В потоке творчества: музыкант… Терентiй Травнiкъ в статьях, письмах, дневниках и диалогах современников

Школьный друг Травника Вано (Иван Валентинович Ламочкин)

Музыканты собственноручно делали программки и приглашали соседей по дому. Концерты состояли из двух отделений и проходили у Травника дома в большой комнате. Остались фотографии, где Иван и Игорь стоят с гитарами, а папа сидит рядом за барабаном на фоне пианино. Дело спорилось. По заказу они подбирали известные мелодии, Ваня солировал, а Игорь создавал аранжировку, сопровождая его соло игрою на ритмгитаре. У Травника по сей день сохранилась одна афишка того времени. Они их рисовали сами и раздавали всем желающим, билеты тоже выпускали сами.

Печать для них вырезал дедушка Игоря, Георгий Григорьевич. За билеты брали не деньгами, а сладостями – пастилой, конфетами, пирожками, пряниками. Несмотря на то, что уже были «большими», как-никак 7—8 класс, но к сладостям все же не были равнодушными. Вообще ребята были очень домашними, интеллигентными детьми, хорошо воспитанными в лучших традициях советско-аристократического времени, к тому же оба уроженцы центральной Москвы, один с улицы Веснина, другой с Ростовских переулков. Им было по четырнадцать лет, и они больше не шлёндали по улице, не болтались по помойкам и не торчали друг у друга допоздна, как в раннем детстве, а давали домашние концерты в духе почти забытого старосветского музицирования.

В репертуаре были шлягеры того времени: «Генералы песчаных карьеров», мелодии оркестра Поля Мориа, музыка из кинофильмов, вариации на темы русских народных песен и революционные песни. Без этого никуда! За окном стояло время коммунистического нигилизма и социалистических надежд. Играли только мелодии и совсем не пели. Все это было по-настоящему замечательно и от души. Такие выступления сослужили хорошую службу: вскоре Игоря пригласили в рок-группу его одноклассники. Из его воспоминаний: «…всё произошло мгновенно. Отточенное стаккато готовилось перейти в долгое и красивое легато будущего композитора. На горизонте всходило солнце рок-музыки, и наступала эра дерзких парней с гитарами и в пятидесятисантиметровых клешах».

Юность: рок-группа «Ноев Ковчег», проекты Esterra, Tetra

В группу «Ноев Ковчег» («НК»), имеющую ранее название «НЛО», Игорь пришёл уже с опытом игры на гитаре. Его пригласили одноклассники Дмитрий Воронов и Леонид Чертов, которые первыми и создали этот проект. Всё случилось в восьмом классе. Ребята, теперь уже втроем, реорганизовали прежний состав, но не для выступлений в школе, а скорее для собственных записей на магнитофон.

Сама группа далеко не сразу обрела название «Ноев Ковчег». Предложений было немало, и помимо ранее упомянутого «НЛО», рассматривались еще «ИДЛ» и «Рубль на дороге», точнее «Rubl on the Road». В те годы была очень популярной шотландская поп-группа «Middle of the Road», пришедшая в Союз с конца 60-х начала 70-х годов прошлого столетия, и ребята переиначили ее название на свой лад: «Рабл он зе роуд», даже значки делали с «Рубль на дороге» и носили на лацкане пиджака школьной формы.

Позже пошли и другие предложения. Леонид хотел что-то вроде «Почтамта», «Теле-Графа» или «Фонографа», Дмитрию было всё равно, а Игорь предлагал двойные названия – «Бежин луг», «Дети подземелья» и, наконец, «Ноев Ковчег». Это название приняли не сразу, утверждалось оно непросто, и только после окончания школы, уже в институте, название прижилось, в частично обновленном составе группы.

NOE. Слева: Дмитрий Воронов, Леонид Чертов и Игорь Алексеев. Москва. 25 мая 1981 г.

