Собрание малоформатной прозы. Том 12. Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза

Собрание малоформатной прозы. Том 12

Ужасы, мистика, фантастика, криминал, современная проза

Юрий и Аркадий Видинеевы

© Юрий и Аркадий Видинеевы, 2025

ISBN 978-5-0065-9903-1 (т. 12)

ISBN 978-5-0051-0690-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хоррор

Таинственная и гадкая троица

Людям давно известно, что у сов и у кошек есть много общего. Например, бинокулярное зрение, мигательные перепонки и способность видеть в темноте.

Сидит такое чудище во тьме, самого его не видать, одни глаза только светятся таинственными фосфорическими огнями, и попробуй угадай, кто это сидит там: то ли сова, то ли кот, то ли чёрт. Поэтому случалось и такое, что ругнётся кто-то на кота, а ответ услышит от чёрта.

То-то страху тогда от этого!

А с совой и того страшнее. Кто слышит, как кричит она в ночи, когда она ухуканьем своим заявляет права на территорию тому, кто в неё вторгается, тот обмирает от ужаса: точно ли это крик птицы, не чёрт ли в неё вселился?

И не на пустом месте возникает этот ужас ночной. Всякий раз получается, что где сова, там и чёрт поблизости затаился в ночном лесу.

И кот в ночи гуляет не в одиночку, а в компании с чёртом.

Не надо, конечно, думать, что всякий кот с чёртом дружбу водит. Большинство котов соблюдает свою душевную чистоту.

А про сов этого не скажешь.

Дед Савелич много страхов натерпелся от той нехорошей троицы, в которой по взаимозаменяемости вытворяют свои злые козни сова, да кот, да чёрт.

Иные его рассказам не верят до той поры, пока сами не столкнутся лбами с этой нечистью. Вот и внук его Никита до поры до времени не верил (умный был, образованный: одиннадцать классов и ПТУ). Городским умом был богат, деревенскую мудрость дедовскую дремучим невежеством называл. К деду в гости заявился впервые: мать не пускала из-за того, что тот был родственником Никите не по материнской, а по отцовской линии, а отец их с матерью бросил, когда Никите ещё и годика не было.

Нечисть любит над такими, как Никита, «ни во что не верующими» шутить: у них психика хрупкая, ко встречи с нею не подготовленная, легко теряет устойчивость и уступает место безволию: делай с ними, что хочешь!

Таким лучше с нечистью не встречаться.

– Ты, внучек, к бабке Крысихе на глаза лучше не попадайся, – предупредил внука дед, когда тот сказал, что хочет по деревне пройтись.

– А, что так?

– От греха подальше.

Никита успел уже наслушаться от деда множества страшных рассказов о нехорошей бабке Крысихи. По его рассказам получалось, что бабка Крысиха – сильная чёрная ведьма. На людях в человеческом облике она появляется редко, а всё больше то в виде дурной бодливой коровы, то в виде большой совы, то в виде злого чёрного кота.

– А какова она из себя в человеческом обличии? – спросил, сам не зная зачем, Никита.

– Злобная. Взгляд колючий. Того, кто начнёт перечить её словам, обязательно вскоре колдовством своим покарает. Потому и прозвали за глаза её Крысихой: не человек, а бешеная крыса.

*

Никита вышел за калитку. Идти тут некуда: молодёжи в деревне нет. Все, кто оканчивают в соседнем селе среднюю общеобразовательную школу, покидают деревню в поисках заработка. В деревне работы для молодёжи не найти.

Единственная в деревне улица пуста. Где-то уныло взбрехнёт в полусне собака, ей отзовётся вялое перетявкивание таких же ленивых псов. Так же вяло и нехотя пройдёт петушиная перекличка, и вновь опустится на деревню тягучая полудрёмная тишина.

Через дорогу ленивой деревенской трусцой засеменила облезлая кошка. Никита резко свистнул ей вслед, но кошка никак на это не отреагировала.

«Непуганая, зараза!»

– Здороваться надо!

Никита вздрогнул от неожиданности, обернулся на голос и увидел перед собою старуху, ощетинившуюся на него колючим взглядом.

«Откуда её чёрт принёс? Не было же рядом никого!»

