Приручить Беса

– Эй, далеко собралась?

Кажется, я ушла в прострацию, потому что прихожу в себя лишь оказавшись на улице. И от окрика курящего рядом с Владом Ярослава.

– Мне… я… Мне надо уехать… – выискиваю взглядом такси, которое обычно пачками напичкано вдоль дороги, но, как назло, не нахожу ни одного.

Мы сегодня приехали с Бессоновым вместе, пара же, так что собственные колёса остались у отеля.

– В смысле уехать? У нас вообще-то скоро выход!

– Знаю… Плевать…

Чёрт. Пальцы так трясутся, открывая приложение для вызова машины, что попадают мимо клавиатуры.

– Плевать!? Ей плевать, зашибись! Знаешь, что, родная? Ты у меня уже поперёк глотки стоишь со своими… Ну чего? – последнее агрессивное обращено уже не ко мне, а к Владу, невербально гасящего запал брата. Кто-то явно играет не в той лиге. – Издеваешься?! А с выступлением что делать? Нам уже заплатили.

– Я что-нибудь придумаю, – настаивает Влад. – Езжайте.

Что? В смысле? Неужели у меня настолько убогий вид, что требуется сопровождение?

Видимо, да.

– Поехали, – психанув, подчиняется Ярослав, за запястье оттягивая меня к чёрной Шевролет Импала, стоящей неподалёку. На которой, собственно, мы сегодня и приехали.

Тачка супер, пасхалка так вообще на тысячу баллов, я её оценила, когда ещё в первый раз эту красотку увидела, но…

– Куда? – не поняла я.

– А я откуда знаю? Куда тебе там надо было!

В отель. За вещами. А оттуда прямиком в аэропорт.

Глава третья. Фатальная ошибка

POV БЕССОНОВ

Еду и тихо хренею от ситуации и от того, что с какого-то перепуга потакаю женским заскокам. Но больше всего хренею с той, что сидит на пассажирском и заторможено тыркается в телефоне, не проронив за всю дорогу ни слова.

Нонсенс, так как обычно её не заткнёшь.

– С тебя плата за неустойку, – сворачивая на КАДе, нарушаю гнетущее в салоне молчание.

– Что? – Вебер выныривает из прострации, непонимающе вскидывая голову. Это отблески фонарей, или она бледнее обычного?

– Говорю, если Влад не разрулит ситуацию, будешь оплачивать штраф.

Потому что нельзя захапать гонорар и свалить, не выполнив условия. Это, к сожалению, так не работает.

– Как скажешь, – равнодушно отзывается та, снова возвращаясь в созерцание уже потухшего экрана. Чего, кажется, и не осознаёт.

Да. С ней точно что-то не то.

– Всё нормально?

– Не очень.

Лучше бы соврала. А то мне теперь неловко.

– Помощь нужна?

Ну а что? Правила приличия требуют проявить содействие.

– Сама справлюсь, – оживая, Эва убирает айфон в голенище высокого сапога и отворачивается к окну. Даёт понять, что не продолжать беседу не намерена.

Нет так нет, даже лучше. У меня всё равно нет никакого желания принимать участия в её проблемах. Её ведь чужие не заботят.

Не заботят постоянные опоздания на репетиции, из-за которых приходится без конца перекраивать своё расписание. Не заботят вечные скандалы с оргами, последствия которых разгребать приходится нам. И уж тем более не заботит высокомерное общение с журналистами, последствия которых, снова-таки, перекладываются на нас.

Это вот Вебер только-только (и то, после усиленного капанья на мозги нашей пиарщицы и её собственного продюсера-папика) начала борзость свою местами пригашать, но и той, что осталось не увезёт ни один ишак.

Порой кажется, что у этой девицы биполярка. То она вполне себе адекватная, то бросается на всех без причины. Та ещё бомба замедленного действия, которую может активировать любое неосторожное слово.

