В моем счастье прошу винить амнезию

В столовую два маленьких ифрита вернулись уже похожие на людей. Самое смешное, что я не раздавала никому из них подзатыльников и даже не воспитывала в плане вежливости. Пока дети мылись, мы вместе с ними прикидывали, где еще в доме есть лишняя мебель и как ее можно попытаться почистить моей магией. Эта тема неожиданно «зашла» подрастающему поколению. А извинений и прочих глупостей я требовать не стала. Что толку, если мелкие просто повторяли за старшими? Тут надо с другой стороны педагогику начинать.

– Санджей, если мои дежурства по дому пока отменяются, может я завтра пройдусь по магазинам? Отдохну, может память так быстрее вернется?

– Конечно, – пожал плечами муж. Он как будто даже удивился, что я о таком спрашиваю. – Если тебе хочется, дорогая.

– Спасибо, дорогой! В таком случае не будешь ли ты так любезен дать мне денег?

Так и думала. Мой вопрос почему-то задел не Санджея, а дорогую свекровь.

Глава 8

– Денег? – удивился муж. – А разве на карточке уже не осталось? Начало месяца было совсем недавно, на твой счет поступила обычная сумма.

– Хм… – Я снова напрягла память, но потом сдалась: – Понятия не имею, о какой карточке ты говоришь. Кстати, в моей сумочке, когда ее отдали в больнице, никаких платежных карт не было. Только кошелек с небольшой суммой наличными.

– Украли? Но зачем? – не понял Санджей. – Снять с нее деньги, не зная пароля, они все равно не смогут… Не беспокойся, я позвоню в банк, чтобы карту заблокировали, перевыпустили и отследили все последние платежи.

– Кхм! – Последние слова заставили-таки мадам Зинин, за которой я украдкой наблюдала, подавиться нежнейшим рыбным суфле и раскашляться. – Сынок, не нужно никуда звонить. Ниджен просто забыла, что на днях дала свою карту мне.

– Тебе, мама? – еще сильнее удивился муж. – Но зачем?! У вас с Фирин есть свои!

Ха! Наивный лабораторный юноша. Я хоть и потеряла память, думать и подмечать мелочи не разучилась. И пусть все вокруг кажется мне очень странным (хотя даже фамилия Лунар звучит знакомо, будто раньше ее очень часто повторяли, чуть ли не набив оскомину), но почему моя карта оказалась в руках свекрови, поняла моментально.

Вот, значит, на чьи денежки Фирин бегает по фирменным бутикам, а ее мамочка покупает мебель от Тобертино. Своих финансов им не хватает на такие дорогие забавы, даже при том, что хитрые козы сократили расходы на прислугу до неприличия?

Семья Лунар… семья Лунар… из темных глубин небытия вдруг выплыла странная фраза:

«Аристократы в семнадцатом поколении, но поиздержались, поиздержались, конечно. Особенно покойный старший Лунар постарался, его вечеринки и любовниц до сих пор вспоминают в определенных кругах!»

Мда, значит, я вышла замуж в очень знатную, но обедневшую семью. Интересно, недавно сделанный в доме ремонт, лаборатория мужа и машина его брата, марку которой во время нашей милой болтовни упоминали племянники, – чьими деньгами оплачены? Не слишком ли часто две сколопендры тыкали приданым, без которого не видать мне Санджея как своих ушей? Хм…

– Нид… Фирин, доченька, принеси мою сумочку из комнаты, – заквохтала свекровушка, буквально на лету, в начале фразы меняя интонацию с недовольно-приказной на ласковую. – Не беспокойся, сынок, твоя жена попросила меня всего лишь кое-что ей купить, пока она занята.

– Вы хотели сказать «перешить», да, мама? – Наверное, в прошлой жизни, до потери памяти, эти несчастные поганки здорово мне насолили.