Разница между игрой с Вано и записями с «Ковчегом» была принципиальной и заключалась в совершенно разном подходе к творчеству. Когда Игорь пришел в «НЛО», ребята может, и не умели хорошо играть, но в отличие от дуэта «ИиИ», писали собственные тексты и, пусть простую, но свою музыку, а это, по мнению Терентия, «ставило всё дело в качественно иное музыкальное русло. Это было нечто!»

Барабанщиком был Леонид Чертов, а Дима Воронов бас гитару осваивал. Они были достаточно далеки от настоящей музыки, но то, что терпеливо изучали её премудрости и проникали во всё новые и новые тонкости этого непростого делания, было явным свидетельством их преданности занятию музыкой. Начинающие музыканты были полностью погружены в мир творческих идей, а это и есть тот самый, существенный аргумент, чтобы заниматься музыкой безо всяких допусков. Одно то, что ими был перепаян «детскомировский» одноголосый органчик «Малыш» в синтезатор, уже говорит о многом. Он хоть и не строил, но в песне «Город призрак» звучал очень прогрессивно.

Действительно, с самого начала, с восьмого класса школы, группа не играла, как большинство школьных команд того времени известные советские песни, а исполняла только свои. Их ранние тексты звучали, конечно же, наивно: «Бирюлево, Бирюлёво, не знаем места мы другого…» или «А на кладбище живет поп, он суеверных гонит в гроб», а потом были стихи и про «семьдесят девятый элемент» – золото, и про НЛО, как никак имя их команды, и про Чили – «страну у ласкового моря», попавшую под кувалду пиночетовского путча, про город-призрак, колесо удачи и многое другое.

Со временем появились более интересные тексты, которые продолжали писать Дима и Леонид. «Ноев Ковчег» стремительно развивался, и его взлет пришелся на десятый класс школы и первый курс их институтов. Увы, но учеба в вузе сбила с них яркий пыл успеха, ребята разбрелись по разным сторонам, ждавшей их науки.

Поэт и барабанщик «Ноева Ковчега» Леонид Чертов. На заднем плане картина Т. Травника «Пороки». 1984 г.

Дима, а в группе его звали «Дэн Фогель» поступил в МИРЭА, Леонид (в группе Лестер фон Линнельман) в МТИЛП, а Игорь (Ирвин Алексбергер) в МЭИС, Вано (Жан Камельшафт) поступил в МЭИ.

Подъем популярности уже травниковского «Ноева Ковчега» пришелся на начало 90-х годов ХХ столетия. В этот период Терентий начал писать свои, ставшие быстро популярными песни, которые любимы и по сей день. Состав его музыкантов постоянно обновлялся. Какое-то время в группе на клавишных играла и жена Травника, Оксана Серебрякова. После четырехлетней утряски, «Ноев Ковчег» полностью встал под лидерство Терентия Травника. Репертуар команды состоял из его песен, звучащих преимущественно с акустическим оттенком. На дальнейшее формирование «Ковчега» теперь оказывали влияние такие музыканты, как Борис Гребенщиков, Майк Науменко и солист хипповой группы «Выход», которого Травник считает идеологом нового звучания «Ковчега». Напомню первый состав «НК»: Дмитрий Воронов (бас, вокал), Леонид Чертов (ударные), Игорь Алексеев (гитара, ф-но) и сессионные музыканты Владимир Горчаков (вокал), Юрий Царев (бэк-вокал), Олег Савин (бас) и Сергей Баранчиков (соло-гитара) был, пожалуй, самым стойким, но с середины 80-х он начал стремительно меняться и менялся, надо сказать, многократно.

У «Ковчега» есть диск, где при записи было человек двадцать. У Игоря был особый подход к этому делу. Состав мог быть и в два человека.

Запись в дом студии. Слева Дмитрий Воронов, Сергей Баранчиков, Леонид Чертов и Игорь Алексеев. 1983 г.