Влад отшучивается, что это нормально явление для девушек. Мол, его Ярка (да-да, я в своё время уже поугарал, что запоминать долго не пришлось) тоже в период ПМС превращается в мегеру, однако я всё же склоняюсь к версии, что ПМС тут ни причём. Эва просто с придурью, вот и весь секрет.

Торможу напротив мраморных львов. Там же, где несколькими часами назад подобрал её, отвозя на вечеринку. Даже не успеваю включить аварийки, когда пассажирка без "до свидания" выходит из тачки и скрывается внутри холла гостиницы.

По идее, стоит вернуться к брату и, в случае чего, спеть что-то из репертуара "Демонов" (чтобы хоть как-то замять накладку), однако не только не еду туда, но и не тороплюсь уезжать.

Долго, очень долго сверлю точку, где за высокими деревянными дверями скрылась Вебер. Барабаню по рулю, бросаю беглый взгляд на наручные часы, обречённо вздыхаю… и отъезжаю к ближайшему свободному парковочному месту.

Вот вроде должно быть ровно, а интуиция и воспитание призывно шепчут, что дам в беде оставлять не принято. Даже придурковатых. Даже, если они истеричные певички с гонором. А то мало ли чего учудят.

Захожу внутрь помпезной гостиницы, сразу поднимаясь на нужный этаж. Какой у Эвы номер я прекрасно помню с того раза, как пару недель назад долбился, пытаясь её добудиться. Потому что на звонки та не отвечала, дрыхла как сурок.

На этой раз выносить дверной косяк не стремлюсь, ограничиваясь лёгким стуком.

– Ну ты даёшь, – меня встречают не с пустыми руками. – Мало шампуня вылакала?

– Чего тебе надо? – огрызается Вебер, отпивая красное вино из бокала.

Хороший вопрос. Отличный, я бы сказал.

– Хотел… эээ… не знаю. Типа, проверить. Вдруг тебе яду кто подсыпал, и ты валяешься в агонии. А то уж больно видок нездоровый.

Потому что с бледностью я не ошибся. Ещё и глаза красные. Только не говорите, что она реветь собралась? Я ж этого не вывезу.

– Помирать не собираюсь. Спасибо за заботу.

Нет, не собирается. Зато намеревается от меня отделаться.

– Далеко собралась? – заметив лежащий на полу чемодан, подставляю ногу в щель, пресекая попытки меня выдворить.

– Мне надо срочно уехать.

– К утру вернёшься, надеюсь?

– Нет. Несколько дней меня точно не будет.

Зашибись.

– Тебе наше расписание показать, чтобы освежить память? Там нет места для отпуска.

– Это не отпуск, а непредвиденная ситуация.

– И меня должна она волновать?

– Нет. Но, в конце концов, я тоже человек. И у меня тоже бывают ЧП.

– Ты не человек, ты – эгоистка, – несмотря на сопротивление, вламываюсь в номер, захлопывая многострадальную дверь. – Когда собиралась предупредить, что свалила? До начала завтрашних съёмок или после?

– Слушай, отстань, – огрызается Эва, возвращаясь к сборке чемодана. – Не до тебя сейчас.

Охренеть, блин. Не до меня ей.

– Знаешь что, родная? Меня уже в край задрали твои выходки. Напоминаю, это ты припёрлась к нам. Ты затребовала этот контракт. Это тебе нужно восстановить то, что ты похерила из-за своего же чсв. У тебя есть дела поважнее? Давай всё аннулируем и заживём счастливо.

– Я тебя очень прошу, – не оборачиваясь, отвечает та. – Просто свали.

– Я понимаю, тебе насрать, но я всё же напомню – мы сейчас в одной связке. И твои выходки первостепенно топят и нас. Вот только я не собираюсь тонуть из-за капризной девчонки, думающей лишь о себе. Поэтому предупреждаю: ещё один косяк и договор будет разорван. Если придётся, в судебном поряд… – не договариваю, так как в стену позади меня со звоном битого стекла врезается бокал, расплёскивая содержимое.

