скачать книгу бесплатно
К карлику подошли двое – молодой человек из квартиры соседки, и второй парень, высокий и широкоплечий с черными короткими волосами. Дима решил не сопротивляться, да ему и не хотелось. Он лежал, будто забывшись, или выпив вкусного свежего пивка, вспоминая ведьмины зеленые глаза, пронзившие его карличью душу насквозь. Они между собой о чем-то переговаривались, но Дима слышал лишь обрывки разговора.
– ..но ты не понимаешь! Мы добудем ему женщину-карлика, начнем их размножать, и проводить селекцию, чтоб их потомство было еще меньше! А потом, потом мы отправим их в космос! Ты только представь – карлики-космонавты! Раз они маленькие, то меньше потребляют пищи и воды, им нужно меньше места в космическом корабле, мы сможем колонизировать галактику!!!! – Широкоплечий юноша с короткими черными волосами восторженно и возбужденно декламировал товарищу свою идею. В нем ощущались задатки будущего великого инженера. Впрочем, некоторые его идеи стоили ему небольших увечий, судя по шрамам на ладонях и пальцах.
– Ты, походу, *бнулся. – Безапелляционно ответили ему. Ей, ты же не будешь брыкаться да, мелкий? – Обратился к Диме молодой человек, который рассказывал об эпичном похищении карлика.
Дима вжался в скамью, и отрицательно помотал головой. Сил что-либо говорить у него совсем не было. Его отвязали от скамьи и понесли, держа на луки обратно в зал с загоном. Пронесли через длинный коридор, мимо мастерских, чего-то, похожего на склад, и еще несколько кабинетов. Карлик узнал помещение, из которого не случился его побег – это походило на столовую, но переоборудованную под некое подобие спортивного зала. В одном из его концов находилась странная конструкция из автомобильных покрышек, чье назначение Диме было неясно, на стене висели чем-то набитые матерчатые мешки, в углах стояли копья, вдоль стен висели щиты. На них он обратил внимание, потому что щиты показались карлику смутно знакомыми. Круглые деревянные щиты, их поле было выкрашено в красный цвет, на одних красовался красного как кровь цвета крест, на других – непонятный карлику символ, похожий на человека, которого разрывают медведи, стоящие по бокам от него.
Напрягая память, Дима пытался вспомнить, где же видел такие изображения, но ничего не выходило. Вокруг загона собралось человек пятнадцать, мужчины и женщины, самых разных возрастов. Уже наступил вечер, за окном было темно, в помещении свет давали потолочные светильники, отбрасывая на стены тени собравшихся людей. У Карлика закружилась голова, когда его внесли в загон и поставили на ноги, но его тут же взбодрили, как инструктировал человек с грубым голосом, окатив холодной водой из большого красного ведра без ручки.
Завопив еще громче, чем от укуса свиньи, карлик вызвал взрыв хохота на весь зал. Люди, пришедшие поглазеть на происходящее, пребывали в прекрасном настроении. Дима, отплевываясь, и тихо похныкивая, протер пухлыми ладошками лицо, и увидел напротив себя свою недавнюю обидчицу. Свинья воинственно вздернула пятачок и недобро поглядывала в сторону карлика своими маленькими злобными глазками. Злобное похрюкивание не сулило карлику ничего хорошего.
Он сжал, было кулаки, и готов был кинуться на свинью первым, но все не решался сделать и шага в ее сторону. Слегка опешив, карлик огляделся вокруг, не найдя ничего, что могло бы помочь ему в грядущей битве.
– Бери топор, и сражайся за свою жизнь, п*зюк, не то я сам тебя зах*ярю! – Послышался знакомый рычащий голос, и в сторону Димы полетел какой-то предмет. Тот упал под ноги карлику, и он подобрал свое оружие. Древко топорика оказалось почти такой же длины, что и рост самого Димы, а его небольшое компактное лезвие оказалось совершенно тупым! Потрогав его пальцем, карлик возмущенно вскрикнул:
– Да вы че, ох*ели?!
– С лезвием любой дурак сможет, а ты попробуй без! – Ответил ему седеющий высокий мужчина.
Зрителям, в свою очередь, шутка пришлась по вкусу, и те стали подбадривать карлика, то раззадоривая его, то грозясь придумать ему еще какое-нибудь совершенно неадекватное обстановке испытание.
