Сага о Карлике Диме и людях с Медвежьего Двора

скачать книгу бесплатно


– Чего вы ухмыляетесь?! Ой, ой, а еще преподаватель! – Топорист, впрочем, уже особо не слушал. Где-то на задворках сознания он понимал, что все происходящее не имеет никакого смысла, и самое правильное, что он может сделать – это уйти с достоинством.

Он продолжал размышлять о своих перспективах и об упущенных возможностях, думал о так и не начатом романе со старой девой, об успехах в научной деятельности, и размеренной жизни колледжа. Все это его совершенно не радовало. Нюхнув дурно пахнущую футболку, и обтерев руки о штаны, Торорист резко встал, выпрямился и высказал все, что думает об обеих заместителях директора, в том числе, и свои планы на старую деву.

Не дождавшись ответа, он махнул все необходимые подписи на заранее подготовленных бумагах на увольнение (весь этот разбор полетов – цирк да и только, со времен школы Топорист ненавидел такие судилища, когда все решено заранее, но человека все равно хотят унизить), и гордой и уверенной походкой покинул поганую шарагу, топившую все его мечты и стремления.

Он был уверен в своем будущем, ибо Отец Охоты всегда защищает своих детей!

Осень вступала в свои права, погода становилась все более и более отвратной, листва на деревьях пестрела привычными цветами умирающей листвы, а солнца в небе не было видно уже несколько недель. Но все это было неважно, ибо в этот момент Топориста грела его мечта, вера, уверенность в себе и своих навыках, и ему не было дела ни до карьеры педагога, ни до старой девы, которая так и не разглядела в нем свой шанс стать счастливой бабой. Пройдя пару метров в сторону остановки, Топорист резко остановился, и увидел до боли в заднице знакомые лица.

Вся троица бывших уже студентов престижного колледжа (нет) стояла чуть поодаль от ворот, которые еще вчера нелепейшим образом обходили через забор. Вид у них был унылый и слегка угнетенный. Первый студент подошел к Топористу и задал вопрос, определивший их судьбу.

– И что нам теперь делать? – Вид у студентов был жалок, впрочем, некая их молодцеватость, и явно не прошедшее опьянение давали понять, что они чего-то да стоят, и жизнь для них не легкая прогулка.

– Идите за мной – ответил Топорист. Я знаю одно место, где таким как вы, будут искренне рады.

09.09.2023 Иван Бурехин (с)

Глава 8

Бонифаций был недоволен. Скепсис, с которым он воспринял распоряжение Деда о включении Димы тренировочный процесс, открыто читался на его угрюмом бородатом лице. Но, ничего с этим поделать было нельзя, ибо все в клубе понимали, что дело не в тренировках по фехтованию самих по себе, а в том, что карлика надо чем-то занять. Тот жил в клубе некоторое время, благо базовые бытовые условия позволяли размещать в отведенном Медвежьему Двору здании несколько десятков человек без какой-либо излишней нагрузки на системы обеспечения. Так что, даже очень прожорливый любитель пива не создавал абсолютно никаких проблем.

И вот, наблюдая за тем, как карлик пытается разучивать перемещения, вместе с молодыми новобранцами, которых недавно привел Топорист, Бонифаций осознавал всю тщетность и бессмысленность попытки вырастить из карлика Димы «Ясень битвы».

Короткие ноги, вместо того, чтобы нести своего хозяина легко, перемещаясь с грацией, плавно и мягко ступая с носка на полную стопу, дабы в нужны момент резким усилием и переноса веса тела на опорную ногу, сократить или разорвать дистанцию, лишь нелепо и звонко шлепали босыми широкими ступнями по обрезиненному полу. При этом, карлика всегда смешно заносило и он, балансируя на месте при помощи своих коротеньких ручек (Бонифаций заметил, что правая была еще и значительно длиннее левой, видимо, из-за неправильно сросшейся после перелома ключицы), с трудом восстанавливал равновесие. Вместо перемещения прямо, получалось этакое переваливание с одного боку на бок. Как вручить такому крушителю щитов, и грозы стаканов оружие – было решительно непонятно.

