скачать книгу бесплатно
– Славкинская культура 2—4 веков на Самарской Луке, в настоящее время признанная первым этапом Именьковской культуры (??? – Этап ДА, но Первый ли?)
– Именьковская культура 4—7 веков, по современным представлениям развернувшуюся к 4 веку на пространстве от Камы до Самары и от Среднего течения Суры до среднего течения Белой…/цитирую самого себя/…Вообще-то размеру территории, сопоставимому с Киевской Русью 882 года это уже не культура, а культурно-историческая общность… В 7 веке население ПОКИДАЕТ БЕЗ ВИДИМЫХ ПРИЧИН /полная Аналогия Синташте и Аркаиму/ территорию культуры в Среднем Поволжье (600 только установленных селищ и городищ) и перемещается в междуречье Дона и Днепра, где возникает ПЕРВАЯ БЕССПОРНО СЛАВЯНО – РУССКАЯ ВОЛЫНЦЕВСКАЯ КУЛЬТУРА, раскрываемая в летописях как племенная народность «СЕВЕРА»…
Данный факт настолько убедителен, что самый крупный «евроман» славянского этногенеза ак. Валентин Седов вынужденно аттестовал славянский характер Славкинско – Именьковской культуры 2—7 века в Поволжье; правда, немедленно привязав Славкинцев к Зарубинецким беглецам от готов, а Именьковцев к Черняховским беглецам от гуннов, т.е. как бы слепил «славян» из иллиро – фракийских бастарнов и германцев – готов …Ситуация ребёнка в ЗАГСе:
– Мать полька, отец немец – что писать?
– Пиши Русский…
Но одно искушение оказалось всё же сильнее пристрастий честолюбивого академика: слишком очевидна была связь подмеченной Б.А.Рыбаковым в 1953 году «Русской земли» в «узком смысле» и Волынцевской «северы», испоместившейся в ней в 7 веке… Цитирую из обзора:». Опираясь на работы лингвистов – сторонников иранской (Абаев 1973: 435—437) и индоарийской (Трубачев 1993) версий происхождения этого имени, ученый высказал предположение о том, что оно было наряду с другими иранскими этнонимами усвоено славянами в период славяно-иранского этнокультурного симбиоза в рамках черняховской археологической культуры. Затем в ходе гуннского нашествия русы мигрировали в Среднее Поволжье, откуда в конце VII – начале VIII в. переместились на юго-запад, став основой волынцевской культуры. Таким образом, эндоэтнонимом «именьковцев», согласно поздним работам В. В. Седова, было имя русь, а волынцевскую археологическую культуру он отождествил с Русским каганатом письменных источников (Седов В. В. 1998; 1999: 50—82; 2002: 255—295).
Ах, как разрывается душа между очевидным Востоком и лелеемым Западом – и как трудно было переступить через себя, признать правоту и приоритет ненавистного Б. Рыбакова…
Имеет значение объективное наблюдение археологов: Левобережная Восточная «севера» стояла на выразительно высоком культурном уровне, в частности при изготовлении посуды использовался и гончарный круг, а Ютановское городище содержало самый крупный металлургический комплекс Восточной Европы (утверждение его «тюркского» происхождения рядом авторов опровергает генная экспертиза насельников городища: они оказались европеоидами с гаплогруппой R1a1a1b2a2 (Z2124) (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B0%D0%BF%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D1%80%D1%83%D0%BF%D0%BF%D0%B0_R1a_%28Y-%D0%94%D0%9D%D0%9A%29)) – Правобережные Западники Пеньковской культуры изготовляли посуду только ручным налепом и обходились минимумом железных орудий преимущественно огрублённых форм.
Далее я не буду оглядываться на славянизацию Европы и изобретать способы, как СЛАВЯНО – РУССКАЯ ИМЕНЬКОВСКАЯ КУЛЬТУРНО – ИСТОРИЧЕСКАЯ ОБЩНОСТЬ ФИЛЬТРОВАЛАСЬ ТУДА: расстояние от Балтики до Чёрного моря по прямой порядка 1200 километров – проходить можно каждым из них.
…Скупые последние следы Волжской Руси усматривают в тех ас – сакалиба Волжской Булгарии, которые упоминаются в составе подданных хана Альмоша в 922 году; и «Пуртасовой Руси» русских летописей Владимиро – Суздальского круга 12—нач.13 века.
Но всё ли это?
7.Третье царство восточных славян.
Что значит этноним «севера», с которым носители Волынцевско – Роменской культуры явились вниманию летописца? В настоящее время после длительной настороженности и «ходов конём» лингвисты преимущественно сходятся во мнении, что наиболее обоснована теория ак. О. Трубачёва, и этноним возник всё же от обозначения сторон света, т.е. это «северяне». М. Жих нашёл как бы и прямой намёк в летописи, где описывая распределение 12 восточно-славянских племенных союзов, летописец приписывает к разделу о кривичах фразу «оттуда же пришла и севера», т.е. в интерпретации Жиха с «северной по отношению к Киеву стороны».
Но «севера» к Левобережью Днепра пришла из Поволжья, т.е. с ВОСТОКА – остаётся только признать, что это воспоминание ИМЕНЬКОВСКОГО ВРЕМЕНИ и это именно в Поволжье они пришли с СЕВЕРА. точнее всего ПРИПЛЫЛИ по великой реке.
