Записки командующего фронтом

Я думаю, что этот разговор довольно ясно характеризует обстановку, состояние обороны и положение войск Западного фронта к двадцатым числам сентября 1941 года.

Продолжая укреплять оборону занимаемых войсками фронта рубежей, мы внимательно следили за характером и поведением противника. К 23 сентября 1941 года в штабе фронта на основании данных разведки сложилось твердое мнение, что противник готовится к наступлению и создает для этого крупную группировку войск перед Западным и Резервным фронтами. 25 сентября командование фронта отправило на имя Сталина донесение о перегруппировке авиации противника, и в связи с явным ее усилением и необходимостью своевременного ее уничтожения на аэродромах мы просили Ставку выделить фронту хотя бы один полк бомбардировщиков, а также один полк Ил-2 для штурмовых действий по мотомехчастям противника. Кроме того, мы просили ускорить комплектование матчастью 61-го штурмового авиационного полка и 29-го истребительного авиаполка.

26 сентября фронт вновь направил донесение Верховному главнокомандующему И.В. Сталину и начальнику Генерального штаба маршалу Б.М. Шапошникову о подготовке противника к наступлению:

«Главковерху товарищу Сталину. Нач. Генштаба товарищу Шапошникову. 26.9.41 года, 15.30. Данными всех видов разведки и опросом пленного фельдфебеля летчика-истребителя устанавливается следующее:

1. Противник непрерывно подводит резервы из глубины по жел. д. Минск – Смоленск – Кардымово и по шоссе Минск – Смоленск – Ярцево – Бобруйск – Рославль.

2. Создает группировки: против Западного фронта на фронте 19, 16 и 20-й армий в районе Духовщины, Ярцева, Соловьевской переправы, ст. Кардымово, Смоленска и против Резервного фронта в районе Рославля, спас-деменском направлении.

3. По показаниям пленного летчика, противник готовится к наступлению в направлении Москвы, с главной группировкой вдоль автомагистрали Вязьма – Москва. Противник подтянул уже до 1000 танков, из них около 500 в районе Смоленск – Починок. Всего для наступления будет подтянуто противником, по данным пленного летчика, до 100 дивизий всех родов войск. (Последнее показание летчика показалось нам малоправдоподобным, но впоследствии это подтвердилось. Действительно, противник сосредоточил на московском направлении до 80 дивизий, так что пленный ошибся не очень намного. – И. К.)

4. Начало наступления 1 октября. Руководить операцией на Москву будут Кейтель и Геринг, прибытие которого на днях ожидается в Смоленске. Авиация для этой операции перебрасывается из-под Ленинграда и Киева. Войска перебрасываются из Германии и киевского направления (показания пленного летчика).

5. Наши фронтовые резервы подтягиваются на ярцево-вяземском направлении, район станции Дорогобуж и севернее. Создаются противотанковые рубежи. Фронтовые резервы ограничены: всего четыре СД и три ТБР. Прошу сообщить, будут ли даны фронту дополнительные резервы, в каком количестве и когда?

Конев, Лестев, Соколовский».

В соответствии с нашими выводами о подготовке противником наступления я отдал 26 сентября приказ командующим 16, 19, 20, 22, 29 и 30-й армиями. Этот приказ также считаю долгом воспроизвести здесь:

«Имеющимися данными противник создает сильную группировку танков, авиации, пехоты в районах Духовщина, Смоленск, Задня, Ярцево, имея в виду в ближайшие дни перейти в наступление в общем направлении – Вязьма. Приказываю:

1. Усилить бдительность и всеми видами разведки вскрыть группировку и направление ударов противника.

2. Подготовить артиллерию для контрподготовки…

3. Тщательно продумать и подготовить вопросы противотанковой обороны, а также частных и общих контратак.

4. Подготовить противовоздушную оборону для отражения атак авиации противника.

5. Получение и мероприятия донести…

Конев, Лестев, Соколовский. 26.9.41 года».

Хотя в этом приказе и ставилась задача подготовить артиллерию для проведения контрподготовки, но выполнить ее армии практически не смогли из-за ограниченного количества и артиллерии, и боеприпасов.