Подергивая отвисший ус, Бонифаций с прищуром поглядывал на Диму, задумавшись о своем жизненном пути, ведь раньше, он не верил ни в какую мистику или потусторонние силы, жил себе обычной жизнью коммерсанта, жена, дочь с сыном. И все же, что-то заставило его полностью изменить свой привычный уклад. Дары Отца Охоты для всех имеют свою цену, и Бонифаций думал, не слишком ли велика уплата, взятая высшими силами с него?

Прервав его размышления, в зал вошла Безлунница. Короткие светлые джинсовые шорты и черный спортивный топик ладно сидели на ее стройной и не по-женски мускулистой фигуре. Рыжие волосы, собранные в пучок на затылке, казалось, светились огнем в полумраке коридора, а светящиеся глаза придавали ей истинно демонический вид.

– А ей идет этот цвет…и когда только покраситься успела? Ведьма, наверно, сводила куда, или сама же заморочилась, они часто вместе тусуются, – подумал Бонифаций, слегка смутившись тому, что рассуждает о таких мелочах, которые, казалось бы, не должны его заботить вовсе.

Посмотрев на новобранцев и карлика, Безлунница широко и радостно улыбнулась, обнажив свои длинные клыки. После чего, бросив взгляд на Бонифация спросила:

– Тренер! Можно у тебя забрать Диму? Его Мать зовет.

Он прервал свои измышления, и недовольно сдвинул брови, поскольку не любил, когда ученик прерывает занятие. После короткой паузы, будто обдумывая ответ и продолжая накручивать ус, удостоил собеседницу ответом.

– Зачем? – Бонифаций, доложу вам, дорогой читатель, старался не приправлять речь матерщиной во время тренировок, особенно с новобранцами. Впрочем, в данный момент, он сдерживался, дабы не добавить еще чего-нибудь острого в этот диалог, поэтому голос его походил больше не сиплое рычание, чем людскую речь.

– Это важно! Хорош душнить, я же не просто так пришла!

В ее голосе послышались легкие нотки нетерпения, но Бонифаций понимал, что Безлунница не выказывает неуважение. Просто, так уж сложилось их общение. Между ними постоянно чувствовалось легкое напряжение, не переходящее, впрочем, границ дозволенного, ограничиваясь лишь комплиментами и легкими колкостями. Что-то вроде обмена любезностями личностей, между которым имеется взаимная симпатия, но не желающих ничем друг друга связывать. Клуб был для всех большой семьей, и в этой семье не было места слухам и сплетням. Впрочем, те же Дед с Матерью пресекали их на корню, что создавало настолько здоровую атмосферу в коллективе, насколько это было возможно, с учетом всех, скажем, так особенностей его членов. Постояв еще пару мгновений и дернув ус в последний раз, Бонифаций хлопнул в ладоши, что означало конец упражнения, после чего подозвал к себе Диму и отправил его на выход из спортзала.

Карлик, слегка запыхавшийся и с выражением блаженства на необременённом интеллектом лице, зашлепал босыми ногами к выходу. Увидев Безлунницу, карлик замедлился, поскольку опасался ее после событий в баре, и, ища поддержки у Бонифация, обернулся к нему, нервно переминаясь на месте с ноги на ногу, сжимая и разжимая в нерешительности пухлые кулачки.

– Ну как дите малое, – проворчал Бонифаций, после чего одобрительно кивнул карлику и отвернулся от него, обращаясь к новобранцам с новым заданием.

– Не очкуй, малой! – попыталась подбодрить карлика Безлунница. Тот, впрочем, уже успел забыть, что чего-то боялся и с восхищением рассматривал ее мускулистые руки и мышцы пресса, продолжая шлепать босыми ногами в сторону кабинета.

– Х*ра се ты здоровая! Протеины в дёсны втираешь? Уы-хы-хы! – Карлик не изменял своей фамильярности, но к нему все уже привыкли, и грозная Безлунница, лишь довольно ухмыльнувшись, продемонстрировала карлику свои мощные бицепсы.