Последнее сразу обращает внимание на другую группу источников: в арабо-армянских географических сообщениях 10 века, но восходящих к свидетельствам 9-го, указывается на существование у восточных славян 3-х государственных образований: Куявия /Киев/, Славия /объединение племенных народцев во главе с ильменскими СЛОВЕНАМИ с центром в так и не найденном СЛОВЕНСКЕ/, и Арсания – Артания с центром в Арсе – Арте… С первыми всё ясно, но загадочная Артания 150 лет полощется в кулуарной полемике; впрочем, уже выскочила и на площадную известность. В последние годы, перебрав за 150 лет все мыслимые и немыслимые варианты, и не зная, за что бы ещё схватиться, схватились за богоспасаемый город Ростов и раскопанное рядом Сарское городище: основание приблизительно такое – у них в названии тоже есть буква «Р»! Точнее, по автору версии бостонскому украинцу Омелья?ну Ио?сифовичу Прица?ку, «R»…
Между прочим, при массе издержек, вызванных переотложенным состоянием известия, оно весьма определённо и имеет мало общего с «песьеглавцами» путевых баек; привязано к определённому пункту и поводу: столице Волжской Булгарии и её рынкам. Вот оно:
Сами же они спускаются по воде для торговли и не сообщают ничего о делах своих и товарах, и не позволяют никому следовать за собой и входить в страну их. <…> Вывозят из Арсы черных соболей, черных лисиц и олово (свинец?) и некоторое число рабов.
Истахри, «Китаб ал-масалик ва-л-мамалик», 970-е годы
Значит спускаются, т.е. водой с севера – это где-то в верховьях бассейна Волги – Камы… А ведь есть странное известие в ПВЛ, оформленное в той же троичности, довлеющей над памятью летописца!
Живописуя вокняжение Рюрика на Руси, он не ставит его единоличным правителем – автократором, что было так важно его патрону, Мстиславу Великому, ради которого, как доказал Шахматов, была сделана в нач. 12 века, и сделана весьма грубо, вставка «с призванием варягов» в летописный текст. Нет, усложняя задачу, он вписывает ВОКНЯЖЕНИЕ РОДА, сам же попадая немедленно в затруднение, а что потом делать с сородичами, о которых он НИЧЕГО НЕ ЗНАЕТ…
Итак, Рюрик сел на Ладогу, Синеус на Белоозеро, Трувор на Изборск… И вот тут возникает уже сознаваемое недоумение: Белоозеро Древней Руси при исключительных условиях по своей географической и ландшафтной отстранённости просто ЗА ПРЕДЕЛАМИ какой – либо ситуации не только с Ильменя – Нево, но преимущественно и вообще Древней Руси – достаточно сказать, что до него не дотянулись даже татаро – монголы в 13 веке; и в канун стояния на Угре Иван 3-й спрятал здесь своё семейство от превратностей судьбы… Это настолько несуразная деталь, что в последние годы Машинский перемещает княжение 2-го Рюриковича на т.н. восточный Белый Берег Ладожского озера (в ту пору имевшего куда как более высокий статус Русского моря) приблизительно в устье Свири в какое-то своё Белоозеро…
Не становясь на сторону «ума» или «безумия» тем не менее следует заметить, что весь корпус ПВЛ свидетельствует: летописец везде оперировал с единственным и нам известным Белоозером (ныне райцентр Белозёрск Вологодской области). Домописателю Рюриковичей почему-то очень важно исходно утвердить этот пункт за ними, но тем самым он приоткрывает его безотносительную и несколько неожиданную значимость: упомянутый существующим в 862 году, он «выше» новостроя – Новгорода, по летописи основанного Рюриком в 865/872 г. (в действительности в 889-м), и «главнее» Изборска (Синеус в перечислении указывается вторым, т.е. по возрасту и рангу, по праву родового наследования выше Трувора).
А как с Киевом, который в 862—866 годах при обретении его Аскольдом и Диром был «городок мал» (ПВЛ), а первое достоверное строение на его территории датируется по дендрохронологии 887 годом?
В 10-м веке Белоозеро было больше Киева и Новгорода, занимая площадь в 20—40 гектаров (Рюриково городище 870 года 3,5 га.; Киев 900 года не более 12 га.); и даже в начале 13 века со своими 54 га. он был крупнейшим городом Северо – Восточной Руси, настолько важным, что белозёрский князь Глеб Василькович женился на внучке хана Батыя…
М-да…
Но ещё более выразительны для начала эры данные антропологии и лингвистики:
– Ак. Алексеев установил, что современное население этого региона по краниологии является потомством не славянских переселенцев 10—11 веков, оставивших после себя курганные погребения уже с христианской ингумацией, а значительно более древнего европеоидного субстрата, практиковавшего ингумацию в бескурганные грунтовые могилы, и обитавшего здесь не позднее 5 века.
– По наблюдениям лингвистов Белоозеро находится в центре мощной древней гидронимии, не читаемой из финно-угорских и балтских языков, но демонстрирующих близость к архаической форме индоевропейских, в предположении ряда авторов (Соболевский, Седов) возможно, какой-то диалект не разделившегося протославянского…
Ну и последнее средство, гадание на кофейной гуще топонимики, т.к. кроме одной «Артании» в данном случае ничего объективного нет.
И сразу вопросительный знак: по особенностям передачи индоевропейской фоники на семито-арабских языках, возникает ТРИ озвучивания арабского текста в индоевропейскую речь Артания, Арсания; а по очевидному затруднению передачи 2-й согласной на арабский т.е. какой-то непроизносимый для семитов звук, нечто и «Т» и «С», т.е. скорее всего «Ц»/ то и «АрЦания».
