S-T-I-K-S. Новичкам везёт

скачать книгу бесплатно

Атеист даже немного успокоился, Молчун с Седым работают как те медведи игрушечные, что дрова рубят. Напрасно, как оказалось. Огромная тварь метра два ростом, оценив свалку у двери, ломанулась в окно. Звякнула вылетевшая рама, следом через подоконник скользнула мускулистая туша, почти лысая, без намека на одежду. Тварь перевалилась внутрь, мерзко заурчала и стоя на четвереньках, замерла на миг, видимо, обалдев от изобилия пищи. Этого мгновения Ахмеду хватило, чтоб подскочить вплотную и всадить нож прямо в глаз по самую рукоять. Атеист не понял, когда сам успел прыгнуть вперёд и ещё в прыжке добавить табуретом по отвратительной морде. Предмет интерьера не выдержал такого обращения, и в руке осталась лишь ножка. Атеист оглядел поверженного противника, с трудом можно различить черты человека в этом монстре, распухший рот с огромными зубищами, как у крокодила, вздутые округлости мышц, жалкие пучки волос. От одного вида на такое похолодело в душе.

Напор зараженных вдруг разом иссяк, по обе стороны перевёрнутого стола покоится около двух десятков мертвецов. Седой стряхнул с оружия кровь, устало выдохнул. И тут на крыльце возникла громадная туша, ещё крупнее, чем монстр-форточник. Могучие лапищи отшвырнули повисшие на хлипкой преграде тела зараженных, монстр, злобно урча, пнул многострадальный стол. Но сваленные в кучу дохляки не дали влететь тому внутрь, столешница лопнула, как яичная скорлупа. Тварь рванулась вперёд, Молчун не стал подбираться близко, рубанул по колену, сжав клюв в вытянутой руке. Не сказать, что удачно, тварь споткнулась, но устояла, оскалив зубастую пасть, подобралась, явно сейчас прыгнет. Раздался сухой щелчок за спиной, Атеист рывком обернулся к Малому. Тот, вжавшись спиной в стену, сжимает в руках арбалет Молчуна. Тварь захрипела, оперение стрелы торчит между зубов, словно сигарета. Вместо прыжка монстр сделал лишь пару коротких шагов и повалился навзничь. Седой вогнал клюв в голову монстра и восхищенно взглянул на парнишку, подняв большой палец руки. Лайкнул, типа…

То ли неудача уродливого монстра, которого Седой почему-то обозвал лотерейщиком, сильно огорчила других зараженных, то ли ещё что, но соваться снова они не решили. Так и стояли неподалёку, раскачиваясь с пятки на носок. Со стороны базы что-то рвануло, повалил чёрный дым, твари вдруг заурчали практически хором и поспешили туда. Благо густой чёрный столб дыма ясно указывал направление.

– Кажись отбились, ребята! – Седой довольно оскалился. – А вы боялись… Ну Малой, вообще красавчик! Лотерейщика почти в упор, и ещё и штаны сухие! Мужик!

Парень скупо улыбнулся, вернул арбалет хозяину.

– Ну что, сыграем в лотерейку? – Седой подмигнул Атеисту, но тот не сразу понял, о чем речь.

Седой опустился на корточки, взял в руки нож, лезвие коснулось уродливого нароста на затылке. Чем-то отдаленно похож на здоровую головку чеснока, тоже из плотно подогнанных долек. Аккуратно разрезал по линиям, подцепив кончиком, раскрыл получившиеся лепестки. Внутри небольшое углубление, заполненное чем-то тёмным, по виду похоже на скатанную в комок чёрную шерсть. Седой разровнял извлеченное на ладони и что-то вытащил.

– Облом, только спораны. Но тоже неплохо.

В протянутой ладони покоились три серо-зеленых, немного вытянутых шарика, похожие на виноградины.

