скачать книгу бесплатно
– Да муры, по ходу, двух новичков прихватили. Свежий кластер недалеко. Видок у них конечно не очень.
– Думаешь, оба зомбанутся?
– Похоже на то!
Водила подал голос:
– Ребят, мы тут вообще не при делах. Руки освободите, я уже пальцев не чую. – Умолкни уже. И вообще, чтоб лишнего звука не слышал. А то этим компанию составите! – он кивнул на мертвецов.
– Калач, угомонись. Нельзя новичков обижать, примета плохая. На муров, вон, глянь, если не веришь.
– Да я ж так, для порядка.
– Всё, кончай болтать, дуй за руль. Молчун, приглядишь? – верзила в ответ лишь кивнул, ловким прыжком забрался в кузов.
Небо совсем почернело, а проклятый грузовичок и не думает останавливаться. Антон выдохнул, разжал стиснутые зубы – жуткая боль, немного отступившая после той бодяги, медленно возвращалась. Пока терпимо, а вот стянутые мёртвой хваткой ладони совсем заледенели, он уже не чувствует пальцев. Всю долгую дорогу в кузове царило молчание, лишь Зена с Калачом в кабине о чем-то тихо спорили, но разобрать слов из-за тарахтящего движка и скрипа железяк было невозможно. Арбалетчик же, который охранял теперь уже трёх связанных, не проронил ни слова, он вообще почти все время просидел в одной позе, лишь в самом начале провёл над пленниками какой-то пикающей штуковиной, похожей на пульт-переросток от телевизора. Скорее всего, искал «жучков», но раз больше никаких действий не последовало – все чисто. Водила теперь лежал рядом с Антоном, а Кабана определили к левому борту. Водила без остановки скрипел зубами, стонал, Антон не раз замечал косые взгляды арбалетчика на бедолагу. Тот явно о чем-то догадывался, а ещё не давала покоя та фраза, что «новички могут зомбануться». Антон уже перестал чему-нибудь удивляться, в этом чокнутом месте похоже возможно всё. Тут поди и драконы с эльфами где-нибудь водятся.
Водила вдруг дернулся, задрожал, глаза распахнулись, блеклые, мутные, из глотки вырвалось хриплое урчание. Мужик потянулся ртом к Антону, тот дернулся, отодвигаясь, но уперся в борт. Ещё успел подумать, что водила решил поцеловать, педик небритый, а тот с сочным чавканьем вгрызся в щеку. Арбалетчик рванулся следом, короткий замах, и в висок шофера с хрустом вонзился клинок. Антон заорал в голос, не столько от боли, сколь от ужаса, на потрепанных грязных джинсах спереди проступило тёмное пятно.
Визгнули тормоза, «Газель» замерла на месте, пыльное облако догнало машину. Из-за открывшейся водительской двери раздался встревоженный голос:
– Молчун, что там у вас?
– Да все в порядке, – здоровяк медленно и старательно вытер лезвие о тельняшку водилы, – новичок, полосатый который – зомбанулся. Ну и второго малость надкусил.
Антон вспыхнул:
– Малость?! Да он мне чуть щеку не сгрыз!
– Да щас пластырем заклею, не ссы!
Вспомнив о неприятном моменте, Антон благоразумно умолк.
Молчун устроился поудобнее на прежнее место, пудовый кулак грохнул по кабине:
– Поехали!
Фыркнув движком, «Газель» лихо рванула на запад, несмотря на солидный вес брони. Уже в полной темноте машина вывернула на асфальт, вернее, жалкое подобие оного, ибо трясти начало ещё похлеще, чем по грунтовке. Боль вернулась, причём с удвоенной силой вгрызлась в виски, и на очередном ухабе сознание милосердно отключилось. К жизни Антона вернуло ведро холодной воды, он подскочил, порываясь сесть, но без помощи рук это непросто. Грохнулся на спину, рядом с довольной ухмылкой возвышается Молчун.
– Ну как, освежился?