Вот же больная!

Не успеваю открыть рот, чтобы высказать всё, что думаю по этому поводу, потому что Вебер сглатывает и медленно оседает на пол возле помпезной кровати с позолоченным изголовьем и балдахином.

Ну прекрасно, до слёз всё-таки дело дошло.

– Эй… ну ты это, сопли-то подотри. Чего началось? – вот теперь натурально теряюсь. Не орать же, нависнув над ревущей девицей. – Харе, говорю, – приседаю напротив сжавшейся в комок Эвы. – Не надо мне тут этих ваших женских штучек…

Нулевая реакция. В поджатые к груди колени носом хлюпающим уткнулась и с трясущимися плечами разводит водопад.

Бля-яха-муха…

Насильно отрываю её заплаканное лицо, приподнимая за подбородок и первой попавшейся девчачьей майкой подтираю поплывшую тушь.

Так и сидим.

Смотрим друг на друга.

Долго.

Без единого слова.

И так же без единого слова она тянется ко мне за поцелуем. Первым за все недели нашего "романа", что делается не для камер. А я…

А я не отталкиваю. Наоборот, зачем-то позволяю ему перерасти в разгорающийся в агонии пожар…

***

Солёный от слёз поцелуй с привкусом хмельных паров становится глубже, и сознание быстро тупеет. Где-то в глубине что-то ещё пытается, конечно, напоминать про "не стоит" и "это лишнее", вот только кто бы слушал здравый смысл.

Если бы Эва сама всё пресекла, отстранилась, тогда ещё был бы шанс, но…

Она этого не делает. Наоборот, льнёт ко мне с таким порывом, с такой невербальной мольбой, что взаимная неприязнь и размолвки начисто перекрываются проснувшимися инстинктами.

В эти минуты Вебер была чертовски сексуальна, страстна и как никогда покорна. Так что ничего удивительного, что очень скоро мы оказываемся на постели? Я – сверху, она – подо мной.

Стягиваю лямки тонкого платья вниз и охотно понимаю её продюсера.

Не разделяю его увлечения, но понимаю.

Эва лежит словно царевна из непристойных детских сказок. Фарфоровая кожа, тяжело вздымающаяся грудь с отвердевшими сосками, чёрные волосы, разметавшиеся по простыне, танцующий в глазах шальной огонь и изящные пальцы, что нетерпеливо тянутся к моему ремню…

Чёрт! С таким наборчиком данных легко позабыть не только о верности, но и о собственных принципах. Что я благополучно и делаю, ведь была же установка – ни за что. С кем угодно, но не с ней.

Полным раздеванием не заморачиваемся. Вебер достаточно спустить с меня джинсы, мне – задрать короткую юбку и стянуть кружевное белье. Даже не разуваемся, тем более что её шлюшьи ботфорты нехило так заводят.

Закидываю её ноги на свои плечи, распечатываю припасённый в заднем кармане презерватив (привычка с окончания школы, после того как пару раз обломался спонтанный перепих из-за его отсутствия), и вхожу в Эву.

Быстро и без прелюдий.

Мы не трепетные любовники, чтобы тешиться предварительными ласками. Это только физиология, ничего больше.

Кажется, она со мной солидарна. Во всяком случае, охотно принимает скупую нежность, прикрывая веки и испуская тихий стон. И сама старается насадиться на меня ещё больше. До самых яиц.

Призыв предельно чёткий, так что запрос принят. Велено трахать – трахаю. Пусть немного грубовато, но зато от души. Так, что её стоны от ускоренных толчков быстро переходят в вскрики, а старый корпус кровати начинает ходить ходуном, долбясь кованым изголовьем об стену.

