Бремя власти I

«Верни всё!» – Николай бился, как птица в клетке. «Я должен отомстить за семью! Не позволю тебе…»

– Вряд ли ты мне чего-то не позволишь, парень, – прошипел я вслух, вставая с кровати. Ноги дрожали, но я выпрямился, чувствуя, как шрам на груди ноет от напряжения. – Ты – эхо. Призрак. А я – царь, который пережил ад. У меня точно получится отомстить всем врагам твоего рода. Так что сядь в угол своего небытия, заткнись и не мешай мне думать.

Тишина сковала комнату. Но лишь на мгновение. Потом в голове раздался глухой рык, полный ненависти. Но я уже подошел к окну и отдернул тяжелые шторы в стороны. За стеклом мерцали шпили башен, окутанные дымом фабрик, в небе парили дирижабли, плывущие в кроваво-красном закате.

«Моя империя…» – прошептал Николай, и в его голосе впервые дрогнуло сожаление.

– Нет, – ухмыльнулся я, прижимая ладонь к холодному стеклу. – Теперь она наша.

«Что ты намерен делать?» – будто смирившись со своим бессилием, спросил меня принц.

– Скажи мне… Ты остался единственным наследником престола?

«Да» – это слово далось Николаю нелегко.

– Какая у вас форма правления в стране?

«Абсолютная монархия» – не понимая, зачем мне это, ответил принц.

– Хм… Несовершеннолетний наследник, привыкший жить на широкую ногу… – принялся рассуждать я вслух. – Юноша, который тратил свободное время на кутежи с друзьями, вместо того, чтобы изучать политику, дипломатию и владение боевыми искусствами… Судя по твоему источнику, ты слабый маг. А судя по телу, и воин ты никудышный. Ты отличная фигура для марионетки. Будь я на месте родовой знати, то быстро бы накинул на такого парня удавку, а сам бы управлял государством из тени.

«Вообще-то, я сильный маг! Мой дар даже могущественнее, чем у моего отца! Когда он был в таком же возрасте…» – возразил Николай.

– Ага… Как же… – хмыкнул я и повернулся к дверям, откуда по закону жанра должны были появиться новые игроки. – Сейчас к нам придут гости, и начнется новая партия. Я должен отыграть роль дурака, чтобы над нами оформили регентство. Иначе, нас просто-напросто грохнут, а перед народом выставят все, как несчастный случай… Рабочая схема…

«Но ведь тогда будет смута!» – возразил Николай.

Я не стал спорить и объяснять младенцу, что смута смуте – рознь. Бывают и вполне управляемые волнения… И желаемые… Но в этот момент я уже ощущал неторопливые шаги за стенами. Такой ритм походки выдавал людей, которые чувствовали себя королями мира. Сюда шли те, кто думал, что уже победил. Я быстро переместился к кровати и плюхнулся на перины, состроив самую несчастную мину на свете.

Спустя несколько минут двери в комнату резко распахнулись. В покои ворвался ветер, принося запахи железа, пота и дорогих духов. Первым вошел мужчина в белом парадном кителе. Серебряные эполеты на его могучих плечах светились лунным светом. На поясе у него висел зачарованный клинок с золотым эфесом. Белый плащ, подбитый горностаем, волочился по полу. Его лицо, изрезанное шрамом от виска до подбородка, было непроницаемо. Серые холодные глаза незнакомца тут же начали сканировать комнату на предмет скрытых угроз. Я сразу принял его за главу императорской гвардии. Уж очень типичный у него был видок для такой должности.

За ним шествовали двое великих князей: один – грузный, с седой бородой, в синем камзоле, увешанном пестрыми орденами; другой – худой, с лицом аскета, в черном фраке, от которого веяло легким запахом скверны и чего-то гнилостного.

«Мужик со шрамом на лице – это Рыльский Лев Павлович. Он глава императорской гвардии, прекрасный мечник и сильный боевой маг. – подал голос Николай и подтвердил мои догадки. – Седобородый толстяк – удельный Московский князь, Верейский Олег Александрович. Хитрый и расчетливый лис – так о нем отец говорил. А Тощий – это Юсупов Алексей. Отчество его не помню. Он князь крымских земель. Поговаривают, что он увлекается темной магией.

Но все они померкли, когда в дверном проеме возникла она.