В ответ на наши донесения и просьбы мы 27 сентября получили из Ставки директиву. В ней приказывалось перейти к упорной обороне и провести экстренные мероприятия, связанные с укреплением оборонительных рубежей. Директива была явно дана с опозданием, но она подтверждала мероприятия фронтов по усилению обороны, которые уже проводились. Однако в тот же день фронт вновь отдал боевое распоряжение командармам: мобилизовать все силы армий, дивизий, включая и тыловые части и учреждения, с целью закопать все прочно в землю. Вырыть окопы полного профиля и несколько линий с ходами сообщения, построить проволочные заграждения, противотанковые препятствия, дзоты. За счет развития оборонительных сооружений постепенно увеличивать армейские резервы.

Командование всех степеней, штабы, политорганы, войска – все деятельно и активно готовились к отражению наступления гитлеровских войск. Все были проникнуты единым стремлением упорно драться за каждый метр советской земли. Командование фронта ежедневно докладывало в Ставку о готовящемся наступлении противника, принимаемых мерах и планах оборонительных действий и просило Ставку усилить фронт танками, авиацией, а также ориентировать нас, на какое усиление Западный фронт может рассчитывать в процессе ведения оборонительной операции.

В случае перехода противника в общее наступление с нанесением главного удара на смоленско-вяземском и вспомогательном ржевском направлениях планом оборонительных действий фронта предусматривалось:

1. Жесткой обороной в тактической полосе разбить наступающего противника.

2. В случае прорыва противника в глубину бить его на подготовленных в глубине оборонительных рубежах с одновременным контрударом фронтовых резервов.

3. Контрудары намечалось провести: а) на ржевском операционном направлении в районе Белый силами 107-й мотострелковой дивизии, находившейся в резерве фронта, и 251-й стрелковой дивизии 30-й армии. В случае необходимости для контрудара привлечь 243-ю стрелковую дивизию 29-й армии; б) на вяземском операционном направлении к западу от Вадино и Издешково силами соединений фронтового подчинения – 134-й, 152-й стрелковых, 101-й мотострелковой дивизий, 126, 128 и 143-й танковых бригад и 45-й кавалерийской дивизии, которые к 1 октября будут сосредоточены в районе Вадино. Контрудар на этом направлении будет поддержан 16-й и 19-й армиями и всеми силами ВВС фронта.

4. При неуспешности контрударов борьба переносится на подготовленный армейский тыловой рубеж по рекам Вопь и Вопец и далее Анисимово, Красный Холм, Неквасино с созданием необходимых резервов для устойчивой обороны.

5. При наличии успеха в ликвидации наступления противника на одном из направлений освободившиеся силы будут использованы для контратак на другом направлении и на усиление другого направления (имелось в виду маневрирование силами, переброска их с неатакованных участков против наступающего противника на те направления, где он развивает удар. – И. К.).

6. Для усиления контрударных групп командование фронта просило Ставку направить нам 30 танков КВ, 30 Т-34 и 2 авиационных полка – один полк штурмовиков и один полк дневных бомбардировщиков. Кроме того, Военный совет фронта просил сообщить, какое усиление Западный фронт может получить в процессе операции.

Все эти соображения по усилению фронта командование фронта доложило также маршалу Шапошникову 28 сентября. Наши просьбы к Ставке были очень скромны, несмотря на то что обстановка складывалась сложная и готовящаяся к наступлению группировка противника представлялась нам по всем данным весьма сильной. В ответ на все наши донесения Ставка направила командованию фронта одну директиву; в ней обращалось внимание на укрепление обороны и на подготовку войск к отражению наступления противника. Никакого усиления фронт не получил, и каких-либо других указаний из Ставки не последовало.

Приходится сожалеть, что и до начала наступления противника, и в ходе его Генеральный штаб не информировал Западный фронт о задачах Резервного фронта и недостаточно осуществлял координацию действий фронтов. А это было необходимо, особенно в условиях имевшей место «чересполосицы». Выше уже говорилось, что две армии Резервного фронта располагались в первом эшелоне в одной линии с нашими армиями. От того, насколько прочно они смогут удерживать свои позиции, во многом зависело положение армий левого крыла Западного фронта. В то же время три армии Резервного фронта (31, 49 и 32-я), находившиеся на полосе Западного фронта, нам не подчинялись. В сложившихся условиях, на мой взгляд, было бы целесообразнее выделить для каждого из фронтов самостоятельную полосу, что повысило бы ответственность командующих фронтами, упростило взаимодействие и позволило бы гораздо эффективнее использовать имевшиеся силы, особенно армии, располагавшиеся в оперативной глубине обороны.