Не теряя ни секунды, Дима, совсем отчаявшись, с диким карличьим воплем ринулся на свинью и сходу начал колошматить ее по башке. Свинья не ожидала от карлика такой прыти, ее передние ноги подкосились от первого же пропущенного удара. Сквозь крики зрителей слышались глухие звуки ударов тупого топорика о свиной череп. Свинья отчаянно визжала, время от времени, своим визгом перекрывая вопли карлика, который бил и бил по свиной черепушке с остервенелой яростью.
– На, сука, получи! Падла! Бл*! – Дима был знаток утонченных ругательств, но животная ярость и чувство мести совершенно затмили ему разум, и отключили всю его бурную матерщиную фантазию.
Удары сыпались и сыпались на череп свиньи, она уже не визжала и не пыталась сопротивляться. Кровь, ошметки шкуры, костей и мозга разлетались в стороны, отскакивая от бортов загона. Карлик был с ног до головы в свиной крови, его руки дрожали от невозможного усилия, а ноги подкашивались. Зрители ревели и восхваляли его, насмешки и издевки сменились боевыми кличами, и хвалебными возгласами.
Оружие застряло где-то в мозгах свиньи, сил у Димы не осталось, и он держался за рукоять, чтобы не упасть окончательно. Залитые свиной кровью глаза ничего толком не видели. Отпустив одну руку, он утер лицо, увидел устроенное им месиво. Как ни странно, карлик выдержал это зрелище и его не вырвало. Тяжело дыша и с трудом выпрямившись, Дима поднял голову. Перед собой, за загоном, он увидел зеленоглазую ведьму. Она не сводила с него взгляда, лицо же ее не выражало никаких эмоций. Мгновение, и ее взор снова прояснился, она радовалась подвигу карлика, и звонко смелась.
Но Дима все же успел заметить то, что не каждому дано было увидеть. Огромная рогатая тень, с перьями, торчащими из локтей, нависая над зеленоглазой ведьмой, повернулась в сторону карлика. Тот не успел испугаться, потолочные светильники засбоили, и тень неведомого существа исчезла, уступив место обычной тени девушки.
Дима начал вспоминать свой сон, и от этого ему снова стало страшно. Вспышка ярости отобрала у карлика все силы, и он медленно осел на пол. Его тут же подхватили сильные руки, и понесли куда-то.
– Ну все, карлик, красавчик! Пошли с нами на афтапати! По пиву! – Это был обладатель взрослого голоса учителя.
Дима был счастлив. Пива он хотел сейчас больше всего на свете!
Глава 4
От усталости Дима отключился. Снов ему не снилось, он абсолютно ничего не чувствовал и никак не воспринимал реальность, воспоминания короткими и яркими вспышками проносились в карличьем мозгу.
Образы встреченных людей…похмелье…сражение со свиньей…боль на месте обрубков откушенных пальцев… яркий свет… холодная вода…
Все это напоминало приступ белой горячки, а Дима, порой, допивался и до такого состояния. Где-то на задворках своего затуманенного алкоголем сознания карлик думал, что, быть может, все это ему причудилось, привиделось…Да, возможно так и есть, и он просто пьяный споткнулся дома, упал, рассек себе голову, ушиб лоб, где-то потерял два пальца…мало ли, может рыжая, уважаемая всем подъездом соседка постаралась, правда, Дима еще не придумал, как…Но, к сожалению, реальность постепенно вступала в свои права и беспощадно врывалась в карличью жизнь, принося ему новые страдания и головную боль.
Он очухался уже в каком-то заведении, его разбудила тихая, ненавязчивая музыка, но что конкретно Дима пока расслышать не мог, да и не хотел. Удивительно, но на себе он обнаружил большую серую футболку – явно не по размеру, карлик в ней чувствовал себя, словно поп в рясе, рукава футболки доходили ему до кончиков пальцев, а подол волочился бы по полу. Остальная его одежда осталась неизменной – обгрызенные покойной свиньей черные спортивные брюки и зеленые тапочки-сланцы, в которых он вышел из своей квартиры на встречу этому пугающе бесконечному, но безумно увлекательному приключению.
Напротив него, словно по волшебству, возник слегка запотевший высокий пивной бокал. Светлого цвета напиток благородно переливался в полумраке освещения заведения, а аппетитная пенная шапка своим ярким белым цветом навевала карлику приятные мысли и успокаивающе покачивалась.
Искренне обрадовавшись, и жадно облизнув губы, Дима от восторга хлопнул в ладоши, оглядевшись вокруг, за столом напротив себя видел улыбающегося мужчину с голосом учителя.