Воздух густеет, утопая в феромонах, дыхалка сбивается, а мозг окончательно выключается от мелодичных шлепков соприкасающихся тел. Стираются все существующие границы, оставляя только "здесь" и "сейчас".

Соблазнительно податливое тело так крышесносно извивается, а острые ногти так страстно впиваются в мои плечи, что тумблеры начисто срывает. Вынимаю член и требовательно переворачиваю её, ставя Вебер на четвереньки.

И тут же снова вхожу, заставляя ту выгнуться в спине.

Намотанные на кулак женские волосы, оттопыренный аппетитный зад, что мог бы принадлежать модели, и сладостные стоны делают своё дело – запрокинув голову к высокому потолку с лепниной, с наслаждением кончаю. Не понял, успела ли она словить свой оргазм, но мне лично всё зашибись.

Десять секунд, двадцать…

Эва подо мной не шевелится, застыв в одной из самых развратных и прекрасных поз, на которые способны девушки. Лишь слышно как учащённо дышит. Что ж, зато хоть плакать перестала. Хороший лайфхак.

Эйфория поутихает одновременно с тем как накатывает…

Нет, не неловкость. Непонимание.

Типа, потрахаться потрахались, окей, а дальше что? Чайку выпьем? Потрещим за жили-были? Быстренько повторим?

Нет. Повторять точно не будем.

– Проваливай, – припечатывает меня тихий голос.

Ммм? Она имеет в виду из неё, так как я всё ещё с ней законнекчен, или… А, понял. Это меня выпроваживают в принципе. Ну правильно, сделал дело – отвали смело.

Прячу товарища обратно в убежище и, оставив на прикроватном столике использованный контрацептив в качестве сувенира, послушно оставляю её одну.

Вот, блин, и поговорили.

Ситуация капец, конечно, тупая. И, наверняка, этот незапланированный перфоманс нам ещё аукнется, вот только поздняк метаться. Да и не сказать уж, что я сильно сожалею. Всё же было… забавно.

Выхожу на шумную улицу, зависая возле Импалы. В это время суток, а особенно в сезон, центр стабильно живёт своей особой жизнью. Тут никогда не спят, до рассвета отрываются уличные музыканты и толпами снуют мимо туристы.

Вот и сейчас, закуривая, слышу торопыжную китайскую речь, доносящуюся со стороны двухъярусного экскурсионного автобуса и зазывания промоутеров в Исаакиевском сквере, что уговаривают всех прокатиться на теплоходе во время очередного развода мостов.

Белые Питерские ночи – несомненно, фишка Северной Столицы, однако эта фишка не всегда приносит в пользу. Нет-нет, а по мою душу начинают бросаться косые взгляды со стороны кутящей неподалёку молодёжи. Пока лишь со смутно узнающим подозрением, но ещё минута-другая и пойдут в атаку. Уже проверено.

От греха подальше отстреливаю бычок в кусты и ныкаюсь в салоне, параллельно набирая брату. Короткий разговор привносит облегчение. Каким-то чудесным образом тот умудрился не только замять ситуацию, но и избежать финансовых потерь.

Если я и удивлён, то лишь немного. У Владика с детства была развита суперспособность ладить с людьми. И это не оборот речи.

Где я пускал в руки кулаки, он умудрялся решить всё диалогом. Где я скандалил с учителями, за что родителей чуть ли не каждый месяц вызывали к директору, ему хватало нескольких минут, чтобы замять назревающий конфликт. Наверное, только благодаря Владу наша группа ещё и живёт. Я один бы давно со всеми пересрался.

В этом плане мы с Вебер на самом деле немного похожи. Просто я ещё хоть как-то пытаюсь себя контролировать, притворяясь вменяемым, а вот она существует исключительно на эмоциях. Не стесняясь в выражениях и методах достижения своих целей.

Кстати, о ней…

Где-то через четверть часа замечаю подъехавшее к гостинице такси, а ещё минут через пять появляется Эва со знакомым чемоданом на колёсиках. Садится в машину и уезжает.