– А чего стоим? Ахмед, следи за окном и дверью, а остальные взяли ножички и потрошим, потрошим…

Ахмед протянул Атеисту свой нож, лезвие и рукоять так толком и не оттерты от крови, липнет к ладони. Тот склонился над ближайшим мертвецом, перевернул того мордой в пол, покосился на товарищей, как они управляются. Примерился к наросту, брезгливо сморщив нос, поддается туго, с усилием разрезал. Как ни противно, но пришлось извлекать пальцами содержимое спорового мешка. Всего одна виноградина. Управились быстро, в итоге наковыряли двадцать четыре спорана.

– Никогда ещё подряд столько бегунов не кромсал, – Седой выпрямился, потер затекшую спину. – Чего расселись, уходим отсюда. Тут такая куча мяса, твари по-любому вернутся. Это они лотерейщиков побоялись, запах почуяли. Но ненадолго это.

– Куда двинем?

– Тут неподалёку ещё хуторок есть. Отсидимся там. Сегодня соваться на базу рискованно.

Спать хотелось до жути. После боя нервы поуспокоились, и нахлынула такая тяжесть, что Атеист еле переставлял ноги. Обещанный Седым хуторок, который вроде бы неподалёку, не спешил показаться на глаза. Шли осторожно, к счастью, по низине, заросшей мелким кустарником, скрытые от посторонних глаз. Молчун предупредил, что можно нарваться на беспилотник внешников, у того на борту кроме камеры чаще всего вдобавок какое-нибудь вооружение. Так что в случае жужжания над головой тут же нырять в кусты. Но пока тьфу-тьфу-тьфу всё тихо. Малого, как самого глазастого, поставили в дозор, он уже не хромает – Стикс быстро лечит. Атеист покосился на Седого, тот тоже еле плетется, красные усталые глаза закрываются сами по себе. Да где ж этот чертов посёлок?!

Тропинка медленно забралась на пригорок, кусты поредели, уступая место жилистой колючей траве. Преодолев подъём, дорожка зазмеилась к долгожданному хуторку, где с десяток домов настороженно следили пустыми глазницами окон за приближением путников. Ахмед с Молчуном обогнали Малого, поочередно заглянули в ближние дома. Чисто. Атеист ввалился первым, прошагал на кухню, не обращая ни на что внимания, устремился в комнату. Старенький диванчик с торчавшими кое-где пружинами, такое же затерханное кресло, перекошенный шкаф, что-то ещё. Атеист шагнул к дивану, прорычал: «Я спать!», и рухнув, как подкошенный, через минуту захрапел.

– Э, хорош харю плющить, вставай давай! – Седой бесцеремонно потряс Атеиста за плечо.

С трудом разлепив глаза, парень медленно поднялся, сел, диван пискляво заскрипел пружинами. В комнате темно, через разбитое окно заглядывает раннее утро, и тянет прохладой. Атеист зябко передернул плечами, зевнул, потер заспанные глаза кулаком. Седой уже вышел на кухню, с кем-то тихо переговаривается, кажется, с Ахмедом.

– Ну что, пора выдвигаться. Пока доберемся, уже совсем рассветет. Нам надо вернуться назад, помнишь, там неглубокая канава идёт в сторону базы?

– Помню. А не быстрее напрямую двинуть?

– Конечно быстрее, только тогда будем до самой базы идти по ровной, как стол пашне. Тут же стандартный кластер начинается. И я лично не горю желанием торчать всю дорогу на виду, как прыщ на заднице. А по канаве пусть и дольше, зато спокойнее.

– Ну, буди своего крестника и двинули.

– Так он уже не спит. Атеист! Хорош валяться, вставай давай.

Атеист встал, тело заныло так, словно по нему всю ночь топталось стадо слонов. Отхлебнул живчика, вышел в кухню, хорошо, что во всей этой суматохе не забыл прихватить с собой фляжку. Отклеил уже ненужный пластырь, вместо ссадины от укуса водилы остались еле заметные рубцы. Живот отозвался разъяренным урчанием, и правда, жрать хочется безумно. Седой, словно прочтя мысли, протянул вспоротую банку каких-то консервов, и ложку, видимо, из местных запасов. Атеист отказываться не стал, в три секунды подчистил баночку, как оказалось, с кашей из перловки, живот заткнулся, но скорее всего ненадолго.