– Спасибо, уважаемый! – Пропищал Дима, и не дождавшись ответа, засучив рукава своей не карличьей футболки бережно, но цепко взялся за бокал и с нескрываемым наслаждением осушил его примерно на половину.
Сидящий напротив мужчина одобрительно хмыкнул и тоже приложился к своему бокалу. В нем было нечто не похожее на пиво, а скорее на какой-то томатный суп, что очень заинтересовало карлика. Тот любил эксперименты в части алкогольных возлияний, и иногда мог себе позволить что-нибудь эдакое. Отпив своего пива, и отставив бокал в сторону, Дима довольно утерся рукавом футболки, и сытно рыгнул. Сидящий напротив него мужчина еще раз хмыкнул и приложился к своему бокалу. К столу стали подтягиваться остальные участники посиделки, и располагаться кто где. Дима сидел на блинной скамье, и по бокам от него расселись двое молодых парней, что несли его на битву со свиньей, все остальные расселись полукругом, так, чтоб было видно импровизированную танцевальную площадку бара, которая располагалась буквально в паре метров от стола.
Пока что, никто не танцевал.
Дима обратил внимание, что никто не обращается друг к другу по имени, но со стороны казалось, будто все участники встречи понимают друг друга как-бы без слов. В обычных разговорах о работе, развлечениях, обсуждении сегодняшнего дня и эпичного противостояния Димы со свиньей, не прозвучало не то что имен, но даже прозвищ. Мужчины и женщины носили одинаковые черного цвета футболки с тем же символом, который Дима видел в спортивном зале – человек и два медведя, только аппликация на ткани была белого цвета. Была еще надпись на русском и неизвестном карлику языке, но Дима плохо видел и еще хуже читал.
Впервые за долгое время, слегка задумавшись, и отхлебнув еще пивка, Дима, хоть и не любил этого, но все же решил подумать. А мысль была одна – как же ему заговорить хоть с кем-то из них? В его мозгу произошел сложнейший нейронный обмен, электрический импульс отразился от черепной коробки прямо в мозг, и карлик понял. Он сам даст всем имена!
Мужчину с голосом учителя карлик решил звать Дедушкой. Ну, или Дедом. Он слышал, как тот отзывался сам о себе в таком ключе, так что, вроде должен понять, что Дима обращается к нему. Дед был широкоплеч и могуч, его толстые предплечья, казалось, невозможно было бы обхватить, тяжелая ладонь, покоящаяся на столе, казалось неподъемной, широкое и круглое лицо обрамляла короткая бородка, а волосы на голове были русые и коротко стриженые. В левом ухе была серьга необычной формы, а руки покрывали татуировки с символикой футбольных болельщиков. Кажется, Дима разглядел большую красную букву «Л», и какой-то непонятный ему символ, похожий на солнце. Дед казался карлику самым добрым из всех, на него карлик смотрел с нескрываемым восхищением и чувствовал исходящее от него тепло и добродушие.
Рядом с Дедом сидела худая спортивного вида девушка, с темно-русыми волосами, зачесанными назад и собранными в длинную, до поясницы косу. Взгляд ее был острым и очень внимательным, она что-то тихо говорила Деду, одной рукой так же удерживая в руке бокал с пивом, свободной же, слегка жестикулировала, сложив пальцы так, будто удерживала в них что-то острое и тонкое. Ее изящные, но крепкие руки выдавали одновременно плавные, но четкие движения, ногти были короткими, но ухоженными. Неясно почему, но Дима разглядел эту деталь. Вид у нее был довольно строгий, и властный, возникало невольное желание обращаться к ней максимально уважительно и по имени-отчеству. Думая об этом, Диме показалось, что там могла бы выглядеть его мама. По рассказам соседей, он знал, что та была учительницей, и тоже была строга и довольно сурова. Импульс в мозгу дал новый сигнал, и карлик дал ей имя – Мать.