Когда удар сторожевым артефактом по голове сломал какую-то заслонку, из-за нее потоком хлынули разные чувства. Положительных среди них не было. И я с большим удовольствием выплескивала весь этот коктейль на головы недружелюбным родственницам. Потому что нечего доводить хороших девочек до белого каления! А я точно была очень, очень хорошей девочкой, на которой все ездили.

– Очередное ношеное платье, я полагаю? Кстати, большое спасибо, мама. Эта швея, которой вы платите, очень искусна, даже сразу и не понять, что вся моя одежда перешита из вашей.

– Да это же ты сама и перешивала! – ляпнула вдруг оторвавшаяся от шоколадного пудинга Берин. И посмотрела вокруг удивленными глазами, реагируя на неожиданную тишину: – Что? Бабушка всегда говорила, что для торгашки и дочери нувориша это честь – донашивать вещи за настоящей аристократкой! И что нечего деньги зря тратить. Надо сначала научить изысканному вкусу и умению подобающе одеваться. – Берин даже глаза закатила к потолку, передразнивая мимику мадам Зинин. – Правда, Рамияр?

Мальчик был самую малость спокойнее своей бойкой сестрицы. Поэтому только кивнул с набитым ртом.

Мда. Как там говорит древняя мудрость? Дети похожи на маленьких слоников: у них большие ушки, которые все слышат, и большие рты, которые не так-то просто заткнуть.

– Мама? – Никто в столовой не был особенно шокирован откровениями племянников, кроме Санджея.

Конечно, деверь сделал вид, будто удивлен, а Альбин попыталась притвориться предметом интерьера. Но они точно были в курсе. И сейчас, наверное, очень жалели, что не успели вовремя поймать своих слонят за длинные хоботки.

– Будем считать, что уже научилась, – жизнерадостно резюмировала я, забирая карту из рук вернувшейся в столовую Фирин. Смотрела она на меня при этом так, словно мечтала сжечь на месте.

Похоже, свекровушка отправила козу за карточкой, потому что именно та скакала с ней по бутикам именитых модельеров. И хранила у себя в сумке. А я только что лишила бедного ребенка возможности кутить за мой счет.

Санджей все это время смотрел то на мать, то на сестру, то на меня очень внимательным взглядом. Возможно, ожидал скандала. Но поскольку все разрешилось исключительно мирно, он вернулся к ужину. И только уже поздно вечером, когда мы остались наедине в нашей спальне, спросил:

– Все деньги, которые поступали на твой счет, тратили мои мать и сестра? Как давно это началось? Или… так и было с самой свадьбы?

– Не помню. – Я с чистой совестью пожала плечами и улыбнулась. – У них спроси. Завтра. А пока у меня другие планы. Надеюсь, у тебя тоже!

Да, у него тоже были другие планы. Например, ласкать ладонями мою грудь, щекотными поцелуями спускаясь от едва заметного шрама, до сих пор заставляющего его хмуриться, до ямочки пупка. Жадно оглаживать мои бедра, вдыхая мой запах и пьянея от него, как будто мы любовники, совсем недавно дорвавшиеся друг до друга. Причем я подозревала, а днем точно убедилась, что не девственница. Но вряд ли у меня был любовник… Или был? Потому что Санджей явно изголодался по женской ласке. И, по-моему, слегка испугался, когда я, усевшись на него сверху, принялась изучать поцелуями его тело.

Раньше я не вытворяла ничего подобного? Похоже, сотрясение сильно повлияло на мой характер. Сделало более уверенной, раскованной, и… влюбленной в собственного мужа!

Уже поздно ночью, засыпая в объятьях Санджея, я услышала, как он шепотом сказал мне в макушку:

– Почему ты раньше такой не была, Ниджен? Почему боялась меня, отталкивала? Разве я такой страшный? Или я был тебе противен как мужчина?