Последнее очень удобно, т.к. сразу обращает к Русскому Северу, средневековое население которого в широкой полосе Верхневолжья от Сити и Мологи отличались неповторимой особенностью произношения, выговаривая «Ц» вместо «Т», за что и прозывались от соседей «сицкарями». Тянуть – заглядывать далее в «государство Арцава» где-то в Малой Азии N-ного тысячелетия д. н. э., как это принято ныне, не будем…
В последнее десятилетие наблюдается пристрастие к варианту «Арсава», хотя современные к арабской записи армянские переводы предъявляют «Артаву», ориентируя на неё. Причина простая, в этом случае топоним сразу читается из индоиранских/скифских языков: «арс»= «медведь», что также ориентирует на Верхневолжье с его устойчивым культом косолапых. Но символьно – фоническое означение здесь другое: способность мишки к стремительному прыжку, большему по скорости чем у больших царственных кошачьих – табуированное русско – славянское название медведя «бер» подчёркивает отстранённо-недобрую окраску силы.
Артания, Артания… Можно много, очень много наговорить, но более это будет зависеть не от объективного содержания материала, а от настроения поутру – с какой ноги встал. Например, вытягивать из индоевропейского АРТ/тот же медведь/:Арта=Берлога, Артания=Медвежий рай… Или припомнить короля АРТура, по кельтско – бритски АТТЕСТОВАННОГО МЕДВЕДЯ.
Итак: Куявия/КИЕВ, Славия/СЛОВЕНСК, Артания/БЕЛООЗЕРО (?)…
Вечная русская тоска по БЕЛОБЕРЕЖЬЮ…
Есть, правда, ещё один нерассмотренный вариант, если эти «медвежата» спускались по Каме – вопрос открытый: по концу Чегандинской культуры огромный край от Белой до Печоры, странно преувеличенная в отношении своего нынешнего положения в Археологии и Историографии «Пермь Великая», как бы засыпает до 1700 года… – ну разве там 90% мировых находок художественного иранского серебра, красующихся в музеях мира, как будто местные комяки в древности не знали иного применения драгметаллам, кроме как хранить их для экспозиций будущих тысячелетий; как не ведали и того, что делать с куницами, соболями – горностаями и всей прочей таблицей Менделеева Среднего Урала… Положились ждать Петра Великого?
8.Тени у Боричёва взвоза.
Ну наконец и добрались до без пяти минут к 860-му году. Осталось только убедиться, что причалили к тому берегу, пристани, народу…
В сущности, Валентин Васильевич Седов приготовил – положил весь материал к моей постройке, своей теорией Русского Каганата 8—9 веков у «северы» Волынцевской культуры признав и её выдающуюся роль в становлении Древнерусской государственности, Киевской Руси, и – вне своего желания, уже одной констатацией данного факта, предъявленным пакетом прекрасно прошитого материала – выдающуюся роль именьковцев Востока в становлении славянского мира, пусть пока только в его одном, восточно – славянском разделе. Ничего, коготок увяз – всей птичке пропасть!
Но лукав, лукав академик – вероятно, между Алеханом Яковлевым и Сигурдом Шмидтом иначе не выживешь: за всё про всё, в том числе и за эпохальное открытие Перыни в 1951 году, удостоившись вожделенного «действительного члена» только в 2003 году, с тем, чтобы умереть, съевши какой – то гадости в Словении, в 2004-м… Без грубости, с печалью: Король и шут.
Поэтому, дописывая предпоследний пункт, я вынужден проверять В.В. другим источником, тоже пристрастным, но к другим лицам и ситуациям: ПВЛ.
К середине 9-го века проблемы древнерусского этногенеза и становления Древнерусской Государственности сгущаются к одному региону, Приднепровью, к которому сжимаются выталкиваемые из Центральной Европы Отставшие и Замыкающие Индоарийцы Евразии – Новгородское Разводилово вполне очевидно вторично для Летописца, строящего систему ПВЛ от «смысленных полян», и только позднейшим вставным эпизодом в начале 12 века проводя «варяжский стежок»; также и у В.В., в повествованиях которого о «Русской земле» как-то стал не нужен и тихо свернулся Новгородский Хвост. Это вполне согласуется с арабскими источниками, наряду с «великодержавием» Куявии – Славии – Артании проводящими и камерно – региональную линию «Русского Троецарствия» из Куяба – Джерваб – Селябе, расшифрованную лингвистами как Киев – Чернигов – Переяслав (Южный); и подчёркнуто привязанной к Среднему Приднепровью. Это впечатление стало в чём – то роковым для Б.А.Рыбакова: он так и не смог выйти из-под обаяния этих известий, столь удобно надстраивающих Древнерусский этнос и Государственность вершиной пирамиды, восходящей от трипольцев 2 тыс. д.н.э.; и как-то не исполнился всего размаха ситуации: все 3 центра привязаны к линии Днепра, но только за одним из них, Черниговом на Левобережье, проступает «Русская земля» в генеалогическом, узко – исходном смысле… И то, что должен был сказать «автохтонист» Б. Рыбаков, сказал «миграционист» В. Седов.
Сказал отчётливо, хорошо, в нарастающем развороте на главное – всё более разжигаемый, вне своих «евроманий», идеей «Русского каганата» от Дона до Днепра, от Северского Донца до Оки, уже охватывающего метастазами постволынцевских культур и Вятичей, и Радимичей, и Полян на Правобережье; и от него, отставляя всяких «варягов», производя зтнонимикон «русь», строя пока ещё обрубленную парадигму Восток – Запад наличному флюсу Север – Юг становления Древнерусского государства – уже не в концептуально – континентальном, а в регионально – практическом смысле.
Это был огромный прорыв, в который никто не пошёл – историческое сообщество, разбивавшее голову 1000—летним Киевопоклонством и 200—летними штудиями по накатанной дорожке из Новгорода в Киев, из Киева в Ладогу инстинктивно зажало уши, когда послышался явственный треск многих – многих мостов и мосточков.