Вообще, хоть Дима и полагал иначе, но с фантазией у него было не очень. Да и новые светлые мысли в его сознании что-то никак не рождались, очередной импульс около черепной коробки запаздывал. Допив свое пиво, и сунув вздернутый нос в пустой бокал, вдохнув напоследок блаженный запах, хмеля и солода, он глубоко и печально вздохнул. Дед, обратив на это внимание, бросил короткий взгляд на молодого красивого парня, который похитил карлика из квартиры рыжей соседки. Тот, сделав максимально серьезный вид, кивнул, встал и направился к барной стойке. Дима проводил его взглядом, и заметил, что молодой парень был не просто красив, но и довольно стильно, по меркам карлика, одет. Черная кожаная куртка отлично сидела по фигуре парня, выделяя его широкие плечи, а брюки, как в фильме про Чапаева кажется, они назывались, «Галифе», придавали ему вид кадрового военного из старых фильмов про революцию. Дима, хоть и не был гением, но глупым себя не считал, а увлечение историей все же давало ему неожиданно широкий кругозор. Тут, очередной импульс снова дошел до мозга карлика, и его сознание выдало ассоциацию: куртка, галифе, стиль…Гуччи!
Дима хмыкнул, будучи очень довольным собой, что смог построить столь сложную логическую цепь. А может, это он начал пьянеть от любимого пенного. Гуччи вернулся со свежим бокалом, неся его бережно, придерживая донышко свободной рукой. Серьезное выражение его лица не желало уступать иным эмоциям, а пронзительные ясные голубые глаза прорезали пространство и время своей сосредоточенностью.
– Спасибо, Гуччи! – Чуть более уверенно пропищал карлик, и сразу приложился к пиву, все так же цепко, но осторожно удерживая бокал двумя руками. Пить пиво для него – это целый ритуал! Проявить неуважение к любимому напитку было никак нельзя!
– Че, как ты меня назвал?! – Набычился на Диму Гуччи, и сжал кулаки. Сидящие за столом прекратили переговариваться, и стали с интересом наблюдать за происходящим. Дима, в свою очередь, видимо, осмелев от второго пива, а может просто чувствуя, что обстановка гораздо более дружелюбна, чем несколько часов назад, ответил:
– Гуччи! Просто, я ж не знаю, как тебя звать, да ваще тут никого не знаю! Вот и думаю, а че, сам всем имена придумаю, Дима снова рыгнул и продолжил. – Вот ты, вот, карлик указал перебинтованной рукой на Гуччи, – парень красава и стиляга! Был бы я девка, я б тебе дал, *пта!
На несколько мгновений повисла неловкая пауза. Дима уже было задумался срочно допить свое пиво, уже без соблюдения ритуала уважения, ибо было не до того сейчас, да как дать деру, пока цел. Но… Взрыв хохота заставил Гуччи дернуться, пелена ярости спала с его глаз, и он тоже засмеялся вместе со всеми, разжав кулаки и уперев руки в бока. Карлик обратил внимание, что Гуччи не пил вовсе, и был совершенно ясно и убийственно трезв.
– А что, звучит недурно, недурно. Мы такое одобряем! – Протянул дед, отхлебывая томатного цвета жидкость из своего бокала. – Здесь, как ты уже понял, мы не называем имен, так что, твоя идея нам нравится. Потом расскажешь, как назовешь остальных, идет?
– Идет, Дед! – Ответил карлик. Осушил свое второе пиво, и уже не столько осмелев, сколько обнаглев заорал на весь зал:
– Наливай, бл*!
Одобрительное ворчание, пронесшееся над столом, сигнализировало карлику, что он пока в безопасности и в целом, напряжения в воздухе между ним и членами компании не ощущалось.
Мать, отставив в сторону свой бокал, сложив руки на груди, стала с интересом наблюдать за карликом, со следами ехидной улыбки на губах. А Дед, в свою очередь, в очередной раз одобрительно хмыкнув, отпил своего томатного пойла. Гуччи же, не изменившись в лице, сел на свое место, положив ладони себе на колени.
На этот раз, за пивом пошел второй молодой человек, высокий, крупный, с черными короткими волосами. Дима, пока ждал свое третье пиво, краем уха уловил какую-то историю, связанную с каким-то полевым лагерем, каким-то фестивалем, палатками, кострами, топорами прочим всем в таком духе. Уловив нить повествования, Дима услышал что-то про то, как пошедший за пивом парень чуть не отсек себе палец топором. Было много крови, всем было страшно, но весело. Палец парню спасли и с тех пор, у того остался шикарный и брутальный шрам.
– Топорист, – подумал карлик. Принял бокал, кивнув парню в знак благодарности и тут же отпил, жадно продолжая всасывать в себя живительное пивко. Топорист в ответ, чокнулся с Димой бокалами, после чего спросил:
– Тебя самого-то как звать?
– Дима, – ответил он.