На улице и правда прохладно, в сыром воздухе отчетливый запах горелой резины. Ну да, слабый ветерок тянет как раз со стороны базы. Все уже в сборе, как-то само собой вышло, что за главного – Седой.

– Значит так, идём тихо, бегунов вчера много здесь суетилось, чтоб не нарваться, смотрим во все глаза. Не растягиваемся, Молчун впереди, я замыкаю. Стрелять только в крайнем случае. Вроде всё.

Молчун шагнул к Атеисту, протянул топорик для разделки мяса.

– Держи, все лучше, чем с пустыми руками.

Седой хмыкнул:

– Где взял?

– Да вон в том доме на глаза попался, прихватил. Ты-то своего крестника вооружить не додумался.

– Кто ж знал…

До базы добрались без особых приключений. Пару раз попадались зараженные, но не слишком мутировавшие, потому стрелы из арбалета хватило, чтобы угомонить. Уже на подходе от едкого дыма запершило в горле, чадит до сих пор. Атеист не успел тогда толком разглядеть базу, сейчас же здесь виднелись груды кирпичей, обгоревших, изломанных в щепки досок. Кое-где ещё тянутся струйки бледно-жёлтого дыма, кругом воронки от взрывов, на кое-где уцелевших стенах бессчетные выщербины от осколков. Мясорубка, самая настоящая мясорубка. Атеист тяжело опустился на землю, стало трудно дышать. Не знал он этих людей, совсем не знал, а так погано на душе. Каково же остальным?

Седой подошёл, в руках два автомата, сунул молча один. Атеист так же молча взял, в первый и последний раз держал оружие на уроке НВП. Старый седой майор тогда говорил, что подобные знания обязательно пригодятся в жизни. Прав оказался…

Подошёл Ахмед, брякнулся на землю рядом с Атеистом, устало закурил. Чёрные кустистые брови хмурились всё сильнее, здоровая, как лопата, ладонь сжалась в кулак.

– Всех накрыли, всех… Сволочи…

Седой вздохнул, пальцы, сжимавшие автомат, побелели:

– Я одного не пойму.

Атеист поднял голову, вгляделся в хмурое лицо Седого.

– Чего?

– «Гробы» зашли точно на базу. Понимаешь, как будто на маяк шли.

– Хочешь сказать, кто-то нас сдал?

– Нет, как объяснить-то? Словно им кто-то подсвечивал цель. Понимаешь, вышли в определённую точку по прямой, отбомбились и тут же ушли. Даже не кружили, проверяя, тот ли это поселок или нет, если шли по карте. Тут, сам знаешь, с ориентирами нормальными туго, а поселков похожих хватает.

– Ну может, корректировщик где-то засел, вот и навел.

– Хрен его знает, может и так. О, Молчун какую-то железяку тащит. В сбор металлолома ударился, что ли?

– Узнаешь? – Молчун протянул Ахмеду кусок стального листа с рваными краями, почти квадратной формы шириной полметра.

– Ну, кусок брони. С этой, с «Газельки» трофейной.

– А теперь сюда глянь, – Молчун развернул лист ребром, на сколотом торце отчётливо вырисовывалось несколько круглых пятен медного цвета.

– Вот же мрази, – Ахмед задохнулся от злости, – как щенков сделали!

Седой поскреб ногтем блестящий кругляш и зло сплюнул. Молчун отшвырнул железяку, сел на кусок разлохмаченного бревна. Атеист не понял, о чем это они, хотел уже осторожно поинтересоваться, но Ахмед опередил:

– Подсунули этих лохов, а мы купились. Нахрен вы эту «Газель» сюда пригнали?

Молчун пробурчал зло:

– Я что ли командовал. Калач с Зеной решили. Хотели, наверное, под патруль маскироваться. – И приперли грузовик с таким маячком, что даже чернота сигнал не сбила. Тут же мёртвых кластеров неподалёку до черта. Как раз с востока почти сплошным полукругом. Почему это место и выбрали.