Женщина средних лет вошла, словно туман – бесшумно, плавно, но с такой силой присутствия, что воздух в комнате стал гуще. Ее черные волосы, побитые легкой сединой, были собраны в сложную прическу и блестели, как крылья ворона под луной. Глаза – два синих осколка льда – скользнули по мне, задержавшись на секунду дольше, чем нужно. Ее платье, черное, как ночь в жаркой пустыне, было расшито серебряными змейками: их чешуя переливалась при свете люстр, создавая иллюзию, что гады извиваются по ткани, готовые укусить любого, кто сделает неосторожный жест в сторону их хозяйки. Шелк прошелестел, словно шипение, когда она приблизилась. От нее пахло жасмином и… сталью. Как от заточенного клинка.

– Николай… – ее голос был мягким, медовым, но в нем прятались иглы. Она протянула руку, будто собираясь коснуться моей щеки, но остановилась в сантиметре, словно проверяя реакцию. – Мы все скорбим. Ваши родители, братья… Они пали героями, сдерживая демонический прорыв. – Она прижала ладонь к груди, где на черной брошке красовался рубин в форме капли крови. – Империя в трауре. Но теперь… вы – последний из правящей династии Соболевых.

«Лжет, – тут же зашипел в голове Николай. – Это Меньшикова Ольга Павловна… Ее семья подняла мятеж, когда мой дед отказался отдать им рудники Урала! Они жаждут трона, как шакалы – падали! А Ольга – сильный чародей и их клык. Не верь ни единому слову!»

Я не шелохнулся, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Она выдержала взгляд, даже не моргнув.

– Коронация необходима, – продолжила Ольга, делая паузу, будто давая мне время осознать «величие момента». – Народ жаждет увидеть законного императора.

– Но по закону, – капитан гвардии кашлянул, перебивая, – без регента нельзя… Вы несовершеннолетний, ваше высочество.

Ордена на груди седого князя звякнули, когда тот шагнул вперед:

– Регент будет управлять империей, пока вам не исполнится двадцать. Это традиция, освященная…

– Знаю-знаю, господа… – я перебил его, нарочито медленно поднимаясь с кровати. Ноги по-прежнему подрагивали, но я уперся пятками в пол, будто врастая в мрамор. – Традиция и закон – это оплот нашей империи! Но мне не интересно управление государственными делами. Я хочу лишь почтить память погибших… – тут я по-театральному пустил скупую слезу. – И заняться тем, что мне нравится: пить, веселиться и просто наслаждаться жизнью, пока другие решают сложные задачи. И больше никаких демонов и сражений! Вы ведь сможете это устроить?

Комната замерла. Ольга расплылась в искренней улыбке. Наверняка, она была счастлива такому повороту событий. Ведь я идеально подходил на роль куклы на престоле.

Худой князь в черном камзоле впервые заговорил, и его голос заскрипел, как ржавые петли:

– Это очень мудро с вашей стороны, государь. Ваш отец всегда доверял своим советникам. Уверен, от этого выиграют все сословия и, прежде всего, страна! Но демонический прорыв уничтожил треть столицы. Народ в панике.

– И что вы от меня хотите? – наигранно возмутился я. – Чтобы я их утешил?! Я, между прочим, тоже пострадал! И мне сейчас не до народа! Хочу красного вина и девку в постель, а не вот это вот всё…

«Отлично играешь! – засмеялся Николай. – Ну, прямо вылитый я!»

Ольга внезапно улыбнулась. Это не было теплой улыбкой – скорее оскалом хищника, примеривающегося к горлу жертвы.

– Вернемся к вопросу о регентстве, Николай, – она произнесла мое имя с нарочитой нежностью, словно мы были старыми друзьями. – Надеюсь вы не против…утвердить подходящую кандидатуру сейчас. – Она сделала паузу, проводя пальцем по рубину на брошке. Камень вспыхнул алым, и на секунду мне показалось, что змеи на ее платье шевельнулись. – Кто-то срочно должен взять эту ношу. Ради стабильности.

– Кто-то? – я склонил голову, притворно задумавшись. – Например… вы?

Она не моргнула:

– Разумеется, я готова. Всё ради империи.

Капитан гвардии напрягся, его рука невольно потянулась к эфесу меча. Седой князь заерзал, а худой в черном камзоле замер, словно тень.

«Она даже не скрывает, – прошипел Николай. – Меньшиковы, наверняка, уже купили половину двора. Если она станет регентом, тебя «устранят» через месяц. Скажи «нет»!»

«Не устранят! – мысленно возразил я призраку. – Всё идет по плану. Им гораздо выгоднее меня приручить, чем убивать. Скоро ты все поймешь.»