Топорист поднял свой бокал высоко над головой и громко и четко произнес:
– За Карлика Диму и наш будущий карликятник!
Все одобрительно загудели и согласились, что это был достойный тост. Послышался звон бокалов, одобрительные хмыканья и смешки. Обстановка все более и более навевала настроение кутежа.
– Карликятник…смешно, *пта, – подумал Дима, хоть и не понял, что Топорист имел ввиду.
Примерно с середины третьего бокала, Диме стало совсем хорошо, тот расслабился, и начал внимательнее рассматривать окружающих и вслушиваться в их разговоры. Карлик вглядывался в лица собеседников маслянистыми разноцветными глазками, тяжело дыша и слегка шлепая губами – алкоголь начинал давать о себе знать, и сохранять концентрацию становилось все труднее.
Музыка стала чуть громче, люди с соседних столиков начали подходить к танцевальной площадке, и потихоньку разгонять тоску танцами и песнями.
Из присутствующих за столом с Димой, танцевать пока никто не шел.
Двое мужчин сидели напротив Деда и Матери и о чем-то оживленно беседовали. Первый, в котором карлик узнал седого мужчину, расспрашивал второго – который бросил Диме тупой топор для битвы со свиньей. Приглядевшись к седому мужчине, тот понял, что он вовсе не старше всех остальных, как Диме казалось ранее, черты лица его были мужественны и очень красивы, при этом, строгая внешность соседствовала с искренней и теплой улыбкой. Мозолистые ладони держали бокал с чем-то явно безалкогольным, и, как понял из разговоров, карлик, этот мужчина много лет вел трезвый образ жизни, что не мешало ему поддерживать общее веселье и остроумно подкалывать своих товарищей. Бороду он не носил, был высок и строен.
Дима вспомнил, что это именно он пообещал заставить карлика чинить решетку, если тот сломает ее. Проиграв в голове снова этот голос и озвученную им фразу, в карличьем, уже довольно пьяном мозгу, заискрил новый импульс!
– Дядька, подумал карлик. Не особо оригинально, но ничего умнее он не придумал пока что. Эта ассоциация возникла из хаотичного набора мыслей, который сформировался в фигуру в строительной каске, с чертежами и линейкой в руках. Как дядька-строитель, с которым однажды Дима пьянствовал на лавочке у себя во дворе и наслушался от него много интересных историй про стройку, вахту на севере и толстых поварих. Хлопнув себя по коленке, мысленно похвалив за логичность и последовательность, карлик допил свое третье пиво.
Не успев поставить опустошенный бокал, карлик его тут же лишился. Дима начал было беззвучно возмущаться, но увидел, что бокал забрал собеседник Дядьки – светловолосый мужчина с длинной бородой и стоящими торчком усами. Волосы он тоже носил короткие, примерно как у Топориста, ростом был с Деда, и почти такой же широкий в плечах. Руки его покрывали черные татуировки с изображением невиданных зверей и письменами на непонятном языке. Строго взглянув на карлика, мужчина развернулся и пошел к барной стойке. Пил он явно больше всех, громко и весело разговаривал, шутя похабные шутки, которые Диме очень нравились. Но, когда дело дошло до очередного пива для карлика, мужчина сразу стал серьезным и собранным, и казался при этом немного раздраженным. При этом, он один из всех за столом носил полосатую майку, напоминающей тельняшку. Цвет полосок Дима не разобрал в полумраке бара, но искра фантазии наконец-то пробудилась в нем.
– Бонифаций! – Вспомнил карлик один из его любимых мультфильмов. Еще, из статьи в википедии, Дима помнил, что это имя святого апостола, который крестил давным-давно немцев. Или кого-то типа того. Дима уже запутался в своих гениальных идеях, и он начал уставать.
– На, бл*, держи свой пивандрий, п*здюк! – Бонифаций подал Диме четвертый бокал светлого, голос его на этот раз был не такой злой, и, кажется, отдавал нотками уважения к карлику.
Кивнув в ответ, карлик влил в себя содержимое четвертого бокала залпом. Бонифаций наблюдал за Димой молча, накручивая ус, и, когда карлик расправился с вожделенной порцией оживляющей влаги, обратился к нему:
– Неплохо ты справился, с тупым топориком-то! Это, кстати, был мой. Теперь – это твое оружие, мелкий ты говнюк! – Сказал ему Бонифаций.
