Василек. Часть первая. Кукольник

– А кто нашел ее?

– Женщина, продавец из магазина, сегодня опоздала на работу, срезала путь через овраг и нашла.

– Женщину тоже ко мне на допрос. Сначала нужно на осмотр к ней домой съездить, поехали сейчас?

– Нужно – съездим. Поехали. Только я не поеду. Молодой с тобой поедет. – Так Григорьев называл своего напарника. – Я здесь все обойду. Потом во Дворец схожу и в школу. Поговорю с детьми и учителями. Потом в морг, вскроет, наверно, Михалыч к этому времени?

– Хорошо. Давай так. Всем, кто обладает хоть какой информацией, – повестку в прокуратуру, допрашивать буду. Еще классного руководителя и учителя из кружка ко мне направь, завтра на утро. Сегодня не успею.

– Хорошо, договорились.

– Мы сейчас на осмотр в квартиру, потом – в морг, нужно опознание провести, оттуда, если это действительно Александра, ее мать отправлю в прокуратуру, и потом к себе. Буду в конторе. Ты как все сделаешь— приезжай. Поговорим. Подумаем, что дальше делать.

– Договорились.

Григорьев позвал напарника:

– Съезди с прокурорским на осмотр в квартиру. Посмотри, как живут. Собери всю информацию по ней по месту жительства. С соседями поговори, со всеми, кто в подъезде ее живет. В общем – прокурорскому поспособствуй. Как он закончит, езжай в отдел. Подними всех, кто на свободе, кто освободился недавно, особенно за «насилку3», за «развратку4». Я здесь осмотрюсь, потом во Дворец схожу и в школу. Потом в морг. Как список сделаешь, если это будет раньше 18 часов – съезди по их адресам. Стажера с собой возьми. Проверь алиби, ну там приметы их, мало ли чего, вдруг пригодятся? Потом в прокуратуру езжай. Начальнику розыска я сам доложу. Будет инфа— тащи всех в прокуратуру.

– Хорошо.

– Труповозов5 я сам дождусь.

– Хорошо.

Опер с прокурорским ушли. Старший с протоколом осмотра остался ждать.

Приехали труповозы. Как всегда, слегка навеселе. Подъехали к оврагу, вниз спустились пешком, матерясь и чертыхаясь: машину не подогнать, труп придется тащить наверх, а это нелегко.

– Привет, начальник! Где тело?

– Вон. Забирайте. Вот осмотр. Осторожнее. Ее еще вскрывать. И езжайте сразу в морг, потом остальных позабираете, нам вскрытие нужно быстрее.

Увидев тело, труповозы замолкли. Ребенок. Как такое возможно? Порвать бы его! Парни были судимы, но презирали насильников, и, окажись преступник сейчас рядом с ними, покрошили бы его на мелкие части.

– Не переживай, начальник. Все сделаем в лучшем виде. Кто ее так?

– Пока не знаю. Но найду обязательно.

– Как найдешь— скажи нам. Мы на зону словечко замолвим за него.

– Берите, грузите и несите. Теряем время, – сказал оперативник.

Тело аккуратно положили на носилки и понесли. Григорьев начал еще раз осматривать место. Ничего примечательного. Овраг, кусты, тропа. Следов волочения – нет, крови или чего-то похожего – тоже нет, хотя откуда ей быть? Открытых ран не видно. Только след на шее, не пальцев, а веревки или шнурка. Ничего подобного рядом не валялось. Как она сюда попала? Сама пришла? Привели? Принесли? Нужно найти ботинок. Может, бежала от кого-то? Почему без ботинка? Упал? Снял преступник? И почему без носков? Не носит? Сняли? Сползли при беге? Искать.

Старший пошел по спирали от места по кустам. Потом тропинки. Ничего. «Совсем ничего. Овраг не маленький. Нужно б его подробно пройти, и не одному, а с привлечением сотрудников, вдруг чего найдем?»

Глава 4. Версии

Вечерний сбор в кабинете у прокурора района прошел серьезно, без нервов, без посторонних персон. Все понимали, что произошло и что будет дальше. Подводили итоги в целом по преступлению с учетом всех имеющихся фактов. Председательствовал прокурор, присутствовали начальник отдела милиции, начальник уголовного розыска, два опера, прокурорский следователь. На часах— 21:00. С момента пропажи прошло чуть больше двух суток. С момента обнаружения тела – около десяти часов.

– Докладывайте, – сказал прокурор своему следователю.