Всё-таки свалила, коза такая. И, разумеется, на следующий день на съёмках не появилась. Как и не объявилась в течение следующих двух недель. Ни звонка, ни сообщения, ни предупреждения.

Тотальный игнор.

Глава четвёртая. Попытка номер два?

POV БЕССОНОВ

– Вот ты содержант поганый! Ему ещё и еду, видите ли, заказывают, – устало плюхаюсь на пол в опустевшем репетиционном зале, с жадностью вдыхая запах ещё горячего Мака, что пару минут назад доставил братцу замученный жарой курьер.

Мы тоже замученные, но не жарой. Часов пять уже как торчим здесь на репетиции, буквально только-только отпустили замученную танцевальную труппу.

С учётом того, что на завтрак у меня сегодня был воздух, желудок давно и прочно приклеился к позвоночнику. А этот стоит, значит, и бургер точит с предоргазным стоном. Ну не свинья, а?

– Не форчи, стафый пефдун. Яфик и на тебя фзяла, – жуя, кивает тот на местами жирный от масла пакет.

Ладно, беру свои слова назад. Не свинья.

– О, да? – воодушевлённо тянусь к спасительной отраве, горстью запихивая в себя картошку-фри. Ммм, холестерин наше всё. Без него и свет белый не мил. – Обожаю твою девушку!

– Эй, фильтфуйся!

– Платонически, платонически, не плюйся. На рыжую твою не претендую.

– Ещё б претендовал… – вытирая подбородок от соуса, хмурится Владик. – И она не рыжая.

– Рыжая, красная… какая разница?

– Для дальтоников, видимо, никакой.

– Главное, чтоб ты её ни с кем не перепутал. А то свадьбы точно не видать. Ты, кстати, как? Не надумал ещё в кабалу влезть?

– А должен был?

– Зная тебя, удивлён, что Абрикосова до сих пор не затащена в ЗАГС с мешком на голове.

– Слушай, жри давай. А то отберу.

– Я тебе отберу, – утаскиваю Биг-Мак, всем видом давая понять, что отдам его только через собственный труп. – Пальцы переломаю и гитару в жопу засуну.

– С Вебер ты был таким же нежным? Тогда не удивительно, что она сбежала. Запугал девчонку пещерными манерами, та и дала стрекоча.

Тьфу, блин! Да чтоб я ещё хоть раз что-то рассказал братцу! Задрал уже стебаться.

– Ха-ха, – огрызаюсь, впиваясь зубами в двойную котлету. – Глумись сколько хочешь. Главное, теперь я свободен.

Если Вебер не восприняла всерьёз мою угрозу, это только её косяк. Я обещанное выполнил – ещё на прошлой неделе заявился к её папику в недавно арендованный офис и устроил масштабный разбор полётов, который слышал, наверное, весь этаж.

Вышло громко, местами не очень профессионально, где-то даже с присутствием нецензурной лексики, однако желаемое было получено. Осталось только заехать подписать бумаги об аннулировании контракта и всё! Больше никого прицепа в виде в край обнаглевших фальшивок.

Влад падает рядом, с блаженством вытягивая ноги.

– Значит, точно решил?

– Тринадцать дней. От неё ни слуху, ни духу уже тринадцать, грёбанных дней! Это нормально по-твоему?

– С учётом того, что её отсутствие заметили даже наши подписчики – нет. Она своим-то хоть что-то говорила? Ладно ты, тебя можно и не оповещать.

– Понятия не имею. Продюсер в детали не вдавался. Но, естественно, прикрывал её пылающий жопец как мог.

– Куда дерёт, то и прикрывает?

Ха, шутейка зачтена.

– Подробностями не располагаю. Главное, она сама виновата. Я предупреждал.

– Ну что ж, тогда давай выпьем за твой фиктивный развод, – торжественно вскидывает стакан с колой Влад, призывая чокнуться. – Ты снова завидный холостяк.