Скажем, он мог записать песню вдвоем с кем-то, и это уже состав. В следующий раз писал уже с шестью гитаристами, каждый прозвучал по нотке – вот и еще состав. «Кто-то что-то сыграл, топнул, свистнул», он и брал его в состав. Так однажды и получился «составище» почти в двадцать человек. Как-то раз пришла к нему домой одноклассница, будущая поэтесса Катрин Замосковная (Катя Беатус-Коварская) с дочкой Ариной. Дочке было месяцев пять, она гулила и заливалась детским смехом, а он записал это на пленку и смикшировав, включил в альбом. Катя спела псалом на свои стихи и музыку. Вот и опять состав исполнителей пополнился и поменялся. На обложке было написано: «Гуление – Арина Замосковная». Терентий же не концерты играл такими составами. Речь шла просто о сессионных исполнителях – студийщиках – это такие музыканты, которые хоть и играли в «Ковчеге», но писались только на студии. Ноевцы все-таки больше работали на запись и скорее были студийной группой. Думаю, они и на слуху сохранились именно поэтому.

Записывались все больше дома. Для этих целей у Терентия собралась немалая коллекция музыкальных инструментов, которыми приглашенные сейшнмэны пользовались при записи. Позже, основную часть собрания он подарил своему другу, музыканту Олегу Додонову (Додо) и его студии «Dodo records». В распоряжении ковчеговцев были фортепиано, электроорган, губные гармошки, мандолина, балалайка, четырехструнное банджо, скрипка, гусли и гиджак, плюс ко всему три вида продольных флейт – альт, сопрано и тенор – производства ГДР; бонги, треугольники, бубны, трещотка, маракасы, кастаньеты, две полуакустических джаз-гитары, ленинградская акустическая двенадцатиструнка, две электрогитары – бас и соло. В общем, все, что необходимо для настоящей звукозаписывающей студии и полупрофессиональной записи. Все инструменты активно использовались командой, плюс ко всему микрофоны, стойки, комбики, микшер и усилитель. Терентий выдавал инструменты музыкантам, потому что те не всегда приходили на запись со своим, хотя у профессионалов конечно же был свой «крутой» инструмент.

Входившее в коллекцию покупалось в «гэдээровском» магазине «Лейпциг» в Москве, в «музыкалке» на Неглинке и в ГУМе в отделе музтоваров, стоящем в одном ряду с хозтоварами, канцтоварами, промтоварами и т. п. Вот такое было время. Шиховская (первая) гитара хранилась Терентием, но в записях больше не использовалась. Однажды во время репетиции произошел казус: гитара лежала на кровати и барабанщик Леонид по неосторожности, плюхнулся на нее и продавил. Вот таков конец легенды.

Терентий Травник. Концерт в Ясенево. Фото 15 января 1992 г.

Для Терентия это послужило уроком, и в дальнейшем он больше не оставлял инструмент так, а ставил его аккуратно в сторонку, прислонив грифом к стене и повернув к ней же верхней дэкой, как и положено. Позже появилась чешская «Cremona», списанная из красного уголка ЖЭКа, но она оказалась «некондишн». У нее не регулировался гриф, струны были высоко, и игра на таком инструменте была сплошным мучением. После «чешки» – болгарская «Орфей», потом джазовый «Орфей» с прорезями-эфами на дэке и расцветкой «сан бёрдз», далее джазовый «Орфей», который у него благополучно «умыкнула» одна из поклонниц «Ковчега». В общем, что тут скажешь, как любой подлинный музыкант, Травник искал «свою гитару», пока, наконец, не приобрёл ее через Евгения Савицкого, знакомого барабанщика из коллектива певицы Елены Демидовой, немецкую гитару Classic, которая в то время была абсолютным дефицитом. «В 1991 году ко мне-таки пришел тот самый долгожданный Classic за „девяносто рэ“, который со мной и остался на долгие года музыкальных странствий», – уточняет Терентий. Гитара и сегодня висит у него в комнате на стене, вся «расписанная» им и удивительным временем хиппизма, трубадурства и свобод. Терентий, нет-нет, да и возьмет ее в руки, пройдется по струнам аккордом «Цэ дур», а та отзовется и зазвучит своим трогающим сердце, мелодичным голосом вечной тоски по так несвоевременно ушедшей для всякого музыканта юности.

