скачать книгу бесплатно
Савелию Валерьевичу только и оставалось наблюдать, как студентка набивает себе полный рот, едва успевая прожёвывать. Ароматы еды вокруг совсем вскружили Анне голову. Немного выждав, дядя наконец спросил:
– Ты где сейчас остановилась?
– На авгуфте… 98-го – ответила она с набитым ртом.
– Ого, быстро идёшь! Молодец! – похвалил её наставник.
– Фпафыбо.
– Когда придём, добьём до 2000го, а потом соединим наработки – предложил он.
– Слушай, а как вообще статья должна называться? – с трудом прожевав огромный кусок рыбы в кляре, поинтересовалась Анна.
– Я думал назвать её «Галочка в экономике» – улыбнувшись, ответил дядя Савва – По задумке, она должна описывать падения и взлёты экономики России на фоне политических событий того периода.
– Главное – чтоб рассинхронизации не получилось, – заметила его протеже, – А то сделаем кое-как – и потом переделывать!
– И такое бывает, – глотнув кофе, ответил он – Всякое может быть.
– И что, сделали? – на лице Анны читалось любопытство.
– Да ничего, склепали. Правда, это было немного дольше, но нам-то куда торопиться!
– Ну, впрочем, да… – согласно пожала она плечами.
– Можно задать тебе вопрос?
Анна сначала задумалась, а потом ответила:
– Да можно.
– Ты всё время с такой… крашеной рукой? – спросил мужчина и засмеялся.
Тут-то она и заметила: из-за графита половина её левой руки окрасилась в жутковатый серый цвет.
– Это ещё ничего, – улыбаясь, ответила левша, – Когда ручкой пишу, я её по двадцать минут потом с мылом мою, чтобы хоть чуть-чуть оттёрлось.
– Ну ты даёшь! – продолжал смеяться её дядя, – С перьевой ручкой ты бы пол-листа оставила чёрным!
Вконец объевшись, Анна еле дошла обратно до архива. После такого плотного обеда ранее идеально сидевшие на бедрах и животе джинсы стали ей тесноваты. Окунувшись в прохладу архивных залов, она быстро принялась завершать свою часть статьи и вместе с дядей начала объединение наработок. Как оказалось, опасения, высказанные в кафе Анной, оказались напрасными – уже в черновом варианте статья имела довольно завершённый вид. Оставался последний этап – доведение статьи до ума и написание уже чистового варианта. Именно на этом этапе часто отметается то, что, казалось бы, определяет содержание, и добавляется то, что ранее даже не планировалось включать. Необходимо было и добавить некоторой литературности обзору: в конце концов, иначе иначе она не заинтересует читателя – не специалиста в этой области.
Время постепенно шло к вечеру, и совместная работа двух историков уже подходила к концу. Оставалось только несколько подредактировать окончание статьи, где события касались событий в Чечне, датированных второй половиной 1999 года.
– Похоже, чего-то не хватает, – заявил Савелий после четвёртого прочтения нового варианта, – В твоём анализе ошибок я не вижу, данные перепроверены – всё верно. Только чего-то не хватает…
– Чего же? – уже закатывая глаза от усталости, спросила Анна.
– Не знаю. Такое впечатление, что кто-то выпустил большой объём средств в оборот, – объяснил он – Даже при тогдашней инфляции такого низкого курса быть просто не может! Смотри – доллар за два дня почти на рубль просел! И то же самое по другим валютам. Тогда КТО в Чечне ещё введено не было, но начало боевых действий было положено неделю назад – соответственно, шла подготовка. Данных по ней в этой базе нет, придётся рыть в бумагах, – кивнул он на угловой шкаф, а затем посмотрел на Анну – Справишься?
– А почему и нет? – уже устало ответила она и, зевая, поплелась к каталогу.
После нескольких часов работы Анна уже еле передвигала ногами. Серо-голубые глаза с трудом воспринимали реальность, но пробежавшись по стройным рядам каталога, взгляд помощницы Савелия Валерьевича выхватил довольно толстую, кажется, совсем недавно подшитую папку, заголовок которой в мгновение ока разбудил её:
«КТО Чечня. Сентябрь 1999. Совершенно секретно».