Каковы же были планы немецко-фашистского командования и группировка войск, которые враг готовил для наступления на Москву? Как стало известно из опубликованных после войны документов немецко-фашистского командования, уже 6 сентября директивой № 35 оно поставило перед группой армий «Центр» следующую задачу:

«Подготовить решающую операцию против группы армий Тимошенко (то есть Западного фронта. – И. К.), чтобы по возможности быстрее (конец сентября) перейти в наступление и уничтожить противника, находящегося восточнее Смоленска, посредством двойного окружения в общем направлении на Вязьму при наличии мощных танковых сил, сосредоточенных на флангах». В директиве указывалось, что «после того как основная масса войск группы Тимошенко будет разгромлена в этой решающей операции на окружение и уничтожение, группа армий «Центр» должна начать преследование противника, отходящего на московском направлении, примыкая правым флангом к р. Оке, а левым к верхнему течению р. Волги».

Во исполнение этой директивы командующий группой армий «Центр» фельдмаршал фон Бок 16 сентября издал директиву № 1300/41 о подготовке наступления на Москву. В целях маскировки операция на московском направлении получила кодовое наименование «Тайфун».

Главная цель операции «Тайфун» – сокрушительным ударом разгромить советские войска на московском направлении, а танковыми ударными группировками на флангах окружить наши войска западнее Москвы, в районе Вязьмы и Брянска. В директиве от 7 октября 1941 года командование группы армий «Центр» отдало приказ о продолжении операции на московском направлении и, соответственно, уточнялись задачи войскам. Враг планировал без всякой паузы стремительно наступать на Москву, окружить и взять ее. В приказе группы армий «Центр» от 14 октября 1941 года говорится о конечных оперативных целях противника на московском направлении.

Из приказа видно, что фашисты рассчитывали не только захватить Москву, но и выйти на рубеж Рязань, Орехово-Зуево, Загорск, Волжское водохранилище, а своими передовыми частями достичь линии восточнее Рязань, Юрьев-Польский, Переславль-Залесский и далее по реке Нерли до Волги севернее Кимр. Но и этим не ограничивались планы противника. Его моторизованные части нацеливались захватить Ярославль и Рыбинск.

Я подробно рассказываю о планах врага, чтобы яснее был виден подвиг нашего народа и армии, разгромивших гитлеровцев под Москвой.

Враг был в зените своей военной мощи. Используя ресурсы покоренных стран Европы, он готовился к решительному сражению. Сосредоточив крупные силы на московском направлении, противник рассчитывал сокрушительными ударами закончить войну в свою пользу до наступления зимних холодов.

Как впоследствии стало известно, противник сосредоточил на Московском стратегическом направлении очень большие силы – это была миллионная группировка войск в составе 77 дивизий (из них – 14 танковых и 8 моторизованных), около 2 тыс. танков, до 1 тыс. самолетов, тысячи орудий и минометов и других видов боевой техники. Непосредственно против Западного фронта враг имел 48 отборных, хорошо укомплектованных дивизий.