Мне в этом созидательном проломе легко и удобно: кое-где надо подтесать торчащие клыки; кое-что, например поднятую обрушением пыль, перетерпеть: сама опустится; кое-что громко объявить – объезд не нужен, проход здесь!
В целом по В. Седову (и ПВЛ) ситуация в момент оформления политического единства восточно – славянского поля определялась соперничеством дулебского (древляне, дреговичи, бужане, волыняне), эападного Правобережного крыла пражско – корчевской общеславянской общности; южной «антской» группы уличей от Днепра до Днестра и тиверцев от Днестра до Дуная, но с важным умалчиваемым по настоящее время обстоятельством: до середины 9 века вся степь от Днепра до Дуная входила в Булгарскую державу Крума – Омуртага, и до середины 10 века, во всяком случае тиверцы, пребывали в Болгарском царстве Симеона Великого и всегда могли вызвать на помощь знаменитую булгарскую тяжёлую конницу, громившую византийские армии у Афин и Константинополя, и венгров на Южном Буге – к счастью, и уличи и тиверцы были предельно скромны в своих пожеланиях: только оставьте нас в покое… А с востока надвигался крепнущий Русский Каганат носителей культур волынцевского круга, охвативший северян, вятичей, радимичей, эрдзян-мордву Поочья; и который по изысканиям О. Трубачёва и В. Седова уже идентифицировал себя этнонимиконом «„русь“, живущая на „Русской земле“».
Первоначально более преуспели Правобережные корчевцы – дулебы, у которых около 750—800 гг. арабские источники отмечают образование мощного государства Валинана/Волынь правителя Маджака, значимость которого приравнивали к Византийской империи и Хазарскому каганату – скорее всего это было военно – эфемерное объединение дулебских племён вокруг талантливого вождя, немедленно распавшееся по его смерти из-за соперничества его 5 сыновей – если это только не реминисценции по сходным обстоятельствам крушения державы Атиллы, последняя деталь очень выразительна, совпадающая с полным составом дулебского этно-союза по В. Седову (кроме 4 уже указанных он убедительно относит к пражско – корчевскому кругу и «смысленных полян» правобережного района Триполья).
Преимущество складывается на стороне Левобережья и по смещению материальных памятников Волынцевского круга на запад В. Седов обоснованно делает вывод о переходе «руси» на Правобережье, и в частности о вовлечении в их объединение «полян» («ныне называемых „русь“» по ПВЛ), как и об установление контроля над районом Киева/Боричёва взвоза до реки Ирпень.
В этот момент Русский Каганат становится опасным всем своим соседям: Хазарии, с которой он сталкивается на Северском Донце и Дону, и основывает поселения на Азовском побережье; Византии, опасающейся крушения Хазарского каганата, главного своего союзника в непримиримой схватке за мировое первенство с Багдадским халифатом; Дунайской державе Великих Булгар, зримо начинающей терять наследие Кубрата: Степь от Днепра до Дуная, где выгуливают – полируются кони и богатыри непобедимой конницы боилов.
Необходимость как-то смягчить обстановку инициировала отправление первого «русского посольства» 837 в Константинополь, и отмеченного в Бертинских анналах уже возвращающимся другим путём через Германию – можно вполне согласиться с В. Седовым, что при всей внешней доброжелательности к послам, продемонстрированной в письме императора Феофила к кайзеру Людовику Благочестивому, посольство было заранее обречено на провал: Хазария была слишком важным козырем в руках Византии против мировой державы арабов. В 830—840-х годах византийцы начинают оказывать широкое военно-техническое содействие союзнику в строительстве и обновлении крепостей в Подонье и верховьях Северского Донца, в настоящее время представленное 25 фортификационными сооружениями от Азовского моря до Тихой Сосны, крупнейшее из которых образцовый Саркел. Насколько важным было это строительство для хазар говорит оплаченная цена: возвращение отдавшихся каганату в перипетиях гражданско-религиозного конфликта 9 века об иконопочитании Херсонеса и Крыма византийцам…
Ответом «руси» стала серия военных и военно-морских нападений на Крымские и Малоазиатские владения Византии в 840-х годах, отсутствующие в документах Константинопольских ведомств, но отложившиеся в житийных описаниях местных святых Стефана Сурожского (о разгроме князем «Бравлином» Крымского побережья от Судака до Херсонеса) и Георгия Амастридского (о захвате русскими Амастриды и опустошении провинции Пафлогонии в Малой Азии).
И, наконец явление широкому всемирному обозрению, атака 18 июня 860 года на Константинополь – в течении недели русские громят пригороды и окрестности величайшего города Европы, опустошают побережье Мраморного моря, после чего удаляются с огромной добычей невозбранно. Становится очевидно, что если Хазария ценна как друг, то Русь столь же опасна как враг, – применяться надо к ним обеим; и если с первой положили дружить, то со второй надо хотя бы не враждовать. Как следствие, какие-то переговоры, встречи, что-то заключили (полагаю, тот торговый договор, который потом Киево-Печёрская братия переадресовала на Олега и его НИКОГДА НЕ БЫВАЛЫЙ ПОХОД С ПРИБИВКОЙ ЩИТОВ К ЧУЖИМ ГОРОДАМ). Здесь летописец сорвался с наезженного, и вписал, что знал, а именно, ЧТО ПОХОД 860 ГОДА СОВЕРШИЛ ОСКОЛД КИЕВСКИЙ /по подозрению Б.А.Рыбакова, ВЫХОДЕЦ С БЕРЕГОВ ОСКОЛА/.Добавлю к интуиции мэтра одно замечание: в старорусской дохристианской традиции каждый человек имел два имени, одно настоящее, старательно таимое, чтобы не попасть под КОЛДОВСКОЙ наговор, другое гласное уличное «рекло» – кличка для мира; при переходе к христианству эта традиция сохранялась до 13 века, только имён стало уже 3,таимое христианское, оглашаемое гражданское, и уличное рекло… Например, жена Александра Невского по христиански Феодосия, по граждански Ростислава, по «реклу» Смарагда. Поэтому вполне возможно, что в обороте ходило прозвище – «рекло» князя – героя «Осколец»… И ослепительное завершение этого эпизода, принятие князем Осколдом святого крещения с именем Николай, о чём умалчивает и ПВЛ и В.В., но свидетельствует патриарх Фотий из 867 года и патриарх Игнатий из 870-го… ПЕРВОЕ КРЕЩЕНИЕ РУСИ.
