скачать книгу бесплатно
Боря закуривает. Он всегда изящно держит в замасленных пальцах наборный мундштук. Такие делают в зангиатинской зоне из пластмассовых ручек зубных щеток.
– Красивый мундштук, – сказал я.
Боря протянул его мне. Разноцветные пластмассовые шайбы, накрученные на медный стержень с резьбой, были подобраны с большим вкусом.
– Могу подарить, у меня их много, – сказал Боря и отдал мне мундштук.
– Спасибо за подарок.
– Между прочим, мог бы и новый подарить, – сказал занудливо Асик.
– Постой, лучше я тебе новый, необкуренный дам, – словно услышав претензии Асика, сказал Боря и побежал в свою будку. Вернулся с новым, сверкающим мундштуком. Тот был с золотистым оттенком, много лучше первого.
– Классный! – восхищенно сказал вдруг Асик.
И я повторил за ним: «Классный!»
– Кури на здоровье, – улыбнулся Боря.
Лет пятнадцать назад я снимал один фильм в зангиатинской зоне и был лично знаком с мастерами, которые делали такие мундштуки и другие вещицы. Днем, среди грохота страшных допотопных ткацких станков, в жару и в пыли старого производственного корпуса, полуголые, с татуировками по всему телу, они выделывали грубую бязь. А вечером отводили душу, шлифуя наждачкой пластмассовые ручки для расчесок из алюминия. Из трехлитровых консервных банок, из прохудившихся кастрюлей, из зубных щеток, из проволоки, из черного хлеба они создавали маленькие шедевры.
– Ну ладно, надо до темноты закончить. У тебя правый задний амортизатор протекает.
Я засунул в новенький мундштук длинную сигарету «Кинг сайз», щелкнул зажигалкой, с удовольствием закурил.
– Ты похож сейчас на ту женщину – обольстительницу Раджа Капура из фильма «Господин 420»! – заявил Асик. – У неё тоже был такой длинный мундштук.
– Завидуешь? – разглядывая между затяжками «зеков-ское» изделие, спросил я.
– Курить вредно, – строго произнес Асик. – Вспомни про лошадь и каплю никотина!
– Я не лошадь, – парировал я.
– Ты не лошадь, ты слабак! И у тебя нет силы воли, чтобы освободиться от вредной привычки!
– Послушай, Асик! Когда ты отучишься от этого своего менторского тона? Я тебе что, пацан, что ли? И ты не учительница по домоводству! Хочу и буду курить!
– И употреблять алкогольные напитки? – опять с язвой в голосе спросил Асик.
– И это тоже не твое дело!
– А ты посадишь печень! Хоть помнишь, что одна рюмка водки – это сильнейший удар боксера по твоей беззащитной печени? – Асик прямо-таки распалился. – Кроме того, алкоголь медленно разрушает твой интеллект! И я точно знаю, о чем ты сейчас думаешь, безвольный человек!
Да, Асик опять прочитал мои мысли. Ещё там, на выходе из театра, я подумал, как хорошо бы взять и грохнуть полстакана водки, закусить соленым огурцом и тут же, немедленно, повторить действие.
– Слушай, воспитатель: во-первых, я за рулем…
– Это для тебя не преграда, возьмешь и бросишь где попало свою машину, – перебил меня Асик. – А во-вторых?
Я растерялся. Не смог придумать предлог «во-вторых».
Вдруг отчетливо понял, что вечер сегодня пройдет вне дома. Что после первой рюмки вторая покажется намного слабей первой, а третья рюмка проскочит как родниковая водичка. И всё станет как-то легко и весело. А если рядом будет человек, как Боря, тебя охватит чувство необъяснимого, восторженного счастья и потрясающей расслабленности. И ты сможешь искренне рассказывать о себе, о своем детстве, о своей любви, о том, что не все мечты исполнились, но обязательно исполнятся. И от этого настроения захочется петь и раскачиваться в такт песне с уже какими-то совсем незнакомыми, но приятными для тебя людьми.
– Ну вот, зазвенели тонкие струны души! Странные мечты обуяли его вольнолюбивый разум! – издевался надо мной Асик. – Неужели на тебя так подействовал этот бессмысленный поход в театр? Ты же все время долдонишь, что у тебя есть иммунитет, что тебя просто так не проймешь! Что ты прошел суровую школу редакторской инквизиции на киностудии «Узбекфильм»! А здесь вдруг раскис…
Я сидел, опустив голову. Мне на самом деле было стыдно.