Досадуя на свой испуг, Никита ответил запальчиво:

– Так я же не местный, бабушка, я городской. Никого здесь кроме деда своего не знаю, а у нас в городе здороваются только с теми, кого знаешь, с кем чаи гонял или детей крестил. С Вами мы ни чаи не гоняли, ни детей не крестили.

– Покрестим, – с многообещающей злобой глянула на Никиту старуха и исчезла так же внезапно, как появилась.

*

Весь остаток дня Никиту мучили плохие предчувствия. Из головы у него не выходила встреча с колдуньей и это её слово «Покрестим», терзающее его мозг подобно тому, как терзало зуб пациента сверло стоматологической бормашины пятидесятых годов XIX века. Когда время приблизилось к полночи, Никита уже не мог спокойно сидеть в дедовой избе. Он готов был бежать куда угодно, лишь бы подальше от места, где он повстречал бабку Крысиху.

Ровно в полночь Никита услышал голос, зовущий его выйти во двор. Голос показался Никите странно знакомым и он решил узнать, кто это его зовёт.

Выбежав во двор, Никита натолкнулся на зовущий его взгляд и поразился необычности этого зовущего взгляда. Он ярко светился во тьме таинственным фосфорическим светом, притягивая к себе взгляд Никиты. В его притягательности была особая, повелевающая сила.

«Что ему нужно от меня?» – растерялся Никита.

Существо с фосфорическим взглядом неожиданно разразилось пугающе зловещим хохотом, взмыло в чёрное небо и… на его месте сгустилось бесформенное темное пятно, двинувшееся на Никиту. В дальнем конце двора взвыла кошка. Тёмное пятно превратилось… в Крысиху (!!!).

Никита метнулся назад, чтоб укрыться в дедовой хате, но за входной дверью оказался не в просторных дедовых сенях, а в тесном коридорчике, заставленном всяким хламом, среди которого Никита с ужасом увидел в неясном лунном свете, падающем из запылённого окошка, большую деревянную ступу и прислонённую к ней метлу.

Вбежав в жилую часть строения, Никита оказался в небольшой горнице с низким потолком. За широким столов в центре горницы восседала Крысиха. Она насмешливо уставилась на Никиту:

– Проходи, невежа, садись к столу.

– Зачем? – пролепетал Никита, осознав вдруг, что он попался в нехорошую западню.

– А затем, чтобы «чаи гонять да детей крестить», – угрожающе ощерилась старуха.

– Делай, что тебе матушка Ефросиния повелевает! – подошла к Никите горбатая остроглазая девка и отвесила ему тяжёлую затрещину.

Никита послушно присел к столу.

Горбунья молча стала выставлять на стол самовар, чайные приборы на двоих (для Крысихи и для Никиты), варенье и свежую выпечку.

За распитием чая Крысиха сказала Никите:

– Меня зови матушка Ефросиния. Повеления мои выполняй, не медля, не то я осержусь и накажу.

Никита сник. Он понял, что старухе надо подчиняться и это пугало его.

– Ты не молчи, невежа, а отвечай: «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», – отвесила Никите ещё одну затрещину горбунья.

– Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния, – промямлил Никита, томясь от нарастающего страха.

Старухино угощение показалось Никите безвкусным, но он делал вид, что ему всё нравится и всё думал, как бы ему побыстрее улизнуть от такого «гостеприимства».

– Ты не спеши, касатик, нам с тобой ещё детей надо окрестить, – угадала его мысли старуха.

Горбунья метнула на Никиту осуждающий взгляд, и тот поспешил ответить положенное «Слушаю и повинуюсь, матушка Ефросиния», не понимая, о каком ещё крещении та толкует.

– Сейчас узнаешь, – ответила на его молчаливое недоумение ведьма.

– Ну-ка, Глашка, неси детей! – обернулась старуха к горбунье.

– Слушаю и повинуюсь, – поклонилась ведьме горбунья, шмыгнула за занавеску и вынесла оттуда корзину с пищащими комочками.

– Да, какие же это дети? Это же крысята… – вытаращился на ведьму Никита.

– Кому-то крысята, а кому-то – дети. – бросила на Никиту карающий взгляд старуха, и от горбуньи ему прилетела очередная крепкая затрещина.