– Да уж, лоханулись хуже некуда. – Седой крутнулся, озираясь. – А где Малой?

– Да там он… где Зена погибла. Втюрился он в неё по самые уши, как бы с катушек не съехал на почве несчастной любви.

– А чего ж его одного оставили? Надо же присмотреть, а то пустит себе пулю в лоб, видал я уже таких.

– Он сам попросил, хочет один побыть…

– Уходить пора, надо со своими связываться. – Ахмед поднялся, сильные, заросшие курчавой чёрной шерстью руки сжали автомат. – Контракт есть контракт.

– Ну да, а то зачислят в дезертиры. А че это Малой несётся, как угорелый?! – Седой прижал ладонь ребром к бровям, пряча глаза от словно по-весеннему яркого солнца.

Малой действительно мчался, не разбирая дороги, гулко бухая армейскими ботинками по иссушенной пожаром земле.

– Смотрите, что нашёл! Это же Зены блокнот!

Седой с Ахмедом печально переглянулись… жаль паренька. Тот, не заметив ничего, зашуршал страничками, что-то нашёл, протянул Седому.

– Вот!

– Восточный кластер, где химзавод. От проходной слева… склады. Восемнадцать… зачеркнуто… четырнадцать хэ. Видимо – ху…

Малой перебил:

– Харь.

– Хм… четырнадцать харь… Один АГС, два РПК, стрелковое. – Седой на миг задумался. – Это, если я правильно понял, с допроса Кабана запись. Так, так, так… Кажется, я знаю местечко, где можно разжиться неплохим хабаром! – Седой хитро подмигнул Ахмеду, но кавказец, насупившись, хмуро поинтересовался:

– И что, думаешь, впятером потянем? Против четырнадцати харь!

– Рисково, конечно… Но без риска в нашем деле никуда. Плюс – мы знаем где они, сколько, и чем вооружены. А они наверняка думают, что нас уже нет в живых.

– Минус – у нас патронов кот наплакал. И из пяти бойцов – один и месяца с автоматом не пробегал, другой вообще в первый раз, по-моему, оружие держит. Да и захочет он с нами идти? Седой повернулся к Атеисту:

– Что скажешь, крестник? Это у нас контракт, а ты вольный человек. Тут каждый сам за себя, если откажешься, никто ничего не предъявит…

– Седой, ты же спрашивал – русский я или нет?

– Спрашивал.

– Тогда какие сомнения? Я с вами!

Седой одобрительно хмыкнул, похлопал по плечу.

– Хотя бы разведать стоит. Может, Кабан насвистел, да и ситуация поменялась – нет там уже никого, а мы в Центр доложим…

– Да уговорил, уговорил. Но пока только разведка, ясно?

Мелкий дождь моросит без остановки, затянутое грязно-серыми облаками небо и не собирается добреть. Хотя грех жаловаться – Атеист сейчас хоть под дырявой, но крышей, а пацаны по раскисшей грязи подбираются к складам. Атеиста оставили прикрывать возможный путь отхода на случай какого форс-мажора, но ежу понятно – не рискнули брать с собой. Да и правильно. Он стрелять-то умеет пока только теоретически…