Как же выглядел на 2 октября наш Западный фронт, который считался в то время самым сильным? При ширине полосы в 340 км он имел 30 слабо укомплектованных стрелковых дивизий, 2 мотострелковые, 3 кавалерийские дивизии и 4 танковые бригады. При сопоставлении наших сил и сил противника нужно иметь в виду, что штатная численность советской стрелковой дивизии в то время была 10 859 человек (фактическая на Западном фронте – 4–6 тыс.), а немецкой дивизии – 16 тыс. человек. Немецкие дивизии к началу операции «Тайфун» были укомплектованы живой силой, вооружением и боевой техникой. У нас было 479 танков (из них современных – всего 45 единиц), 1524 орудия и 733 миномета. Авиация фронта имела: истребителей (старых образцов) – 106, бомбардировщиков ТБ-3 и СБ – 63, дневных бомбардировщиков Ту-2 – 5, Су-2 – 4, штурмовиков Ил-2 – 8. Особый недостаток войска ощущали в зенитной и противотанковой артиллерии, что при превосходстве противника в авиации и танках создавало большие трудности в борьбе с ними. Надо также учитывать и то, что противник обладал превосходством в продвижении войск. Гитлеровцы располагали большим автотранспортным парком. У нас же, к сожалению, части, соединения, артиллерия и тылы имели конную тягу. Все это давало противнику большие преимущества. В конце сентября перед началом оборонительного сражения я и члены Военного совета фронта объехали войска. Я побывал в 30, 19, 16 и 20-й армиях. Вместе с командармами, членами Военного совета армий и начальниками штабов мы еще раз проверили готовность всех наших мероприятий по отражению наступления противника. У всех нас была полная уверенность, что войска будут драться стойко и мужественно. Мне особенно запомнилась встреча в 20-й армии с командармом Ф.А. Ершаковым и членом Военного совета Ф.А. Семеновским. Я хорошо знал товарища Ершакова. Мы вместе учились в Военной академии имени М.В. Фрунзе. Это был волевой и подготовленный генерал, хозяин своего слова. Учитывая, что, по данным разведки, противник сосредоточивает крупные силы в полосе Резервного фронта, я обратил их внимание на левый фланг 20-й армии, имеющей разграничительную линию с 43-й армией Резервного фронта, и просил Ершакова смотреть на юг и для обеспечения левого фланга иметь в резерве одну дивизию. Товарищ Ершаков ответил, что понимает, какая ответственность лежит на нем за стык с Резервным фронтом. «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить выхода противника во фланг и тыл Западного фронта», – сказал он. Выделить для обеспечения фланга больше одной дивизии он не мог, так как в его армии, оборонявшей 45-километровый фронт, было всего четыре дивизии.

В конце сентября 1941 года началась великая Битва за Москву.

30 сентября немецко-фашистские войска нанесли удар танковой группой по левому крылу Брянского фронта в районе Шостки.

На рассвете 2 октября противник после сильной артиллерийской и авиационной подготовки перешел в наступление против войск Западного и Резервного фронтов основными силами группы армий «Центр». Одновременно с атаками переднего края нашей обороны массированными ударами авиации, танков и пехоты вражеская авиация бомбардировала объекты нашего тыла и КП Западного фронта.

Основной удар (силами 3-й танковой группы и пехотных дивизий 9-й армии) противник нанес в направлении Канютино, Холм-Жирковский, то есть в стык 30-й и 19-й армий. Чтобы представить силу удара врага, достаточно одного примера: против четырех стрелковых дивизий 30-й армии противник ввел в сражение 12 дивизий, из них три танковые и одну моторизованную общей численностью 415 танков. Войска 30-й и 19-й армий проявили огромное упорство, стойко удерживали свои позиции.

Но большое превосходство врага в силах вынуждало нас отходить.

Ценой огромных потерь противнику удалось прорвать наш фронт и к исходу дня 2 октября продвинуться в глубину на 10–15 км. В результате авиационного удара по командному пункту фронта, находившемуся в Касне, у нас были потери, но, так как все средства связи были укрыты под землей, а руководящие работники штаба были заранее рассредоточены, управление войсками не было нарушено.

С утра 3 октября по моему распоряжению силами 30-й, 19-й армий и частью сил фронтового резерва, объединенных в группу под командованием моего заместителя генерала И.В. Болдина (в состав этой группы входили три танковые бригады, одна танковая и одна стрелковая дивизии, в общей сложности до 250 танков старых образцов), был нанесен контрудар с целью остановить прорвавшегося противника и восстановить положение. Однако ввод фронтовых резервов и удары армейских резервов положения не изменили. Наши контрудары успеха не имели. Противник имел явное численное превосходство над нашей группировкой, наносившей контрудар. Правда, 19-я армия на большей части своего фронта отбила все атаки врага.

Однако противник овладел Холм-Жирковским, устремился к Днепру и вышел в район южнее Булышова, где оборонялась 32-я армия Резервного фронта. В результате обозначился прорыв гитлеровцев к Вязьме с севера.