Немедленно проморгавшись, Анна мигом заметила новую запись, перекрывающую предыдущую:
«Рассекречено. Приказ Президента РФ от 22 июля 2016 г. №2437-б».
Мысленно остыв от будоражащих воображение мыслей о самом нахождении засекреченной папки в публичном доступе, Анна быстро схватила тяжеленный том и потащила его к столу.
– Вроде то, – сказала она и взвалила документы на стол дяди.
– Отлично, – радостно шептал Савелий Валерьевич – в отличие от девушки, у него сна не было ни одном глазу.
Аккуратно развязав папку, они вместе принялись изучать её содержимое. К их общему разочарованию, обнаружилось, что почти две трети тяжеленного тома составили списки личного состава – вещь хорошая, но в данный момент совершенно бесполезная. Савелий Валерьевич уже грустно вздыхал: без этих данных статья была бы незавершённой, а критики такое не любят – кому понравится кекс без начинки, кроме разве что истинного любителя?
И вот – о, чудо! – то, что нужно: предпоследняя страница представляла собой лист закупок. Причём не какого-нибудь продовольствия, одежды или обуви, которые нужны даже солдату-срочнику, а того, что просто не могло не привлечь внимание публицистов – военной техники и оружия. Сумма закупки по тем временам впечатляющая – идеально! Трижды проверив верность своей таблицы, Анне потребовалось всего десять минут, чтобы подвести итог и наконец закончить свой анализ. Завершив работу, которая отняла почти все её силы, студентка с нескрываемым волнением поставила точку и с нескрываемой радостью вписала в заглавие статьи свои инициалы чуть ниже инициалов дяди: Козельская А. В.
Безусловно, для Анны это был повод для гордости – первый серьёзный опыт работы в архиве, первое соавторство, да и присутствие такой статьи в списке литературы украсит любую дипломную работу. Оставалось лишь уложить сумку, разложить всё по местам и можно отправляться домой, на заслуженный отдых.
– Когда публиковаться будешь? – укладывая в сумку карандаш, спросила она дядю.
– Через две недельки, наверное, – ответил он, сохраняя полученную работу на носитель, – Думаю, в шестом выпуске «Иствестника» уже выйдет.
Заметив светящееся радостью лицо девушки, Савелий Валерьевич спросил:
– Довольна?
– Спрашиваешь! – со спокойной совестью крутясь в кресле, радовалась его племянница.
– Ты бы это, убрала всё обратно! А то потом…
– Да-да, я помню! – поспешила она успокоить своего сварливого дядьку и прекратив крутиться, начала собирать папку обратно.
Закусив нижнюю губу, скрючившись в три погибели в своём кресле, Анна принялась подшивать бумаги. За годы хранения здесь скреплявшая пару-тройку сотен листов бечёвка уже приобрела строгую форму и никак не хотела её менять в руках девушки. Пальцы, настрочившие за несколько часов работы километры текста, предательски не слушались. От усталости Анна даже плюнула на правила, принявшись укладывать по десять, а то и двадцать листов за один присест. Наконец, с грехом пополам закрепив все документы на своём месте, она понесла тяжеленную папку к шкафу.
И здесь ей снова не повезло: уже укладывая папку на своё законное место, два листа с предательским шорохом вывалились из уже подшитой Анной папки – пытаясь уложить поскорее, ленивая студентка пропустила их в целой стопке закреплённых за один подход. Тяжело вздохнув, морально подготовившись к повторению всего пройденного пути, Анна положила папку на стол для каталогов и пошла поднимать с пола выпавшие листы. Разделив папку снова, она принялась искать, откуда именно они выпали.