Первые выступления, разъезды и гастроли рок-группы «Ноев Ковчег» развернулись с начала 90-х. Парадоксально, что они начались в то время, когда шел к завершению период хиппи в жизни Терентия, т.к. в его судьбе появилась духовная составляющая – религиозная. Странно, но именно тогда «Ковчег» активно начал гастролировать – с 1992 по 1995 годы. На эти три-четыре года приходится основная часть поездок и выступлений группы:

«С Ковчегом я ездил везде. Нас знали и звали на „флэта“ во Владимир, Рязань, Тулу и Смоленск. Были „сэйшены на флэтах“ или, как сейчас сказали бы, „квартирники“, были и клубные выступления. Играли джемсейшны, выступали в селах и деревнях Подмосковья прямо в поле. В архиве сохранилось много фото и записей тех лет. Вот так мы и жили, – завершает Травник, – гастролировали со своим счастьем в обнимку, не забывая о призвании, принося „смех и радость людям“. Жить и творить с такою судьбою, шлёпая по ковру цветочных полян и между стен сосен-великанов, повелела нам наша мама-Музыка».

Слушаю Травника, и сама вспоминаю этих патлатых ребят. В моей школе много было таких, но не хиппи, а так, «прихиппованных» гитаристов. У нас, девчонок, всё было спокойнее. Всё-таки это удел пацанов: бороться, искать, найти и не сдаваться.

«В музее Востока, ГМИНВе, – сделав паузу продолжает Терентий, – где я какое-то время работал, выпал случай познакомиться с музыкантами-хиппи Володей Шурыкиным (Педиатором) и Сашей Рок-н-ролом. Сперва я устроился разнорабочим, но больше работал дворником, позже участвовал в реставрации мебели и оформлении выставок, художником. Музыка хоть и сочинялась, но качественно-новая только намечалась, выкристаллизовывалась тогда в самых дальних грёзах моей натуры. Что-то пока не складывалось в скрипичном «кубике Рубика», не тот драйвер был установлен в душевном «Кубэйзе», оставалось ждать и терпеть. Приближалось окончание двадцатого века, и наш «Ковчег» предчувствовал переход в новое состояние музыкальной души. Всеми нами ожидалась «великая октябрьская социалистическая… инкарнация».

Хиппи Терентий Травник (Горя Мел)

и Володя Шурыкин (Педиатр). 1988 г.

Так оно и случилось. Популярные сегодня альбомы «Город серебряных крыш» и «Дождь в твоем городе», спродюсированные Николаем Ефремовым и Сергеем Бенциановым, стали не только брендовыми, но и финальными работами ноевцев. Октябрь 1999 года вошел в историю музыки развалом травниковской империи. Вот и всё! Для кого-то это была «просто лётная погода», а для наших героев самые настоящие «проводы молодости». Терентию в ту пору шел тридцать шестой год, и в его окружении стали цениться достижения. Надо было что-то делать дальше.

В 2006 году в журнале «Люди и песни» была опубликована статья о музыкальном творчестве Терентия (ТэТэ) и группы «Ноев Ковчег». В ней говорилось о том, что коллектив «хорошо известен в кругах неформалов», команда была «системная», выражала идеи хиппи тех лет. В ее состав входили художники и музыканты, а после ее закрытия последовали новые проекты Тэтэ, такие как «Мягкий знак», «Travnik&Esterra» и последний инструментальный проект саундрелакса «Tetra».

Наступало очередное «цоевское» «время перемен». Эра персональных компьютеров и портостудий избавляла музыкантов от необходимости иметь много инструментов дома. Терентий раздал и распродал почти всё. С ним осталась его Classic и испанская классическая гитара, которую он приобрел для индивидуальной записи своих песен на студии Roland.