– Я буду их крестить, а ты будешь мне помогать, – объявила старуха и приступила к совершению «таинства крещения» на какой-то гадкий сатанинский манер, постоянно давая Никите указания по оказанию ей помощи.

В дедову избу Никита возвратился лишь под утро.

Дед всю ночь крепко спал и о том, что происходило прошедшей ночью с его внуком, ничего не знал. То, что внук внезапно решил уехать к себе домой, деда огорчило, но отговаривать Никиту от этого он не стал. Видно, не сроднились они с ним за эту первую встречу.

*

Никита, приехав домой, подумал, что здесь злая колдунья его не достанет, но страх перед её колдовской властью над ним не проходил.

В первую же полночь сон Никиты был прерван чьим-то странно знакомым голосом, вызывающим его во двор. Никиту охватило чувство непреодолимого страха и он впал в состояние тупой покорности.

Оказавшись во дворе, Никита увидел в темноте два светящихся глаза. Их таинственный фосфорический свет, притягивал к себе взгляд Никиты. В его притягательности была особая, повелевающая сила.

«Колдовская сила», – догадался Никита.

«Ты не должен никуда уезжать из дедовой деревни. Ты теперь не хозяин своей судьбы», – услышал Никита голос, который мог принадлежать только… чёрту.

Страшная нереальность

Развернуть суть клубка событий можно лишь погрузившись в иное измерение, где может быть ответ на многие вопросы, а может быть страшная нереальность…

Марк Покровский

(рубрика «Дивный новый мир» в газете

«Тайное и явное» №6 (142) 2022 г.)

Лёва был домоседом. Свою ненасытную любознательность он удовлетворял, поглощая мегабайты информации из электронных сетей. Его интересовало всё: тайны древних цивилизаций, новости науки, техники и технологий, загадки сакральных мест на суше и в мировом океане. А его девушка Наталка, имея такой же разброс интересов, была редкостной непоседой. Ей недостаточно было прочесть, увидеть, услышать о чём-то опосредствованно от тех, кто пишет, предоставляет доказательства, рассказывает. Ей всё нужно было потрогать своими руками, увидеть своими глазами, лично оценить на вкус-на запах.

– Ты, как акула, которой всё нужно попробовать на зуб, чтобы проверить на пригодность ей в пищу, – шутил над Наталкой Лёва.

– А ты, как видеорегистратор с несколькими дополнительными функциями в виде склонности к углублённому анализу, вялым эмоциям и малоподвижности, – огрызалась Наталка.

– И в виде страстной влюблённости во взбалмошную девчонку, – обхватывал Лёва Наталку крепкими медвежьими объятиями, в которых Наталка млела и теряла свою задиристость.

Глава 1. В зоне Шайтан-кургана

Путь к заброшенному кургану пролегал по безлюдной степи. Погода резко испортилась: полуденное небо потемнело, летний зной сменился пронизывающей зябкостью, природный звуковой фон оборвался, ему на смену явилась та особая тишина, которую можно было назвать «могильной», «предвещающей ужас».

– Ты не передумала дойти до Шайтан-кургана? – обернулся к Наталке Лёва, предчувствуя какую-то беду в её затее с этим походом в новомодную аномальную зону, вокруг которой последнее время в СМИ накрутили целый клубок небывальщины.

– Волков бояться – в лес не ходить, – сорвалось с языка Наталки.

Зря оно сорвалось: и саму себя за язык поймала (как после этого сдать назад?), и Лёве не оставила выбора (он никогда не выставит себя ни трусом, ни слабаком).

Наталка пошла на обгон, сделала несколько быстрых шагов и… пропала.

Лёва ринулся следом.

*

Это было, как падение в сон: короткое чувство страха и обнаружение себя в иной реальности.

А что такое сон?

Лёва считал, что сон – это другая жизнь, столь же реальная, как и жизнь наяву. Это путешествие души, взбалмошной, как его Наталка, любопытной, неугомонной.