И тут серо-голубые глаза сами собой соскользнули на строчку с поимённым списком офицерского состава, когда-то участвовавшего в одной из операций в Чечне: какой именно, определить невозможно – начальная и конечная страница были среди уже подшитых. Среди десятка фамилий офицеров, участвовавших в одном из боёв, Анна обнаружила одну до боли знакомую строчку. От волнения у неё сразу перехватило дыхание, а рот сам собой раскрылся в изумлении. Несколько секунд Анна просто не сводила взгляда с обычного на вид листка бумаги. Второй лист выскользнул из негнущихся пальцев, с шорохом улетев куда-то в сторону – запись, столь сильно изменившая её в лице, гласила:
«Козельский В. В., старший лейтенант, ВДВ»
Это было практически невозможно, и сначала голова Анны просто отказывалась верить собственным глазам: не может быть… Здесь? Через столько лет? Как такое вообще возможно? Анну окликнул Савелий Валерьевич, но та его уже не слышала: девушка буквально впилась глазами в тщедушную бумагу, на котором чёрным по белому были написаны инициалы её родного отца. Отказываясь верить в происходящее, Анна судорожно набросилась на папку с документами. Бледными от усталости, дрожащими пальцами она что-то активно искала.
– Что ты делаешь? Осторожней! – сразу закричал её наставник и, попытавшись остановить помощницу, схватил Анну за руку.
Сама не своя, племянница немедленно переключилась на своего дядю – мёртвой хваткой она вцепилась в его жилетку и, сверкая уже влажными глазами, тихо спросила:
– Какое воинское звание было у моего папы?
Мужчина впал в ступор: горько плачущая при любом о нём упоминании племянница теперь сама задаёт вопросы о его старшем брате! Сначала Савелий Валерьевич решил, что просто ослышался, и тогда Анна не выдержала и закричала во весь голос:
– Отвечай!
– Лейтенант! – испуганно выпалил он.
– Какой? – не унималась она. Глаза девушки всё сильнее блестели.
– Старший… Кажется.
Вот и всё – призрачная надежда, что это просто однофамилец, осталась где-то позади. Трепещущими от волнения руками побелевшая Анна с силой прижала к груди злосчастный лист. Губы девушки жалобно задрожали: приехав помочь со статьёй дяде, она не могла и представить, что найдёт фамилию своего папы здесь, среди ранее засекреченной архивной документации. Часто дыша, заметно покривив лицом, несколько секунд Анна как могла сдерживала себя, но потом на совершенно ватных ногах тихо сползла по стене на ледяной кафель архивного зала и уткнувшись лицом в колени, горько заплакала.
В комнате воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь судорожными всхлипами. Худенькие девичьи плечи тряслись от рыданий. Как? Откуда он тут взялся? Возможно, уже никто и не узнает – закрыв лицо коленями, она с силой прижала к себе листок с фамилиями, отчего тот весь смялся. Ей уже было плевать, что это за документ: теперь Анна чувствовала себя как минимум его частицей, ведь там значился её родной отец. Стараясь не потревожить бедняжку, Савелий Валерьевич на цыпочках подошёл к своей племяннице, осторожно присел с ней рядом и всё понял: по остренькому подбородку градом катились слёзы.
Прошло, наверное, минут пять, может больше, прежде чем дядя решился попробовать успокоить Аню, ибо знал: в таких случаях успокаивать его племяшку сразу было совершенно бесполезно – девочке необходимо выплакаться. Савелий Валерьевич достал из одного из карманов жилетки носовой платок и аккуратно вложил его в безвольно повисшую ладонь. Девушка медленно оторвала лицо от коленей. В высшей степени очаровательное лицо Анны было красным и совершенно заплаканным. На щеках её всё ещё красовались характерные влажные дорожки. Всхлипнув ещё раз, Анна звучно высморкалась, и дрожащей рукой отдала дяде измятый лист. Внимательно присмотревшись, мужчина удивился: он и не знал, что его младший брат участвовал в тех боях. Да и откуда – документы были тогда секретные…
– Я хочу знать всё, – дрожащим, рыдающим голосом, но при этом абсолютно чётко, так чтобы дядя просто не смог её не расслышать, заявила она.
– Уверена? – лишь уточнил дядя Анны: его любимица была настроена решительно, но он не хотел ей лишнего нервного срыва.
Аня слегка кивнула, а потом тихо добавила:
– Я не уйду отсюда… Пока всё не узнаю.
– Сомнения отпали – племянница готова упрямствовать. Видя это, Савелий Валерьевич медленно встал, подошёл к шкафу и достал с верхней полки тоненькую папку, коих там было предостаточно. Взяв её из рук дяди, Анна сразу принялась читать. Она не задалась вопросом, как личное дело отца здесь оказалось, важно было лишь то, что в её белых, тонких ладонях лежала частичка биографии её родного папы. На первой странице его дела лежала выписка, датированная 22-ым июня 2001 года.