– Между прочим, у этого есть множество преимуществ, – зеркалю его жест, только картонным стаканчиком кофе. – Правда ты об этом уже никогда не узнаешь. Слишком прочно попал под каблук.

– Все мы там будем.

– Аминь.

Уже отпиваю, когда со стороны двери доносится женский голос.

– Привет, мальчики. Приятного аппетита.

Рука с кофе от неожиданности вздрагивает.

– Надо же! Гулёна объявилась, – вытирая мокрый подбородок, с ехидством кошусь на Эву, подпирающую плечом дверной косяк. Белая блузка с открытыми плечами и расстёгнутой пуговичкой, чёрные кожаные брюки, большие кольца-серьги в ушах, убранные в высокий хвост волосы, макияж – как всегда при полном параде. – Хорошо потусила? Или ты в наркологичке всё это время прокапывалась?

– Где я была – не так важно. Важно, что я пропустила.

– Как минимум то, что тебя бросили.

– Ух ты, – кривится Вебер без особого удивления. Значит, уже в курсе. – Надеюсь, мне было не очень больно?

– Не переживай, я сделал всё ювелирно. Использовав беспроигрышную старую-добрую схему: "Дело не в тебе, а во мне". Хотя, если что, дело как раз-таки в тебе. Просто держу в курсе.

– Ждёшь объяснений?

– От тебя? Вообще нет.

– И хорошо. Их не будет.

– Вот и славно. На том и распрощаемся.

– Как скажешь.

Эва уже собирается было гордо удалиться, когда в разговор влезает Влад.

– Слушай, Эва. Ты ведёшь себя, по меньшей мере, глупо. Какой бы повод не был, нельзя же вот так исчезать.

– Забыла перед вами отчитываться, – прилетает от той ожидаемое. – Вы – не моё начальство.

– Не начальство. Но мы, типа, в связке, – не унимается братец.

– Ой, да кому ты это рассказываешь, – отмахиваюсь, возвращаясь к Бик-Маку. – Она класть хотела на всех, кроме себя любимой. Вот пускай и чешет на все четыре стороны. Тоже мне, одинокая волчица.

Несколько секунд Вебер молча стоит к нам спиной. Видимо, обтекая. После чего холодно бросает через плечо:

– Как ваши родители? Хорошо себя чувствуют? – молчим, чуя подвох. И тот не заставляет себя ждать. – Желаю вам как можно дольше не хоронить их. Это не самое приятное мероприятие, уж поверьте, – бросает она нам как пощёчину и вот теперь уже, цокая каблуками, уходит.

В зале воцаряется такая тишина, что становится слышно бесшумный кондиционер.

– Оу… – виновато морщится Влад. – Неловко как-то вышло.

– Не ведись. Это давление на жалость. Она прекрасно понимает, что обосралась по полной и теперь продюсер будет иметь её втрое усерднее, чтобы возместить убытки.

– Юпитер, ты предвзят. Если бы речь шла о семье, я бы тоже забил болт и на концерты, и на левых челов, которых знать не знаю. И ты бы поступил точно так же.

Так-то оно так, вот только её поведение перекрывает всё желание идти на уступки. Поубавь она гонора, тогда без проблем можно урегулировать этот вопрос, но с таким подходом…

Нет уж, пошла она к чёрту!

Пусть на других свои приёмчики тренирует. Я без пяти минут свободен от обязательств, и обратно в эту петлю башку не засуну!

Нет, нет и нет.

Или…

– Дерьмо! – сердито выругиваюсь, бросая уже ненужный бургер обратно в коробку.

Всё, аппетита как не бывало.

***

"Вертел я эту ублюдскую совесть! Это первый и последний раз, отвечаю. Пусть не берёт за привычку", – мысленно матерюсь всю дорогу, размашисто перепрыгивая через ступеньки, да только толку-то?