После короткого чувства страха Лёва обнаружил себя в каком-то призрачном мире, окутанном запахом смерти, крови, разврата и какой-то зловещей жути, не имеющей словесного эквивалента в понятийном аппарате людей. Наталка была всего в нескольких шагах от Лёвы. Он попытался приблизиться к ней, но пространство между ними, сколько бы он ни шагал в её направлении, не сокращалось. Наталка тянула к нему руки, раскрывала рот в беззвучном крике, бежала к Лёве, но это был бессмысленный бег на месте.

У Лёвы сбилось дыхание, силы покинули его тело, и он свалился на землю. Наталка к тому времени уже давно беспомощно обмякла на земле и смотрела на Лёву расширенными от ужаса глазами. К ним медленно приближалась толпа полулюдей-получудовищ. Их очертания то расплывались, то отвратительно искривлялись по мере их приближения. В их взглядах пылало безумие. Такое же безумие стало отражаться в глазах Наталки. Лёва почувствовал, что он тоже начинает сходить с ума. Он понял, что и его, и Наталку ждёт долгая, мучительная смерть.

Глава 2. В Доме скорби

В одиночной палате для особо буйных корреспондент областной газеты увидел молодого мужчину с безумным взглядом.

– Здравствуйте, молодой человек! – поприветствовал безумца корреспондент, надеясь вызвать больного на речевой контакт.

Больной смотрел на корреспондента, но видел вместо него получеловека-получудовище. Его очертания то расплывались, то отвратительно искривлялись. От него исходила угроза долгой, мучительной смерти, и больной забился в истерике, разразился воем, в котором слышался рвущий сердце предсмертный ужас.

– Уходим! – потянул корреспондента сопровождавший его врач. – У него опять началась истерика.

В кабинете врача вой больного был еле слышен, но и при слабой слышимости он продолжал надрывать сердце корреспондента своей силой предсмертного ужаса.

– Его личность установить не удалось. Он случайно был обнаружен туристами в окрестностях какой-то аномальной зоны. Там же был обнаружен труп молодой женщины. По словам тех туристов, в глазах той женщины застыл неописуемый ужас.

*

На следующий день после посещения корреспондентом больного, страдающего приступами ужаса, появилась статья об опасностях аномальной зоны вокруг Шайтан-кургана. Эта статья накрутила ещё один виток на разрастающийся клубок событий, окружающих эту аномальную зону. В ней было предостережение от приближения к опасной аномальной зоне.

Будет ли толк от этого очередного предостережения для отважных «наталок» и для оберегающих их от неведомых опасностей «львов»?

За гранью любви и смерти

Один поэт сказал: Я пишу стихи потому, что боюсь смерти и люблю женщин.

При естественном ходе событий смерть и любовь – это столь же противоположные полюса бытия, как противоположны полюса Земли.

Но эти две противоположности имеют свойство сближаться, как сближаются грозовые тучи с попадающимися на на их пути предметами на земле, на воде или в небе и воссоединяются с ними короткими грозовыми разрядами ужасной разрушительной силы.

Охотники и рыбаки знают, что нельзя брать с собою женщин ни на охоту, ни на рыбалку, ибо не будет тогда им «ни пуха, ни пера, ни рыбьей чешуи».

Женщины считают это предрассудками и всячески пытаются приобщиться к этим мужским промыслам, сражаясь за своё мифическое, противное природному естеству «равноправие», подобно тому, как дети в иных случаях претендуют на свою «взрослость».

И тогда случается так, что «предрассудки» жестоко мстят тем, кто их игнорирует.

Глава 1. Капиталина мило помахала мужчинам ручкой

Ровно в 4:00 перед воротами дома Сергея и Капочки просигналил внедорожник братьев Сёмушкиных. Сергей подхватил заранее подготовленное снаряжение и вышел за ворота.

– Капа готова? – прищурился Костя, выпустив струйку терпкого папиросного дыма.

– Готовится, – обречённо отмахнулся Сергей.

– А что я мог сделать? – развёл руками Матвей. – Она же, как клещ, в меня вцепилась: «Возьмите, да возьмите! Я вам помехой не буду. Наоборот, все бытовые заботы я возьму на себя!»

В 4:30 Костя снова посигналил, чтобы поторопить замешкавшуюся «рыбачку».

Капиталина выскользнула из-за калитки, обдав мужчин ароматом сладких духов:

– Ну, что вы забеспокоились, мальчики? Мне же надо было привести себя в порядок!

