Приручить Беса

В общем, роли быстро распределили, и всё, что мне оставалось – поддерживать репутацию. Что, надо заметить, далось без особого труда. Несложно играть сволочь, если характер сам по себе гнилой.

Конечно, моя семья была не в восторге. Ни от моего поведения на камеру, ни от сценических нарядов вроде сегодняшнего. А уж когда по небольшому городку, в котором я выросла, поползли сплетни одна краше другой…

Старший брат, с которым у нас давно уже испортились отношения, не забывает напоминать, что я продалась ради блестящих цацок. Правда при этом забывает, что и родители, и он все эти годы, по сути, живут на мои гонорары.

Полный ремонт дома, лекарства для матери, машина – будто Рома сам на всё это заработал. Ага, как же. Слесари же миллионы в глубинке зашибают.

Сказал ли кто-то хоть раз спасибо за это?

Да, отец.

Он тот единственный человек, что всегда поддерживал и защищал меня от моралистических нападок соседей. И поддерживает до сих пор. В дни, когда просыхает.

Смотреть, но не трогать,

Свобода как поле боя,

И мы с тобой так нескромно,

Смотрим друг на друга томно…

Подтанцовка на заднем плане выдаёт отрепетированный до мозолей на пятках синхрон, пока я отрабатываю заявленные два сольника. После чего, почти без перерыва, ко мне присоединяются братья Бессоновы.

Мда.

В такие моменты понимаешь, что не настолько уж ты и популярна. Потому что то, как разрывают высокие своды девчачьи вопли – это и рядом не стояло с шумом, которым встречали меня.

Дуэт "Two Demons" обожают и боготворят.

Что неудивительно. Их аудитория преимущественно юные девочки, а это во все времена было самой мощной фан-базой. Не говоря о том, что они парни.

Красивые, молодые, горячие.

А кто в шестнадцать лет не сох по секси-кумиру, завешивая постерами все стены в комнате? Даже меня не обошла эта участь. То, как я болела Imagine Dragons и Maroon 5, ууу…

Да я в музыку-то сунулась с единственной целью – стану звездой, свалю в Голливуд и затащу под венец Адама Левина! Он, конечно, потом женился, чем сильно расстроил малолетнюю соплячку, но зато я выучилась и сбежала из дыры, в которой гнила. И стою прямо сейчас между не менее симпатичными мужиками.

Нет, правда.

И Влад, и Ярослав чертовски хороши. Но если первый не совсем в моём вкусе (то ли из-за причёски, то ли потому что уже несвободен), то вот второй…

Ледяная любовь твоя необычна,

Даже если для нас она привычна.

Всё, что было, между нами, бесподобно,

Если даже для кого-то непригодно.

Ледяная любовь наша, словно песня.

И споём мы о любви этой вместе.

В нашем инеем покрытом особом месте,

Обжигая льдом тела.

Ещё два свежих трека в нашей коллаборации, и я ухожу, оставляя ребят с их собственным соло. От краткосрочной эйфории пребывания на сцене трясётся каждая поджилка и предательски подгибаются колени, заставляя заплетаться в каблуках, но это нормально. Это и есть эмоциональный приход.

Возвращаюсь в импровизированную гримёрку, переводя дух. Вроде и концерты уже давала, и на помпезных церемониях вручения премий выступала, а каждый раз всего равно словно первый. Каждый раз одинаково сильно боишься облажаться.

Сколько раз мне снилось, что я забываю слова, теряю голос или позорно падаю, после чего в меня унизительно тычут пальцем? Не сосчитать. И столько же раз просыпалась в липком поту. Потому что кому-то другому это простят. Мне – нет.

– Не подскажешь, что это за перфоманс такой? – голос Яра отрезвляет лучше любого холодного душа.

Нацепляю на лицо дежурную улыбку и встаю из-за туалетного столика, за которым просидела добрую четверть часа без движения. Даже не дыша толком. И тремор, кстати, нихрена не спал. Пальцы всё равно ходуном ходят.

Так, надо выпить. Срочно.

– Поддерживаю легенду, только и всего.

– Поддерживаешь легенду, залезая в мои штаны перед несколькими сотнями зрителей?

Несколькими? Больше. Он про прямой эфир забыл.

– Ой, да всего-то немножко похулиганила. Им понравилось, – чтобы не стоять без дела, переключаюсь на собственное отражение в зеркале, поправляя макияж.