Бонифация позабавила такая резкая смена настроения у карлика, что взывало у него одобрительную ухмылку. Да, Безлунница хороша, во всех смыслах, но некоторые дорого поплатились, неверно истолковав ее поведение или знаки внимания. Судьба их была незавидной, а тела не были найдены. Пока ученики, по новому заданию, мутузили тяжелыми тренировочными мечами покрышки, Бонифаций снова задумался. Он стал за собой все чаще замечать склонность к воспроизведению в памяти событий из прошлого, либо фантазиям на тему своей идеальной новой жизни. Впрочем, он всегда эти идеи отметал. Разве не был он счастлив в этом прекрасном месте с этими дорогими ему людьми? Ведь он служил великой цели, во имя Отца Охоты, будучи частью того, что не просто заменило семью, но стало лучше нее! Да, безусловно, счастлив. Или было что-то еще?

– Было ли что-то еще, – пробормотав еще что-то несвязное, Бонифаций отпустил свой внутренний тормоз и, что называется, на короткое мгновение, ушел в себя, воспроизводя в памяти события одной ночи, которые привели его к тому, кем он есть сейчас.

Сильно затекли перевязанные за спиной руки. Ноги, от долгого неподвижного сидения и вовсе не ощущались частью тела. Кровь прилила к голове, опущенной вниз, а мешок, чем-то плотно перетянутый на горле не просто не позволял ничего видеть, но и мешал толком дышать. Все тело нещадно болело от побоев, на голове было несколько рассечений, из которых сочилась ранее кровь, но уже запеклась. Череп был готов расколоться на десятки мелких осколков, и не было бы ничего удивительного в том, если бы череп и впрямь был проломлен в паре мест, а душа цеплялась за тело лишь чудом.

В салоне автомобиля воняло табаком и планом. Бонифаций сам привычки к курению не имел, и его мутило от этого еще сильнее.

Да, не стоило вступать в конфликт с теми, кто до сих пор живет по старым понятиям. Таким людям все едино, какой век на дворе и какая власть. Бонифаций не вышел в этой борьбе победителем и теперь, его устранят, как и других неудачливых коммерсантов до него.

– Тоже мне, бизнесмен х*ев, – подумал он про себя, с трудом собирая мысли в кучу. Машина ехала долго, сперва, похоже, по трассе, очевидно, куда-то за город, но потом свернула на гравийку. Так ехали еще неизвестно сколько. Его сопровождающие одно время молчали, но потом все же стали переговариваться о своем.

– …Якорь, ну *птыть, ты че, не знаешь че такое «Эпидемия»?! Эльфийская рукопись?! Да шеф тебя за такое невежество, б*я, обоссыт! – Голос громко и издевательски заржал на этом моменте. Бонифаций несколько удивился таким музыкальным пристрастиям у бандитов. Что у них там обычно? – «Не воровка, не шалава..», или на вроде того?

– Подлый, отъ*бись, ну не слушаю я такую шляпу! Я че виноват, что шеф не шарит за рейв? Вот, лучше это зацени, классика, девяностые, *пта! – После чего водитель, как догадался Бонифаций, включил на магнитоле свой рейв. Непонятная какофония звуков нещадно резала сознание и не давала собраться с мыслями. Нужно было придумать хоть то-то. Бонифаций не сомневался, что его ждет смерть и могила где-то в лесу, но сдаваться все равно не хотел. Ведь изначально, за ним приехали четверо бычар местного авторитета. А сейчас в машине ехало только двое, к несчастью для Бонифация, целые и свежие, совсем не пострадавшие в драке с ним.

– Якорь и Подлый, че за у*банские погоняла, – пробормотал он достаточно громко, чтоб его услышали.

– Ты че, пес, попутал, мало тебя отбуцкали?! – Возмутился тот, что сидел рядом, видимо, Подлый, и ударил Бонифация по почкам. Удар был не очень сильный, но болезненный, и, к счастью, не сломал ребер. Стон, вырвавшийся у Бонифация, смешал в себе какой-то булькающий звук и очередное неразборчивое ругательство, но Подлый уже выплеснул свой гнев на него. После чего, начал мечтательно рассуждать о том, как пройдет вечер дальше.