Антон повернулся набок, извернувшись гусеницей, сел. Огляделся вокруг, похоже, какой-то подвал. Антон в углу, на ворохе какого-то тряпья. Прямо над головой несколько труб, что тянутся от одной стены к другой. От бетонного пола тянет могильным холодом, пахнет сыростью и затхлой водой. Закопченные кирпичные стены уходят куда-то вдаль, тонут в непроглядной тьме. От маленького фонарика в руках Молчуна почти никакого толку. – Освежился, или ещё повторить?
– Освежился. – Только сейчас почувствовал пластырь на щеке, вспомнил про укус. – Что… что со мной теперь будет?
Молчун нахмурил брови:
– Да ничего! Зена с Калачом разберутся, если не при делах – можешь идти на все четыре стороны. Далеко ли только уйдешь…
– Я про укус – я тоже… это… это самое?!
– А-а-а, вот ты о чем! – боец рассмеялся. – Не бойся, ты и до укуса был заражен. Все мы заражены, только не все становятся мертвяками. Правда, лишь малая часть новичков. Ты сколько здесь по времени?
– Не знаю, утром попал. Вместе с тем мужиком, которого ты… который меня…
Молчун пробурчал недовольно:
– Че ты мямлишь? Грохнул я его, потому как не человек он больше, а тварь кровожадная. И чем больше будет жрать, тем сильнее начнёт изменяться. Фу блин, сроду так много не говорил! Давай сюда руки, – Молчун склонился над парнем, – щас в сортир под моим конвоем, а потом уже на допрос.
Кровь хлынула в пальцы, Антон чуть не зарычал от боли, такое чувство, что сунул ладони в раскаленную печь. Молчун хмыкнул, помог подняться, толкнул в спину.
– Шагай давай, а то там тебя твой кореш Кабан заждался.
– Он мне не кореш. Водилу жалко, хороший мужик был. А куда его тело дели?
– Да прикопали тут неподалёку, нечего тварей подкармливать.
– Бандюков же бросили.
– Так это далеко от базы. А друг твой уже на подъезде омертвячился, нечего лишний раз внимание привлекать.
После мрачного душного подвала на улице показалось чересчур прохладно, да ещё и одежда мокрая. Антон справил нужду, не очень комфортно, когда за спиной в абсолютной тишине и мраке сопит верзила с ножом в руке.
– Закончил? Двигай вперёд.
– Куда? Не видно ж ни черта!
– Прямо иди, вон изба стоит.
Антон медленно пошагал, выставив руки перед собой, чтоб не врезаться лбом. Глаза мало-помалу привыкли к темноте, к бледному свету звёзд. В шагах десяти на фоне мерцающего неба вырос чёрный прямоугольник дома. Молчун обогнал, вспыхнул фонарик и тут же погас, а следом раздался скрип открываемой двери. Антон пригнулся, чтоб не хрястнуться головой о низкий свод, дверной проем рассчитан на карликов что ли, или гномов. Внутри трое – за широким столом Зена, рядом на табуретке сидит Калач уже в чистом камуфляже, а в углу напротив, прямо на полу связанный Кабан.
– Зена, я привел.
– Спасибо, Молчун! Э, а че он мокрый такой?!
Верзила самодовольно оскалился:
– Да я ему очухаться помог. Водные процедуры, так сказать.
– Молчу-у-ун! Ему и так досталось!
– Ничего, злее будет! Я пойду?
Зена спросила с болью в голосе:
– Постой, Учитель там как?
Боец нахмурил кустистые брови, лицо разом почернело.
– Хреново, совсем хреново. Его бы в стаб, отлежаться недельку.
– Ладно, придумаем что-нибудь. Иди, мы тут сами справимся.
Молчун тихо притворил за собой дверь, в звенящей тишине отчётливо слышался звук удаляющихся шагов. Зена первой нарушила затянувшееся молчание:
– Извини, если с тобой обошлись грубовато, не до церемоний было. Как тебя кстати зовут? – Антон.
Калач хмыкнул:
– Сразу видно, что новичок. А фамилия у тебя случайно не Штопаный?
– Случайно нет.
Боец оскалился:
– Жаль, а то как бы было шикарно представляться, – Калач договаривал, давясь смехом, – здрасти, я Штопаный Антон!