«Козельский, Вячеслав Валерьевич.
Родился 19 марта 1974 года в г. Белгороде. Образование – среднее полное (гимназия №1 г. Белгорода). Призван для прохождения военной службы по призыву 30 апреля 1993 г. в воздушно-десантных войсках РФ. В 1998 г. окончил Михайловское высшее артиллерийское командно-инженерное училище по специальности «инженер-электромеханик». Место прохождения службы – 1141-ый гвардейский артиллерийский полк в составе 7-ой гвардейской воздушно-десантной дивизии в г. Анапа, командир самоходно-артиллерийского взвода. В соответствии с Указом Президента РФ от 09.12.1994 №2166 с 9 сентября 1999 года по 20 мая 2000 года проходил военную службу в Чеченской Республике. Присвоено звание старшего лейтенанта ВС РФ 2 июня 2000 года. Уволен в запас 20 июня 2001 года. Семейное положение – женат, есть дочь.»
Для Анны такой огромный объём информации стал самым настоящим откровением: из-за крайне болезненного восприятия его смерти о папе никогда не говорили в её присутствии. Именно поэтому здесь, в личном деле было много того, о чём ей давно пора было узнать. В особенности тщательно Анна разглядывала его фотографию: с чёрно-белого снимка на неё смотрел молодой парень двадцати лет, каким когда-то младший брат Савелия Валерьевича прибыл на службу. Этот острый нос и подбородок, которые унаследовала его дочь, широкие плечи, короткие русые волосы, высокий лоб и сравнительно небольшой разрез глаз, цвет которых по снимку определить не удавалось, буквально впечатались ей в память.
Отложив выписку чуть в сторону, Анна бережно перелистывала страницу за страницей. Перед глазами девушки пробежали копия его школьного аттестата, выписки из больницы о медосмотре, документы об участии в боевых операциях, выписка из госпиталя о ранении, из-за которого папу и отправили на время в запас. Наконец закрыв дело, Анна с каким-то внутренним облегчением выдохнула. Савелий Валерьевич понял: ей стало легче. Душа Анны успокоилась, перестала так сильно горевать о потере, по крайней мере, в данный момент.
И всё же в голове кое-что не сходилось.
– Он погиб на службе? – спросила Анна.
Её дядя в ответ лишь отрицательно помотал головой.
– А что с ним случилось? – удивительно спокойно спросила она.
Савелий Валерьевич задумался: с виду его племянница успокоилась, а потому должна спокойно воспринять обстоятельства смерти папы. Однако столько информации о нём и без того были для Анны большим стрессом и ему не хотелось в случае неудачи отпаивать её успокоительным. Посовещавшись с полминуты с самим собой, дядя снова достал носитель, подключил его к ещё работающему компьютеру. Мужчина открыл там какой-то документ, а затем подозвал Анну к себе. Перед ней открылась копия старой вырезки из газеты «Наш Белгород» от 17 июля 2001 года:
«Снова труба?
Вчера, в период с 2 до 3 часов дня, в центре города на ул. Народной произошло очередное зверское убийство: возле пересечения с ул. Воровского неизвестные на чёрном внедорожнике зарубежной марки заблокировали движение водителю «Москвича – 2141», а затем открыли огонь из пистолета, после чего скрылись в неизвестном направлении. От полученных ранений мужчина около 30-ти лет скончался до прибытия «скорой помощи». Обстоятельства произошедшего выясняются оперативной группой милиции – на данный момент личность водителя устанавливается, нападавшие объявлены в розыск. Всех, кто стал очевидцем произошедшего, просьба обратиться по телефонам, указанным ниже»
Ниже должны были быть приведены списки телефонов, но в отсканированном варианте вырезки их почему-то обрезали. Девушка с трудом держала себя в руках, и даже не столько от факта самого упоминания о смерти папы, столько от того, насколько скудно и сухо это было обыграно журналистами. Практически ничего не было написано о нападавших: кто они, что её папа сделал такого, за что его могли убить, и главное – кто был вместе с ним.