Прокурор был вменяемый. Лишнего не требовал, глупости не говорил, глобализмом не страдал, хамством не отличался. Оперов слушал всегда внимательно, критиковал обоснованно, но без давления, а вот на своего следователя мог спустить всех собак, даже и в присутствии милиционеров.

– Товарищ прокурор. По фабуле, – начал следователь. – Сегодня, около 11 часов, в кустах, на склоне оврага, расположенного между улицами Советской и Коммунистической, в семидесяти метрах от края и улицы Советская, был обнаружен труп малолетней Александры Л., 1991 года рождения, с признаками насильственной смерти. Мной по данному факту возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 105 Уголовного кодекса РФ. По данным судебно-медицинской экспертизы, причиной смерти является асфиксия. Помимо странгуляционной борозды на шее, с левой стороны лица, в районе скулы, имеется кровоподтек. Кроме того, имеются разрывы половых органов. Телесные повреждения причинены прижизненно, то есть жертва была жива. Смерть наступила примерно двенадцатью часами ранее времени начала осмотра, получается, смерть наступила около 02 часов ночи, спустя семь часов с момента ее исчезновения. Труп дактилоскопирован, изъяты образцы на гистологию. Я провел официальное опознание тела. Мать девочку опознала. Установлено, что ребенок в день исчезновения с утра до 13 часов находилась в школе, вернулась домой и к 17 часам ушла во Дворец творчества, где занималась рисованием до 19 часов. Около 19 часов Александра ушла из кружка и домой не вернулась. Сегодня ее тело было обнаружено на склоне оврага случайным прохожим.

– Какие следственные действия и мероприятия проведены? – уточнил прокурор.

– Проведены два осмотра. Первый – по месту обнаружения тела. Изъято два фото следа обуви, постановление на экспертизу я подготовил и передал в милицию, и образцы почвы в месте обнаружения. Второй осмотр проведен в квартире по месту проживания ребенка. Изъяты зубная щетка, следы пальцев рук с письменного стола, тетрадь с образцами ее почерка. Я допросил мать и дедушку Александры, классного руководителя и учителя по рисованию кружка, который она посещала. Допросил женщину, обнаружившую тело, двух подружек со школы и вахтера из Дворца творчества, которая, как получается, последняя видела ее живой. Из допросов интересной информации не получено.

– Ясно. Что у милиции? Какой результат? Кто доложит? – спросил прокурор.

– Разрешите, я доложу? – отозвался Григорьев.

– Докладывайте.

– Осмотрели овраг, именно территорию, непосредственно примыкающую к месту обнаружения тела. Ничего не найдено. Опросили почти весь учебный класс, в котором училась Александра, опросили всех соседей по месту ее проживания, собрали характеризующий материал. Опросили продавцов магазинов рядом с оврагом и по пути ее возможного следования от дома в школу и во Дворец творчества. Подняли данные на всех педофилов, имеется в виду на всех ранее судимых за изнасилования. Частично отработали на причастность к убийству. Пока информации нет.

– Какие версии вы считаете наиболее вероятными? – спросил прокурор.

– Близких родственников мы исключаем. Основная версия убийства – именно скрыть иное преступление. От нее и будем отталкиваться. Скорее всего, преступник местный. Знал пути движения по оврагу и объекты, находящиеся рядом. Знал, что рядом и Дворец творчества, знал, что дети ходят через овраг. Будем проверять всех ранее судимых, освободившихся. Участковые ищут свидетелей в домах, расположенных рядом с оврагом и по маршруту движения, результат доложим позже. Завтра с утра пойдем прочесывать весь овраг. У потерпевшей отсутствуют носки, обычные, детские, белого цвета с рисунками в виде цветочков по краям. Мать утверждает, что ребенок был в носках. И нет сумки матерчатой, голубого цвета с лямкой по диагонали. Про сумку говорит ее дед и подтверждает вахтер. Она помнит, что ребенок уходил с сумкой. В сумке были альбомы для рисования, кисточки, краски, карандаши и так далее Примерный перечень составили. Рядом с телом эти предметы не нашли. Кроме того, не нашли ее ботинка. Обычный, темный, кожаный. Фото имеется. Второй был на ноге.

– Ясно. Иные версии у кого-то есть? – спросил прокурор. Все промолчали. – Завтра в 18 часов собираемся у меня. Доложите о результатах работы. На сегодня все свободны.

Все разошлись. Опера приехали в отдел.

– Что на завтра? – спросил начальник.