– Как минимум у тебя дурацкая привычка задавать вопросы не вовремя, – пробухтела я ему в грудь, недовольно ерзая и прижимаясь еще крепче. – Какая разница, что было раньше. Я не помню. И ты забудь!

Глава 9

Все так странно на самом деле. Моментами я вроде бы вспоминаю этот дом, эту семью. И совершенно точно люблю мужа. Ифрит его знает, что там было между нами раньше, почему я от него шарахалась, а он пропадал в своей лаборатории неделями.

Впрочем, он и сегодня с раннего утра умотал на работу. Пробормотал только что-то про альдегиды в тонких потоках, кое-как зажевал бутерброд и смылся. Мне с этим бутербродом пришлось за ним почти до ворот гнаться, а то так и убежал бы голодный!

Потом, пока остальное семейство изволило отсыпаться, я пошла осматривать дом, двор и вообще все, что попадется. Ощущения были… еще более странные.

Подумав, я решила взять перерыв и заняться покупками. На отвоеванной у жадных родственниц карте было столько денег, что у меня дыхание перехватило. Я настолько богата?! И хожу в обносках?! Вот это надо срочно исправить, а память пусть пока не восстанавливается. Есть у меня подозрение, что никому от этого лучше не станет.

Только сперва я почему-то поехала в больницу, а потом в торгово-рыночный центр, где мне, если верить словам лекарей, по башке артефактом врезало. А ведь могла отправиться в гораздо более элитное место – в бутики для аристократии. Причем я даже помнила, где они находятся!

Но у меня была какая-то непонятная потребность все выяснить, расследовать, хотя интуиция подсказывала, что прошлое мне может очень не понравиться.

Первым делом я засунулась в овощную лавку у самого входа на рыночную площадь. Ведь, по словам свекрови, меня отправили сюда за продуктами. Если я закупалась здесь постоянно, то должна была знать всех продавцов, и они меня тоже. Открытые лотки я оставила на закуску, возле них камер не было. А мне нужны были камеры. Ифрит всех подери, откуда я об этом знаю?!

– Камеры? Да я вас и без камеры вспомнил бы! Вы вчера были такая непривычная, яркая, в шароварах…

– А обычно не яркая? – совершенно спокойно поинтересовалась я, внимательно изучая магазин. Полки, корзинки, столы с ящиками… и никаких всплесков воспоминаний!

– Что вы, госпожа! – тут же пошел на попятную торговец. Добродушный старичок испытывал ко мне явную симпатию и очень смутился, когда подумал, что обидел. Наверное, я тут раньше часто закупалась. – Просто обычно вы в платьях, вот как сейчас, а вчера были в шароварах. Я б вас и не заметил, если бы в это время на улицу не вышел. И поздоровались вы так, словно меня впервые увидели. Как будто у вас уже тогда память отшибло. Я вам про свежий кизил и хороший, рамашанский рис у свояка, а вы лишь кивнули и дальше побежали.

– Угу. А обычно меня свежий кизил интересует? – Вот не знаю даже, кому я его покупала. Но точно не себе. Потому что мне кизил не нравится – ни свежий, ни сушенный.

– А как же! Для мадам Лунар всегда брали!

Ага, то есть он меня действительно хорошо знает. И мою семейку. Возьмем на заметку.

Поболтав с милым старичком, я направилась к следующему магазинчику – уж больно вкусно оттуда пахло выпечкой. Но на мою просьбу посмотреть вчерашние записи с видеокамеры продавец отреагировал возмущенным бурчанием.

– Да что ж вам та запись как медом намазанная? А удостоверение у вас есть? Вот тот господин, что приходил утром, удостоверение показывал!

– О, у меня тоже есть чем вас порадовать, – улыбнулась я, понимая, что из глубин памяти явственно всплывает способ, каким надо с такими торгашами разговаривать. Откуда он там взялся, выясню потом. – Мне кофе и вон ту пышную булочку… за тройную цену.