Мда. Переливаюсь на свету я, конечно, хлеще новогодней ёлки. Конкретно так переборщила с жидкими блёстками.

– Зато мне не понравилось.

– Почему? Твоя девушка будет сердиться?

– У меня нет девушки.

– Ах, да. Точно, – театрально припоминаю, ухмыляясь. – Она лишь тайная любовница. Незавидная участь.

– Тебе виднее. Ты-то знаешь об этом не понаслышке, – ойкаю, оказываюсь вжатой в столешницу. Чтобы не согнуться раком, приходится выставить вперёд ладони. – Когда в следующий раз захочешь расстегнуть мне ширинку и томно дышать на ушко, – склонившись, Бессонов грубо обхватывает ладонью мою шею, вынуждая вскинуть голову и встретиться с взглядом его зеркального двойника. – Делай это наедине.

Не знаю, какого чёрта, но ещё не успокоившееся головокружение накрывает волнующий запах мужского одеколона с древесно-пряными нотками. От чего сознание дуреет окончательно.

Так уже было один раз. В моём номере. Когда я набросилась на него. Расшатанная нервная система, мимолётная слабость, алкоголь, он…

Я сама до сих пор не понимаю, что именно это было. Наверное, инстинкты. Сила воли в тот момент ослабила поводья, и вверх взяло обычное женское желание почувствовать кого-то рядом. Того, кто тебя по-настоящему привлекает и того, с кем возбуждение приходится не симулировать, а сдерживать.

И сейчас происходит тоже самое.

Все внутренности с предательским ухом перекручиваются, затягиваясь в тугой узел, а внизу живота растекается раззадоривающее тепло – последствия тесного контакта утыкающегося в мой зад стояка.

Яр меня хочет. Как и я его, но…

Почему он так не меня действует? Он же ничем не лучше эгоистичного Акимова, что ставит собственное удовольствие превыше остального и просто имеет меня.

Они оба не думают о том, что я тоже человек и хочу если не уважения по отношению к себе, то хотя бы немного нежности в процессе. Однако с Бессоновым нас, по крайней мере, объединяет кое-что важное – взаимная похоть.

– Прямо сейчас можно? – нашариваю губами его большой палец и с вызовом беру тот в рот, имитируя оральные ласки.

С моральным удовлетворением не только слышу, как Ярослав шумно выдыхает, уткнувшись носом мне в волосы, но и чувствую его ещё сильнее вжавшийся в меня каменный член.

Да, это игра. Игра, в которой я провоцирую, а он…

А он поддаётся.

Не выдержав, Яр рывком разворачивает меня к себе и, подхватив, усаживает на туалетный столик. Мои ноги требовательно раздвигаются, в губы впивается жадный поцелуй, а на пол с грохотом сыпятся баночки и тюбики неубранной косметики…

Глава седьмая. Привет из прошлого

POV БЕССОНОВ

Опасно. Слишком опасно. Она снова льёт бензин на и без того полыхающие поленья, вот только зачем? Ей это всё зачем? Настолько не хозяйка своей Матильде?

Вряд ли.

Эва, конечно, преподносит себя всем ветреной и легкодоступной, однако кроме её интрижки с продюсером за последние годы нет ни то, что ни одной фотки, где она была бы засветилась с другим мужчиной, даже сплетен о возможном романе с кем-то не ходило. До подписания нашего контракта она всегда и на любых мероприятиях появлялась исключительно одна.

Так и зачем тогда?

Я не знаю. Но подчиняюсь тому сумасшедшему сексуальному магнетизму, что исходит от этой женщины. И целую её в ответ с таким напором, словно другого шанса не представится. Будто мы живём последний день на этой земле.

Обхватив Вебер за затылок, пробиваюсь языком в горячий покорный рот, встречая нулевое сопротивление, и… Ох, дьявол! Это послушание заводит хлеще жалкого куска тряпки, что надето на ней.

Чёрт… а я ведь ни разу не видел Эву без одежды. Дозированная обнажёнка на фотографиях, конечно, даёт воображению разгуляться, однако воображение – это одно, а увидеть в живую…

Ирония в том, что в прошлый раз мне было совсем не до рассматриваний. Тогда вообще произошло всё слишком стремительно, без возможности мыслить адекватно. Сейчас же, пусть и с трудом, но удаётся держать ситуацию под контролем.

