скачать книгу бесплатно
– Спасибо, за приглашение. Но все зависит от успеваемости, увольнения за просто так не дают.
– Вот и прекрасно, – засмеялась она, – значит у вас есть стимул учиться на одни пятерки.
– Я провожу тебя недалеко, – Ольга принялась натягивать сапоги. Сергей подал ей шубу и, одеваясь сам, вдруг ощутил, что ему не хочется уходить из этого теплого гостеприимного дома в неуютную казарму.
Они вышли из подъезда. Снег все сыпал, только теперь он был гуще. Под фонарем, освещающим фасад здания, Сергей остановился, нежно обнял Ольгу.
– Ты почему не сказала, что твой отец генерал? Я даже испугался, когда увидел его шинель. За два года службы близко видел генерала раза три, не больше. Это был наш комдив Самойлов.
– Папа и сам, наверное, еще страшится своих погон. Он ведь у нас молодой генерал, совсем недавно из академии Генштаба вернулся. Представляешь, в его возрасте отсидеть целый год за партой. Непостижимо.
– А кто он по должности?
– Командующий артиллерией Сибирского военного округа, – пояснила Ольга.
– Понятно, – уважительно кивнул Сергей. Поколебавшись, спросил, – А кто по специальности твоя мать?
– Мама – кандидат юридических наук, декан Омского юрфака.
– Н-да… Семья у вас, прямо скажем, нерядовая: мать – декан-юрист, отец – генерал-артиллерист, – подытожил Сергей. – Видишь, я даже рифмами заговорил…
Ольга на это лишь усмехнулась. А Сергей, чуть поколебавшись, уточнил насмешливо и одновременно настороженно. – Ну и как, прошел я смотрины, нет?
– Какие еще смотрины?
– Но ты же прекрасно понимаешь, о чем я… Смотрины жениха.
– Но, насколько мне известно, смотрины проходят невесты, а не женихи…
– В нашем случае – все наоборот! – незыблемо и уже без улыбки заявил Сергей.
– То есть ты – мой жених? – искренне подивилась Ольга.
– Абсолютно точно, я – твой жених, а ты – моя невеста!
Она долго-долго молчала, неотрывно глядя на него, снег ложился на ее длинные густые ресницы, таял. Наконец произнесла с очень серьезным выражением лица:
– Что касается первого вопроса, то отвечу так: маме ты очень понравился, а, следовательно, смотрины прошел. Уверена, что и папа не думал бы по-иному, взгляды моих родителей чаще всего – совпадают. А по поводу второго вопроса скажу так: рановато нам думать про жениха и невесту, Сережа. Мы ведь еще так мало знаем друг дружку… Не обижайся, я говорю, как есть.
Медленно и сурово он произнес:
– Это ты про себя сказала. А вот я совершенно точно знаю, что ты – моя судьба! И никто мне больше не нужен! – и завидя, что Ольга что-то хочет ответить, порывисто шагнул к ней, обнял и прикипел к губам в долгом поцелуе. И она, горячо отвечая, обхватила его плечи, приникла к груди.
Нескоро они разомкнули объятия. Переводя дыхание, как после бега, Сергей умоляюще попросил:
– Ничего не говори, молчи! Я знаю… нет, я уверен, что ты еще придешь к тому, к чему уже пришел я… А, теперь давай прощаться, а то тебя мать ждет, тревожится.
– Постоим еще минут пять…
– Мне надо спешить, родная. Я ведь тебе объяснил, что это такое – остаться в училище до первого замечания, – он озабоченно посмотрел на часы. – Тем более, что сегодня на КПП дежурит наш ротный Фома.
– Сейчас пойдешь… – она медлила, что-то напряженно обдумывая, потом спросила. – Сережа, я догадываюсь, что драка с Германом произошла из-за меня, а что конкретно послужило причиной, ты можешь, наконец, это объяснить?
– Не могу… – он неловко подбирал слова. – А точнее – не хочу. Одно скажу: Юдин получил по заслугам.
Она помолчала, осмысливая услышанное, потом тихо проронила:
– А теперь еще раз поцелуй меня и беги, не то действительно опоздаешь.
Их губы снова слились в страстном, и, казалось, бесконечном поцелуе.
– Всё, я пошел, до скорой встречи, Оленька! – Сергей в который уже раз ощутил, что ему необходимо сделать огромное усилие, чтобы отстранился от девушки.
– Счастливо, мой любимый!
Он повернулся и бросился бежать по тротуару к автобусной остановке. Оглянувшись на повороте, еще успел различить в коловерти бесконечного снега стройную фигуру Ольги.