После упоминания о тройной цене торговец сразу оживился. Поэтому через несколько минут мне включили запись, на которой вылитая я, уже в платье, очень похожем на то, в котором меня вчера нашли, делаю заказ. Кстати, через плечо у меня висит вчерашняя сумка. И сегодня тоже. Потому что других не нашла.

Допив кофе, несколько озадаченная, я отправилась дальше. Резкая смена шаровар на платье меня немного беспокоила. И отсутствие интереса к кизилу тоже. Кстати, по словам продавца, обычно я брала к кофе пирог с финиками, и с аппетитом его съедала. Вот только финик – моя самая нелюбимая начинка, слишком сладкая. Зачем же я себя мучила каждый раз?

Тут я увидела лавку поношенного платья и ломанулась к нему. Такие магазинчики просто увешаны камерами… Ифрит знает, откуда мне это известно!

– О да! Вы вчера у нас были, хотите запись посмотреть? – Девушка за стойкой была рада мне помочь за небольшие чаевые. – А вы знаете, что вами красивый мужчина из полиции интересуется? Он утром сегодня к нам заглядывал…

Чтоб его гурии утащили, полицейского красавца! Но вслух я этого говорить, конечно, не стала. И с благодарностью уселась в кресло – смотреть запись.

– Платье позапрошлогодней коллекции, конечно, – комментировала рядом со мной продавщица. Пока я с удивлением изучала себя… вроде бы себя, но в шароварах, уверенную, стремительную, целенаправленно рванувшую к этому платью, так похожему на то, в котором меня нашли.

Вроде бы теперь можно было объяснить, почему кофе я вчера покупала одетая уже как приличная женщина. Просто решила вернуться и подкрепиться. Только время не совпадало. Платье я купила позже, после кофе.

Кстати, сумочку я купила тут же. Схватила, покрутила в руках, рассмеялась чему-то…

– А потом вы спросили про туалетную комнату и направились в нее, – продавщица щебетала, блестя глазами от возбуждения. Кажется, ей очень скучно было в лавке с брендовыми, все еще не очень дешевыми, хотя и ношеными вещами. И это происшествие заметно скрасило ожидание клиентов. – Видите?

Да, я все видела. И как вошла в туалет, и как почти сразу же появилась в дверях магазина в том же платье, с той же сумкой через плечо!

– Тот красивый полицейский тоже очень удивился, – прокомментировала мое изумление продавщица. – Смотрите, вы снова идете в туалетную комнату!

Именно так: я опять зашла в туалет… и почти сразу вышла! А потом, через минуту, снова вышла…

Уф-ф! Интересный фокус!

– Ловко вы, да? А я в тот день с парнем поругалась и даже внимания на ваше раздвоение не обратила. Вот полицейский был очень озадачен. Он, кстати, оставил мне свой номер. Хотите, я вам его дам?

– Хочу!

Пусть даст, а я подумаю, воспользоваться или нет. Люблю, когда есть выбор.

Глава 10

Из лавки ношеного платья я выбралась озадаченная. Упоминание о раздвоении назойливо жужжало в голове, но именно голова и не давала мне сконцентрироваться на этой мысли, настойчиво и очень болезненно выбивая ее молоточками.

Жаль, на камерах не было видно, куда я пошла из этой лавки дальше. Но логика намекала, что двигаться нужно в ту сторону, где меня ударило сторожевым артефактом. В больнице даже подсказали, что нашли меня на задворках, поблизости от лавки травницы – где-то между зеленщиком, торгующим по дешевке овощами не первой свежести, и целым рядом открытых лотков со всякой всячиной.

Я почти добралась до нужного поворота и притормозила у входа в узкий переулок. В памяти что-то смутно шевельнулось – кажется, это место мне действительно знакомо. И отчего-то я опасаюсь просто так войти в полутьму, хотя другие люди то и дело шмыгают по этому переулку туда-сюда. Подозрительные такие люди.