Отрываюсь от податливых губ, скользя пальцами по пульсирующей выемке на шее и медленно стягиваю с плеча лямку боди. Так низко, что поролоновая чашка сминается, открывая аристократично бледную грудь с ярко очерченным ореолом.

Красиво.

– У нас сиеста? – Вебер недовольна промедлением. Тянется ко мне за новым поцелуем, однако я жестом торможу её. Вызывая недовольство. – Это забастовка?

– Нам не стоит, – поправляю на ней бусы, задевая прохладным жемчугом маняще торчащий сосок. Чтоб тебя…

– Ты меня не хочешь?

– Хочу, – честно признаю. – Но нам не стоит.

– Поздновато строить из себя благородного рыцаря, тебе не кажется?

– Дело не в благородстве.

– А в чём тогда?

– Не знаю.

Правда не знаю. Что люто бесит.

– Вот когда узнаешь, тогда и поговорим, – в отличие от меня, Эва себя сомнениями не обременяет и требовательно тянется к ремню на моих джинсах. Приходится перехватить её кисти, гася прыть.

Кто бы только знал, насколько тяжело это даётся…

– Я сказал – нет.

– Второй раз предлагать не буду!

– Родная, – склонившись, беру её за подбородок, притягивая к себе. Так близко, что наши губы вновь оказываются в опасной близости. – Если мне что-то потребуется, я приду и сам возьму это.

– Попробуй. И твои бубенчики навсегда перестанут выполнять детородные функ… – Вебер не договаривает, прерываясь на вежливый стук в дверь.

– Прошу прощения. Меня просили уточнить, как долго вы пла… ой… – ассистентка просовывает нос в приоткрывшуюся щель и смущённо осекается, оценив обстановку. – Простите! Я не хотела помешать…

– Ближе к делу, чего надо? – огрызается Эва, равнодушно натягивая лямку обратно на плечо и прикрывая наготу.

– Хотела узнать, насколько вы… задержитесь.

– Уже выгоняете?

– Нет-нет. Но скоро подъедет следующий участник мероприятия, поэтому…

– Поэтому "кыш", я поняла. Через пять минут гримёрка будет свободна, – оттолкнув меня, Вебер спрыгивает с туалетного столика, начиная самые оперативные сборы, которые я когда-либо видел.

Прям поверх боди натягивает кожаное платье с мега-короткой юбкой, выпрыгивает в босоножки на высокой танкетке, убирает волосы в высокий хвост, один движением смахивает в большую сумку ту косметику, что не упала в порыве нашей краткосрочной страсти и молча выходит.

Ни разу не взглянув на меня.

К тому моменту девчонка-орг успевает оперативно слинять, поэтому остаюсь один. Слегка в ахере. Мыском кроссовка катаю оставшийся валяться на полу тюбик с блеском для губ, поднимаю его и тоже выхожу.

– Где застрял? – брат тоже времени не терял, уже успел переодеться и уложить в футляр гитару. В этом плане мы щепетильны, свои инструменты никому не доверяем.

– Да так… проблему решал.

– Вижу, – тот ехидно протягивает мне влажную салфетку, жестом указывая на лицо. – И как? Решилась проблемка? В чью пользу?

Бросаю быстрый взгляд на нашего гримёра, без труда понявшую намёк. Защёлкнув свой металлический кейс с орудиями пыток на все замки, та, попрощавшись, торопливо уходит, оставляя нас наедине.

И вот тогда не выдерживаю.

– Она обиделась на меня, прикинь? – вытирая блёстки и остатки помады с подбородка, охреневаю вслух. – Обиделась за то, что я её не трахнул.

Секундная заминка и… брат начинает ржать.

В голосину.

– Вы друг друга стоите, ребят. Женитесь.

– Ну уж нет. Кто угодно, только не она.

– Почему?

Почему?! ПОЧЕМУ?!

– Потому что она невыносимая. Не подчиняющая. Нестабильная и… И чрезмерно говорливая. Не замечал, что последнее слово всенепременно должно оставаться за ней?

– Так ты тоже не святоша. И ты не будешь отрицать, что она красива, держит тебя в тонусе и с ней тебе не скучно.

– Ага. Как и её продюсеру.

Братец подозрительно щурится.