Второй удар противник нанес на спас-деменском направлении против левого крыла Резервного фронта. Войска 4-й немецкой танковой группы и 4-й армии, тесня к востоку и северу соединения наших 43-й и 33-й армий, 4 октября вышли в район Спас-Деменск, Ельня. Прорыв противника в этом направлении создал исключительно трудную обстановку и для 24-й и 43-й армий Резервного фронта, и для Западного фронта. Наши 20, 16, 19-я армии оказались под угрозой охвата с обоих флангов. В такое же положение попадала и 32-я армия Резервного фронта. Обозначилась угроза выхода крупной танковой группировки противника с юга со стороны Резервного фронта в район Вязьмы в тыл войскам Западного фронта и с севера из района Холм-Жирковского.

В связи с создавшимся положением я 4 октября доложил Сталину об обстановке на Западном фронте и о прорыве обороны на участке Резервного фронта в районе Спас-Деменска, а также об угрозе выхода крупной группировки противника в тыл войскам 19, 16 и 20-й армий Западного фронта со стороны Холм-Жирковского. Сталин выслушал меня, но не принял никакого решения. Связь по ВЧ оборвалась, и разговор прекратился. Я тут же связался по бодо с начальником Генерального штаба маршалом Шапошниковым и более подробно доложил ему о прорыве на Западном фронте в направлении Холм-Жирковский и о том, что особо угрожающее положение создалось на участке Резервного фронта. Я просил разрешения отвести войска нашего фронта на гжатский оборонительный рубеж. Шапошников выслушал доклад и сказал, что доложит Ставке. Однако решения Ставки в тот день не последовало. Тогда командование фронта приняло решение об отводе войск на гжатский оборонительный рубеж, которое 5 октября было утверждено Ставкой. В соответствии с этим мы дали указание об организации отхода войскам 30, 19, 16 и 20-й армий.

Здесь мне хочется внести ясность в вопрос о положении 16-й армии, которой командовал К.К. Рокоссовский, в связи с тем, что в книге В. Соколова «Вторжение» имеется какая-то путаница. На странице 486-й этой книги автор приводит следующий разговор Жукова с Рокоссовским: «Жуков Г.К. «А теперь скажите-ка, уважаемый командарм, как и почему ваша армия попала в окружение?»

Вопрос покоробил Рокоссовского. Он передернул плечами и помимо своей воли скомкал в руке кусок карты. «Что это – издевка?» И вспомнил, как в октябре после отхода по лесам его, Рокоссовского, вместе с членом Военного совета Лобачевым вызвал прежний командующий фронтом, желая сорвать на ком-то злость, встретил гневными словами: «Сами вышли, а армию оставили». Это был несправедливый упрек, который трудно забывается. Ведь к тому времени, когда 16-я армия была в окружении в районе Дорогобужа, он, Рокоссовский, не командовал ею».

Это описание упрека Рокоссовскому прежним командующим – сиречь мной – не соответствует действительности. Управление и штаб 16-й армии согласно моему приказу были еще до вяземского окружения выведены в район Гжатска с задачей объединить под командованием Рокоссовского все части, выходившие из окружения, а также резервы, подходившие из глубины. Вот этот приказ:

«Командармам 16 и 20.

Рокоссовскому и Ершакову.

Командарму 16 Рокоссовскому немедленно приказываю участок 16-й армии с войсками передать командарму 20 Ершакову. Самому с управлением армии и необходимыми средствами связи прибыть форсированным маршем не позднее утра 6.10 в Вязьму. В состав 16-й армии будут включены в районе Вязьмы 50, 73, 112, 38, 229 сд, 147 тбр, дивизион PC, полк ПТО и полк АРГК. Задача армии – задержать наступление противника на Вязьму, наступающего с юга из района Спас-Деменск, и не пропустить его севернее рубежа Путьково, Крутые, Дрожжино, имея в виду создание группировки и дальнейший переход в наступление в направлении Юхнов.

Получение и исполнение донести.

Конев – Булганин – Соколовский. 5.10.41».