«Хорошо, что на рыбалку едем, а не на охоту, она бы своими духами всех зверей распугала», – молча нахмурился Сергей, выплёскивая свою досаду целыми вёдрами отборной молчаливой матерщины.

*

Рыбалка как-то сразу не задалась. Рыба, хоть и дура безмозглая, но присутствие женщины учуяла и объявила рыбакам бойкот.

Мужчины кипели злостью, а Капиталина – цвела и пахла. «Цвела» иносказательно, но радостно, а «пахла» – натурально, духами, которые в условиях рыбалки были так же неуместны, как «в русской бане пассатижи» из песни Владимира Высоцкого «Письмо к другу, или Зарисовка о Париже».

К полудню солнце стало припекать сильнее.

– Я хочу искупаться, – объявила Капиталина.

Купаться её не хотелось. Она хотела похвастаться своим новым купальником и подразнить посторонних мужчин красотой своего очень сексапильного тела: «Пусть офигеют от возбуждения!»

Капиталина разделась с изяществом, которому могли бы позавидовать профессиональные стриптизёрши.

– Мальчики! Пока-пока! – Капиталина мило помахала мужчинам ручкой и манящей походкой удалилась от места рыбалки за кустики.

Глава 2. В сопровождении тяжёлой смеси запахов

– Время к обеду, – Костя обвёл глазами друзей, ища в них понимания того, о чём он вслух не сказал.

– Можно. Тем более, что «контролёр» удалился на водные процедуры, – поддержал его брат Матвей.

Сергей достал бутылку, налил водку в подставляемые стаканы.

Костя приподнял свой стакан для произнесения традиционного рыбацкого тоста и застыл от пронзительного вопля.

В этом вопле был запредельный ужас.

Мужчины побросали стаканы и вихрем устремились на этот вопль, туда, куда удалилась Капиталина.

На небольшом удалении от берега расходились круговые концентрические волны. Первым к кому места подплыл Сергей. Он нырнул под воду и надолго исчез из вида.

– Тут нет дна! – судорожно выдохнул Сергей, вынырнув из-под воды.

К нырянию присоединились братья Сёмушкины.

– Тут нет дна… – повторяли мужчины, выныривая из-под воды.

*

– Вызываем спасателей! – решил Сергей, отчаявшись добиться чего-либо своими силами.

Прибывшие спасатели пришли в полное замешательство: их водолазы не смогли донырнуть до дна.

На этом поисковая операция была прекращена.

*

Сергей, по совету братьев Сёмушкиных, влил в себя большую дозу водки. Братья сопроводили его до дома, предложили побыть с ним, но он решительно отказался от их сочувственного присутствия в его доме.

Войдя в зал, Сергей почувствовал тяжёлую смесь запахов тины, рыбы и чего-то неведомого, потустороннего и смертельно опасного.

Из спальни к нему вышло то, что прежде было его горячо любимой женой, но это была уже не она.

Увидеть и ужаснуться

Помню, как иногда момент моего перехода от лёгкой полудрёме к глубокому сну сопровождался острым ощущением слепого падения в пустоту.

Это было так страшно!

И вот, однажды, я испытал то же самое наяву.

Это было так необычно!

После «падения» в сон я оказывался в водовороте диковинных сновидений.

После такого же «падения» наяву, я вдруг оказался в таком мире, в котором увиденное повергло меня в ужас.

Глава 1. Умопомрачительное начало

Всё началось с предупредительных толчков нарастающей силы.

Землетрясение?

В нашей местности?!

Такого никогда раньше не было!!!

Я, в чём был, выскочил из дома. За спиной у меня раздался грохот обрушающихся кирпичных и железобетонных конструкций, слева, справа и надо мною, обгоняя меня, пронеслись краеугольные обломки, осколки и прочий хлам. Оказавшись вовлечённым в их стремительное движение, я вдруг с болезненной остротой почувствовал своё слепое «падение» в пустоту.

*

Когда «слепота» отступила, я обнаружил себя на голом скалистом плато. Где-то далеко-далеко внизу раздавался неясный шум. Я осторожно приблизился к краю плато и увидел далеко внизу суровое бескрайнее море. Его волны ожесточённо бились в основание скалы, вершина которой и была тем плато, тем местом, где я оказался после своего слепого «падения».