Поднимаюсь на этаж, пересекаю гостичный коридор и стучусь в дверь.

Открывает.

И опять не с пустыми руками.

– Ты хоть когда-нибудь не бухаешь? – не могу не удержаться от колкости.

– Чего надо? – в той же тональности холодно отзывается Эва, салютуя очередной стеклотарой.

У меня прям жёсткое дежавю. Только в этот раз Вебер замерла на пороге не в секси-тряпочке, а обычных лосинах и безразмерной футболке.

И без косметики.

И с белым вином вместо красного.

– Ты какая-то зелёная. Поешь гематогенку.

– Сам её ешь, – огрызается та, залпом осушая бокал. – У тебя что-то срочное? Я как раз собиралась утопиться.

Ага. Тоже слышу шум воды, доносящийся, судя по всему, из ванной.

– Вечерние процедуры?

– Ты глухой? Красивый суицид.

– Прикольно. Хотя не уверен, что тебя возьмёт. Некоторые вещи в воде не тонут, ну ты поняла.

Поняла. И юмора, пусть и убогого, не оценила.

– Пришёл меня оскорблять?

– Нет. Пришёл спросить: почему сразу не сказала? Зачем постоянно быть сукой?

– Так проще.

– Проще для чего? Чтобы заводить врагов? Я не святой, но умею входить в положение. Достаточно было одного сообщения. Всего. Одного. Занюханного. Сообщения.

– Сообщение было. Акимову.

– Который тоже нихрена объяснил, ограничившись абстрактным "надо" и "по личным причинам".

– А он должен был всю мою подноготную вывалить? Тебе правда не хватает мозгов понять, что если что-то не афишируется, значит, об этом не желают распространяться?

– Откуда привычка сразу в нападение идти? Никто и не требует от тебя подробностей.

– Правда? То есть, это не ты сейчас устраиваешь мне допрос?

Мать твою!

– Какой к чёрту допрос, женщина? Я лишь пытаюсь выстроить диалог.

– Как когда-то мне дали весьма доходчиво понять: мои проблемы – только мои. Никому до них не было, нет и не будет дела. Ну и зачем тогда тратить время на диалог?

– Это кто такой одарённый житейской мудростью?

– Бывший продюсер.

– Дай угадаю, он стал бывшим после того случая, когда ты исчезла на полгода?

– Снова допрашиваешь.

Боже, дай мне сил не довести до убийства! А то я ж сам её утоплю и спишу всё на несчастный случай.

– Откровения – не твой конёк, да?

– Мы знакомы несколько недель. За это время мы исключительно переругивались и разок переспали. Нас ничего не связывало, кроме фиктивного романа. Так почему я должна с тобой откровенничать?

Тоже верно.

– Всё ещё связывает. Я пока не подписал расторжение.

Почему-то.

– Ждёшь, что начну упрашивать передумать? Этого не будет.

– Жаль, я б на это глянул. Но нет, не жду. Просто ещё думаю.

– Давай только обойдёмся без одолжений? Мне не нужны подачки. Справлялась раньше одна, и сейчас справлюсь.

– Конечно, справишься. Доступ к хозяйской кровати открывает много дверей.

Черты лица Эвы ожесточаются, становясь острыми и резкими. С учётом контраста чёрных волос и бледной кожи, в эту секунду она напоминает вампира. То и гляди вопьётся клыками мне в сонную артерию.

– Пошёл вон.

– На правду не обижаются.

– Не тебе меня осуждать.

– А кто осуждает? – отвлекаюсь на завибрировавший телефон в кармане, сбрасывая входящий вызов. – Будто ты первая такая. Это шоу-бизнес, детка. А в нём либо ты всех нагибаешь, либо нагибают тебя. Меня вот, к сожалению, тоже порой имеют, но, слава богу, не так буквально.

– Очень поэтично. У тебя всё?