Были приняты все меры, чтобы приказ до К.К. Рокоссовского дошел своевременно. Для проверки получения этого приказа я послал в штаб Рокоссовского подполковника Чернышева, который донес по радио, что приказ Рокоссовским получен, сам же Чернышев, возвращаясь в штаб фронта, где-то по пути погиб. Память об этом боевом офицере, не раз выполнявшем ответственные поручения командования фронта, я всегда храню в своем сердце.

Одновременно с выходом управления 16-й армии в район Вязьмы прибыла 50-я стрелковая дивизия. Эта самая боевая дивизия перебрасывалась по моему распоряжению из состава 19-й армии в район Вязьмы, чтобы не допустить смыкания противником кольца окружения. Но пока собирали незначительный армейский автотранспорт, времени было потрачено много, и дивизия, к сожалению, сумела прибыть вовремя только двумя стрелковыми полками и артиллерийским полком. Остальные части этой дивизии были отрезаны наступающим противником и тоже оказались в вяземском окружении. Большинство дивизий, перечисленных в приказе Рокоссовскому, не сумели выйти в назначенный район. При выходе в район Вязьмы они ввязались в бои с механизированными войсками противника и под ударами превосходящих сил понесли значительные потери. Но и после этого они продолжали драться частично внутри кольца окружения, частично вне кольца – на рубеже Сычевка, Вязьма. Полагаю, что этих документальных данных достаточно, чтобы опровергнуть выдуманные упреки с моей стороны в адрес К.К. Рокоссовского.

5 октября Ставка, к сожалению, с большим опозданием подчинила Западному фронту 31-ю и 32-ю армии Резервного фронта. Будь это сделано до начала сражения, мы могли бы их использовать в качестве второго эшелона.

31-я армия к моменту передачи ее в состав Западного фронта имела 4 стрелковые дивизии и занимала оборону на рубеже Осташков – Сычевка. В ходе оборонительного сражения силы армии были переподчинены: 249-я стрелковая дивизия под командованием полковника Тарасова – 22-й армии, а остальные дивизии другим армиям. Управление 31-й армии было выведено в резерв в район Торжка и впоследствии использовано на калининском направлении.

Выполняя приказ, войска фронта, главным образом 19-я и 20-я армии, не имея сильного нажима наступающего противника с фронта, прикрывая свои фланги, начали последовательно отходить от рубежа к рубежу. Первый промежуточный рубеж был намечен на Днепре, где были подготовлены позиции Резервным фронтом.

Принимая решение на отход, я хорошо представлял себе все трудности его выполнения. Дело в том, что отход – самый сложный вид боевых действий. Требуется большая выучка войск и крепкое управление. На опыте мы постигали это искусство. Невольно в связи с этим вспоминаются слова Льва Толстого. В своих записках о Крымской войне он писал, «что необученные войска не способны отступать, они могут только бежать». Очень метко и правильно сказано. К сожалению, надо признать, что до войны наши войска очень редко изучали этот вид действий, считая отход признаком слабости и несовместимым с нашей доктриной. Мы собирались воевать только на территории врага. И вот теперь, во время войны, за это крепко поплатились.

Должен заметить, что отход наших войск проходил в трудных условиях. Поскольку артиллерия и все обозы Западного фронта, как я уже отмечал, имели только конную тягу, то оторваться от противника войска были не в силах, так как превосходство в подвижности было на стороне врага.

7 октября 1941 года танковые и моторизованные корпуса противника подошли к Вязьме: 56-й с северного направления – от Холм-Жирковского, а 46-й и 40-й с южного направления – от Спас-Деменска.

В этой сложной обстановке выполнить маневр отхода было очень трудно. Быстро продвигавшиеся гитлеровские моторизованные корпуса отрезали пути отхода. Вследствие этого к 7 октября в окружении оказались 16 дивизий из 19, 20 и 32-й армий Западного фронта, а также остатки дивизий 24-й армии Резервного фронта и понесшие большие потери части группы Болдина. Соединения 30-й армии, понеся тяжелые потери, так как они приняли на себя основную силу удара превосходящих сил противника, отдельными группами отходили к востоку через леса, западнее Волоколамска. 8 октября я отдал приказ окруженным войскам пробиваться в направлении Гжатска.