скачать книгу бесплатно
Фонарик бы, подумал он, забыл у Сашка спросить. Шагнул назад в кухню. И пошел вдоль стен, полок и ящиков, без особой надежды выискивая фонарик или что-либо подходящее. А сам размышлял: «Да что там, я же помню, где примерно ее снял, лежит, наверное, там же. Зайти, присесть, нащупать и всё…»
Ни фонаря, ни какой-никакой керосиновой лампы, как в увиденном недавно фильме «Другие», не нашел. Зато, подставив стул, достал с полки толстую свечу, а спички заметил еще раньше. С зажженной свечой, подрагивающей в руке, отрывисто дыша, Женек подошел к дверце чулана.
И растерялся. Как он откинет крючок одной рукой? Прошлый раз они вообще вдвоем открывали!
Он заметался. Переложил свечу зачем-то в другую руку, тут же вернул обратно. Замотал головой – где бы пока оставить свечу. Маленькое затруднение – а казалось, все пошло крахом. Замешательство раздулось внутри уже до паники. И чтобы хоть как-то унять дрожь в руках, Женек вцепился-таки в крючок. Рванул вверх. И тот вдруг легко выскочил из петли.
Женя, не отпуская его, отдышался. Мысленно приказал рукам не трястись и попытался рассмеяться над этой глупой заминкой. Ни первое, ни второе не получилось, но все же он чуть успокоился. И толкнул дверцу.
Он, похоже, успел забыть, как она скрипит. Поэтому, чуть сжавшись, обернулся – не та ли это кошка, о которой говорила Таня. Но в сенях казалось пусто.
Зато в чулане что-то мелькнуло. Будто бы. Краем глаза он уловил это. Сердце подскочило, кувыркнулось. Но, удивительно, он не отпрянул, а выставил вперед свечу. Она дрожала, словно насмехаясь. Женек, затаив дыхание, осторожно перешагнул через высокий порог. Тут же в блеклом свете показалась стена. В каком-то метре. Значит, тут все-таки есть стены, сглотнул Женька, поднял свечу выше – и потолок тоже. Никакой лампочки, действительно, там не существовало.
Он поводил еще свечой. Стена была увешана одеждой, внизу заставлена коробками и стульями поверх них. Справа, у дальней стенки, стояли, кажется, сундуки, укрытые, похоже, перинами, матрацами. Слева, в углу, были свалены то ли лопаты, то ли вилы – он разглядел лишь черенки. Чулан как чулан, а посветишь – и не так темно, прошептал в голове Женек. Чтобы не спугнуть уже поселившееся в нем спокойствие.
Одна только расческа граблей выглядывала из тьмы – черенок покосился, и зубья вонзались в пустое пространство у центра комнатки. «Уж не за них ли я зацепился?» – догадался Женек. И даже, кажется, облегченно улыбнулся. Посветил на пол. И в самом деле, тут же лежала его оранжевая футболка. Воротник растянут, прямо под ним – дыра.
Свечной воск скользнул на пальцы. И Женька чуть не отшвырнул свечу. Махнул рукой, и пламя погасло. Стало темно. Светлел лишь прямоугольник двери. Еще секунду назад он был в шаге. Теперь казалось – в нескольких метрах. И свет из сеней так и стоял в этом прямоугольнике, не проникая внутрь.
Женек вновь потерялся. Хотел было достать из кармана коробок спичек. Тут же сообразил – одной рукой спичку не зажжет. А свечу отпускать… Хотя зачем?! Футболка же тут. Он опустил руку к полу. Слишком медленно, или это пол уходит вниз?
Только подумал, что стоило все же зажечь свечу, как рука нащупала ткань. Он схватил ее. Выпрямился и кинулся к двери, необъяснимо далекой. Но уже на втором шаге светлый прямоугольник резко налетел на него. И оказался прямо перед ним – только шагнуть за порог. Он потянулся рукой, ухватился за край дверцы, не выпуская свечи. И рванул дверь.
– Черный Мяук взял след, – прозвучало за спиной, когда он уже занес ногу.