Атеист снова и снова скользил взглядом по округе, никакого движения. Квадратные корпуса химзавода то растворяются в серой пелене дождя, то снова проступают на горизонте. Мелкий корявый перелесок тянется от самой стены завода до окраины посёлка, где Атеист засел в крайнем дворе, в старой бане, благо дверь гостеприимно сорвана с петель, а вместо окна – развороченный проем. В бане темно и пахнет сыростью, несмотря на жуткий сквозняк. Чёрные гирлянды закопченной паутины свисают с потолка, зловеще качаются, страшно голову поднять. Даже присесть негде, неизвестно, кому это понадобилось, но утащили всё, даже печь разворочена, и судя по ржавчине на кирпичах, железный бак для воды кто-то тоже прихватил. Атеист выбрал кирпичи поцелее, сложил подобие стульчика, жестковато конечно, но лучше, чем сидеть на корточках. Пока тихо, решил перекусить, все равно без толку наблюдать – дождь припустил сильнее, теперь дальше метров тридцати ничего не видать. Торопливо открыл банку консервов, живот заурчал в предвкушении, прям как лотерейщик. Сквозь шум смачно шлепающих в раскисшее месиво капель дождя отчётливо донеслись чавкающие звуки, словно кто-то шагает, с трудом выдирая башмаки из цепкой грязи. Показалось или нет?! Может, пацаны уже вернулись? Да вряд ли, не бегом же туда-сюда бегали! Сердце забухало, зашумело в висках, торопливо помчалось вниз в пятки…

– Ну и хрена здесь искать? Сычу с похмелюги почудилось че-то, а мы проверяй по дождю и грязи!

– Не гунди, лучше перебдеть, чем недобдеть. Вон – баню лучше проверь, Сыч четко сказал – в крайнем дворе маячил кто-то.

Шаги всё ближе и ближе… Атеист нырнул за перегородку в бывшую парилку, подальше от входа. Надеяться, что не заметят недавнее присутствие глупо – кирпичи сами собой в стопку не складываются, да и полупустая банка консервов красноречиво расскажет о неслыханном идиотизме Атеиста. «Наблюдатель хренов – и патруль проворонил, и засветился по-тупому!» Стрелять – нельзя, иначе подставит ещё и пацанов, муры сразу всполошатся. Но топориком точно не отбиться, там явно не такие же тупицы. Черт, придётся стрелять, придётся…

– Паук на связи! Что?! Понял! Да-да, понял! – рация зашипела. – Муха! Быстро к машине, зови Косматого и с пулеметом сюда!

– А че стряслось-то?

– Да там какие-то клоуны нарисовались, к заводу крадутся, ниндзя х…ы! Сейчас их там встретят, наша задача гасить всех, кто обратно ломанется! Давай в темпе!

Муха умчался за подмогой, а командир… командир двинул прямиком в баню – лучшей позиции не найти. Между баней и первыми кустами перелеска метров тридцать открытого пространства – заросший бурьяном огород, от пулемета хрен укроешься. Командира сгубила беспечность – посёлок они мало-мальски проверили, а в баню Муха так и не заглянул… Дверной проем словно для лилипутов, оно и правильно – меньше тепла теряется, вот только входить нужно, пригибая голову пониже, а это на секунду упускать из виду, что там впереди. Секунды еле хватило выскочить в предбанник, топор со свистом понесся вперёд, с отвратительным хрустом вгрызаясь в удивленное лицо мура. Дернувшие кверху автомат руки безвольно разжались, командир обмяк, Атеист подхватил падающее тело и оттащил в парилку. Сдернул автомат, пошарил по карманам мертвеца, стараясь не смотреть на располовинненую рожу, кровавое месиво из мяса, костей и зубов.

С мерзким хлюпаньем выдернул топорик, брезгливо обтер об камуфляж поверженного оппонента. В фильмах в таких ситуациях главного героя должно выворачивать наизнанку, но Атеисту не только не поплохело, проснулся какой-то звериный азарт. Улов с трупа небогатый – пара снаряженных магазинов, плюс автомат с ещё одним. Ни споранов, ни живчика. А жаль, фляжка, что Калач благодушно подарил новичку, не бездонная. Некогда рассиживаться, подельники покойного появятся с минуты на минуту. Отстегнул с трофейного автомата магазин, рассовал рожки по карманам, автомат же сунул в рюкзак мура, туда же и топорик. Оставил рядом с мертвецом, если сам выживет – заберет. Обратно к двери – никого, но где-то на другом конце посёлка затарахтел двигатель. Бегом к дому, хорошо, что до этого проверил, что дверь не заперта. Юркнул внутрь, здесь в отличие от развороченной бани все цело. Прошёл на кухню к окну, что выходит на улицу. Попахивает плесенью, кругом – на овальном обеденном столе, на холодильнике, на кухонных шкафчиках – везде слой пыли с палец толщиной. А вот и гости!