Изредка с племянницей Савелия Валерьевича бывало такое, что она вспоминала, будто бы случайно натыкалась на события из самых дальних уголков памяти – настолько дальних, что сама она никогда бы туда не попала. Это не было похоже на обычные воспоминания – такие события Анна помнила годами, как будто это произошло вчера. Внешне практически незаметно для остальных, она могла провести в своей голове час, а то и два. И именно в эту секунду Анна вспомнила одну очень важную вещь. Картинка, до этого всё расплывавшаяся в голове, внезапно проявилась: она была тогда в машине! Там, на заднем сидении! Вспомнила визг тормозов, удар головой, смутные очертания папы, который своим низким голосом кричит своей дочке: «Беги, скорей». Он открыл ей заднюю дверь машины…
И всё – дальше провал. Воспоминания всегда заканчивались так же внезапно, как и начинались. Анна силилась вспомнить, ходила взад-вперёд по пустой комнате, тёрла виски – всё бесполезно. За прошедшие без малого шестнадцать лет воспоминания, такие страшные и такие ценные сейчас, окончательно вылетели у неё из памяти. Наконец отбросив попытки вспомнить эти события, Анна глубоко вздохнула. С отсутствующим лицом она улеглась за свободный стол и спокойно спросила:
– Их потом нашли?
– Нет, – тихо ответил дядя – Примет было слишком мало, да и время было такое – сама знаешь. Кажется, их и искать не пришлось – через полтора месяца зачистка была в городе, с тех пор убийств в городе больше не было.
Эти слова чуть ослабили долгое время натянутый до предела узел в девичьем сердце. И всё равно ей было страшно даже представить – средь бела дня, в центре, прямо в машине… Такой смерти не заслуживал никто, и уж тем более – её папа. В голове у Анны крутились слова, которые она невольно произнесла вслух:
– Как бы я хотела его увидеть сейчас… – и добавила, – Я бы всё за это отдала.
Неожиданно взгляд дяди изменился – из обеспокоенного, даже виноватого он вдруг стал абсолютно серьёзным и уверенным. Всерьёз задумавшись, мужчина задал ей только один вопрос:
– Ты уверена?
Не понимая, к чему был задан этот вопрос, Анна спокойно кивнула. В ответ Савелий Валерьевич спешно собрал вещи и, уверенной походкой направившись к выходу, поманил племянницу рукой. С чувством полного непонимания, что происходит, Анна доверчиво пошла за ним.
На выходе из архива её уже ждал остановившийся неподалёку «Москвич». Стекло опустилось, из него высунулся дядя и коротко сказал:
– Садись.
Ни минуты не медля, Аня залезла в машину, которая когда-то принадлежала её папе. С момента смерти прошлого владельца автомобиль, возраст которого уже перевалил за третий десяток, сильно изменился: сиденья обиты синтетикой, руль оборудован гидроусилителем, а приборная панель заменена на совсем новую, с индикаторами, приятно подсвеченными флуоресцентной зелёной краской. Нога дяди медленно надавила на педаль газа и двигатель в ответ немелодично затарахтел. Вырулив на дорогу, они с Анной поехали в сторону центра.
На Москву медленно, но верно опустилась ясная весенняя ночь. Из вечерних сумерек уже угрожающе показывались грозовые тучи – верные спутники приближающегося дождя. Идеально ровное шоссе Кремлёвской набережной так и взывало водителя разогнаться ещё сильнее, но Савелий Валерьевич строго держался скоростного режима. Справа, насколько хватало взгляда, тянулись краснокирпичные стены Московского Кремля. Свежий вечерний воздух из открытого окна приятно обдувал лицо Ани через настежь открытое окно. В порыве нахлынувших на неё чувств девушка распустила свой взъерошившийся за день хвостик. Шум проезжавших мимо машин заглушал старенький карбюраторный двигатель их «Москвича». Подумать только: Анна раньше не любила его тарахтение и сравнивала машину с древним драндулетом. Но сейчас, когда правда открыла ей глаза, она ехала в нём с эмоциями, которые трудно было передать словами даже ей самой. Машина отца – подумать только…
Одновременно её золотоволосую голову мучили вопросы – куда они едут? Зачем? Что это может изменить? И всё же она не решалась задать их дяде: что, если он развернётся, и она так никогда и не узнает, что он задумал?