Женя завопил что есть мочи, уже не притворяясь, что смел. Кинулся в сени. Но порог вновь отлетел на метры. А его самого словно засасывало в жадное и беспросветное нутро. «Не смотри назад! Не смотри назад!» – звенело в голове. И эхом отдавало в сердце. И все это мгновение, растянувшееся так, что казалось и не сдвинется больше, он перешагивал через порог.
Кто-то потянулся к плечу. Он не видел. Ощущал. И не выдержал – швырнул в темноту за спиной свечу. Отпустил дверь, и его отшатнуло или притянуло назад. А в следующий миг дверца захлопнулась. И он ослеп.
И оглох. Вроде кричал. И, кажется, плакал. Но было тихо.
Он припал к дверце, судорожно забегал по ней пальцами. Ручки не находил. Пальчики нырнули в щель по краю двери, уперлись, но отворить ее не удавалось.
Он будто тонул. Пол под ногами размяк и затягивал. Или просто подкосились ноги. Что-то давило, голова горела. Пальцы заныли от напряжения. Еще одно усилие – и сломаются. Тихо, беззвучно. Потому что по-прежнему было невыносимо тихо. Не хватало воздуха. Точно он стал ужасно плотным. А может, это он сам не успевал вдыхать, не смолкая.
Ужасно тяжелая стрелка отсекла еще мгновение. Дверь не открывалась, и он принялся в нее колотить. У себя в воображении. Потому что едва взмахнул кулаком, как тишина дрогнула:
– Не надо.
Женек замер, но тут же замахнулся вновь.
– Не надо, прошу. Это точно разбудит его, – спокойствие загадочного голоса словно передалось ему.
Он опустил руку и наконец вдохнул так, что заметил это. Потом снова глубоко.
Внезапно за спиной задрожал огонек. Женя увидел дверь, свою тень и футболку в руке. И неуверенно обернулся.
Зажженная свеча зависла в воздухе. Окруженная облезлым шерстяным воротником пальто. Она горела там, где должно быть лицо. Огонек освещал бурое пальто до пояса и его рукава. Но все вокруг – стена позади, потолок, вещи рядом – их не было.
– Вы… с-сущ-ществуете? – промычал Женек гнусаво из-за потекшего носа. И тихо шмыгнул. Сердце колотилось маленьким молоточком в груди. Но теперь он хотя бы его слышал.
– Мы? Я здесь один. А явится кто-то – я тебе не помощник, – когда он говорил, пламя подрагивало.
– Зачем Вы меня заперли? Я… я же ничего… я просто…
– Ты.
– Я?
– Зови меня «ты» или… «Человек-пальто», – последнее голос прошептал. Пальто оставалось неподвижным, повисшее в черноте пространства.
– Вы наст… – Женька осекся, а огонек будто бы полыхнул. – Ой, простите…
– Настоящий? – Человек-пальто хмыкнул. – Кто знает. Могу только сказать, что ты не спишь.
– А почему… ты – пальто? – спросил неожиданно для себя Женя, а ведь хотел просить, чтобы его выпустили. – Ты – призрак?
– Я не пальто, а Человек-пальто, – на этот раз он не шептал, а говорил с неким вызовом. – Ты – Человек-человек, а я – Человек-пальто… Призрак?.. – Впервые пальто ожило: рукава согнулись и приподнялись к свече. Будто он хотел взглянуть на руки. – Ну, может быть…
Рукава обмякли и повисли как прежде. Огонек сжался до глаза – с рыжей радужкой и черным кошачьим зрачком.
Повисло молчание. Пол уже не уходил из-под ног. Воздух не застревал в горле, но Женьку стало не по себе. Взмокли ладони, свело живот, нестерпимо захотелось писать. Точно он испугался, что вновь остался один.
– Ты здесь? – выдавил дрожащим голосом, глядя в подрагивающий зрачок.
– Здесь. Я всегда… Живу, знаешь ли, тут.
– Зачем Вы, ой… ты… Зачем меня заперли? – спросил и чуть не свалился без сил. Потому что будет ответ, потому что ясно станет, останется ли и он здесь навсегда.
– Да потому что ненавижу Черного Мяука, – огонек снова запылал, и голос добавил тише: – Хоть и боюсь.