В воздухе повисла напряженная тишина. Даже дух Николая притих, будто затаил дыхание. Я окинул взглядом их всех: капитан сжимал рукоять меча до побеления костяшек, седой князь нервно теребил бороду, худой стоял неподвижно, словно чучело. И Ольга… Ольга смотрела на меня так, будто уже приобрела ценную игрушку в свою коллекцию.

– Хм… – я сделал шаг к женщине, заставляя ее слегка отклониться назад. – Я наслышан о ваших талантах. Вы сильный и волевой человек. Я принимаю вашу кандидатуру на роль регента. Только не давайте меня в обиду!

Ее веки дрогнули. Всего на долю секунды, но я уловил это.

– Почту за честь, ваше высочество! Вы сможете делать все, что захотите! Вина и девок будет много! С вашей головы и волос не упадет, пока я буду следить за троном. – вполне искренне и ласково ответила княгиня. – Завтра мы подготовим все необходимые документы и проведем прощальную церемонию с вашими близкими.

– Договорились. – наконец сказал я. – А теперь можете оставить меня одного? Я еще слишком слаб и хочу вдоволь погоревать о погибших.

Князья и Ольга слегка поклонились. Капитан гвардии резко кивнул:

– Как прикажете, ваше высочество.

Они повернулись к выходу, но Меньшикова задержалась. Ее пальцы сжали складки платья, и серебряные змеи на миг "ожили", сверкнув ядовито-зеленым.

– Верьте мне, Николай, – сказала она, и в ее голосе впервые прозвучала сталь. – Ведь цари не вечны, если у них нет достойной опоры.

Она ушла, оставив за собой шлейф жасмина и угрозы. Дверь захлопнулась, но ее последний взгляд, брошенный через плечо, еще долго висел перед моим внутренним взором.

«Ты слышал? – Николай заговорил, его голос дрожал от ярости. – Она угрожает тебе в твоих же покоях!»

– Угрозы? – я рассмеялся, глядя на дверь, где еще минуту назад стояла княгиня. – Я слышал мурлыканье кошки. Но если она захочет стать тигром… – Я щелкнул пальцами, и в моей руке вспыхнуло маленькое солнце. – Я напомню ей, кто здесь настоящий хищник.

«И кто же ты такой, черт возьми?! – воскликнул Николай. – Обычный огненный пульсар в твоих руках – это нечто! Уровень мастера, не иначе!»

Вот только это элементарное заклинание съело практически весь мой резерв. Я словно стал губкой, которую насухо выжали. Переход из астрала в мир живых практически сожрал все мои силы. А это значило, что придется заново развивать источник. Радовало только одно: все мои знания и навыки остались при мне. И с этим можно было работать!

– Кто я такой? – я подошел к зеркалу, в котором отражался юноша с бледным лицом, холодными янтарными глазами и рыжими волосами. – Я сокрушал империи, приручал джиннов и был воплощением божественной мудрости. Я тот, кто стал персонификацией доблести и солнечного гнева. Я убивал демонических богов, пока люди только-только пытались разглядеть истинный свет веры. Мои заслуги признала сама Вселенная и отправила в ваш мир, чтобы я мог и дальше бороться с темной энтропией – мерзким порождением человеческих пороков, что питает силы скверны. Не могу сказать, что мне это нравится, но ничего не поделаешь. Это моя работа. Да и со Вселенной особо не поспоришь. А что до силы… То она не в магии. Она – здесь. – Я ткнул пальцем в висок, а затем в грудь, где под кожей билось сердце, уже познавшее вкус тысячи побед. – Тебе несказанно повезло, что именно я угодил в твое тело. И повезло вашей империи! Ибо в скором времени я стану тем, кто будет управлять ею. Имя мое – Соломон Мудрый. Я – справедливость и любимец бога. И когда местные дворянчики покажут свои когти… я вырву их с корнем.

За окном завыл гудок дирижабля, словно вторя моим словам. Этот мир ждал. А я… я еще даже не приступил к работе.

Глава 3

"Войны зависят от славы, и часто ложь, которой поверили, становится истиной."

Александр Македонский

Дверь отворилась с тихим скрипом, и в покои вкатилась тележка, лязгнув медными колесиками о порог. Слуги щеголяли в алых ливреях. На спине каждого пестрел герб Соболевых – двуглавый золотой орел, сидящий на плече медведя. Они молча расставили на столе блюда, избегая моего взгляда. Запахи ударили в ноздри, смешавшись в густой коктейль: дымчатый аромат жареного фазана, сладковатая кислинка вишневого соуса, острый дух перца и… что-то еще. Что-то пикантное, рыбное…

– Ваше высочество… – заикаясь, произнес лакей с красным лицом и пышными усами. Его длинным носом можно было пронзать врагов, а здоровенное пенсне лишь подчеркивало яркий блеск в голубых глазах. – По приказу регентского совета… вам подано лучшее из кладовых.