– Товарищ полковник. Мне народ нужен. Овраг бы прочесать полностью. Малой цепью. Ботинок да сумка. Где-то ж лежат, – сказал Григорьев.

– Где я тебе народ дам? На малую цепь. Сам знаешь, нет людей. Кто в командировке в Чечне, отпуска, больничные, нет людей.

– Ну дайте сколько-нибудь! – взмолился оперативник.

– Дам тебе пять участковых. С розыска еще возьмешь, хоть всех, ну ППСников6 экипаж дам. Все.

– Мало, этого мало.

– Нет больше.

– Хорошо.

– Мне доклад в первую очередь, если чего найдете. Судимых начните с утра отрабатывать, и справку сейчас подробную накидай, нужно в убойку7 Главка направить, и сейчас информацию в дежурную часть Главка нужно передать. Займись, в общем.

– Есть.

Опера дошли до кабинета. Чайник закипел. Кофе по кружкам. Загремели ложками, размешивая сахар.

– Чего думаешь? – спросил Молодой. – Кто ее так?

– Судимый, думаю. Местный, скорее всего. Слишком все гладко и без следов.

– А где все было? Ну не здесь же?! Что-то бы все равно осталось, ну там, трава примятая?

– Не-е, конечно, не здесь. Он ее в овраге схватил и куда-то утащил. Убивал также не здесь. Потом тело притащил и бросил. А вот где? Нет версий. Может, в машине, рядом у оврага стояла, может, где какие руины или дом заброшенный. Нужно проверять.

– Это мы вдвоем будем делать?

– Да. Вариантов нет. Ты думал, тебе в помощь кого дадут?!

– Ну да. Думал, что дадут. Ребенок же!

– Не дадут. Ни с нашего отдела, ни с соседних. Ну, может, с Главка кто приедет, так опять же, не раскрывать, а указания давать, как лучше делать и что не сделано. Ладно б толкового прислали!

– Согласен. Что на завтра?

– Ты не спеши про завтра. Сегодня еще не закончилось. Я пойду в Главк информацию в дежурку8 дам, а ты справку начинай писать, что да как. Завтра карточки заполним, в дело наше ляжет. Ты хоть у прокурорского копии всего снял?

– Конечно, не в первый раз. Не пальцем деланные, – засмеялся капитан.

– Молодец.

Григорьев ушел в дежурную часть, а опер сел сочинять справку. Справка получилась короткая. Информация по осмотрам, показания родных, пофамильно кого опросили, что изъято. Напарник вернулся минут через сорок. Потный и дерганый.

– Ты чего так долго? – спросил Молодой.

– Бесят. Пока им разжевал все да пока на все их вопросы ответил, взмок весь.

– Ну, ты ж понимаешь, им утром к генералу идти на доклад.

– Понимаю. Все равно бесят. Ты чего? Родил документ?

– Да. Вот, посмотри, – сказал капитан. – На двух листах вышло. Выдавил, что мог.

– Эх, молодежь, – сказал Старший. – Дай я сяду. Плесни мне кофе.

– Нет проблем. Но мне кажется, здесь уже ничего не выдавить. Я и так из пальца высосал.

– Когда кажется— крестятся. Ты кофе сделай и крестись. А я набью маленько.

– Хорошо.

Электрический чайник вскипел быстро. Опять загремели ложки. Майор набивал справку, высунув язык. Молодой закурил.

– Знаешь, мне кажется, у всех оперов вместо крови кофе по организму пульсирует! – сказал он, протягивая кружку Григорьеву.

– Ага, это верно. Выпито столько, что даже не сосчитать. И чаще всего холодным, да? – подтвердил оперативник.

– Верно. А еще мы все прокурены настолько, что мне иногда кажется, что одежду мою никогда и ничем не отстирать и запах не выветрится. А если в нашем кабинете сделать ремонт, – добавил Молодой, глядя на мрачные серые стены, тусклый свет, отклеившиеся кое-где обои, дырявый линолеум, – то все равно запахан останется!

– Согласен. Его уже ничем не вывести. Поколениями оперов никотином пропитан каждый кирпич!

Опер засмеялся:

– Ну чего? Добил что-нибудь в справку?

– Конечно! Учись, пока я жив. Теперь у меня уже пять страниц!

– Да ладно?! Разве можно из ничего пять страниц создать?

– Можно. Садись, почитай, – Григорьев встал из-за стола и отошел к окну. Приоткрыв створку еще шире, задумался.