– Но зачем…
– Взгляни на футболку, – оборвал Человек-пальто. – Там не хватает кусочка. Это Мяук забрал себе. Теперь он знает твой запах. И значит, найдет. Везде и когда вздумает. Вот, хотел предупредить. Он вернулся.
Женька пытался переварить, что только что услышал, но единственное, что стало ясно, – навечно он здесь не останется.
– Хорошо, – наконец ожил его голос. – С-спас-сибо. Я… пойду?
Он обернулся к двери.
– Ты не должен бояться, – быстро, с заметным волнением поспешил добавить Человек-пальто. – И не должен быть один.
Женя уже просунул пальцы в щель, и дверца даже подалась. И все же он повернул голову:
– Я… я запомню, Человек-пальто.
Свеча накренилась вперед. На миг замерла, затем сорвалась вниз, погаснув. Исчезла. И снова пропали стены. Женек стал крохотным, и что-то огромное подступило вплотную. Он торопливо оттолкнул дверцу. Она лишилась половины, окунувшись во тьму.
Женька выскочил в сени. Взмокший, обессиленный, но живой. С противным мяуканьем дверца затворилась. И он поежился от холода. Прижал ее плотно и загнал крючок в петлю.
Вот и он запер Человека-Пальто. Правильно ли это? Справедливо?
Женя не стал об этом думать. И потому, что он лишь гость, а закрывать чулан на крючок заведено хозяевами. И потому, что вспомнил про Сашу, оставленного одного.
Сперва от этой мысли стало легче. Он даже улыбнулся, представляя, как расскажет про того самого дядю в пальто. Но затем его вдруг шибануло по башке: он оставил маленького братика одного посреди улицы. Сколько времени? Сколько он пропадал в чулане?
А если не случилась дружба? Если драка? Или кто-то постарше вздумал растоптать их дворцы? Или тот же Витька-пьяница…
Все это подкидывало ему воображение, пока он спешил во двор и летел со двора на улицу. Бывало, он жалел, что нет у него старшего брата. Рад бы он был такому старшему брату, каким являлся сейчас сам?
«Нет», – прошептал он, когда нашел песочницу опустевшей. И замки, в самом деле, оказались разрушены.
Неприятно засосало под ложечкой. Женек огляделся. На ближайшие полсотни метров вокруг никого не было. Разом он покрылся потом, хотя палящего солнца совсем не ощущал. Вприпрыжку вышел на середину улицы и торопливо зашагал вверх.
Ничего страшного. Нет, нет, все будет хорошо…
На лужайках двух соседних домов – никого. Он так мотал головой, что чуть не угодил в лужу грязи.
Широкая безлюдная земляная улица. Дома по обе стороны. Обжигающее солнце в зените. И тишина. Он не хотел, да и ситуация была едва ли подходящая, но не мог, просто не мог на краткий миг не представить – что это, если не Дикий Запад? Дуэль на револьверах. Быстрый или мертвый. Не хватало лишь часов на башне. И противника.
Мгновение минуло. И он понял, что преступник как раз таки маячил впереди – он, Женя, сам лично, виновный, порицаемый и ожидающий наказания.
У салатовых ворот следующего дома полненький мужик копался под капотом салатового «Москвича». Женек глянул напротив – там кто-то скрылся за дверью. Мелькнула лишь нога в шлепанце. Нога взрослого.
«Ну а где дети?» – Женька сглотнул. Смахнул пот со лба. Это таяла вера, что все закончится хорошо. Хотелось крикнуть, позвать Сашу, но в то же время он трусил. Страшно было, что узнают, как он оставил братишку одного на улице. И злился, что ведь и не скажешь, что тот сам виноват. Злился на Сашку и все же больше на себя.
Наконец, на вытоптанной площадке у забора в тени трех ив он увидел компашку ребят. Кажется, они играли в догонялки. Женя застыл. Вытирая мокрые ладони о футболку, которую так все это время и держал, он всматривался в мальчишек. С каждым отсеянным гул в голове нарастал.
Саши здесь не было.
Женек даже заметил двоих мальчуганов на ветках в кроне деревьев, но и те были не его братишкой. Самое глупое, что он не помнил и тех ребят, с кем они играли в песочнице. Слишком был занят своими увлекательными мыслишками. Поэтому теперь маялся – спрашивать у этой детворы про Сашу или нет.