– Вот и все, карачун тебе настал, д*лбоебина! Щас приедем, лопатку тебе дадим, ямку себе выроешь, мы тебя быстренько хлопнем и по бабам поедем, да, Якорь?! Помнишь ту, рыжую, зреленькую, а? Которая еще курит как паровоз?

– Ты про ту старую б*ядину? Хочешь спидорак от нее подхватить, *блан? Смотри, тут дело такое, на конец намотать не долго. Вокруг нее карлик-алкаш вертится, порежет тебя в падике еще, заточку в х*й воткнет, ему как раз туда тянуться близко!

Подлый и Якорь мерзко засмеялись, видимо, шутка зашла. Впрочем, этого разговора Бонифаций уже не слышал, поскольку на короткое время отключился. Пришел в себя он в момент, когда грубые сильные руки потащили его из машины. Затекшие ноги не слушались, и он не устоял на ногах. Сопроводив свои действия матами и пинками по спине и заднице, бандиты поволокли его по траве куда-то в сторону от автомобиля, протащили метров 50, после чего стащили мешок с головы. Была ночь, вокруг лес и ни души. Светила полная луна и яркие звезды, будто последний предсмертный дар человеку, чья судьба быть зарытым где-то здесь под соснами. В темноте было трудно определить, где он находился, да Бонифаций и не очень-то об этом думал. Сердце его бешено колотилось, а развязанные и отекшие руки совсем не слушались, ноги подкашивались от страха, голова все так же нещадно болела.

– Лови лопату, г*ндон! – Это был один из бандитов, в темноте не разобрать кто конкретно. Руки все так же не слушались, и Бонифаций поймал лопату лицом. Ручка больно ударила его по носу, и инструмент отскочил в сторону.

– Это, слышь, ты повнимательнее с ним, он двоих наших завалил! – Меланхолично заметил один из бандитов.

– Тех двоих мамбетов даже старая бабка-п*здунья ушатала бы! По*уй на них, нам доля больше достанется за работу. – Ответил второй бандит.

– Согласен. – Ответствовал первый.

Бонифаций тем временем, поднял лопату, размял руки, и молча начал копать себе могилу, не обращая внимания на праздную болтовню его палачей. Лопата оказалась хорошей и острой, с длинной ручкой. Бандиты, будучи явно опытными в таких делах, стояли чуть в стороне, один из них навел на Бонифация пистолет.

– Не, ну ты представляешь, как они могли так подло с ним поступить, а? Бл*, короче, я забыл, как звали их басиста в то время, но Металлика уже была популярна, это в девяностые как раз и было. Ну вот, короче, басист у них не с основания группы, был еще их друг, который первый басист, он подох в аварии в Швеции на автобусе перевернулся, в честь него Фэйд ту блэк написана, сечешь?

– Опять ты меня своей х*йней доебываешь, а?! Да я ваще не вдупляю че те надо от меня то а?!

– Послушай про п*здадую музыку, наркоман ты *баный! Просвещение, там, вся мичпоха, поэл?

– Ладно, сделаю вид, что мне интересно.

– Ну слушай дальше, мой друг-травокур необразованный. Короче, как первый басист помер, папаша-Хетфилд деперсняк словил конкретный. Но, жизнь идет дальше, тут туры, концерты, альбомы, все дела. Надо, стал быть, дальше идти. Ну вот, взяли оно нового челика, и Хетфилд его сразу не взлюбил! Кстати, Нафинг элс мэттерс уже при нем записана.

– Угу.

– Ага, ну так че…А. вот! Короче они там потом какой-то новый альбом писали и Хетфилд настолько ненавидел нового басиста, что на записи тупо в минус загнал всю его басовую партию, и его бас почти не слышно, прикинь, как так? Походу, вот почему никто не хочет слушать Металлику!

Возмущение в голосе бандита, кажется, рассказчиком был все же Подлый, было столь искренним, что Бонифаций даже несколько проникся этой историей. Наблюдая за бандитами, он незаметно умудрился приблизиться к ним на пару шагов, делая вид, что усердно рыхлит землю, не упуская при этом из поля зрения Якоря, который держал Бонифация на мушке.