Что за наваждение такое?

Какие недобрые силы меня морочат?

Как вообще могло произойти, что «упав в пустоту» возле моего обрушающегося дома, я оказался вознесённым на пустынное плато этой высоченной скалы, то есть, падая вниз, взлетел вверх???

Сколько человек сошло с ума, столкнувшись с сумасшедшей реальностью!

Известно, что организм, попавший в некомфортную среду, либо приспосабливается к ней, либо погибает.

А что значит «приспособиться к сумасшедшей реальности»?

Верно: сойти с ума.

Подумав, я решил, что лучше уж погибнуть в здравом уме и твёрдой памяти, чем пополнить ряды сумасшедших, которых и без меня с каждым годом становится всё больше и многие из которых, не обращаясь за помощью к психиатрам, остаются среди людей, создавая атмосферу дурдома.

Я не знал, какие испытания на прочность ума и памяти ждут меня впереди.

Глава 2. «Восхождение»

У Беллы Ахмадулиной есть строки:

С ума схожу. Иль восхожук высокой степени безумства.

Мог ли я когда-нибудь подумать, что эти строки совсем по другому поводу, но с неменьшей точностью опишут моё состояние в этой сумасшедшей реальности?

Обследуя плато, я обнаружил на нём небольшую каменную конструкцию, похожую на погребицу, возводимую над погребом в старых сельских подворьях. Отодвинув каменную плиту, прикрывавшую вход в «погребицу» от атмосферных осадков, я вошёл внутрь. Каменные ступени вели вниз. Нехорошее предчувствие удерживало меня от спуска по этим ступеням, но любопытство взяло над ним верх, и я начал путешествие, ведущее к схождению с ума, иль к восхождению к высокой степени безумства.

Ступени были выложены из неизвестного мне материала, излучающего призрачный свет.

Не ведут ли они в мир призраков?

*

Ступени после долгого пути вывели меня на площадку, с которой открылся вид на огромный цветущий сад.

Как могло разместиться это необозримое пространство, наполненное радостным ярким светом и чарующими ароматами, в узкой скале, одиноко торчащей среди сурового моря?

Сколько других противоестественностей откроется мне в этом странном мире?

Я услышал неясный гул, напоминающий человеческую речь, интонированную под повелительные окрики, и звонкие щелчки. Движимый всё тем же любопытством, я направился в сторону этого гула и передо мною открылась отвратительная картина: в центре обширной площадки, окружённой цветочными клумбами, стоял на многоступенчатом пьедестале золотой трон, инкрустированный драгоценными камнями. На троне восседал исполин с человеческим телом и с головой чёрного ворона. Его воронью голову украшала золотая корона с небывалыми самоцветами неописуемой красоты.

Исполин излучал мощную энергетику, в которой чувствовалась его непознаваемая воронья мудрость и беспредельная властность.

Перед троном – вереница людей, голых, с потухшими взглядами. Их жалкие фигуры и скованные движения выражали животное смирение и покорность.

«Ворон в виде человека.

Животные в виде людей», – изумился я, глядя на всё это.

В руках у «животных» были ящики со слитками золота и драгоценными камнями. Вдоль их вереницы прохаживался гигант с головой чёрного ворона, облачённый в боевые доспехи. В руках у него была доска, на которой он делал какие-то пометки красным стержнем, похожим на карандаш. За поясом у него торчала плётка.

«Животные» неспешной чередой подходили к помосту, установленному перед троном их владыки, возлагали на помост свои подношения и уходили.

Гигант с головой чёрного ворона подбадривал «животных» повелительными окриками, а особенно нерасторопных стегал плёткой, издающей громкие щелчки при соприкосновении с их спинами и оставляющей на их телах глубокие кровоточащие раны.

Когда все «животные» прошли, гигант вонзил в меня свой пылающий требовательностью взгляд и поманил меня пальцем.

Сам не зная почему, я повиновался.

– А где твои дары нашему повелителю? – рявкнул гигант, обжигая меня своим взглядом, в котором вскипела ярость?

– У меня нет даров, – растерялся я.