– Спасибо, Бонифаций! – Медленно, с трудом слагая буквы в слова, пролепетала уже изрядно окосевший Дима. – Ты был очень добр! Карлик грохнул пустым четвертым бокалом об стол и протянул перебинтованную руку с обрубками пальцев для рукопожатия.
– Господи, как это мило, – пробормотал Бонифаций, и осторожно пожал искалеченную куру карлика.
Дима был горд собой, его распирало чувство единения с этими прекрасными и очень интересными людьми.
Обратив внимание на танцплощадку, карлик увидел, как несколько взрослых дам пританцовывают под музыку, кажется, это были песни Валерия Меладзе. Диме он очень нравился, и, набираясь смелости, карлик собрался было присоединиться к танцу, продемонстрировав дамам все свои навыки самца и ловеласа! Кстати, еще о женщинах…
Последними, на кого он обратил внимание – были две девушки. Первую он уже знал и видел – та самая зеленоглазая ведьма, которая говорила с Димой о каких-то непонятных штуках. На руках у нее тоже были татуировки, с изображавшие фигуры с черепами и крыльями. Она сидела неподвижно, со строгой осанкой, изредка отвлекаясь на свой бокал с чем-то фруктовым, судя по запаху.
– Ну, тут все просто, х*ли, Ведьма, она и есть Ведьма – пробормотал Дима, еле справляясь с опьянением. Встретив ее взгляд, он невольно смутился, и начал теребить повязку на руке под столом, опустив голову и что-то бубня себе под нос. Но, услышал новый, не знакомый ранее голос, карлик поднял голову и продолжил всматриваться дальше.
Сидящая рядом с Ведьмой девушка была чем-то на нее похожа, тоже черные длинные волосы, бледная кожа, но было в ней что-то еще, что-то неуловимое и заметное только карлику. Взгляд ее был каким-то пронзающим, будто видящий душу насквозь. На окружающих она смотрела так же внимательно, как Мать, но это был не строгий и испытывающий взгляд, а скорее изучающий, подмечающий детали и суть человека. Фигура ее тоже была стройной и спортивной, но на фоне других девушек она выделялась, и казалось несколько более мощной, чем остальные. В ее движениях прослеживалось что-то хищное, и стремительное. Черные тонкие брови и зеленые с янтарным глаза усиливали этот эффект в ее облике. Лицо слегка вытянутое, изящные скулы, аккуратный подбородок, нос с легкой горбинкой, и пухлые чувственные губы, маленькие, но крепкие ладони – все это Дима разглядывал внимательно и с некой нервозностью, потому что его не отпускало чувство тревоги, глядя на эту красивую, но, как ему казалось, опасную особу.
На улице стало совсем темно, и полумрак в помещении усилился, потолочные лампы слегка заискрили, буквально на мгновение, но этого времени Диме хватило, чтоб увидеть очередное нечто.
В полумраке взгляд девушки остановился на мгновение, ее глаза блеснули, как у дикой кошки, или волчицы, отразив в зрачках свет от ламп. Девушка громко и с удовольствием рассмеялась очередной шуточке Бонифация, запрокинув голову назад, и проведя рукой по своей шее. Дима увидел клыки, каких явно не бывает у человека, а в смехе девушки послышалось нечто, похожее на рычание хищника, готового наброситься на жертву.
Подумав было, что он совсем допился, Дима прикрыл глаза. Ему показалось, что он ненадолго уснул. У него из головы не выходил образ хищной девушки, а имя для нее все никак не шло в голову. Тут Диме стало плохо, он почувствовал страшное давление на себе, будто невидимая рука вдавила его череп в стол, и хочет расплющить одним мощным движением. Давление не ослабевало, карлик не мог сопротивляться, ему чудилось тяжелое холодное дыхание и шелест перьев, ему казалось, будто острые ледяные когти царапают ему голову и лицо. Нечто желало сделать так, что Дима услышал Его. Карлику стало страшно, безумие охватило его, он пытался проснуться, вскочить и убежать, что было сил, но карличье тело его не слушалось, лишь осознание беспомощности внушало ему животный страх и ужас, вперемешку с отчаянием.
Безлунница… чужеродный голос, похожий на стрекот ястреба, гул деревьев и громовые раскаты одновременно, донесся до сознания карлика, поразив все его нутро. Он будто оставил клеймо в мозгу, заставляя запомнить это имя навсегда, это не была просто информация, это было требование, на которое нельзя ответить отказом. Дима понятия не имел, что это значило, но теперь, Ее – Безлунницу он будет бояться больше всех на свете.