Тот выжидал момента, когда вооруженный бандит расслабится, потеряет бдительность, хоть на миг. Так хотелось жить! Бонифаций боролся со страхом, напрягал мышцы, разогревал их, борясь с сыростью и ознобом. Вслушиваясь в разговор своих палачей, он постепенно набирался решимости. Выбор невелик. Погибнуть, пытаясь спастись или просто погибнуть. Удача улыбнулась ему. Практически, выкрикнув свою последнюю фразу, Подлый в возбуждении взмахнул руками и закрыл собой Якоря и его пистолет. Тот успел окрикнуть Подлого и попытаться отодвинуть в сторону, но было поздно. Бонифаций, изо всех сил и так быстро, как только мог, взмахнул лопатой, и ударил кромкой Подлого прямо по шее! Лопата застряла в бандите, разворотив тому шею от позвоночника до трахеи, из раны обильно брызнула кровь, оросив все вокруг фонтаном из брызг, вылетевшим под большим давлением в виду неостановимого артериального кровотечения. Бандит сразу завалился на бок, поскольку при такой почти мгновенной кровопотере человек теряет сознание очень быстро, и сил даже поднять руку у него уже не было. Отличный удар. Послышались выстрелы, одна из пуль попала в брюхо Подлому, и тот, согнувшись пополам, упал с торчащей из шеи лопатой, продолжая заливать все вокруг кровью. Под напором все пребывающей субстанции, его светлый костюм весь стал черным.

Бонифаций оббегая его, кинулся с приглушенным отчаянным воем на Якоря, голыми руками собираясь задушить того, но было поздно. Отчаянно и визгливо матерясь, Якорь выстрели, пуля так же попала Бонифацию в живот, но тот на адреналине не остановил своего натиска и, врезавшись в бандита, сбил того с ног и сомкнул свои пальцы на его горле. Больше выстрелов не последовало, противник пытался сопротивляться, позабыв от ужаса об оружии, но у него ничего не выходило. Якорь был намного слабее покойничка Подлого и уж тем более своего противника, который, казалось, после избиения сам уже был почти трупом. Бандит пытался бороться с ним, его слабые удары по голове, лицу, рукам Бонифация ни к чему не привели, тот их просто игнорировал. Шок и страх, вызванный удушьем и чрезвычайно болезненным сдавливанием горла, лишили Якоря рассудка и всякой возможности сопротивляться. Его отчаянные попытки не возымели успеха, Бонифаций давил все сильнее, чувствуя, как жизнь постепенно покидает тело его врага. Лицо у Якоря вытянулось, глаза слезились и покраснели, вены на лбу надулись так, будто готовы лопнуть, он раскрыл рот и высунул язык в попытке схватить хоть чуточку воздуха, но уже было понятно, что он задыхается. Враг захрипел, его попытки сражаться за свою никчемную жизнь затихли, испустив последний дух, бандит обделался, от чего к запаху плана, который источал его ублюдский кремового цвета костюм, добавилась вонь его испражнений.

Лес ответил тишиной, ветер качал верхушки сосен, а луна оставалась все такой же полной и яркой. Свет звезд казался необыкновенно прекрасным.

Бонифаций лежал на земле, скрючившись напротив трупа Подлого, который уже испустил дух от кровопотери, и так же ощутимо вонял, как и труп Якоря. Нестерпимая боль в животе давала понять, что пуля попала не просто в полость живота, но явно задела внутренние органы, возможно кишечник. Вокруг пахло настолько отвратительно, что Бонифаций не мог понять точно, это из его раны или нет. Входное отверстие было достаточно широким, и отнять ладони от дырки в животе он не решался. Пытаясь экономит силы, он думал, что сможет как-то добраться до машины, оставленной совсем недалеко от места боя, но он не мог пошевелиться, поскольку любое движение отражалось ужасающей болью, сковывающей все тело. Скрежеща зубами, Бонифаций попытался перевернуться на бок, но и это не вышло, силы покидали его.