Глава 6
В это раннее майское утро курсант Максим Кленов проснулся задолго до общего подъема. Сердце гулко колотилось от того, что сон был тревожным, прерывистым. Натянув на себя брюки, ботинки, и захватив куртку, осторожно, стараясь не разбудить товарищей, он выбрался наружу. Палаточный городок спал. Стояла звонкая тревожная тишина, какая бывает всего лишь несколько минут перед встречей земли с солнцем. На траве, на молодой зелени подлеска – повсюду серебрилась обильная роса, верный признак хорошей погоды. Максим подошел к умывальнику – длинной горизонтальной трубе со множеством кранов, холодная вода обожгла тело. Фыркая от удовольствия, он долго мылся, ощущая, как начинает играть разогнанная холодной водой кровь. И еще кое-что ощущалось, но это «кое-что» было где-то глубоко внутри, и Максим старался как можно меньше думать о нем, стремился запрятать еще глубже.
Этим чувством был страх, медленно и неуклонно заполнивший все существо парня. А еще вопрос родился в подсознании и высветился неумолимо: «А смогу ли я?» Ведь если «смогу», то всё, к чему так привык за девять месяцев трудной учебы, будет продолжаться: теоретическая и физическая подготовка, полеты на тренажере, зачеты, сессии, семестры, законы Бернулли, Клайперона и многие другие, на основе которых держится в воздухе самолет, редкие увольнения в город, замкнутый мир единодушного коллектива одержимого мечтой о небе… А если «не смогу», то все исчезнет как мираж, и заключительным этапом первого курса летного училища станет упаковка чемодана и оформление проездных документов в один конец, до есть домой. И мечта стать пилотом, чтобы заменить погибшего летчика-отца, так и останется неосуществленной мечтой.
Максим вернулся в палатку. Двое курсантов и старшина группы Романов спали крепким сном. Глянув на безмятежно посапывающего на топчане Сергея, Максим подумал: «Ну и нервы! Дрыхнет как ни в чем не бывало! Впрочем, тридцать прыжков – это говорит о многом. Сегодня он совершит тридцать первый, завтра – тридцать второй, тридцать третий… А смогу ли я уже через какой-то час шагнуть в километровую пустоту?»
Тем временем над горизонтом показался тоненький ободок малинового солнечного диска. Где-то послышался недолгий четкий бой перепелки. На дальнем озере загоготали гуси. Посвистывая узенькими крыльями, низко над землей пронесся табунок стремительных уток-чирков, шарахнулся, чего-то испугавшись, и сгорел в золотом пламени восхода.
Максим откинул полог палатки, подавляя тревогу и страх напускной бравадой, гаркнул во все горло:
– Подъем, мужчины, вас ждут великие дела!
***
А вскоре окрестные поля и кудрявые березовые перелески наполнились рокотом запускаемых авиационных моторов. Мощный гул поплыл над проснувшейся землей, разнесся на десятки верст по округе. В палаточном городке суета, топот множества ног, громкие выкрики команд.
–Товарищи курсанты! – инструктор парашютной службы Королёв обвел придирчиво-внимательным взглядом строй первокурсников. – Сегодня для многих из вас первый прыжок с парашютом. Я имею их почти две тысячи, но никогда не смогу забыть первого, потому что первый прыжок – это испытание воли и мужества, которые являются основными чертами характера будущего пилота. Навсегда запомнится первый прыжок и вам. А сейчас всем получить парашюты, готовиться… и – по самолетам. Еще раз внимательно обдумайте все действия, вспомните до мелочей все то, чему вас учили. Желаю всем мягкого приземления.
Ан-2, коротко разбежавшись, ушел в небо. Сабельно кромсая искрящийся солнечный воздух лопастями винта, самолет споро набирал высоту, потом лег в пологий вираж, выходя в точку выброски. Из-под правого крыла медленно выплывал обширный луг учебного аэродрома, отороченный по контуру густыми зелеными березняками. Пора было готовиться к прыжку. И только сейчас Максим окончательно убедился, что ему действительно страшно и преодолеть этот противный липкий страх, пожалуй, не по силам. Да, точно: неуправляемо дрожали кончики пальцев, под шелковой прокладкой подшлемника он явственно ощутил испарину.
Максим поднял голову, осмотрелся. Курсантов было двенадцать, почти все прыгали первый раз и сидели напряженно, с заметно побледневшими лицами, с неподвижно-стеклянными глазами. Лишь взгляд Сергея Романова, расположившегося перед самым люком, не выказывал никакого волнения. Равнодушно, и как-то даже сонно он глядел в иллюминатор самолета. Чтобы хоть чем-то занять дрожащие руки, Максим стал поправлять лямки подвесной системы парашюта.