Вскоре «Москвич» свернул на Большую Пироговскую улицу и остановился у длинного двухэтажного здания с металлическими решётками на окнах и тяжёлой старинной дверью, вывеска на одной створок которой гласила: «Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ)». Савелий Валерьевич заглушил двигатель, его племянница вылезла из машины и огляделась: вокруг не было ни души. На противоположной стороне улицы, у самого края сквера Девичьего поля, зелёные насаждения которого начинались рядом и тянулись аж на всю видимую часть улицы, стоял бронзовый памятник: кому именно, Анна в темноте не разобрала – обзор ей загородил прошуршавший мимо троллейбус. В воздухе заметно посвежело, фонари окрасили улицу в романтический оранжево-жёлтый тон.
Внезапно позади что-то щёлкнуло. Анна обернулась и обомлела: пока она осматривала окрестности, дядя уже успел открыть тяжеленную дубовую дверь архива. «Откуда он ключи взял?» – поспешила было спросить Анна, но отчего-то промолчала. Её всё сильнее тревожило предчувствие, что здесь кроется что-то нехорошее. Тем не менее, она продолжала верить своему дяде, и когда Савелий Валерьевич снова поманил её за собой, девушка последовала за ним внутрь.
Внутри не было видно ничего, только точки датчиков пожаротушения где-то в глубине залов на долю секунды вспыхивали кроваво-красным – этот архив был закрыт на выходные. Закрыв за Анной дверь, дядя достал из одного из карманов жилетки маленький карманный фонарик и смело полез в стоявший на входе щиток. Анна не увидела, что он там сделал, но через несколько секунд лампы дневного света разрезали непроглядный мрак. В отличие от предыдущего архива, главный зал этого пребывал не в лучшем состоянии: пара ламп была неисправна и они постоянно мигали. От входа по светлому линолеуму веером тянулись характерные затёртости от ног людей, когда-то побывавших здесь. Штукатурка на стенах и потолке уже начала давать витиеватые трещины, грозясь вот-вот осыпаться на посетителей. Коробки с документами и литературой, в давние времена идеально упорядоченные в своих шкафах, теперь практически все съехали относительно своих мест. Вся эта картина напоминала обычную библиотеку, совсем недавно людную, а теперь преданную забвению.
Анне было не по себе от самого факта, что они так бесцеремонно вламываются, и всё равно она старалась успокоить себя мыслью: «Мы ведь не собираются его грабить… Надеюсь». Оглядевшись по сторонам, она неожиданно заметила – камеры наблюдения, которым положено работать круглые сутки, сейчас безжизненно висели, уставив свой беспристрастный электронный взор вниз. Наивным голосом Анна спросила своего дядю:
– Это… ты их вырубил?
– Ага – самодовольно заявил тот с хитрой улыбкой на лице.
– Зачем? И вообще, куда мы идём? – не выдержав, задала вопрос Анна.
– Скоро сама всё узнаешь.
Хитрая улыбка не сходила с лица Савелия Валерьевича. Анне уже стало не до шуток, она стала всерьёз беспокоиться: что он задумал? Зачем? Впрочем, зачем как раз понятно – она сама захотела увидеть отца. Но как она увидит папу, если с момента его смерти прошло почти шестнадцать лет? Немного пораскинув мозгами, в голове Анны даже появилась более-менее правдоподобная версия происходящего: «А что, если он всё это время хранил видеозаписи из горячей точки по просьбе папы, а не показывал их столько времени из-за секретности? Поэтому они и хранились в ГАРФ – почему нет?! Всё сходится!»
Теперь, придумав объяснение всему происходящему, радостная Анна чуть ли не бежала за своим дядей Саввой – мужчина уже открывал тяжёлую, измазанную несколькими слоями краски железную гермодверь с надписью: «Посторонним вход воспрещён». Дверь была довольно тяжёлая и толстая, сантиметров десять толщиной, если не больше, так что Савелию Валерьевичу пришлось изрядно повозиться, чтобы её открыть. Но гораздо больший сюрприз представляло собой то, что скрывала за собой эта со скрипом отворившаяся дверь.