Напарник читал. Время подбиралось к полуночи. Старший пробежался взглядом по кабинету. Маленький, темный. Две деревянные двери, два стола, четыре старых стула, два сейфа, обязательные картинки на стене: кот с повязкой на рукаве у аквариума с рыбкой, куда вставлен кипятильник, и надпись: «Ну что? Говорить будем?», женщина с красным платком на голове, времен СССР, приложившая указательный палец к губам, говорящая «Не болтай». Медицинская кушетка, укрытая старым покрывалом, вешалка с висевшей формой милиции, на стенах куча ориентировок, прикрепленных гвоздиками. На подоконнике – старый, давно умерший какой-то цветок в горшке. Цветок в горшке?! «Точно! Нам же его следаки подарили на какой-то праздник! – подумал майор. – Не выжил. Помер. Выкинуть бы надо».

– Шедевр, – дочитал капитан. – Это ж надо, из двух страниц сделать пять, да еще так виртуозно?! Здорово!

– Учись.

– Что на завтра? Домой бы пора, – сказал Молодой, грустно подумав, как обрадуется позднему визиту его теща.

– Сбор здесь в восемь часов. Возьму ППСников, участковых, оперов соберу, и в овраг пойдем. А ты судимых продолжай. Вот по списку у тебя их десять человек. Ты попал в квартиры к четырем из них. Остальных – бери на завтра.

– Ты в морге-то был? – спросил капитан.

– Был.

– И что Михалыч сказал? Есть что-то, что при прокуроре не сказано?

– Ну есть пара нюансов. Душил сзади, борозда идет спереди назад и снизу вверх. То, что взрослый и выше ростом – понятно. На руках и ногах какие-то мелкие пятна, красные, на ожоги похожие, но не точно. Нужно у родственников узнать. На запястьях красные полосы, это, я так понимаю, от веревок или еще чем связана была. На скуле который кровоподтек – явно удар по лицу, и, если это не родственники, значит, это наше ОНО ударило девочку. – Назвать преступника жуликом, или еще кем-то с более человечной окраской, не повернулся язык, поэтому получилось – ОНО. – Возможно, кричала, может, оглушить хотело? Если ОНО ее ударило, значит, правша. Синяк слева получается. Одежда грязная, но на следы волочения не похоже, хотя пятна похожи на следы от травы. В желудке ничего нет. Одежду на экспертизу прокурорский направил. Может, чего с нее получится? Это все.

– Не густо.

– Согласен. Завтра будем искать. Пошли домой.

Опера вышли из отдела за полночь.

Утром, собрав сотрудников, Григорьев объяснил, что нужно искать. Искать нужно было ботинок, сумку с рисовальными принадлежностями либо просто принадлежности, а также все, что покажется подозрительным. Растянувшись цепью, пошли по оврагу. Через пару часов в другой стороне от места обнаружения тела была найдена сумка с рисовальными принадлежностями, еще через пару часов – ботинок. Вызвали следователя прокуратуры. Старший строго приказал вещи не лапать, поэтому к ним не прикасались. Следователь провел еще два осмотра. Носки найти не удалось. Стало совсем темно, и майор отпустил всех по своим рабочим местам.

Вечером собрались у прокурора.

– Докладывайте.

– Обошли территорию. Цепью. Нашли и сумку с рисовальными принадлежностями, и ботинок. Носков найти не удалось. По географии мест: тело на этом склоне, – Григорьев нарисовал схему, – ботинок здесь, сумка здесь. Все в разных местах. Осмотр провели. Где был ботинок— изъяли фотослед обуви. Где сумка – нет ничего, там листья и еще трава.

– Вещи ее?

– Да, ее. Для опознания не предъявляли, но по всем характеристикам— ее. И сумка, и что в ней, возможно, было. Ботинок аналогичен тому, что был на ней.

– Вещи все на экспертизу в область.

– Непременно, я уже и постановления подготовил. Нужно кому-то только увезти, – сказал следователь.

– Решим, – сказал присутствовавший на совещании начальник отдела. – Решим. Завтра с утра отправлю машиной.

– Что еще? – спросил прокурор.

– Ничего. Проверяем судимых, подомные обходы делаем. Никто ничего не видел.

– Делайте. Все делайте. Чего мне вас учить? Сами все знаете. Завтра так же, сбор в 18 часов у меня. Мне уже с областной прокуратуры звонили.

– Понимаем. Делаем. На месте не стоим. Завтра доложим.

– Еще вопрос: вещи-то, кроме носков, получается, все нашли? – уточнил прокурор.