– Ну все, п*издец…Какое ох*енное место, чтоб сдохнуть…когда найдут, кабаны как раз мне рожу то с пальцами да обглодают, вот радости то будет…– Непонятно к чему рассуждал Бонифаций. Голова кружилась все сильнее, запахи, звуки, все вокруг начало пропадать, в глазах потемнело, и он куда-то провалился.

Смерть? Нет, похоже, это было еще не все. Открыв глаза, Бонифаций понял, что еще жив. Чувствовал он себя отвратительно, похоже, у него поднялась температура, что означало начавшийся сепсис. Что-ж, этого следовало оживать. Без своевременной помощи, если бы он не умер от кровопотери, то, стало быть, умер бы от заражения крови. Мучительная смерть за пару –тройку суток. Прекрасно. Оптимистично. Все так же, не смея пошевелиться, свернувшись калачиком, он решил все же оглядеться. Подняв взгляд он смог рассмотреть лицо Подлого. Ну, над ним уже поработали насекомые, начав выедать глаза, копошась в носу и приоткрытом окровавленном рту. Что там с обосравшимся Якорем не было видно, он лежал чуть поодаль, но скорее всего, нам ним жучки-паучки так же поработали на славу.

Так он пролежал весь день, то проваливаясь в сон, то вновь приходя в себя. Хотелось жутко пить, жажду утолить было и нечем и нельзя. При полостном ранении такое категорически запрещалось – это он помнил еще с армии, когда проходил подготовку по оказанию первой медицинской помощи. Да, теория теорией, да что толку от нее, когда нет практики. Даже если бы и умел, Бонифаций понимал, что не смог бы себе помочь. Он думал, что вот, уже пора бы и смириться со своей судьбой, но в его планы вмешался кто-то еще.

Наступали сумерки, и в набирающей свою власть темноте к Бонифацию явился ночной гость. Вначале послышался запах. Будто какое-то крупное животное, ну, а погодя, явился и сам его обладатель. Задрав голову, Бонифаций увидел крупного волка. Самец или самка было непонятно, сил о чем-то думать не было вовсе. Зверь явно пришел добить его и сожрать. Или сразу начнет? Он слышал, что волки рвут свою жертву еще живой, не дожидаясь умерщвления добычи. От этих мыслей оптимизма не прибавилось. Бонифаций рассматривал зверюгу, ожидая нападения в любой момент. Хищник был очень крупным, шкура была необычного цвета, в сумерках было плохо видно, а глаза его смотрели на человека очень внимательно, не выражая никаких эмоций. Похоже, зверь не был голоден, но что ему тогда было нужно? Бонифаций не отводил взгляда от того, кто явно пришел его убить, но отчего-то медлит. Через некоторое время, хищнику надоели гляделки, и тот просто развернулся и пошел куда-то в сторону. Потратив последние силы на то, чтоб проводить зверя взглядом, Бонифаций закрыл глаза и отключился.

То ли сон, то ли быль…Он будто плыл по воздуху, невесомый и легкий – в свои 34 года с весом по сотку он не ощущал себя пушинкой, но все же, именно такое чувство его окружало. И еще тепло, что странно. Разве такая смерть? Теплая и легкая? Нет, тут что-то не так. По-прежнему жутко хотелось пить, болело все тело. Режущая боль в животе вернула его в реальность. Он и впрямь плыл, но над ковром лесных трав и папоротников. В небе светила та же полная луна и прекрасные звезды. Его несли. Некто нечеловечески сильный держал Бонифация на руках, словно маленького ребенка, эти сильные и бережные руки держали надежно, передвигался незнакомец при этом легко и быстро, будто Бонифаций стал легким как котенок.

– Я в бреду, это точно галюны или типа того…– материться сил уже не было, говорить вслух тем более, Бонифаций просто лежал не в силах пошевелиться. Все так же пахло зверем, но запах какой-то другой. Не успев вникнуть, он снова отключился.