Странные вещи начинаются в этом пункте с академиком – он вдруг впадает как бы в студенческий испуг на экзамене от наговорённого, и начинает сбивчиво доказывать, что тем не менее хазары как-то – вероятно, походами своих крепостей – разгромили Русский Каганат, так что в 882 году Олегу пришлось его освобождать… А поход 860 года мог состояться только из Киева. Прямая цитата: «Определить, где была столица Русского Каганата, пока не представляется возможным. Не исключено, что таковая в этом зарождающемся государстве ещё не сформировалась, подобно тому как не было столицы в раннем Франкском государстве, где резиденции властителей были разбросаны по его территории. Но если единый административный центр в Русском каганате всё же имелся, то он мог быть только в Киеве. Древнейшее городище его, расположенное на Старокиевской горе, имеет культурные отложения 8—9 веков.»
Право, об «отсутствии столицы» неудобно даже упоминать: академик за 60 лет своих штудий так и не исполнился духом Русской государственности, которая вырастала из Убежища – Обороны – Князя-Охранителя и лепилась вокруг Ставки – Столицы; и «перековался» на западный лад, где государство развивалось из Домовладения и Хозяина – Мажордома, разъезжавшего по своим домам.
О «киевской древности»…Вот скромное признание П. Толочко, копавшего всю жизнь поднесь Киев: «по настоящее время в Киеве не обнаружено зданий, датируемых ранее 887 года»… Создание «Русского каганата» Г. Вернадский – как обычно для него переписав на «норманнов» – относит к 825 году: В. Седов не возражает, но приканчивает каганат задолго 882-го при том, что герой 860 года Осколд принимает изменническую смерть в Киеве в 882 году…
Зацикленность последнего мэтра советской исторической науки на Киеве совершенно расходится с подтверждаемой практикой летописной традицией, всегда связывавшей «северу» не с Киевом, а с Черниговом, к которому выразительно тянулось и Поочье с Рязанью, и Степь до Азовского моря и Тьмутаракани, т.е. всё Левобережье, доминирование которого он так выразительно раскрыл… Есть и прямые конкуренты, например Битицкое городище на Псёле 8 века, «по масштабу своего влияния сопоставимое с Киевом». И как тут не привести свидетельство Наджиба Хамадани, персидского энциклопедиста 12 века, благодаря индоиранскому фарси имеющего куда – как большую возможность точно воспроизвести огласовку древнерусских топонимов: «Русы многочисленный народ… Большие города там: Кийава, Черниг, Харка и Сарук», в которых видят Киев – Чернигов – Харьков – [Новгород-] Северский. Сразу привлекает внимание, что сторонний глаз из далёка видит из 4 крупнейших русских городов 3 именно в СЕВЕРСКОЙ РУСИ… Между прочим, топоним «Харьк [а] [ов]» на Востоке связывают с именем мифической сестры Атиллы Харьки/Лебедь, которой он построил город в Степи…
Седов уклонился от рассмотрения наблюдения Б. Рыбакова, связывавшего имя последнего дорюрикова князя Южной Руси с топонимическим рядом Ворскла, Оскол, т.е. с коренными землями северы – РУССКОЙ ЗЕМЛИ В «УЗКОМ СМЫСЛЕ» – но вряд ли стоило игнорировать строки летописи, что Олег – «Освободитель» наложил на северян «дань лёгкую», что свидетельствует об её особом положении; и это выразительно повторилось по подведении итогов Гражданской войны 1015—1026 годов, когда победители разделили Русь на 2 удела: Ярославово Мудрое Правобережье и Мстиславово Храброе Левобережье, подтверждая Двусторонность Руси по Киев – Чернигов.
…Итак, в конце мая 860 года 360 кораблей русского флота кагана Осколда отправляются проучить и примучить к миру и ладу Константинополь…
Откуда?
Скорее всего с побережья Азовского моря – прямой путь по Днепру был перехвачен от Дуная до Днепровских порогов Дунайской Болгарией эпохи Великих Ханов и её федератами…
С тем и передаю вам нарождающегося младенца…
****
9.ИТАК – тем, кто что-то не понял; усомнился; поленился пройтись по всему тексту…
Я утверждаю:
А).Становление праславянского и древнейшей формы славяно – русского этноса произошло в Северо – Восточных регионах европейской части России, в Средоточии великих рек Западной Евразии Камы, Волги, Оки, Белой – в период 15 в. д.н.э. —2в.
Б).С 3 в. д.н.э протославяне – россы начинают занимать весь бассейн Волго-Камья, оформляя группу культур европеоидного населения, которые к 4 в. сливаются в т. н. Именьковскую культурно-историческую общность.
