассылки, чтобы просьба о расширении ассортимента всегда смотрелась, как челобитная их царю. Вторая – это те, кто хотят с нами работать и пытаются понять, что нам можно предложить, а что не стоит и пытаться – люди, между прочим, крайне полезные, так как действительно дают экономию по целому ряду закупок – если не сырья, с которым все более-менее прозрачно, то оборудования и комплектующих. Третья группа – самые вкусные гости, – это представители потенциальных клиентов, которые должны будут доложить своим боссам, чего мы стоим, с кем работаем и что можем предложить. Для этих созданы самые позитивные условия по презентам и шведскому столу, у них наиболее презрительное выражение лица, и как только они открывают рот, из него вместе с ароматом кариесных зубов доносится «Скидки и откаты, откаты и скидки». Семинар ведут наши торговые под руководством Жени. Мероприятие это уже слишком привычное, чтобы я даже обращал на него внимание – моих номинальных, одобренных генеральным подписей под бюджетом на организационные расходы вполне достаточно, остальное – дело отдела маркетинга.

Стас носится, как сраный веник, и только с началом первого выступления успокаивается и вместе с торговыми следит за россказнями докладчиков. С нашей стороны будет выступать Женя. Заключительным аккордом этой оперетты. Причем, выгода жениного положения в том, что всем уже будет глубоко плевать, как она подытожит все это мероприятие с технической стороны. Все оставшиеся мужики – а их абсолютное большинство, – будут счастливы от самого факта, что последний докладчик – симпатичная телка с идеально рассчитанным под ситуацию декольте и длиной юбки, и последнее впечатление от семинара останется самым приятным.

Гуляю и методично болтаю с приезжими гостями на кофе-брейке. Успеваю познакомиться с парой представителей развивающихся региональных торговых сетей, с которыми мы еще не работаем. Павел и Ирина. Павел – избыточно сурового вида мужчина, которому явно не хватает пары шлюх для хорошей разрядки. Ирина – типичная деловая курва средних лет, готовая за каждую копейку ложиться на амбразуру своей до уныния плоской грудью.

Наш развивающийся разговор на троих прерывает мой старый знакомый – закупщик из Самары, какого-то черта отпросившийся на семинар у своего коммерческого, хотя я, будь моя воля, не позвал бы сюда ни одного, ни второго – продажи по ним не растут ни на копейку, а головной боли с просрочками оплат они предоставляют во всем ассортименте.

Прогнозы на будущее – бравурные для публики, – выглядят для меня неуверенными и скомканными. Напряжение висит в воздухе, и я предлагаю отойти попить кофе всем, кто не сочтет должным присутствовать при речи следующего докладчика. Благо, докладчик – от хорошо известной всем фирмы «Абис-Сервис», поставляющей ресторанное оборудование, и слушать его будут только те, кого просто заставили в рабочем порядке прийти сюда, как и следующего – чрезмерно пухлого мужика в очках, который будет рассказывать о преимуществах их полимерных составов для производства средств для ухода за обувью, да простит всевышний мое презрение. Со мной уходят достаточно уважаемые представители партнеров, включая первого докладчика, жалующегося на слишком тупые вопросы от пары девиц из какой-то крошечной сети магазинов, приехавших сюда выморачивать скидки. Все самое интересное начнется после последнего доклада, который закончится в четыре часа дня.

Зайдя в зал в перерыве между докладами, случайно вижу лысого мужика, с серьезным видом стоящего, скрестив руки на груди и рассматривающего публику в зале. Он, словно почуяв мой интерес, резко оборачивается и встречается со мной взглядом, заставляя меня замереть на месте. Что-то подсказывает мне, что ему неприятно мое внимание, и я выхожу из зала, чтобы выпить немного корпоративного виски и расслабиться.

Длинноногая девица, представляющая «Клен-Маркет», едва не отсасывает у меня попутно с увлекательным рассказом о том, что они могут предоставить сети кафе, которую мы, по информации из ее источников, планируем открыть ближе к зиме. Утка, пущенная в СМИ, не имеет ничего общего с реальностью, кроме короткого разговора на эту тему с генеральным пару месяцев назад, но что знают двое – знает и свинья, поэтому я старательно поддерживаю пыл красотки и принимаю из ее рук презентацию их базового решения для нашей тематики. В качестве логотипа кафе представлен набросок в виде веселой желтой курочки, летящей куда-то по своим делам.

– Весьма любопытно. Я обязательно ознакомлюсь, – бросаю длинный взгляд прямо в глаза девице.

– Я с радостью направлю Вам стационарную версию конструктора, если Вас это заинтересует и Вы дадите Ваш электронный адрес, – деловито подбивает клинья манекенщица с функциями менеджера.

– Направьте на общий ящик, секретарю. Он обязательно перешлет мне, – холодно парирую этот выпад, хотя я бы с удовольствием дал ей не только адрес, но и за щечку.

Словно ощущая мою готовность прогуляться в туалет гостиницы с этой птичкой, звонит Алина. Мы говорим недолго, и я обещаю, что мы скоро встретимся. Объясняю, что сейчас у меня очень много работы, и меня ждут одновременно пятеро человек – все это под звон посуды и хруст салатов в «Пауланере», где я стою с максимально озадаченным видом недалеко от стола с моими, вроде как, гостями семинара, устав от непродуктивных, на данном этапе, бесед.

Похрюкивая в ответ на остроумные реплики Жени, понемногу засыпает господин Волков – унылого вида мужичок из Москвы, представитель локальной торговой сети. Во время выступления всех ораторов он недовольно причмокивал на каждой спорной реплике и смотрел на окружающих с максимально презрительным выражением лица – ведь в его сеть мы со скрипом продвинули только одну позицию продукции и всячески смазываем проход в их товарную матрицу довольно недешевыми смазками, но никак не можем договориться. Тем не менее, я прекрасно помню, как на бизнес-ланче в ходе прошлого семинара господин Волков, уже придя в соответствующую кондицию, сел на чужое, временно освободившееся место, закинул галстук вместо салфетки за воротник и начал с аппетитом доедать салатик из чужой тарелки, довольно похрюкивая – примерно как сейчас. Но на этот раз, он успел насвинячиться еще на кофе-брейке, намешав многовато коньяка в кофе, а теперь догнался водочкой и уже потерял аппетит даже к своим собственным закускам. Растем, волчонок, растем.