Высота тысяча метров. Целый километр голубой бездны под ногами! На шпангоуте-переборке хвостового отсека загорелся желтый плафон-сигнал – «приготовиться!». Инструктор встал, открыл внутрь фюзеляжа дверцу десантного люка, зафиксировал ее резиновым тросиком с колечком. Бешеный поток холодного воздуха ворвался в тесное нутро самолета. Выставив носок десантного ботинка за нижний срез люка, Королев «прицеливался», держась одной рукой за борт, другой крепко сжимая плечо Сергея, которому было приказано первым покинуть самолет, чтобы подать пример неопытной молодежи.
Но где же она, наконец, эта точка отделения? Глаза Королева прищурены, поток воздуха крупно морщит его лицо. За спиной инструктора треплется фал страховочной системы, пристегнутый карабином к десантному тросу, висящему под потолком. И вот она, зеленая вспышка плафона и резкий рев сирены «пошел!»
– Давай! – скорее понял по движению губ инструктора, нежели расслышал Сергей. Рука на его плече разжалась, и теперь только ноги соединяли его с самолетом.
– За мной, гвардия! – Сергей мимолетно обернулся внутрь, затем упруго и привычно оттолкнувшись, бросился в пустоту. Перед глазами Максима мелькнул оранжевый чехол раскрывающегося купола его парашюта и задохнувшись от ужаса прозрачно-синей бездны, разверзшейся под ногами, он шагнул вслед за Сергеем. Сначала далеко внизу косо пронеслась земля, затем самолет, вертикально уходящий в синее небо. Хлопок купола, динамический удар после его раскрытия, рывок упруго натянувшихся строп… и – курсант повис на лямках подвесной системы.
Странная глубокая тишина окружала теперь его. Онемевший Максим медленно приходил в себя, потрясенно осматривался. Поднял голову. Над ним парил огромный белоснежный купол, прошитый по полусфере силовыми тесьмами, словно меридианами. Туго пружинили стропы, слегка покачивало, вокруг был необъятный простор. И неистовая радость вдруг охватила все существо Максима – настолько прочно слилась его душа с синим небом в это прекрасное весеннее утро. А еще неуемная гордость рвалась наружу, стремилась из его переполненной счастьем души: он сделал это! Он преодолел себя! Он сломал собственный страх!
Перед самым приземлением неожиданно рванул порыв ветра. Стремительно надвигаясь, земля понеслась навстречу.
– Ноги вместе! – донесся до него предупреждающий крик уже приземлившегося Сергея. – Развернись по ветру!
Но отреагировать Максим не успел, ударившись ступнями, он полетел кувырком и упал навзничь. Его тут же потащило пузырящимся куполом. Отстегнув запасной парашют и скинув с плеч лямки основного, Сергей бросился на помощь. Когда он подоспел, Максима уже проволокло метров пятьдесят.
– Серега, придави его к земле, не могу погасить! – Максим отчаянно наматывал на левую руку несколько строп. Сергей забежал вперед и схватил купол за уздечку полюсного отверстия. Парашют покорно обмяк и лег, словно огромный кузнечный мех, из которого разом выпустили воздух. Максим лежал неподвижно, лицом к небу, закусив нижнюю губу. Путаясь в стропах, Сергей подбежал к другу.
– Что с тобой, гуран?
– Ничего.
– Вставай.
– Не хочу.
– Не хочешь или не можешь? – он присел рядом с ним, всмотрелся тревожно.
– Могу, но не хочу.
– Да что случилось, Макс? – начал было Сергей, но тут же осекся, увидев глаза друга, полные счастливых слез.
– Эх ты, сухарь столетний, да неужели ты ничего не понял? – Максим встал на колени, словно инок на молебне, с его плеч свисали капроновые лямки подвесной системы, на перемазанном землей лице взволнованно светились глаза, струйки пота стекали из-под кожаного шлема, оставляли на щеках следы.
– Да что ты в самом деле? Цел хоть, не подбился? – Сергей озабоченно осматривал его.
– Да цел я, цел! Только душа разлетелась вдребезги, никак не соберется… Посмотрел, как ты провалился в люк, – и всё! Понял, что не смогу сам прыгнуть. Но теперь-то я на земле, Серега! Я ведь прыгнул… Прыгнул! Не помню, сам сиганул или помогли? Старик, это надо было видеть! Вот ты стоишь передо мной и вот уже тебя нет, только чехол оранжевый мелькнул, – обеими руками он вдруг захватил по пригоршне черной земли, поднес к глазам, всматриваясь. – Это земля, Серега… Мы – на земле. Пришли с неба, понимаешь ты это?