В).С 4 по 6 век, следуя в шлейфе гуннского нашествия, они устремляются в Центральную Европу на земли, освободившиеся после избиения кельто – германо – фракийских автохтонов кочевниками, образуя слоёный пирог славянских субстратов, разнящихся сроками и глубиной вхождения на запад; от Днепра до Ютландии, Эльбы, Саксонского Леса,
Баварских Альп, Дуная; с 6 века вселяясь по собственному почину на Балканы, и уже известные сирийскому автору 6 в. как RUZZI…
Г).В 4—6 веках на основе славянского пирога складывается Первая Центрально-Европейская Славянская культурно-этническая общность, Пражско – Корчевская археологическая культура; при широком участии «дулебского» субстрата из Приднепровья.
Д).В 7 веке нашествие новой волны кочевников, охватившее зону Лесо – Степи и Леса до долготы Камы – Белой, и в которой можно предполагать угро – мадьяр, вынуждает Именьковцев сместиться из Среднего Поволжья в полосу лесо – степей от верховьев Дона до Левобережья Среднего Днепра, к 9 веку конституируясь здесь как «„русь“ в „Русской земле“».
Е). Славяно-русское население северного Волго – Камья выходит из-под непосредственного обозрения. Гипотезирую, что им было создано протогосударственное объединение, известная медвежьеобразная «Артания» арабо-армянских известий 8—9 веков, крайне враждебная к степному миру и недоверчивая к иностранцам, идентифицируемая древнерусским Белоозером летописных известий ПВЛ о начале Руси, и связанным с Верхнекамьем по составу поступающих из неё на рынки Волжского Булгара товаров.
Ж).Оставшееся на средней Волге русско-славянское население становится «ас-сакалиба» Волжской Булгарии 8—13 веков, правитель которой Альмош назван посетившим в 922 году страну Ибн-Фадланом «царём сакалиба», в отличие от 3-х прочих соправителей из тюрок и угров. Другая часть русско – славянского населения стала основой «Пуртасовой Руси» мордовского племенного союза 10—13 веков.
З).В начале 9 века «русь» -севера создаёт Первое «Русское» государственное образование «Русский Каганат», в период расцвета в середине века занимавший территорию от верховьев Северского Донца до Киевско – Полянского Правобережья, от Поочья до Азовского моря; ознаменовав своё вступление в Политический Большой Мир серией военно – морских походов и зарубежных посольств 830—860-х годов.
И).Последний и самый известный поход Начальной «Руси», нападение на Константинополь 18 июня 860 года, осуществил и возглавил первый письменно удостоверенный ПВЛ каган-князь Осколд, по успешному завершению военно-политической задачи похода, установлению нормальных равноправных отношений с Византией, по свидетельствам уже византийских источников принявший христианство, т.е. ставший Первокрестителем Руси.
Критика оснований догматической теории русско – славянского этногенеза
/что говорят источники/
Вступая в полемику с устоявшейся традицией цензовый историк безусловно обязан обратиться к тому корпусу материалов-источников, который заложил её основания. Его собственное представление лежит в рамках игры ума, а более точнее, в области предосудительного самовольства, пока он не установил и утвердил хотя бы одно из трёх, или в совокупности, положений, следующих из источников, равно общих ему и предшественникам:
1.наличие иных, нежели принятые в рассмотрение предшественниками, следований из материалов и текстов;
2.объективную неполноту источников, делающую неизбежной зыбкость всех иных предположений за пределами их дословного содержания, в преодолении которого должна быть заявлена методика расширения их круга до определённо однозначного толкования;
3.установление в совокупности повседневно накапливаемых фактов достижения уровня такой полноты, который разрывает ограничения старого основания – впрочем, не снимая, а включая их в новое теоретическое обобщение, убирающее с них умозрения всеобщности.
Представляется, что к настоящему моменту установление «славяно – русского» характера славкинско – именковских археологических культур Среднего Поволжья 3—7 в., при отсутствии каких-либо основательных идентификаций такого рода в отношении археологических культур Средней Европы ранее конца 6 в., сразу подспудно настораживает в отношении вариаций общей теории славяноского, в том числе и восточно – славянского этногенеза в этом районе; теории, исповедуемой синклитом славистики и русистики от Шафарика до Б. Рыбакова, В. Седова и О. Трубачёва. Представление о значительно более восточном этногенезе ВСЕСЛАВЯНСТВА, чем это представлялось даже сторонникам частичного восточно – славянского автохтонизма на Днепре от М. Ломоносова до М. Гимбутас становится вполне реальным если не заслоняться от факта устойчивого вытеснения культур монголоидных носителей культурами европеоидного субстрата начиная с 3 в. д.н.э. в порядке следования: Пьяноборская – Азелинская – Славкинская – Именковская… И появление европеоидных носителей которых антрополог ак. С. Алексеев установил в районе Северо – Восточного Верхневолжья до 5в. Право, в отношении сконструированного мной 3-го пункта вопрос принимает уже характер оценки меры – достаточно ли?
На основании чего теоретические историки, выступая предтечей археологов, и в чём – то лингвистов, этнологов, антропологов, делают вывод о славянском присутствии в Центральной Европе ранее нашей эры? В сущности, если разложить весь накопившийся ворох материалов по полочкам, он сводится к двум свидетельствам, восходящим к К. Тациту и Иордану; всё прочее вырастает из опосредованных штудий: данные глоттохронологии, относящие выделение славянских языков из индоевропейских во 2 тыс. д.н.э., что считается основанием опрокинуть датировку свидетельства Тацита на 1000 лет в отношении географии этого этногенеза, выразительно яркий тому пример. Впрочем, он ещё «как – то обоснован», хотя бы на уровне «дед любил бузину, в Киеве бузина – дед из Киева», но право, когда выдающийся лингвист О. Трубачёв ищет «славянские корни» гидронимов на «-ва» Центральной Европы (Ондава, Влтава, Морава,..) без всякого обращения внимания на финно – угорскую практику (Пскова, Даугава, Нева, Сылва,…) это очень настораживает, особенно на фоне развиваемой одно время, а потом старательно замалчиваемой теории древнейшего финно – угорского субстрата населения Европы, ныне открываемого вновь как «палеоевропейский».