Я собралась с духом и уже сделала первый шаг в нужном направлении, как вдруг меня схватили за локоть и резко дернули в сторону.

– Рехнулась?! – Высунувшийся из табачного ларька парень, тощий и какой-то линяло-неприметный, до боли сдавил мою руку и снова резко дернул, затаскивая за свой ларек. – Какого ифрита ты приперлась сюда второй раз?! Хочешь, чтобы твою рожу точно засекли, а мне оторвали яйца?!

– То есть ты видел, что вчера со мной случилось? – Я сама от себя не ожидала ни спокойного тона, ни ловкого движения, которым высвободилась из захвата.

– Да зачем ты мне сдалась! – Парень продолжал шипеть и оглядываться, но лапать больше не пытался. – Вали давай и своему мужику скажи, чтобы не лез! Расспрашивает, вынюхивает, все наши шерсть дыбом уже подняли. Совсем дурак, не понимает, что нужная рыба залегла на дно?!

– Видимо нет. – Отступила на полшага. Удивительно, но я будто знала, что надо говорить и делать. Вот только откуда?! – Ты тоже не высовывайся. И ко мне не лезь. Нужен будешь – найду. Пока!

Выйдя из-за табачного киоска, я снова огляделась, но в проулок соваться не стала, а вызвала такси до дома.

На сегодня с меня впечатлений более чем достаточно. Суметь бы переварить все, что узнала, и как-то логично разложить в голове по полочкам. И про полицейского красавца, который меня разыскивает. И про вторую меня в шароварах. И про знакомство с явно преступным элементом… почему-то в голове крутится слово «информатор». Вот уж точно, проинформировал он меня неплохо!

Но теперь хочу к мужу… Соскучилась, просто ужас как!

Увы, когда я доехала до дома, мужа там не наблюдалось. Похоже, опять застрял в лаборатории.

С одной стороны, мне нравилась в нем такая увлеченность своим делом. С другой… у нас, можно сказать, второй медовый месяц! Для меня и вовсе первый – прошлого я не помню. С какой стати Санджей отлынивает, спрашивается?!

– Вернулась? – Едва я вошла в дом, меня тут же «поприветствовали». С такими недовольно-хамскими лицами, будто забыли, чем это со вчерашнего дня может обернуться.

Впрочем, напомнить недолго. Поэтому я лишь посмотрела на свекровь, расположившуюся в кресле, и на Фирин, с недовольным видом стоявшую у окна. Долго смотрела, едва приподняв бровь. Пока они обе не начали беспокойно ерзать.

– Доброе утро, мама, сестра. Как вам спалось этой ночью? Кстати, Санджей не звонил, ничего мне не передавал?

Мое собственное мобзеркало сгинуло с концами вчера где-то в районе сторожевого артефакта. Скорее всего, разбилось, потому что, когда муж на него звонил, механический голос программируемого джинна отвечал стандартное «абонент вне зоны действия джинносети». Санджей пообещал сегодня же купить мне новое, а пока мы могли держать связь только через родню.

– Нужна ты ему! – не вытерпела и брызнула ядом Фирин. Очень ей хотелось меня хоть как-то уязвить. Наивная маленькая козочка. Рога не доросли меня бодать.

– Ну, почти до утра нужна была, и даже очень. – Я солнечно улыбнулась, глядя, как коза яростно краснеет, а свекровушка, наоборот, бледнеет в цвет кресла.

– Ниджен! Думай, что говоришь! Это неприлично! – как они почти хором взвыли, любо-дорого слушать.

– Да? А разве в нашей семье не принято обсуждать такие интимные подробности? Вы ведь все время первые заводите этот разговор. Вот я и подумала, что мы всегда с вами обсуждали, как сильно и в каких… хм… позах меня любит муж.