«В музыке необходимо иметь родственников, ими и становятся любимые инструменты, – размышляет Травник. – Для меня гитара – родственница, в крайнем случае, сестра-подруга. Синтезатор же родным не бывает, одно название чего стоит „син-те-затор“, почти ди-но-завр. Как-то странно звучит: на этом синтезаторе в начале века играл такой-то музыкант. Что-то в этом неправильно. А вот рояль – звучит сердечно. Видимо, всё дело в наличие души у инструмента. Всё электронное – это „поточные“ вещи, вот их и меняют без сожаления. Конечно, мои гитара и пианино не стопроцентный хэндмэйд, и все же они для меня очень родные – теплые они какие-то, поэтому я и берегу гитару – это личная вещь, можно сказать, что экспонат музея звуков, который нет-нет, да и посетит душа. Синтезаторов сменил прилично, и все они, не более, чем приятели для меня. И Yamaha была, и Korg, и Casio был, и не один, и пара Roland. Сейчас у меня снова гостит Yamaha. В общем, всё как положено, полный „тип-топ“ черно-белого удовольствия. Одно время я всеми этими сэмплами очень увлекался. Звуки вещь очень соблазнительная. Даже не знаю с чем сравнить, разве что, с одежкой для ультрамодниц. Хочется сразу много и разного».

В октябре 1999 года Травник официально объявил о распаде группы «Ноев Ковчег» и перешел в персональную музыкальную жизнь – в бардовскую. Последующие песни, записанные им на домашней студии, и по манере, и по саунду были совсем не ноевскими, а бардовскими.

«Вот и стал я бард дельный / и играю на струнах времени, / а ещё ношу нательный / Оловянный крестик меленький», – пел он тогда.

«Ковчег» же, с его концертными записями, с молодым и всегда немного грустноватым голосом Терентия-менестреля, навсегда остался в истории музыкальной Вселенной.

Золотой – первый состав «Ноева Ковчега». Слева Дмитрий, Леонид и Терентий. Встреча в 2004 г.

В начале 90-х Терентий начал осваивать инструментальную музыку, первые записи появились уже летом 1991 года. Созданный им на синтезаторе и фортепьяно альбом «Medusa Pudica», в переводе – «Изнеженная устрица», вышел в AMQ Studio в начале 92-го. В этом же году, войдя во вкус нового звучания, Терентий создал группу «Esterra», где он исполнял с басистом Левой Панамкиным и Михеем Колосовским написанную им инструментальную музыку, и эта форма звучания сохранялась вплоть до написания симфонических Двунадесятых концертов. В альбоме «Terrazerra» принимал участие соло-гитарист «Дизель-мамы» Сергей Зайцев.

В 2004 году «Esterra» переросла в группу «Тетrа». Терентий объясняет это так:

«К тому моменту принципиально поменялись технические наполнители саунда студии, пришли другие „клавиши“, другие звуковые обработки идей, появились иные способы их осуществления, новые подзвучки и тембры, все другим стало в мире музыки, и Esterra ушла в ретроспекцию. На смену ей выросла молодая и крепко сложенная команда Tetra. Esterra переводится, как „эстетическая земля“. Вот она и освоилась моими первопроходцами. Тerra – земля, es – две буквы от прилагательного эстетическая, а Tetra – еще проще: Те – Терентий, Тра – Травник. Правда, есть и такие, которые думают, что название произошло от слова тетраэдр – треугольной пирамиды или террариума. Но всё гораздо проще, как в музыкальном аллегретто».

Молодость: концерт в Останкино рок-группы «Осенний погост»

«По тем временам это было действительно мощное выступление, хотя бы потому, что проходило оно в Концертном зале Останкино, – начинает Терентий рассказ о своем участии в составе рок-группы «Осенний погост». – Шел 1986 год. Вадим Овсянников после окончания МЭИС устроился по распределению на работу в КБ Останкино, где естественно была молодежно-комсомольская организация. Вадим на базе КБ основал группу хард-н-хэви рока «Осенний погост» («ОП»). Это была тяжелая и мрачная музыка, с гитарными рифами, льющимися сквозь все виды «примочек» – от фуза до дисторшн. В Останкино, как в солидной организации, имелась хорошая аппаратура и большой зрительный зал, известный по проходящим там передачам «Вокруг смеха».