Логика открытия «славян в Европе» заявлена В. Суровецким (1824) введена в оборот П. Шафариком соединением в один конструкт двух свидетельств:
1.О наличии неких «венедов» в центрально – европейском районе, полагаемых между «феннами», «сарматами», «германцами», «певкинами», на которых они совершают периодические набеги… «Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, право, не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью и жилищами повторяют германцев. Неопрятность у всех, праздность и косность среди знати. Из-за смешанных браков их облик становится все безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеды переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по лесам и горам, какие только ни существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, и притом с большой быстротой; все это отмежевывает их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне (Публий Корнелий Тацит /Годы творчества: 90-е – ок. 120 гг/. О происхождении Германцев и местоположении Германии)».
2.Утверждение тождества венетов и славян в книге «О происхождении и деяниях готов» готского историка Иордана (первая половина VI в.),широко пользовавшегося материалами придворного историографа готских королей Италии Теодориха Великого и Аталариха Кассиодора, «История готов в 12 книгах» которого не сохранилась. Иордан дважды упоминает славян:
…«В этой Скифии первыми с запада пребывает народ гепидов, который окружен великими и славнейшими реками. Ведь по северу и по его области растекается Тисия (совр. Тиса) с юга же [его] отсекает сам великий Данувий, с востока – Флутавсий, который, будучи стремительным и изобилующим водоворотами, неистовствуя, катится в воды Истра. В их [т.е. рек] окружении лежит Дакия, укрепленная [расположенными] наподобие венца крутыми Альпами. У их левой стороны, которая склоняется к северу, от истока реки Вистулы на огромных пространствах обитаем многочисленное племя венетов. Хотя теперь их названия меняются в зависимости от различных родов и обитания, преимущественно они все же называются славянами и антами. Славяне живут от города Новиетуна [традиционно отождествляется с г. Новиодуном, совр. Исакча, на правом берегу Дуная] и озера, которое называется Мурсианским [?], вплоть до Данастра и на севере до Висклы; болота и леса заменяют им города. Анты же, самые могущественные из них, там, где Понтийское море делает дугу, простираются от Данастра вплоть до Данапра. Эти реки удалены друг от друга на много переходов».
…«После избиения герулов (германские племена, потерпевшие в 512 г., поражение от гепидов и лангобардов и ушедшие из Среднего Подунавья на свою историческую родину, в Ютландию) Германарих также двинул войско на венетов, которые, хотя и достойные презрения из-за их [плохого] вооружения, но могучие численностью, с начала попробовали сопротивляться. Но ничего не значит множество негодных для войны, особенно когда с попущения Господня наступает многочисленное [хорошо] вооруженное войско. Они же, как мы сказали в начале нашего изложения или в каталоге народов, произойдя из одного корня, породили три народа, то есть венетов, антов и славян, которые, хотя теперь свирепствуют всюду, по грехам нашим, тогда, однако, все подчинились власти Германариха».
В. Суровецкий соединил эти известия ещё с одним наблюдением: в финских и германских языках распостранён этноним «вене» в отношении славян, что достаточно обосновывало предположение на уровне состояния источников на протяжении всего 19-го и первой половины 20-го века. Возражения А. Шахматова были просто неприличны по своей «западнической» пристрастностью. Обосновать разумной контр – парадигмы протославянской основе устойчивой группировке этнонимов венды-венеты-вандалы в Центральной Европе он не смог. Логическую основательность конструкта подтверждало то, что в Иоакимовском списке в родословии легендарных правителей Словенска/Новгорода упоминается «Вандал, дед Буривоя», а устойчивость, что в настоящее время даже ряд немецких авторов склоняются к мнению о славянском содержании племенного союза вандал, постоянных противников готов.
Вердикт о соответствию теории бытию вынесло только дальнейшее развитие исторической науки, т.е. он возникает из историографии, разрешилось ли умозрение плодотворным результатом или опровергнуто… ИЛИ? Вывод возникал из мучительного непреходящего ИЛИ?
Первоначально на положениях Суровецкого – Шафарика стал выстраиваться замечательно вдохновляющий ряд: к венетам Тацита – Иордана (1—6 в.) естественно и немедленно привязывались «энеты» Геродота (6 в. д.н.э.), поставщики янтаря с Балтики в бассейн Средиземного моря на северное побережье Адриатики (район современной Венеции), выведенные туда по легендарной традиции героем Агенором из Трои (12—11 в. д.н.э.) … Это как – то смущало, было чрезмерно расширительно – Егор (Георг) Классен не смутился. Но венеты Бретани Цезаревых Записок о Галльской войне обжигали, в этом было что – то чрезмерное; академическая наука остановилась в немом подозрении – аутсайдеры ярились дальше и уже и этруски Северной и Центральной Италии вводились Е. Классеном в состав «протославян». В целом академическое сообщество боязливо устранилось от задания прямого вопроса: являются ли Агеноровы «энеты» 12 века д. н. э. каким – то древним субстратом-предшественником Геродотовых «энетов» 6 века д. н. э.,а те прародителями южно-балтийских «венетов» Плиния – Тацита 1—2 в., в которых в 6 в. Кассиодор и Иордан открыли «славянское начало»? И в каком отношении они пребывают с вполне материальными западными венетами Бретани, которых истреблял Цезарь, и с восточными «венетами», которые заплывали к римскому побережью на северо-западе Галлии при Ливии Друзе…?