– Я слышу… ревность?

– Башкой долбанулся? Или рыжая тебе весь мозг высосала через трубочку?

– Скажешь, тебя не огорчает мысль, что приходится с кем-то делиться?

– Мне плевать, с кем она спит. Пусть хоть полгорода её переимеют, это не моя забота.

– Тогда чего ж без конца подзуживаешь её? Буквально со дня знакомства.

– Ммм… Может, потому что она тоже не сильно фильтруется? Кто первый вылил тогда на меня кофе, а?

Типа случайно.

– А почему?

– Откуда я знаю, почему? Потому что она долбанутая.

– Или потому что ты с порога ткнул её носом в её.. хм… внерабочие увлечения?

– Не понял, ты её защищаешь?

– Пытаюсь быть беспристрастным, – Владик откапывает откуда-то недоеденную пачку мармелада. Фокусник, блин. – Знаешь, что думаю я?

– Удиви меня.

– Она тебе приглянулась. По-началу. А потом ты разочаровался. Правда нравиться она тебе при этом не перестала. Поэтому и подковыриваешь её. Как в младших классах, помнишь? В кого влюблён, того и дразнишь. За косичку дёргаешь там, подножку подставляешь. Любая дурость, лишь бы внимание привлечь.

– По части дурости одарённым был как раз-таки ты. Закомплексованным, жирным и ляпающим полную ахинею по делу и без.

– Зато не был рогатым подкаблучником, которого держали поближе как ручную зверюшку.

Вот она, привилегия кровных уз – откровенность и неумение обижаться на правду.

– По факту, – хмыкаю, отжимая у возмущённого брата кислых червяков и запихивая сразу горсть в рот.

– Смею предположить, что опыта тебе хватило выше крыши и теперь ты тупо боишься повторения.

– Трепещу от ужаса.

– Оно и видно.

Засыпаю остатки мармелада в рот, красноречиво давая понять, что не желаю продолжать тему. Тем более что в гримёрку заявляется Тори. Порой излишне бесцеремонная и игнорирующая правила приличия, но всё же профи в своём деле.

– Вебер не видели? – не переставая печатать что-то на электронной клавиатуре айфона, спрашивает она. – Менеджер её уже обыскался. А на телефон та не отвечает.

– Ставлю пятёрку на то, что она уже уехала, – откликаюсь, стряхивая солённую пудру с футболки. Всё, перекуса больше нет.

– В смысле, уехала? – пиарщица озадаченно вскидывает голову. – Машина с водителем стоит у заднего входа. Ждёт.

– Долго ждать будет. Дайте бедняге отбой, а то он от голода там так и подохнет.

***

Высокие потолки, тупейшая планировка, состоящая из сплошных проходных комнат с парадными дверями, лепнина, розетки на потолках и современная мебель со свежим косметическим ремонтом – типичная бывшая коммуналка в бывшем доходом доме Питера.

Не знаю, как именно эта квартира досталась моим деду с бабкой в своё время, однако с недавних пор живу тут только я. Влад взял ипотеку в новостройке, родителям с младшей сестрой я купил частный дом с участком (в качестве обмена), а сам остался здесь.

Причина проста. Вернее, их две. Предки всегда мечтали о маленьком огороде, а мне нравится географическое положение: так-то центр города. Вечером реально круто курить у окна и наблюдать за царящей снаружи движухой.

Однако есть и минус – я так долго жил здесь шумной толпой, что сейчас квартира кажется мёртвой. В пустых коридорах стоит звон тишины вместо привычной суеты, а единственными живыми душами на метры вокруг стали соседи за тонкими стенами. Привыкнуть к этому оказалось непросто.

Вот и сейчас только что не подскакиваю, когда без предупреждения раздаётся призывная дверная трель, бензопилой разрезающая сонливое пространство. Настолько сонливое, что даже мухи с комарами свалили туда, где явно интереснее.

Кого ещё принесло на ночь глядя?

Только бы не фанатский выводок, который еле отвадила наша старшая по дому. Дама она с крутым нравом, так что действовала кардинально, когда юные поклонницы месяцами гнездовались на лестничной клетке подобно воробьям.

Без конца щебетали, исписывали стены любовными признаниями, свинячили там же, где сидели, и не давали покоя всем жильцам, несмотря н многочисленные просьбы быть потише – само собой в какой-то момент проблема достигла критической точки. Пришлось её решать.