Очнулся в очередном незнакомом месте, на какой-то поляне, он лежал на траве, и видел перед собой в свете луны со спины мужчину, тот был совершенно раздет, и, похоже, отличался могучим телосложением. Рядом с ним сидел тот же волк, что приходил в сумерках, который, казалось, внимательно что-то слушал. Преодолевая жажду, боль и усталость, Бонифаций заставил себя прислушаться к происходящему. Незнакомец с кем-то говорил.

Повернувшись лицом к лесу, стоя на краю освещенной светом луны поляны, голый незнакомец, задрав вверх голову, общался с кем-то незримым.

– Отец Охоты! Я прошу тебя принять эту душу в нашу стаю! Он храбр и силен! Дух его могуч и не сломлен! Он принесет нам много славы и послужит твоему делу хорошо! Я дам ему своей крови, дабы исцелить его раны, и твой Дар вернет его к новой и славной жизни во имя служения тебе!

Поначалу, все было тихо. Обычные ночные звуки, и шум веток на ветру. Но внезапно, Бонифаций заметил движение в лесу. Огромная фигура, явно выше человеческого роста, будто отсоединилась от общей массы черных в ночи древесных стволов. Бонифаций не мог найти описания этому существу, оно источало силу, власть, уверенность. Он замер от изумления, бояться, сил тоже не было, и просто смотрел на медленно приближающуюся хтоническую фигуру.

Череп с ветвистыми рогами заменял существу голову, а в глазницах горели золотистого цвета огоньки. Существо некоторое время разглядывало Бонифация. Тот выдержал этот потусторонний взгляд, пусть и, не понимая к чему все это представление. Будто по команде, мужчина и волк приблизились к фигуре и встали по бокам от нее. Мужчина снова заговорил.

– Отец, твоя дочь тоже видела, как он сражался! Это она нашла меня и сказала привести его к тебе!

Отец Охоты повернулся в сторону мужчины, поглядел на него, затем обернулся к волку, или, стало быть, как уже догадался Бонифаций, волчице. Будто решив что-то, существо наклонило свою голову и приблизилось к Бонифацию в упор.

Золотистый свет из мертвых глазниц черепа прожигал душу Бонифация насквозь, он почти чувствовал это физически, несмотря на свои мучения. Напоследок он собрался с силами и хрипло выдавил из себя:

– Ну и урод же ты, мать твою…

Волчица зарычала, мужчина сжал кулаки и придвинулся к умирающему человеку, но Отец Охоты всех опередил. Он с неестественной для такой громоздкой фигуры скоростью вонзил когти в живот Бонифация. Тот заорал от боли, несмотря на свое предсмертное состояние, все нутро обдало огнем, будто тысячи кинжалов и ножей режут его и разворачивают кишки. Все продлилось очень быстро, но по ощущениям вечность, существо высвободило из кишок Бонифация свою когтистую лапу, сжимая в когтях пулю.

Каким-то образом, Бонифаций был все еще жив, хотя рана на животе болела еще нестерпимей, и тот начинал тихонько выть от пережитого ужаса, успев пожалеть о своей выходке и не в меру скором на оскорбления языке. Существо, небрежно подбросило пулю и положило ее ему на грудь. Мужчина, не выражая никаких эмоций, поднес запястье к своему рту, обнажив длинные клыки, но отчего-то остановился. Существо, будто о чем-то беседовало с волчицей. Неизвестно, о чем был их незримый диалог, но существо наклонилось к волчище, и, как показалось Бонифацию, как-то ласково и, если это можно так назвать с нежностью, пригладило волчицу своей чудовищной когтистой лапой. В следующее мгновение, волчица вся обмякла, закрыла глаза, и стала оседать на землю, будто мертвая. Отец Охоты придержал ее и осторожно уложил на траву. Далее началось то, чему Бонифаций не смог найти объяснения по сей день. Впрочем, какие тут могут быть объяснения?

Мужчина продолжил стоять поодаль, ничем не проявляя своего участия. Отец Охоты же, явил еще одно свое чудо. Настала неестественная тишина, воздух будто застыл, а вонь из развороченного кишечника перестала существовать. Отец Охоты воздел над телом волчицы свои когтистые лапы, и золотые огоньки в глазницах черепа заплясали быстрее и разгорелись ярче, отчего происходящее было хорошо видно. Бонифаций тогда решил для себя, что такое забыть невозможно, даже при очень большом желании.