Он поклонился так низко, что я увидел залысину на его макушке. Она блестела от пота. Слуги выскользнули, как тени, оставив меня наедине с пиром.

Фазан, покрытый румяной корочкой, лежал на серебряном блюде, обложенный ягодами, которые лопались под тяжестью собственного сока. Блины, тонкие как крылья стрекозы, золотились под слоем черной икры, отливающей синевой. В хрустальном кубке плескалось вино – густое, как кровь, с дымным послевкусием выдержанного в подвалах столетия.

«Император не облизывается, – зашипел Николай, словно я уже начал есть. – Ты уничтожаешь мою репутацию!»

– Репутацию? – я оторвал от фазана ногу, и хруст кости на моих зубах прозвучал громко, как выстрел. Мясо разошлось под пальцами, соус брызнул на скатерть, оставляя кроваво-красные пятна. – Так никто же не смотрит! К тому же, что естественно, то не безобразно.

Я впился зубами в мясо, смакуя каждый кусочек. Горячий сок облепил губы и пальцы, застыв пленкой жира. Голод, клокотавший в животе с момента пробуждения, требовал топлива. Каждый кусок, каждая ложка икры возвращали силы, затягивая невидимые трещины в изможденном теле.

«Ты… ты вульгарен! – Николай бушевал. – Соболевы не едят, как голодные псы! Мы…»

– Вы умерли, – перебил я, закидывая в рот блины с икрой. Соленый, маслянистый взрыв на языке заставил меня прищуриться от удовольствия. – А я жив. И буду есть так, как хочу.

Вино со льдом обожгло горло, оставив послевкусие дубовых бочек и чего-то горького… Ядовитого? Нет. Это была магия. Но слабая, почти неуловимая. Взгляд упал на кубок. На дне, под слоем вина, мерцала руна – крошечная, как царапина.

«Осторожно! – Николай вдруг стих, его голос стал резким. – Меньшиковы подсылали отравителей ко многим своим врагам. Они…»

– Знаю, – мысленно огрызнулся я, поднеся кубок к губам снова. – Но я не враг им. Всего лишь полезный инструмент. Если хотели убить, то давно бы это сделали. Я бы просто не проснулся, уж поверь.

Я осушил кубок до дна, чувствуя, как руна на его стенке вспыхивает и гаснет.

Что-то тонизирующее? Нет.

Шпионские чары. Кто-то хотел таким образом оставить жучок и подслушать мои мысли. Что ж, с покойным принцем это сработало бы. Но не со мной.

– Рассказывай, – стерев руну энергетическим жгутом, бросил я и облизнул пальцы. Икра оставила на коже липкий блеск. – Где я?

«Российская империя, – ответил Николай, неохотно. – Великая держава, что составляет шестую часть Земли. Индустриализация в самом разгаре. Поезда, дирижабли, заводы… и порох с магией. Всё это в одном флаконе. Ты в теле наследника престола, который чудом выжил. Династия Соболевых, к коей я принадлежу, правит этой страной уже семь столетий. А ты наглый узурпатор».

Я засмеялся, откинувшись на спинку кресла. За окном, за тяжелыми шторами, гудели гудки паровозов, а где-то вдали рокотали турбины, наполняя воздух вибрацией. Мир пара и стали… но сквозь него прорывалось иное.

– Как тут обстоят дела с демонами? – спросил я, лениво ковырнув вилкой в костях фазана.

«Прорывы из-за Грани случаются довольно часто. Здесь их называют «черными бурями». Каждому разлому присваивается определенный класс опасности: от A до X. То, что произошло в Санкт-Петербурге, оценили как уровень «С», – это региональный масштаб бедствия, – Николай произнес всё это, словно проклятие. – Разломы случаются, когда темная энергия энтропии набирает мощь, а барьеры между мирами истончаются. Последняя буря… уничтожила треть столицы. Ну, ты и сам это слышал. Моя семья погибла, закрывая портал. И отца предали в самый последний момент, вогнав нож в спину».

В его голосе дрогнула боль. Я отложил вилку, внезапно ощутив тяжесть в груди – не свою. Чужая память? Нет… Николай делился ею намеренно.