Все. Нокаут. Ладно, Фирин так и надо, пусть дальше пламенеет и хватает ртом воздух возле окна. А вот за свекровью надо понаблюдать – как бы кони не двинула старушка. От потрясения.

– Мама, не волнуйтесь так, вам вредно. Лучше скажите наконец, звонил ли Санджей. И признавайтесь, зачем поджидаете меня тут, у вас ко мне какое-то дело?

Напоминание о деле довольно быстро привело свекровь в чувство. Видимо, им действительно от меня что-то очень нужно. Я даже догадываюсь, что именно. Карта с деньгами-то теперь у меня.

– Мой сын звонил и сказал, что будет к шести часам, – выдохнула мадам Зинин после довольно долгой паузы. – А к тебе у меня действительно дело. Мы разместили несколько заказов на нужные вещи у очень уважаемых торговцев. Их обязательно надо оплатить – нельзя позволить репутации семьи Лунар пострадать.

– Конечно, мама. – Я улыбнулась и присела в соседнее кресло. – А что за торговцы? Какие заказы? Что-то для дома? Может, новая мебель?

– Какая тебе разница, дай нам карту и займись своими делами! – Коза у окна переварила последствия своих же подпрыгиваний и снова наставила на меня молочные рожки.

– Боюсь, это невозможно, сестрица, – с приторной улыбкой промурлыкала я. – Видишь ли, муж запретил мне давать свою карту кому бы то ни было. Даже вам.

– Санджей?! Он не мог! – опять хором вскинулись родственницы, как две марионетки в руках одного кукловода.

– Спросите у него сами, если не верите. – Да-да, я еще вчера вечером настояла, чтобы муж мне это запретил. Строго-настрого. И с утра еще напомнила ему о его запрете, чтобы прямо насмерть. – Но мы можем съездить к торговцам вместе и забрать ваши заказы. А я сама их сразу оплачу. Заодно посмотрю, что мы купили для дома, это же так интересно! И наверняка поможет мне вернуть память.

Судя по кислым лицам родственниц, если и поможет вспомнить, то явно что-то не очень приятное. Зуб даю ифриту на откуп, что их покупки – очередные дорогущие наряды для Фирин. Ну, может, еще парочка платьев для самой мадам. А для дома там хорошо если пара салфеток!

– Давайте попьем кофе с булочками, я все же проголодалась. А потом съездим вместе, договорились?

Угу, куда вы денетесь из оазиса посреди пустыни! Поедем вместе, оплачу ваши хотелки… в последний раз. Заодно и себе кое-чего прикуплю из нормальной одежды. И заставлю вас обеих чувствовать себя обязанными ненавистной «тупой корове». Понятное дело, любить меня за это никто не станет. Но языки прижмут!

Глава 11

Мы приехали в огромный торговый центр на одной из главных улиц. Ожидаемо. Губа у родственниц не дура, а здесь самые дорогие и престижные бутики в столице. Двадцать семь этажей в небо и еще четыре под землю – даже мою золотую карту можно вычерпать до донышка за пару посещений.

Однако мадам Зинин вместе с доченькой вошли в это царство модного разврата с кислыми лицами. Одна Альбин, напросившаяся с нами за компанию перед самой поездкой, улыбалась как всегда – чуть-чуть фальшиво, но в целом жизнерадостно. Еще бы, ведь у нее была своя семейная карта, которой она якобы незаметно несколько раз покрутила перед носом у Фирин.

Мне было интересно, почему свекровь и невестка даже не пытались расплатиться своими деньгами. Вряд ли Санджей оставил дорогих родственниц совсем без средств. Скорее, они привыкли растрынькивать свой месячный бюджет в первую неделю и плотно приседать на мою шею.

Увы им, колодец иссяк. Вот себе я прикупила пару платьев, три брючных костюма, а также несколько смен нижнего белья, чулки, перчатки, обувь и еще кое-что по мелочи. Сразу предупредив продавцов, что одинаковые платья, отличающиеся лишь оттенком цвета и парой пряжек, мы брать не будем.