Серого цвета «буханка» лихо подрулила к воротам, что с противоположной стороны от бани. С пассажирского выскочил автоматчик, с разбегу пнул в хлипкие воротца из штакетника. Створки со свистом раскрылись, уазик влетел во двор, прячась от химзавода за домом. Атеист выругался, с той стороны окна нет, вернулся в сени к двери, муры обязательно появятся возле бани.

– Паук, ты где?!

Атеист осторожно выглянул, голос уже знакомый, этот боец, значит, Муха. А где же второй, да и двое ли их всего?! Щелкнул предохранителем, Муха как раз нырнул в баню. Ждать нельзя, прицелился в силуэт, что как по заказу застыл в дверях предбанника, видимо, под впечатлением от смазливой мордашки командира. Грохнуло неожиданно громко, Атеист предполагал, что будет шумно, но не так, что в ушах зазвенит, как в колоколах на церковный праздник. Где же второй, сволочь?! Загрохотало ещё сильнее, явно пулемёт, бьёт короткими по бане, не разобрался, откуда стреляли. Атеист выскользнул на улицу, быстро и бесшумно, как змея, обошел дом против часовой, заходя пулеметчику в тыл. Грязь оглушительно чавкает, Атеист притормозил, так недолго спалиться. Пошёл осторожно, дрожащие пальцы, переминаясь, тискают автомат. Кровь бурлит, не от страха – от азарта, жажда приключений, мать её! В стороне химзавода раздались выстрелы, остаётся надеяться, что пацаны смогут отбиться и уйти. Надо заканчивать с пулемётчиком, срочно! Выглянул из-за угла – чисто, осторожно прошлепал между уазиком и глухой стеной дома, оставляя расплывчатые следы.

Пулемет затих. Стрельба у завода все интенсивнее, сухой треск автоматов прерывают гулкие хлопки гранат, там сейчас жарко. Атеист, тяжело вздохнув, лег на землю, если эту раскисшую жижу так можно назвать. Осторожно пополз, стараясь не макать автомат в это дерьмо. Калаш, конечно, штука надёжная, но рисковать не стоит. А вот и пулемётчик! Отошёл от двора в сторону, укрылся за ржавым, явно обгоревшим остовом легковушки, по очертаниям – «копейки». Вертит башкой, но всё внимание в сторону неутихающей канонады и прохода между баней и домом. Атеист подполз чуть правее, опасно, конечно, но только одна попытка загасить мура, если промажет – тот его нашпигует свинцом по самое не хочу! Медленно подтянул автомат, приладился поудобнее. В последний миг пулеметчик, словно почуяв неладное, повернулся к Атеисту, но поздно, длинная очередь расчертила грудь полосой быстро темнеющих пятен.

Атеист вскочил, подбежал, грязь летела в стороны, как из-под копыт коня, схватил пулемёт – старый советский РПК, обратно к уазику. Пулемет в салон, сам за руль, хорошо, ключи в замке, не сообразил же проверить карманы пулемётчика. Двигатель фыркнул, закапризничал, наконец пыхнул чёрным дымом через выхлопную. Уазик с воем выскочил задом на улицу, Атеист притормозил возле бани, негоже бросать трофеи. Так же бегом внутрь, чуть не поскользнулся на огромной луже крови, подхватил автомат Мухи и рюкзак. Стрельба явно смещается ближе, не трудно допереть, что пацаны отходят с боем. Снова за руль, но куда ехать? Впереди раскисшие донельзя грядки, соваться туда глупо – проходимость у машины неплохая, но здесь явно ничего не светит. А ребят выручать надо! Срочно! Развернул уазик в обратную сторону, муры же как-то приехали, и прикатили с химзавода. Даже хорошо, что грязь, на пыльной дороге поди разгляди следы, а в этом месиве две отчетливых борозды, словно пара удавов занималась синхронным ползанием.