Картина вспыхнула перед глазами: ночное небо, рваное, как старая ткань. Тени с когтями, вырывающиеся из трещин. Отец Николая в золотых латах, кричащий заклинание, пока черная волна демонов заливала площадь… Взрыв. Пепел. Тишина.

– Есть версии, кто был убийцей? И что такое «Санкт-Петербург»? Сколько всего уровней у демонических прорывов?

«Это был какой-то мелкий дворянин – я его пару раз видел на пирах. Мелкая сошка. Даже имени его не запомнил. Что касается Петербурга, то это столица, в которой ты сейчас находишься. А классов опасности у разломов всего шесть: A, B, C, D, E и X. Разломы с последней меткой – самые жуткие. Их невозможно закрыть, разве что – сдерживать… – менторским тоном сообщил Николай. – В мире таких несколько. И один из них находится у нас, в Сибири. Недавно появился.

– Всего шесть… – задумчиво протянул я. – Маловато. А что до разломов, которые нельзя закрыть… Не бывает таких, я ручаюсь. Наверняка, местные люди еще просто не поняли, как это делается.

«Хочешь сказать, ты и Иксы способен закрывать?» – недоверчиво спросил принц.

– Поживем-увидим! – хрустнув пальцами, сказал я и поставил ментальный блок, беспардонно отрезая Николая от своих мыслей. Я решил доесть все, что осталось. Мое тело было слабым, нетренированным, и ему требовалось топливо, состоящее из белков, витаминов и минералов. В скором времени я приведу себя в порядок, а пока нужно пользоваться моментом и запасаться жирком.

Когда последний кусок фазана исчез в ненасытной пустоте желудка, а от икры осталось лишь одно воспоминание, я рухнул на кровать и откинулся на подушки, чувствуя, как тяжесть сытости давит на ребра. Но внутри – за этой мишурой комфорта – зияла бездна. Пустота. Раньше она была заполнена океаном магии, бурлящим, как лава в жерле вулкана. Теперь же… Теперь там плескалась лужица. Жалкая, предательски холодная.

Я, конечно, понимал, что мой магический резерв сильно просел из-за Перехода, но не думал, что все окажется настолько плохо. Нужно было разжечь новый огонь в своей душе.

Я закрыл глаза, пытаясь проникнуть вглубь себя. Дыхание замедлилось, пальцы впились в шелк простыней, будто ища опору в реальности. «Искра… Где ты?» – мысленно рычал я, пробиваясь сквозь слои усталости, боли и чужой плоти. Но ответом была лишь тишина.

Ногти уже впивались в ладони. Капельки крови выступили на коже рук, но боль была лишь катализатором. Я заострил разум, сформировал из него клинок и потянулся к алым каплям на своих ладонях. Магия крови являлась запрещенным искусством, но не для меня. Пропитав ей лезвие мысленного меча, я ударил им в центр тьмы под сердцем. Темная пустота порвалась, словно лист бумаги, и я увидел слабый свет.

Дальше всё было просто. Через медитацию я стал впитывать энергию каждой клеточкой тела и направлять ее к источнику. Благо манны в воздухе было разлито предостаточно. Через несколько часов таких манипуляций я смог зафиксировать свое магическое ядро под сердцем, защитив его от тьмы пленкой света. Оно было маленьким и тусклым, но теперь я не боялся, что дар угаснет во мне в самый неподходящий момент.

Я открыл глаза. Комната, еще недавно утопавшая в роскоши, теперь казалась гробницей. Золотые орлы на стенах потускнели, шторы, пропитанные городским смогом, свисали мертвыми складками. Даже воздух – густой, наполненный запахом недавних яств и дымом очага – напоминал дыхание умирающего. Всё это было последствиями применения магии крови. После нее всегда накатывала депрессия и апатия. Ничего не радовало. Но это пройдет. В таком состоянии лучше просто спать. Этим я и решил заняться.

Черная дрема без сновидений быстро окутала разум, и я погрузился в целебный сон. Часть моего духа по-прежнему следила за обстановкой, а другая спешно латала энергетические каналы и очищала органы и кровь от шлаков.

Проснулся уже от стука в дверь. Солнечный луч, пробившийся сквозь щель в шторах, впился в глаза, словно насмехаясь: «Встань, актёр. Твой спектакль начинается». Похороны. Коронация. Игра в покорного марионетку. Всё по плану.