Наличный материал и в 19-м и в 21-м веке достаточно определённо и, самое главное, объективно свидетельствует о наличии некоего агрегатного этноконструкта 12 в. д.н.э. —6 в., охватывающего своим влиянием всю Западную и Центральную Европу, от Дарданелл до Бретани, от Балтики до Адриатики… А и только ли? А «ваны», просвещавшие «асов» – гаутов/готов в Скандинавии? Увы, адекватного отражения его в историографических умозрениях в форме осознанной постановки «энето/вендо/венетской проблемы в той значимости и полноте, с которой её этноним охватывал Центрально – Западноевропейский регион, не последовало. Венедов расчленили по полочкам субдисциплин: Энеты 12—5 в.д.н.э. стали малопосещаемой окраиной античности; венды/вандалы 1—5 в. поделили славистика с германистикой, но занятно, по диагонали – ближе к 1 в. германцы, поближе к 6 веку славяне; бретонских венетов Цезаря отпустили на сомотёк, в безбрежное море пост-гальштадтских археологических культур, в конечном итоге дрейфующих в галло – кельтов: другое его наблюдение о негерманском характере ост – эльбского населения отнесли к пользе «славянских венетов»…
Отказ от концептуальной целостности решения «венедского вопроса» породил Басенно – Крыловскую ситуацию Лебедя, Рака и Щуки, вполне очевидную, если от неё не заслоняться, уже в 19-м веке; и тот же Е. Классен вполне обоснованно обрушивался на академических коллег за противоестественное топтание на полпути, всецело переводя «венетов» в рамки славянского этногенеза, чем, кстати, устранял главную проблему современной этнологии: соединение этнического материала с датой выделения славянской языковой семьи из общей индоевропейской во 2-м тыс. д.н.э.. Право, «филологическая дыба», которой подверг топонимику Дунайской долины, затоптанную десятками вселений и геноцидов с 5 тыс. д.н.э., О. Трубачёв для «извлечения» западных славян из района Балатона и «восточных» из долины Тисы, куда как сомнительна в этом отношении, и рождает изрядное подозрение, что такими методами можно извлечь «славян» откуда угодно, хоть из долины Нила… В целом для 19 века это представление было наиболее обоснованным, пусть и парой строк свидетельства Иордана – все иные не имели и тех.
Беда скапливалась постепенно, десятилетиями: всё разрастающиеся поиски ничего не добавляли к этим строкам, а успехи германистики неуклонно отжимали «славянскую линию» к более поздним датировкам от 1 в.. В более насторожённых кругах академической славистики, преимущественно российских, озабоченных привязкой Несторовых Варягов к какому-нибудь балтийскому славянству, и не получающих подтверждений по «венетской» линии, начинается дрейф к иному ориентиру: широкое распостранение этнонима «рутени/русии» в раннем средневековье 7—10 в. по восточному пограничью империи Каролингов обращало внимание в сторону Птолемеевых «ругов», упомянутых им в общем перечне этносов Южной Прибалтики вместе с «венетами», материальным памятником которым явился Рюген – Руян, славяно – ободритское население которого в 10-м веке как бы свидетельствовало и о «славянизме» ругов 1 в. т.е. в целом методологическое проецирование теории Суровецкого – Шафарика на более узком пространстве хронологии и камерных целей.
Но развитие археологии Центральной Европы, которая скорее закапывает, чем раскапывает «праславян»: установление преимущественно кельтской основы гальштадтских и постгальштадтских археологических культур 10—3 в.д.н.э.;устойчивое развитие «германского мира» на основе генезиса Ясторфской культуры 6 в.д.н.э., вытесняющего и сменяющего «кельтский мир» на этих территориях, по итогу вышедшего на ориентиры Рейна, Дуная, Вислы к 2 в., – необходимо смещало научную, не спекулятивную, славистику к 6—7 веку, к эпохе прямых письменных (Иордан, имп. Маврикий) и материальных (памятники Пражско – Корчевской археологической культуры) свидетельств оформления славянского субстрата в этом регионе.
Как итог, налицо парадоксальная ситуация: мы неоглядно оперируем данными глоттохронологии из лингвистики, свидетельствующими о древнейшем генезисе славянской языковой семьи из неразделённого индоевропейского праязыка (не позднее 2 тыс. д.н.э. – дебатируемые современные представления о большой древности индоевропейского языкового единства 5—3 тыс. д.н.э. ещё более смещают эту дату в глубь) – и практически не заглядываем, кроме теоретических и спекулятивных штудий, ниже 6 века. А коли заглядываем материалистической археологической лопатой – славян там не находим вот уже 2 века!
Объективно же ситуация выглядела совершенно неприглядной:
– к 3 в. Центральная и в значительной мере Восточная Европа были неславянскими: гунны столкнулись с германским миром в 375 году не на Эльбе – Инне, а на Дону (остготы), Днестре (вестготы), Висле (бургунды);
– древнейшая гидронимия Центрально-Европейской равнины от Припяти до Эльбы не этимологизируется из славянских языков, как, впрочем, и из германских; ряд авторов пытаются её извлечь из иллиро-фракийских, но такие топонимы как Висла, Варшава остаются нечитаемыми;
– гидронимия бассейна верхнего Днепра выводится из балтских языков (О. Трубачёв); ДН-гидронимы (Дунай, Днепр, Дон…) черноморского бассейна идентифицированы как индоиранские/скифские (В. Абаев);
– гидронимия Чешского Массива изобилует названиями, ближайшие аналоги которых присутствуют в финно – угорских языках…