Тело волчицы начало гнить и разлагаться на глазах, будто время ускорилось тысячекратно. Вот, опала шерсть, вытекли глаза и язык, засочилась и тут же свернулась и сгнила кровь. Трава вокруг трупа моментально высохла, затем почернела, оголив грунт. Внезапно, из пасти мертвой волчицы показались человеческие ладони, обхватив челюсти изнутри, разрывая их напополам! Далее показалась голова, с длинными волосами, испачканные кровью и внутренностями, затем, разрывая труп волчицы, показалась нагая человеческая фигура. Женщина, красивая и мускулистая. Упругая большая грудь, плоский мускулистый живот, широкие бедра и мощные ягодицы на мгновение отвлекли Бонифация, но в целом, картина была скорее пугающей, хоть и не лишенной некоего величия и таинства.

Когда все успокоилось, в свете луны на месте тела волчицы ничего не осталось, а вымершая трава и почерневшая земля возвратились к своему прежнему состоянию, будто энтропия никак не затронула этот участок. Женщина медленно встала, опираясь на лапы Отца Охоты, тот поддерживал ее нежно и аккуратно, насколько это возможно для такого немыслимого создания. Когда она выпрямилась, стало возможно разглядеть ее лучше. Высокая, с длинными темными волосами. Черные тонкие брови, лицо слегка вытянутое, изящные скулы, аккуратный подбородок, нос с легкой горбинкой, и пухлые чувственные губы, маленькие, но крепкие ладони. Цвета глаз было не разобрать, но они так же светились в темноте, как у мёртвой волчицы прежде. Она была крупной и с не по-женски развитыми мышцами. Она с большим интересом оглядывала поляну и всех присутствующих, будто новорожденный, завороженно вдыхала запахи ночи, взглядом жадно впитывала все окружающее пространство. Тот факт, что тело ее и волосы были измазаны кровью и продуктами разложения нисколько ее не смущал.

Увидев Бонифация, женщина поднесла свое запястье к Отцу Охоты. В этом движении было столько уверенности и доверия, что в других обстоятельствах это могло выглядеть почти трогательно. Одним движением своих огромных когтей, тот нанес женщине порез, после чего она стремительно метнулась к умирающему человеку, и, не тратя ни секунды, приложила кровоточащую рану к его губам.

Слишком слабый, чтобы что-то понимать и сопротивляться, Бонифаций стал пить ее кровь. Длилось это недолго, ибо чудеса в эту ночь и не думали заканчиваться. Рана на запястье женщины быстро затянулась, и поток крови иссяк. Бонифаций закончил поглощать ее, и внезапно, ему стало лучше. В голове все прояснилось, и он осторожно отнял ладони от раны. На ее месте ничего не было, все каким-то непостижимым образом затянулось. Он встал, выпрямился, расправив плечи, и не знал, что делать дальше.

Женщина стояла чуть в стороне, улыбаясь, демонстрируя нечеловечески длинные клыки, мужчина так же улыбался, их глаза светились неестественным огнем. Таинственное существо исчезло. Его будто приглашали, ждали от него чего-то, но Бонифаций пока не понимал происходящего с ним.

В тишине леса, который казалось, был чужд для обычного городского жителя, внезапно, он почувствовал себя как дома. До его слуха донеся шелест травы где-то вдалеке, ноздри уловили запахи, о существовании которых он даже и не подозревал, тело ощущалось как новое, сильное, ловкое, быстрое. Тьма открыла перед ним свои секреты, и он стал видеть обстановку почти так же хорошо, как днем.

Бонифаций, хоть и мало что смог понять из произошедшего, но осознал одно. Он больше не тот человек, кем был прежде, и никогда им не станет. Он сжал кулак, посмотрел на побелевшие костяшки, и грустно усмехнулся.

Продолжение следует…

Уфа-2023 Иван Бурёхин.