– Я все понимаю гуран. А ну-ка встань, покажись. Я же видел, как тебя приложило.
Максим медленно поднялся, дрожащими руками принялся расстегивать карабины ножных обхватов. Через несколько минут они, взвалив на плечи тяжелые парашютные сумки, двинулись в сторону сборного пункта. Неожиданно Сергей остановился и стал осматриваться.
– Погоди, Макс. Давай-ка пойдем вот так, – он показал рукой. – Получится немного дальше, но зато не через лес тащиться. Еще и вон тех обгоним, – он кивнул в сторону удаляющихся товарищей.
– Давай, – охотно согласился Кленов.
– Тогда двинули, – Сергей поправил на плечах лямки, широко зашагал к кромке поля, держа направление на мачту с флагом, обозначавшим пункт сбора.
– Эй, двадцать шестые! – неожиданно раздался чей-то громкий окрик. Сергей обернулся. Сзади на него налетел Максим, идущий вплотную. Возле раскидистой березы стоял курсант двадцать пятой роты Веденеев. Небольшого роста, подтянутый, он был похож на бравого солдатика. В руках Веденеев держал нож-стропорез и свежесрезанную палку. Сергей и Максим подошли к нему.
– Чего тебе?
Тот молча указал рукой. Поодаль, на ветках молодой березы, белело полотнище парашюта.
– Ты что ли завис? – Сергей сбросил с плеч ношу.
– Не-ет, мой вон лежит, я уже собрал его. А там этот… Ваш бывший, Юдин, вывихнул ногу вроде.
– Как вас сюда приволокло? – Максим недоуменно огляделся.
– Ветром стащило, – сказал Веденеев и покраснел.
– Фью-ють, – присвистнул Максим. – Не та у него скорость, чтобы так далеко утащить… Скажи честно, что сдрейфили да пролетели до самой кромки поля.
Веденеев стыдливо промолчал.
Отводя руками ветки, они пробрались к полотнищу купола. Герман лежал на земле, откинув голову на тугой ранец запаски. Его правая нога была напряженно вытянута, левая, согнутая в колене, дрожала. Опираясь на нее и на руки, Герман пытался подняться. Лицо его было бледным, на лбу выступила испарина.
– Здорово, Юдин, – Сергей остановился перед ним. – Подломался, что ли?
– А тебе это каким боком? – огрызнулся тот. – Чеши своей дорогой!
– Как это – чеши?
– А вот так, по ортодромии[8 - Ортодро'мия – линия кратчайшего расстояния между двумя точками на земной поверхности, пересекающая меридианы под разными углами (авиатермин).].
– Брось артачиться, дай гляну, что там? – Сергей склонился над Германом.
– Не лезь, Романов, без тебя обойдусь.
– А я ему уже костыль смастерил, – подошел Веденеев.
– Дать бы тебе, говнюку, этим костылем по хребту! – Юдин застонал и снова откинул голову на ранец. – Из-за тебя же, трусливого гадёныша, пролетели все поле, чтобы в этом лесу ноги переломать.
– Да не трус я, не слушайте вы его, – Веденеев покраснел еще сильнее. – Просто замешкался малость.
– Не получил бы от инструктора пинка под жопу, так и мешкал бы до самого сборного пункта, салабон! – Герман заскрипел зубами. – Если медицина спишет меня из-за травмы, то я тебе на прощанье репу откручу… Понял?!
– Да хватит вам, – Сергей стянул с головы шлем. – Сейчас надо думать, как выбраться отсюда. Давай, я все же посмотрю ногу.
– Смотри, хрен с тобой, – Юдин обреченно махнул рукой. – Только не очень там, а то, как бы тебе исправной клешнёй не прилетело.
Сергей принялся осторожно расшнуровывать ботинок. Лицо Германа сморщилось, левая рука судорожно скомкала горсть прошлогодних листьев. Придержав ногу за щиколотку, Сергей рывком сорвал с нее ботинок. И, прежде чем Юдин успел дико вскрикнуть, услышал, как громко щелкнул голеностопный сустав.
– Ну, как теперь? – он глянул на Германа.
– Что ты сделал? – мучительно простонал тот. – Я же просил… А, впрочем, стало легче.
– Это выбитый сустав встал на место.
– Точно, теперь меньше болит. – Юдин пошевелил ногой. – Надо идти.
– Нет, не надо. Снова может выскочить.
– Мне тут до рождества христова лежать, что ли?
– До рождества не надо. Мы поведем тебя.