Но это было ещё в самом начале, на заре нашей карьеры. После аншлаг, к счастью, поутих. Особенно когда у нас появилась консьержка, так что теперь на почётные караулы можно было наткнуться только на улице.

Топаю смотреть в глазок и озадаченно проворачиваю ключ в замке.

– Как насчёт суши? – одарив меня очаровательной улыбкой, Полякова выразительно шуршит бумажным пакетом из ближайшего суши-бара, из которого торчит ещё и горлышко бутылки вина. – Гуляла неподалёку с подружкой, вспомнила о тебе. Дай, думаю, зайду.

Угу, гуляла она. Светка ж каждый день гуляет по городу в чулках и с боевым раскрасом.

***

– Я, кажется, просил не приходить без приглашения, – с подозрением кошусь на соседскую дверь и затаскиваю Свету в квартиру. – Никто не должен видеть тебя.

– Помню-помню, – сбрасывая босоножки со стразами, снисходительно морщится та. – Но неужели из-за того, что ты с кем-то встречаешься, к тебе не могут приходить друзья?

– Друзья – могут. Ты – нет.

– Потому что я особенная?

– Потому что если журналисты начнут под тебя копать, накопают кучу того, чего не следует. А у меня нет желания ворошить прошлое, – разочаровываю её. Чтоб не набивала себе цену.

– Прошлое пусть остаётся в прошлом. Лучше давай смотреть в будущее, – поправив короткую юбку красного платья, Полякова проходит в гостиную, деловито осматриваясь. Точно хозяйка, нежданно-негаданно наведавшаяся в давно заброшенные владения. – Сделал ремонт? Миленько.

Иронично. Пока она чувствует себя как дома, нисколько не смущаясь, я ловлю мощнейшие флэшбеки. Страшно подумать, сколько раз я притаскивал её сюда, когда выдавалась возможность. Сколько раз диван моей тогдашней комнаты скрипел, сгорая от стыда за мою неопытность…

Вроде и ничего особенного, в конце концов, все с чего начинали, однако как вспомню каким зелёным идиотом я был рядом с ней – сквозь землю провалиться охота.

И вот она снова здесь.

Нелепей только сам факт того, что встретив Свету случайно в Москве несколько месяцев назад, я не только не прошёл мимо, но и вновь завязал то, что завязывать не стоило. Как она верно заметила: прошлому место в прошлом, но…

Стою на пороге, облокотившись о массивную створку с матовыми вставками, наблюдаю за тем, как гостья преспокойно раскладывает на кофейном столике контейнеры с суши, и не могу отделаться от мысли, что всё это мне ещё аукнется. И далеко не в плане вновь вспыхнувших чувств. Их как раз-таки давно не осталось.

– Где штопор? – спрашивает Света, кокетливо слизывая икру с пальца и призывно виляя бедрами под несуществующую музыку.

– Так, где ему положено быть. На кухне.

– Принесёшь? И стаканы, – тяжко вздыхаю, но выполняю просьбу. Правда почти сразу получаю новую. – Откроешь вино?

Открою, чего уж.

– Когда ты уезжаешь? – с легким чпоком выкручивая пробку, протягиваю Поляковой бутылку.

– А что, уже надоела?

– Это не ответ.

– Я не знаю. У меня отпуск две недели, – отзывается та меланхолично, протягивая мне полную кружку. Мы не настолько богемные как Вебер, так что обходимся без бокалов. – Да и Рита никуда не гонит. Ты же помнишь Риту?

– Твою стрёмную подружку? Конечно.

– Почему сразу стрёмную? Нормальная она.

– Ну да-ну да. Ты в школе её рядом с собой держала чисто, чтобы на её фоне выигрывать. Это знали все. И сама Ритка. От того и удивительно, что ваша дружба ещё сохранилась.

– Ты удивишься, но женская дружба и не на такое способна.

– Женская дружба способна подстраиваться под обстоятельства. Она удачно выскочила замуж, похимичила над своим лошадиным фейсом и благодаря мужу теперь заведует сетью маникюр-салонов. А ты? Была отчислена из универа, уехала после выпуска в Подольск, переехав в квартиру почившей тётки, и работаешь… где, прошу прощения?

– В финансовом отделе.