Давление резко ослабло, Дима оторвал голову от стола, будто выброшенную пружиной. На глаза карлика навернулись слезы, шея его жутко болела, а на голове будто чувствовались следы когтей и остались мелкие едва заметные царапины. Тяжело и часто дыша, карлик поднял свой взгляд.
Безлунница изучающе рассматривала Диму, после чего многозначительно обменялась взглядами с Ведьмой, которая так же не сводила все это время глаз с карлика. Они обе молча встали из-за стола и присоединились к танцующим взрослым дамам и молодым людям, тоже завсегдатаям бара. Музыка звучала громче, бармен ставил песни все веселее и горластее. Бонифаций, орал что-то невпопад тексту, Топорист уснул, Гуччи уходил из бара в обнимку с какой-то взрослой женщиной, воровато оглядываясь по сторонам. Дед и Мать сидели в обнимку и продолжали что-то живо обсуждать. Дядька снимал Бонифация на телефон и потешался над его выходками.
Далее события развивались стремительно. Один из завсегдатаев бара начал распускать руки, и, очевидно без разрешения последней, пытаться обниматься с Ведьмой. Безлунница же, в свою очередь, своим танцем явно привлекала к себе все больше внимания со стороны разгоряченных выпивкой и музыкой парней. Ведьма дала понять, что ей не нравится такое внимание, но завсегдатай был настойчив и не проявлял должного чувства такта и вежливости.
Увидев это, карлик воспылал к нему ненавистью. Ему казалось, что от злобы его просто разорвет, и он просто не может вот так сидеть, сложа руки! Решение пришло в одну секунду. Мощнейший электрический импульс последний раз за этот вечер пронзил карличий мозг. Он вскочил вначале на скамью, затем, короткие ноги к сланцах забросили его прямо стол, схватив пивной бокал, он побежал по столу, в сторону танцплощадки с воплем: – Убью, с*ка! – и бросился на обидчика Ведьмы, держа пивной бокал обеими карличьими ручонками, в богатырском замахе над головой!
– С*ка, *бать я мужик! – Подумал карлик, пока летел с бокалом в руках.
(С) Иван Бурёхин
Уфа-2023
Глава 5
Звезды зажигались и гасли, мир переживал бесконечные циклы рождений и смертей. Люди говорят, что у всего живого есть душа…возможно. У всего живого есть начало и есть конец. Но как понять, жив ты или нет, если момент твоего начала тебе неизвестен? Что делать, если сама идея начала и конца, течения времени, скоротечности жизни человека или любого другого существа тебе попросту недоступна?
Люди давали ему разные имена. Возможно, где-то, в бесконечном пространстве космоса, чувства и мысли человечества стали чет-то материальным, чем-то, что имело для них значение, и стало частью их жизни. По началу, он был бесконечно одинок. Внезапно он просто осознал себя.
Вот он я, я есть…
Люди давали имена всему, что видели. Он не понимал как, но чувствовал все, что его окружало. Человеческие существа наделяли смыслом любые, даже самые незначительные вещи, ему же, все это было чуждо, ведь к чему все эти имена, слова, названия, и прочие безделицы? Мир дышал, давал ему все что нужно, одного малейшего желания, легкого волевого усилия хватало для того, чтобы постигать суть вещей. Он быстро усвоил все нужные уроки.
Мир подарил ему себя, а он подарил себя миру. Леса и горы, моря и океаны, пустыни и джунгли, снега и вулканы – все теперь было им, а он – всем. И не осталось животного или птицы, чью суть не познал бы он.
А люди, тем временем, все чаще обращались к нему. Изначально, его поразила эта способность людей – они называли это речью. Способность пользоваться речью люди называют – говорить. Он честно пытался, но ничего не выходило. Пытаясь быть понятым и принятым, он обращал себя в форму, доступную его понимаю, но встреченные либо бежали в ужасе, либо умирали. Постепенно, он начал учиться еще больше, и стал понимать большее. Когда он впервые столкнулся с чудом рождения новой жизни, в нем что-то пробудилось. Люди зовут это – радостью. Когда он впервые узрел таинство смерти – в нем оборвалось нечто ранее незримое. Люди называют это – горем. Впрочем, новые знания не помогали лучше понимать их. Ведь самая простая истина была ему ясна с самого начала – жизнь и смерть это рутина, то, что было всегда, и будет впредь.