Посмотрел дальше по улице. В тот конец оставалось еще по три дома. Решил поискать сперва там, а затем вернуться и, если надо будет, спросить. Не выдержав, перешел на легкий бег. Миновал ивовую троицу.
– О! Женька! – услышал вдруг.
Обернулся. И притормозил.
На скамеечке у ворот очередного дома сидели сестры – Оля, Таня и Лариса. На второй лавочке, стоявшей под прямым углом к первой, – два паренька. Светленький и темненький, но оба лохматые. И в галошах. В брюнете Женек, кажется, признал Артема, тракториста, который их подвез. Катька рядом, конечно, не находила себе места.
Сестры улыбнулись Жене, парни переглянулись.
– Далеко собрался? – весело поинтересовалась Оля.
А Женек горько пожалел, что не остался поспрашивать мальчишек. Собрал все силы, чтобы не рухнуть тут же, лишившись чувств, и обрести дар речи:
– Нет, п-просто… ну, так… гуляю, улицу как бы… изучаю.
– Это наш братик Женя, – пояснила она парням. – Он постоянно что-то изучает, исследует и куда-то лазит. Ну, то есть когда не играет в футбол.
Катя хохотнула. Остальная компания натянула улыбки.
– Давай недолго. Скоро обед. Полчаса максимум.
– Понял, – Женек попятился назад. Катя покосилась на футболку в его руке.
– Ты один что ль? – снова обернулась к нему Оля. – Сашка где?
Женя опустил голову, уставился в чей-то след в подсыхающей грязи и судорожно соображал, сдерживая слезы. Сказать или не сказать? Признаться? Такой толпой они Сашку отыщут точно, а он один… Да и время, время уходит!
– Всё, завис. Опять, – протянула Катька. И пробежался смешок.
– Где-где?! Дома играет, – буркнул он.
Развернулся и торопливо зашагал обратно. Краем уха услышал, как светловолосый паренек сострил:
– А зачем ему вторая майка? Для друга, которого нет?
Посмеялся ли кто-то, Женька не слышал. И от гула в голове, и от топота ног. Он пробежал мимо ребят. Плюнул на них, плюнул на оставшиеся дома, не говоря уже о той части улицы, что была ниже. Он мчался, перепрыгивая грязь, туда, где, как думал, испытал самый сильный страх в жизни. Оказалось, что куда страшнее бывает и при свете дня.
Женек сдернул крючок, распахнул дверцу чулана и шагнул внутрь. Снова привиделось, что тьма шелохнулась. Он прикрыл дверцу и погрузился в темноту.
– Человек-пальто, ты здесь? – позвал он запыхавшимся голосом.
Ответа не было. Уши ловили лишь шумное дыхание.
Когда он уже подумал сбегать за свечой, чернота выплюнула:
– Тебе лучше уйти. Он проснулся.
Но Женька узнал голос.
– Мне нужна твоя помощь! Очень нужна, срочно! – взмолился он.
– Так это и есть помощь – выйди, сейчас не лучшее время, – слышно было, что Человек-пальто не шутил.
Женек попятился к дверце. Тьма показалась ему хищной и жадно пожирающей его… чьим-то взглядом.
– Просто скажи, где Саша? Ты же знаешь, ведь так? Прошу… – прохрипел через подступающий плач.
А сам казнил себя в наступившей тишине. Какой же он идиот и какой чушью занимается! Умоляет пальто в позабытом чулане? А всего-то надо было покопаться с братишкой в песке, научить как, чтобы было весело. Он же знал это и любил. Или что, он теперь взрослый для этого?
– Я бросил его одного! – вырвалось у него, и он добавил тихо: – А теперь… теперь он… я… как я его найду?
– Да не за Сашу тебе нужно переживать. Он у себя дома, а вот ты… Всё, сейчас! Выпрыгивай!
Что-то мягкое и пушистое махнуло по его голым коленкам. Тьма завибрировала от урчания. Женек мигом шагнул в сторону, взялся за край дверцы. В эту же секунду чернота дернулась. Футболка в его руке натянулась и чуть не выскользнула. Он оттолкнул дверь. На двадцати сантиметрах она во что-то уперлась.