– Бухгалтершей на местном заводе. С государственной зарплатой, – расшифровываю её красивую формулировку. – Так что же это выходит, страшная подружка теперь ты?

Света оскорбляется.

– Разве я похожа на страшную?

Внешне? Внешне нет. Внешне Полякова всё такая же кукла с приятным личиком и третьим размером. Что-что, а женскими прелестями природа наградила её щедро. Жаль, мозгами обделила.

– Ты похожа на ту, что просрала все перспективы и теперь пытается запрыгнуть в последний вагон. Но я тебя огорчу: ты зря притащилась в Питер.

– Напоминаю: у меня отпуск. Это лишь случайность.

– Не чеши, Светик. Ты приехала ко мне. Потому что знаешь, что я к тебе сам приеду уже нескоро. Или же не приеду вовсе.

Молчание подзатягивается. Переваривает?

– Правда больше бы не приехал?

– Есть такая вероятность.

– Неужели ты совсем по мне не скучал?

– Веришь? Вообще нет.

– Не верю, – Светик решает не сдаваться и флиртует прямо-таки на пропалую. Даже вино своё попивает с эротическим подтекстом. – Я слишком хорошо знаю тебя. Знаю, что под маской циника скрывается романтик. Нежный, ласковый и верный. А ещё знаю… – приблизившись, она кокетливо закидывает руки мне на плечи. – Что первая любовь не забывается.

Воу-воу-воу, полегче! Вы слишком прозрачны, мадемуазель. Как и ваши намерения.

– Ты для этого пришла? Чтобы пощупать почву? Понять, что тебе светит? Ответ: ничего.

– Точно?

Полякова не отступает. Продолжает работать в фазе активного соблазнения. И так коснется меня, и этак. Щедро осыпает подбородок заигрывающими поцелуями, пальчиками блуждает по плечам…

– Никогда ещё я не был в чём-то так уверен.

– И какая причина?

– Я, типа, в отношениях теперь, забыла?

Они пусть и фиктивные, но Света-то об этом не знает. В конце концов, политику конфиденциальности никто не отменял. Если каждому встречному рассказывать подробности, любая тайна очень скоро станет общим достоянием.

По той же причине пришлось и временно прикрыть лавочку одноразовых перепихов. Девчонки – создания болтливые, а мне лишние сплетни совершенно ни к чему.

– Всего-то?

Ля, другого я от неё и не ожидал.

– Ну, для тебя это мелочи, согласен. Напомни-ка, сколько у тебя было парней помимо меня? Ещё на момент когда мы встречались.

Чувство вины? Ха, и в помине нет.

– Мы были юные и глупые, – лишь легкомысленно закатываются псевдоневинные глазки. – Все в этом возрасте совершают ошибки.

– Согласен. И моей главной ошибкой была ты. Но я не совершу её снова.

– Уже совершаешь.

Да, девочка. Ты не растеряла ни грамма своего самомнения.

– Ошибаешься, – равнодушно стряхиваю Полякову с себя. – Повторно идти у тебя на поводу и разок-другой трахнуть по старой памяти – разные вещи. Это тебе так, для справки.

– Ты стал таким грубым, – обиженно дует губы Светик. – Не зря говорят, что популярность и деньги портят людей.

Меня аж выносит на хохот.

– Правда веришь, что причина в этом? Тогда ты ещё тупее, чем я полагал.

– Давай только без оскорблений. Я приехала не для этого.

– Ты права. Не стоит терять время, пошли, – вежливо забираю её кружку, отставляю и жестом велю ей следовать за мной.

Судя по всему, гостья рассчитывала на продолжение беседы где-нибудь в спальне, однако очень сильно удивляется, когда я забираю с коридора её обувку с сумочкой и иду к невзрачной двери, за которой притаился межквартирный предбанник с винтовой лестницей, ведущей к запасному выходу.

Здесь всегда мрачно из-за давно немытого окна, тесно из-за выставленного соседями ненужного барахла вроде досок с лыжами и воняет скисшими окурками, но в детстве мы с братом обожали это место и зависали тут часами.

Теперь странная блажь проектировщиков стала идеальной возможностью, чтобы незаметно улизнуть от поклонников, которые любят топтаться возле парадной. Или же сбагрить кого-нибудь так, чтобы не привлекать внимание.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Персонаж из книжной и киновселенной «Сумерки»