И все же, в нем пробудилось нечто новое. Люди зовут это любопытством. Когда стало ясно, что восприятие человека не в силах пережить встречу лично, он стал искать тех, кто может видеть его облик во снах. И быстро нашел, ибо мир хоть и велик, но не бесконечен. Он являлся к таким ясновидцам в разных образах, но все чаще люди видели в нем высокую мускулистую фигуру, похожую на человеческую, неизменно вместо головы, они видели черепа животных, из рук торчали перья, а ладони походили больше на лапы хищных зверей или птиц.
Со временем, люди стали обращаться к нему с просьбами. Они зовут это – молитвой. Поклонение Ему стало широким явлением, люди постепенно напитывали его сущность своими эмоциями, желаниями, и мечтами. Впитывая все, что люди сообщали, он становился могущественнее. Их просьбы были просты для него, и ничего не стоили. Кто-то просил силы для битвы с врагом, кто-то желал, чтобы было много дичи в лесах и рыбы в реках, кто-то желал власти над сородичами, а кому-то не доставало силы дать новую жизнь.
Люди любили его, но страшились не меньше, ведь, познавая чувства людей, он познал все аспекты их бытия. Люди научили его страху, подчинению, власти, жертвам. И он стал требовать взамен. Тот, кто просил силы для битвы с врагом или зверем – сам мог стать тем, с кем боролся, и либо погибал, либо сходил с ума. Кто просил много добычи – жил в праздности и становился беспомощен перед трудностями. Кто возжелал власти – был предан и свергнут. Кто желал новой жизни – познавал смерть своего дитя. За все берется плата, ибо ничто не берется из ничего. Он хотел донести до людей свой урок, но он не был услышан, ибо век людей короток и память их скудна.
Шло время, циклы сменяли друг друга в бесконечной череде повторов. Мир менялся, под воздействием людских стремлений. Постепенно, люди все меньше стали нуждаться в нем, а он в людях. Все меньше было тех, кто способен видеть и разговаривать с ним. Тоска и скука овладевали всем его существом, и он был не в силах что-либо с этим сделать. Мир изменился неузнаваемо, сами звезды на ночном небе изменили свое положение, все вокруг состарилось и обновилось множество раз.
И вот, когда, как казалось, ничто уже не подарит ему новых сил, появились новые люди. Они вели себя необычно, не так как все их сородичи. Души их пылали жаждой знания, а руки были натружены, и жизнь их была наполнена новыми смыслами.
Когда они обратились к нему, то он вновь стал одаривать своей милостью, но не всех. В этой группе тоже были те, кто видит и может говорить. Но эти люди не испытывали к нему страха. Их служение было искренним, и наполненным не слепого почитания, но чего-то, чего он ранее не осознавал. Эти люди зовут это – уважением. Ему так этого не хватало.
Его дары были иными, и пока, до поры до времени, он не назначил за них цену. Но больше всего, его порадовал один маленький человек. Он был забавным, несуразный, нескладный, с дурными привычками, и совершенно бесполезен. Но наблюдая за ним, Он испытывал одно из лучших явлений, которое удалось познать от своих последователей. Люди называют это – смех.
***
Пока Дима представлял свой эпичный полет с бокалом наперевес, он не учел две вещи. Первая – гравитация, вторая – его патологическое невезение.
Будоражащая мозг искра электрического импульса разыграла в Диме невероятные способности к полетам со столов в барах, но, увы, в эту историю вмешалась случайность.
Короткие карличьи ножки, шлепая по столу сланцами, банально запутались в не по размеру огромной серой футболке. Димин грозный рык сорвался в булькающее неразборчивое ругательство, и тот, оступившись на самом краю стола, рухнул вниз, в очередной раз расшибив себе голову. Зеленые сланцы слетели с босых ступней карлика, один из них, описав красивую дугу, шлепнулся прямо в бокал с томатной жижей Деда, второй звонко влетел в зад одной из танцующих взрослых дам. Пустой пивной бокал, который карлик так и не отпустил, раскололся и разрезал Диме ладони. Карлик не завопил от боли только от того, что был чрезвычайно сильно пьян. Пытаясь выпутаться из непомерно огромной футболки, размазывая по ней кровь, и пачкая штаны Бонифацию и Дядьке, он продолжал бормотать воинственные ругательства, угрожая самыми ужасными карами обидчику Ведьмы.
– У-у-у, я тебя…п*дарас! – это было самое разборчивое, из того, что можно было бы расслышать в карличьих угрозах.