– Ждите! Я скоро выйду! – властно сказал я и, потянувшись, сбросил шелковое покрывало – оно упало на пол, сверкнув, как лужа ртути. Ноги уже не дрожали. Регенерация завершила работу, но под кожей остался холодный след, будто кто-то выжег нервные окончания. В зеркале на меня смотрел все тот же бледный юноша с рыжими волосами, но теперь в его янтарных глазах горели два уголька – моя воля, моя насмешка над смертью.

– Выбирай наряд, – мысленно бросил я Николаю, распахивая гардероб с такой силой, что нечаянно сорвал дверцу с петли. Внутри висели камзолы: алые, как свежая рана, изумрудные – ядовито-зеленые, серебристые, словно чешуя рыбы. Все – кричащие, глупые, словно наряд шута. Лишь в углу, прикрытый траурным крепом, прятался черный. Серебряные нити выплясывали на нём спирали – символ вечности, которую Соболевы так и не обрели.

«Этот. Отец подарил его мне в день совершеннолетия. Сказал: «Носи, когда будешь хоронить врагов»… – голос Николая задрожал, словно струна перед разрывом. – Надел только раз. На похороны дяди…»

Я снял камзол с вешалки. Ткань скользнула по пальцам – тяжелая, как кольчуга, холодная, как сама смерть. Серебряные узоры мерцали в полумраке, напоминая звёзды над полем боя.

– Идеально. Жаль, ты слегка растолстел с тех времен. Но, думаю, знать оценит твой вкус, – проворчал я, втискиваясь в узкие рукава. Тело Николая сопротивлялось – мышцы дрожали, будто вспоминали, как камзол давил на плечи в тот день, когда гроб с дядей опускали в землю.

«Сам ты… жирный!» – зашипел принц, но я уже застегивал последнюю пуговицу. Её жемчужная поверхность была исцарапана – словно кто-то пытался сорвать в порыве ярости.

В дверь постучали снова – три резких удара, как саблей по щиту.

– Ваше высочество! Церемония начинается! – голос лакея прозвучал так, будто мужчина давился собственным языком.

– Входите! – крикнул я, резко поправляя воротник. Металлическая застёжка врезалась в шею, оставляя красную полосу. Хорошо. Пусть все вокруг видят неаккуратные следы «скорби».

Дверь распахнулась, впуская отряд гвардейцев в зеленых мундирах с золотистой тесьмой. Их сапоги грохотали по паркету, как копыта взбешенных коней. За спинами солдат метались слуги – мальчишка с кувшином воды едва не уронил его, а девчонка с полотенцами прижалась к стене, будто пыталась стать её частью.

– Ваше высочество, просим вас проследовать в тронный зал, – старший гвардеец склонил голову, но пальцы его не отпускали эфес меча. Лезвие в ножнах дрожало, как хвост готовящегося к удару скорпиона. Типично. Даже сейчас от наследника ожидали каких-то глупостей. Хотя это и правильно. Только глупости и стоит бояться.

– Веди, – кивнул я, пряча улыбку. Гвардеец повернулся так резко, что чуть не задел меня плечом. Спешит. Боится.

В коридоре пахло деревом, гипсом и гарью восковых свечей – будто кто-то смешал траур с бунтом. Где-то вдалеке, за стенами дворца, гудели дирижабли, а под ногами чувствовалась вибрация – то ли от шагов толпы этажом ниже, то ли от заводских прессов в округе, кующих новую эпоху.

По мере того, как мы продвигались, я замечал обломки мебели, следы от когтей на стенах, капли крови на коврах. Двери в некоторые комнаты были выломаны. Повсюду сновали слуги и рабочие, наводя чистоту и уничтожая следы недавнего нападения демонов.

Через несколько минут тронный зал встретил меня гулким эхом шагов – каждый звук отдавался в висках, как удар молота по наковальне. Высокие своды, расписанные сценами побед Соболевых, теперь были затянуты черным крепом. Полотнища колыхались, словно крылья гигантских воронов, готовых сорваться в пике. По стенам, в два ряда, выстроились дворяне. Их шепот сливался в мрачный и испуганный гул: сотни глаз были устремлены ко мне, каждый граф или князь подсчитывал убытки и прибыль, связанные с приходом нового монарха. Я медленно провел взглядом по толпе – здесь, наверняка, были и те, кто вчера целовал перстень Меньшиковой, и те, чьи родственники гнили в казематах за попытку мятежа. Все они теперь жадно впивались взглядами в мою спину, словно гиены, выжидающие, когда лев споткнётся.

У трона, на деревянных постаментах, обитых черным бархатом, стояли три гроба.