– Скорее всего, да.

– Как это – скорее всего?!

– Сумка, ботинок, краски, альбом, карандаши, кисти, фломастеры. Сколько было красок, кистей, карандашей, фломастеров – никто пояснить не может. Ни учитель в кружке, ни мать, ни дед. Поэтому считаем, что из рисовальных принадлежностей все на месте.

– Ясно. Уточните завтра у родственников. Может, девочка в тот день носки не надевала? У деда спросите, еще раз у матери. У вахтеров в школе и Дворце творчества уточните, может, кто из них обратил внимание, когда Саша вторую обувь переодевала? Все. Всем спасибо.

Время шло. Провели все экспертизы – ничего для установления преступника найдено не было. Судимые проверены, некоторые – железно, у некоторых алиби не было, но поведение не вызвало сомнений в достоверности их показаний. Были опрошены жильцы домов в районе оврага и по маршруту движения ребенка. Никто ничего не видел. Сумка, ботинок и принадлежности были исследованы. По данным экспертизы, на вещах ничего, кроме отпечатков пальцев рук, принадлежащих Александре, на двух фломастерах, не обнаружено. Носки так и не нашлись. Родственники утверждали, что Александра была в носках, вахтеры на это не обратили внимания. По поводу пятен на руках и ногах родственники ничего не пояснили. Говорили, что не видели их у ребенка. Время шло. Собирались у прокурора, ездили в Главк и в областную прокуратуру, приезжали проверяющие в район, но результата не было. Ориентировки были разосланы во все территории области и по России. Дело распухло уже до нескольких томов, но оставалось нераскрытым.

Глава 5. Дед

Тот же 2002 год

Убийство ребенка оставалось нераскрытым. Время шло. Город продолжал жить своей жизнью. В доме у Александры все изменилось. Она была лучиком света для матери и солнцем для деда. Своим присутствием вносила приятную суету, вихрь новых событий, свежий воздух для родных. И вдруг нечем стало дышать, ветер исчез, воздух стал спертым, события перестали происходить, и каждый день был как предыдущий. Мать ходила на работу, вечером готовила, смотрели с дедом телевизор и ложились спать. Дед вставал рано, ходил по дому, подолгу сидел в комнате внучки, комнату оставили нетронутой. Казалось, что Александра просто ушла в школу и сейчас вернется, влетит метеором, обнимет деда, и все будет как прежде. Дед сидел на ее кровати, потом протирал пыль с предметов, мебели и подоконника. Он это делал каждый день. «У ребенка в комнате должна быть чистота!» – так он говорил. Потом шел на кухню. Сидел и смотрел в окно. Ближе к обеду дед выходил из дома и шел к своей внучке. Шел на кладбище. К могилке. Дед ходил туда каждый день и даже в выходные. Его не останавливали ни погода, ни состояние здоровья. Он шел пешком. Кладбище находилось на окраине города. Час туда, час там и час обратно. Его дочь знала про эти походы, но ничего не говорила против.

Дед приходил к могилке. Памятника еще не было, стоял крест. Он поправлял венки, которые еще держались, несмотря на погоду. Сильно испорченные он выкидывал. Венков было много. От него и матери, от школы, от соседей, от педагогов и ребят из кружка, с работы матери. Цветов изначально было тоже много, но они завяли, и дед их все выкинул. Могилка оседала, и дед подправлял землю маленькой лопаточкой. Оградки еще не было, через год дед, откладывая с пенсии, намеревался поставить и памятник, и оградку и высадить самые лучшие цветы, а еще посадить рядом пару березок. Внучка очень их любила и постоянно рисовала. Он уже присмотрел и столик, и лавку. Просто стоять или сидеть на соседней лавке ему не нравилось. Дед все посчитал. Все получалось как надо.

Дед пришел и сел на соседнюю лавку. Долго ли ему самому осталось?! Это ничего. Главное – осуществить задуманное. Купить и поставить, что спланировал, а там можно и на покой. Жизнь потеряла свой смысл. Он был в ней, а теперь остался только в его идее с памятником.

Сегодня она приснилась ему в первый раз. Как будто он зашел в комнату, а Сашенька сидит на постели и грустно смотрит на него. Сидит и смотрит. Ничего не говорит. На ней платье, в котором ее похоронили, и туфли. Лицо бледное. Дед протянул к ней руки, а она встала и пошла к окну, повернувшись к нему спиной. Он шагнул за ней. У окна Александра остановилась, оглянулась на деда и покачала головой из стороны в сторону, как бы говоря: «Не спеши, тебе еще рано!», после чего отвернулась и растворилась в воздухе. Дед проснулся. Он помнил сон. Внучка приснилась ему впервые с момента гибели, хотя дед и просил ее мысленно присниться ему.