Зена вмешалась:
– Хватит, Калач. Нельзя новичков обижать, он же не знает ещё ничего.
– Да он, может, ещё зомбанется, полдня всего Улей топчет.
– Вряд ли. – Она повернулась к Антону, – уж извини, рисковать не можем, так что посидишь на карантине. Возражений нет?
– Нет. Мне бы попить той бодяги, Кабан давал до этого, башка сразу прошла.
– О-па! – Калач усмехнулся. – А паренек-то уже про живчик в курсе. На, держи. Только понемногу пей, не части. – Достал из внутреннего кармана фляжку, ту самую, что была у Кабана. – Это тебе от вот этой замечательной свинки последний подарок. Калач бросил парню, поленившись подать, Антон поймал с трудом, немеющие пальцы отказывались слушаться.
– Седой!
На зов появился невысокий сутулый мужичок с обрезом в руках.
– Отведи новичка в карантин. И пожрать ему дай.
Антона увели, боец не спеша поднялся, подошёл к сгорбившемуся пленнику. Кабан зло зыркнул и опустил взгляд, он похож на угодившего в капкан волка. Калач опустился на корточки, в руке заблестел внушительный тесак.
– Кончай эти понты, Калач, – голос пленника звучал хрипло и обреченно, – новичка своим ножиком пугай. Так и так вы меня в живых не оставите.
– Не буду врать, в этом ты прав. Только вопрос в том, умрёшь ты быстро и почти безболезненно, или как следует помучаешься. Выбирай!
– Первый вариант.
Калач усмехнулся, вернулся на прежнее место, табурет пискляво скрипнул.
– Сколько ваших в этом районе?
Кабан обтер связанными руками разбитые губы, выдавил глухо:
– Около сотни. Группами по пятнадцать-двадцать. Общее командование на Кастете. С ним вечно военспец от внешников тусуется, Кальвин, кажется, позывной. Про внешников ничего не скажу, знаю только, что километрах в ста отсюда на каком-то мелком стабе они неплохую базу замутили. А где, что конкретно – не знаю. За такой интерес сразу в расход.
– А чего вы с «Газели» броневик замутили? Совсем обнищали?
– Это Кастет для патрулей велел сделать, по дорогам, говорит, сойдёт колесить. Нам сказали – какие-то крутые стронги объявились. Мы уж неделю на ушах, из патрулей не вылазили, ни пожрать, ни поспать нормально, – Кабан с грустью усмехнулся, – вот и лоханулись с вами.
– Где база вашей группы?
Кабан засопел, опустил голову.
– Где база?
Пленник глухо пробурчал сквозь зубы:
– Километрах в сорока на восток, там ещё завод здоровый, химический, почти на полкластера. – Знаю такой.
– От проходной влево склады… там… база.
– Сколько человек в группе?
– Восемнадцать… было.
Калач зло усмехнулся
– Теперь считай четырнадцать!
Зена что-то записала в блокноте, спросила, не поднимая головы:
– Как с вооружением?
– Один АГС, два РПК, ну и стрелковое.
Зена поднялась из-за стола, показывая, что допрос окончен.
– Ну что, Кабан? Готов умереть в расцвете лет молодым и красивым? – Калач не спеша накрутил глушитель на пистолет.
Кабан нахмурил брови, голос зазвучал угрюмо:
– Я своё пожил…
Седой принёс пару банок тушенки и кусок хлеба:
– Извини, у нас с продовольствием туго сейчас. Чем богаты, как говорится. Антон оглядел тесный подвальчик, именуемый карантином, метра два на три бетонная коробка, напротив двери из досок и двух здоровенных чурбаков сложено подобие нар, третий чурбак служит в качестве обеденного стола. На него-то Седой и выложил нехитрый ужин.
– Долго мне здесь торчать?
– Денька два бы надо для верности, но, скорее всего, до утра если не зомбанешься, то и потом вряд ли.
Антон накинулся на тушенку, хорошо, что Седой заранее вскрыл банки, иначе истек бы слюной.