А Фирин вообще предложила выбрать что-то одно. Мягко предложила, ласково, приобняв за талию и так стиснув при помощи тоненького магического щупа, что бедная коза едва не упала в обморок прямо мне на руки. Моментально прекратив попытки закатить скандал в духе капризной деточки.

Мадам Зинин забрала пару шляпок, перчатки и туфли, а я в разгуле щедрости купила ей молочный кашемировый палантин, в сторону которого она иногда с вожделением косилась. За что мне даже процедили сквозь зубы «Спасибо».

Ожидаемо, пожилая свекровь оказалась гораздо скромнее в своих запросах, чем ее дочь. Та, помимо заранее заказанных вещей, накидывала в корзину все без разбора, даже не глядя на цену, а потом свекровушка тянула меня оплачивать все это. И была страшно недовольна, когда я вела себя у кассы, как жадный муж, перебирая вещи и выкладывая две трети.

В середине дня, когда даже эти шопоголички подустали, мы направились в открытый кафетерий на самом верху торгового центра.

Там же, на двадцать седьмом этаже, принимала ясновидящая мадам Гурзуль, и свекровь регулярно таскалась к ней вместе с Фирин. Замужних дам мадам не принимала. Все ее ясновидение было заточено на выбор правильного пути для тех, кто ищет свою драгоценную половинку.

Конечно, я ко всем этим причудам отнеслась довольно скептично. И, по словам Альбин, не верила в ясновидения даже до потери памяти. К тому же денег мадам брала за консультацию немало. Но сегодня я хотела побыть хорошей невесткой, поэтому просто перевела нужную сумму свекрови на карточку. Пусть развлекаются. А мне необходим отдых от их недовольных лиц и неприветливого щебета.

Мы же с Альбин уселись за небольшим столиком у окна, выбрали себе по салатику, пирожному и большому стакану с кофе. И вдруг младшая невестка схватилась за магзеркало.

– Ниджен! Сообщение от Раджана – что-то с детьми, он едет в гимназию и выслал мне такси. Мне надо бежать!

Само собой, я подхватилась и тоже побежала. Дети есть дети, даже если они немного невоспитанные.

Махнув официантке, что заказ отменяется, я первой домчалась до лифта, вызвала, влетела, удерживая, чтобы не уехал вниз. Но вместе с Альбин в кабинку неожиданно вбежали свекровь и Фирин.

– Вы куда?! Почему без нас?!

– Что-то случилось с детьми в гимназии, надо ехать! – Альбин заметно колотило, она одной рукой вцепилась в меня, другой держала открытым магзеркало, ожидая ещё сообщения с пояснениями. Неизвестность всегда пугает сильнее всего.

– О, небесные пэри! – Свекровь обессиленно прислонилась к прозрачной стенке лифта. Какая бы она ни была противная курица, все же живой человек, внуков любит.

– Ну и хорошо, что мадам Гурзуль сегодня не принимает, – мрачно констатировала Фирин. – А то мы бы и не знали, сидели бы у нее, как две…

Она не договорила – лифт доехал до минус четвертого, самого нижнего парковочного этажа.

Для парковки таксист выбрал место в самом дальнем углу стоянки. Может, и правильно – там малолюдно, машин почти нет, никому не будем мешать и быстро выедем через боковой проход. Вот только у меня отчего-то дыбом встали все волоски на теле, а на кончиках пальцев зазудело сразу два заклинания – для уборки диванов и защитное. Очевидно, от дождя.

Альбин выбежала из лифта первой, я ринулась за ней, но тут за спиной раздался грохот, потом звонкая ругань козы. Причем почему-то это я оказалась виновата, что она не удержала своей магией сумки и часть покупок из них выпала. Помогать собирать вещи я не стала, сами справятся. Меня же интуиция тащила вперед, за Альбин.