Асик помолчал, потом пересел совсем близко ко мне и вдруг почти ласково произнёс:
– Старик! Не вешай носа! Держи хвост пистолетом! Какие наши годы? Я знаю, как дорога тебе эта пьеса, я знаю, как и где ты писал её… Но может быть, посмотришь на неё более внимательно и критично?
– Да, Асик, ты прав… Напишу ещё. И всё-таки обидно.
– Что, читаем дальше? – предложил вдруг Асик.
– Читаем.
«В этот момент во двор входит Санжар. В руках у него старый чемодан, плащ.
– Доброе утро…
Первым оглядывается Жданов.
– О-о! Кого я вижу! Санжар! Вернулся?
– Вернулся…
– Насовсем?
– Надеюсь…
– Поздравляю.
Из дома выходит Исаак.
– Исак Давыдович! Здравствуйте…
– Ты?
– Я…
Они обнимаются. Исаак вытирает украдкой слезы.
– С возвращением, Санжар.
– Спасибо.
– Надо же… Пять лет. Пять лет! Сволочи!
Санжар смотрит на освещенное окно своей квартиры, идет к лестнице.
– А Хабибы нет дома, – говорит Жданов.
– Она у нас… – успокаивает Санжара Исаак. – Мамура рожать собралась, а скорой всё нет и нет. Вот Хабиба и взялась сама… Золотая она у тебя.
Выходит растерянный Махмуд.
– Здравствуйте, Махмуд-ака, – говорит Санжар.
Махмуд не отрывается от окна.
– Уже началось… О Аллах, помоги ей…
Он вдруг узнает Санжара.
– Санжар! Ты?
– Я…
– Я и не узнал тебя… – Махмуд обнимает соседа. – Голова кругом… Мамура…
– Знаю.
– Лишь бы всё было нормально.
Он ходит взад и вперед по двору, заглядывая в окошко квартиры Исаака.
– Возьми себя в руки, Махмуд… – строго говорит Жданов. – Перестань маячить, садись! Ну, Санжар, рассказывай…
– О чем?
– О жизни своей…
– А что рассказывать… Не хочу вспоминать. Как-нибудь в другой раз, хорошо?
– А Хабиба тебя к осени ждала.
– К осени? Я же ей всё в письме написал. Из Солигорска телеграмму отбил… Странно…
Во дворе появляется молочница.
– Кисло-пресно молоко-о-о-о! Кисло-пресно молоко-о!
– Ну и глотка у тебя! Чего орешь, мы же не глухие, – недовольно говорит Жданов.
– А я не вам кричу, а тем, кто спит!
Из окна высовывается Броня.
– Исаак, возьми два литра и банку кислого…
Исаак идет в дом, выносит бидон и банку.
– Махмуд-ака, а вам молока не надо? – спрашивает молочница.
– Не знаю…
– Да что это с вами? Лица на вас нет! А Мамура где?
Из окна раздается крик Мамуры.
– Здесь она…
Молочница всплескивает руками.
– Рожает? Рожает! Ой, Мамурочка! Вот ей как раз надо будет много молока… Махмуд, неси бидон, для вас сегодня бесплатно!
Махмуд идет за бидоном.
Во двор входит разносчик телеграмм.
– Сагатовы здесь живут? – спрашивает разносчик телеграмм.
– Я Сагатов.
– Вот, распишитесь…
Санжар расписывается, читает телеграмму, со смехом передает её Исааку.
– «Встречай 15 мая зпт поезд 354 Красноярск тире Ташкент зпт целую Санжар тчк»… Да, связь… Ну, если телеграмма четыре дня добиралась, письмо свое жди к осени!
Слышен шум подъехавшей машины.
– Ну, вот и скорая… Не прошло и полгода… – говорит Жданов.
Во двор, не торопясь, входят санитары и врач.
– Кто тут Туйчиева? – спрашивает врач.
С бидоном в руке по лестнице спускается Махмуд.
– Я! Я Туйчиева! – кричит он.
В этот момент из окна раздается крик Мамуры и следом – пронзительный крик новорожденного.
– Вы слышали? Вы слышали?! Что это было?!
Врач бросается в дом.