Он начал поправлять венок и тут заметил, что что-то здесь не так, как вчера. Почему-то земля комками набросана, венки накренены, а два лежат в стороне, крест наклонен. Все не то. Дед обошел могилку. На земле были следы. Нет, здесь явно все не то. Это уже и не могилка, а какая-то несформированная куча земли, на которую сверху небрежно кинули венки. Дед подошел к кресту, тронул его. Крест повело в сторону. Он фактически не был закреплен, а как будто вставлен в землю наспех. Так происходит, когда земля со временем играет и ее при установке изначально не утрамбовывают у основания креста. Но это же не так! Хоронили при нем, крест поставили ладно, все честь по чести, да и могилку он сам вчера лопаточкой выровнял. Нет. Кто-то явно повредил могилку с крестом и раскидал венки.

Дед пошел к сторожу. Сторожка находилась при входе на кладбище. Сторож был на месте, явно употребивший порцию спиртного, но адекватно мысливший. На претензии деда пояснить ничего не смог, мол, охраняет только ночью, никого постороннего не видел.

Деда это не устроило, и он пошел в милицию. В дежурной части отдела, узнав причину визита, покрутили пальцем у виска и сказали деду идти домой и ждать, когда к нему приедут милиционеры и примут заявление. Дед ушел. Чтобы не расстраивать дочь, ничего не рассказал, ни про сон, ни про кладбище и визиты к сторожу и в милицию.

Прошло несколько дней. Не дождавшись приезда, дед снова пошел в милицию. История повторилась, на сей раз, учитывая его настойчивость, дежурная часть подняла участкового. Выслушав историю о повреждении могилы, участковый принял заявление, описав все события со слов деда, и сказал идти домой, ждать оперативную группу, которой можно будет показать место захоронения для проведения осмотра.

Прошло еще два дня. В третий раз дед пошел в милицию. Ему повезло: у входа в отдел он встретил Григорьева, с которым ранее общался по убийству внучки.

– Ты чего здесь? – спросил Старший.

– Заявление писал, участковый обещал. Что приедет группа. Два дня прошло. Нет никого, – ответил дед.

– А о чем писал?

– Могилу повредили. Внучкину.

– Как так?! Ты уверен? Может, осыпалась просто? – уточнил майор.

– Нет. Я уверен. Кто-то пришел, повредил могилу, венки раскидал. Потом все скидал сверху, но я ж знаю, все не так было. Я каждый день хожу. И еще, она мне перед этим приснилась!

– Кто приснилась?

– Внучка, Сашенька. Смотрит на меня, так жалостливо, а потом ушла и меня не взяла.

– Дед, ты в своем уме?! Ну приснилась, с кем не бывает, у тебя просто душевное волнение, я понимаю, мы преступника найдем, шел бы ты домой…

– Хорошо, я уйду домой, при одном условии.

«Вот, блин, пристал», – подумал Старший, а вслух сказал: – При каком условии?

– Вы, лично вы со мной сходите и посмотрите на могилку.

– Хорошо. Схожу. Завтра. Иди домой и жди. Я приеду с группой.

– Не надо группу. И домой я не пойду. Устал ждать. Поехали сейчас. Посмотришь сам.

«Не отвяжется», – подумал Григорьев.

– Хорошо, дед, поехали. Сейчас поехали.

Они вышли из отдела. Дошли до УАЗика, закрепленного за уголовным розыском, сели и поехали на кладбище. На улице было слякотно, хмуро. Доехали до центрального входа, вышли, пошли пешком. Дед шел впереди. Дойдя до могилки, дед развернулся, показал рукой майору, вот, мол, смотри сам, и отошел в сторону.

Григорьев подошел к могиле. На первый взгляд ничего необычного. Холмик из земли, сверху венки, крест. Обошел со всех сторон. Пожалуй, неровный холмик, как будто набросали земли, могильщики так не делают. Потрогал крест. Крест шатался. Старший попытался вынуть крест, тот спокойно вышел из земли. Действительно. Так не ставят. Оперативник воткнул крест обратно. Следы, если и были, все смыл дождь. Осталась рыжая земельная каша. Сторож вряд ли что-то знает. Окраина кладбища, забора нет. Оградки нет.