Рок-группа «Осенний погост». Слева Янсен, Вадим Овсянников и Гена Парамонов. Ноябрь 1985 г.

Рокеры нацелились на аншлаг, а соло-гитариста у «Погоста» не было. Вадим и позвал Травника. Вместе с Овсянниковым, ритм-гитаристом группы, в «ОП» играли Гена Парамонов (Гендель) на басу и на барабанах Янсен. По тем времена Терентий был вполне неплохим соло-гитаристом. Вадим это знал, поэтому и пригласил:

– Знаешь, где мы будем играть? – спросил он, получив его согласие.

– Нет.

– В Останкино! – победно сообщил он.

«Во мне тогда дернулись струнки моей природной стеснительности, – продолжает Терентий, – но Вадим был настолько уверен в успехе, что я решился. Действительно, нам тогда целый зал отдали, рекламу сделали, и естественно все бесплатно. В этот вечер в местном телевизионном баре-клубе проводилась очередная дискотека, и повеселиться пришла уйма народу. Было время начала перестройки, и от музыки можно было визжать, орать, свистеть и «сходить с ума». Милиция не трогала.

Помню, я так переволновался от происходящего, что когда вышел на сцену и ударил по аккордам, то от мощи звука чуть ли не вылетел с неё. Так я впервые столкнулся с правильными для рока киловаттами аппаратуры. Я пригласил своего сокурсника из института связи, фотографа Майкла Кожевникова. Он был, из тех, о ком говорили, как о сочувствующем хиппи. Майкл с большим энтузиазмом и увлечением бегал с фотоаппаратом по сцене и залу, снимал и публику и нас, но особенно публику, уж больно колоритной была она в тот вечер… С первыми аккордами посетители дискотеки стали перетекать в зал, где мы играли. Через каких-то пять-десять минут «Погост» собрал полный зал.

Концерт «Осеннего погоста» с участием Т. Травника. Май 1986 г.

Остались фотографии, правда, черно-белые, всего мероприятия. В общем, это был первый и последний наш концерт в Останкино: мы так завели зрителей, что процесс вышел из-под контроля и перешел в вандализм.

Помимо хиппи, приглашенных нами, там оказались еще и «металлисты» с дискотеки. Они-то и сломали часть рядов с сидениями, а нам после такого концерта в администрации просто и ясно сказали, чтоб «ни шагу больше сюда», и чтобы ваших волосатых здесь тоже не было. У Майкла остались фотосвидетельства этого мероприятия. Тогда все музыканты были волосатыми, кроме меня, я к тому времени еще не оброс. Да, жа́ру мы дали по полной. Мы играли инструментальную музыку, да так, что зал ревел, грохот стоял, аж пол трясся, софиты горели и слепили глаза, да еще и дымы пустили специалисты из группы техобеспечения.

Зрители на концерте «Осеннего погоста» в Останкино. Май 1986 г.

И все это было естественно, без наркотиков! Тогда и слова «наркотик» не было в употреблении. Более того, всё проходило без алкоголя, даже без пива, молодежь зажглась просто от музыки. Нас после окончания концерта почти на руках вынесли из зала фэны под шквал аплодисментов».

Терентий настолько самозабвенно играл в тот вечер, что у него вся рука была в крови. От усердия он содрал себе заусенец о струны и в запале не заметил. Кровь капала на пол и, как оказалась потом, ещё и гитара вся была залита ею. Лишь после концерта ему перебинтовали руку. Вот такое было время.

Жалко, что не сохранилось аудио- и видеозаписи, тогда как-то не думали об этом, но фото сохранились, и много. После этого Терентий остался приглашенным музыкантом в Погосте. С Вадимом у него были совместные негласные музпроекты, Овсянников подыгрывал ему, а он Вадиму. Много позже появился диск «Погоста».

Позже, приняв священнический сан, теперь уже отец Вадим создал свою группу и в студии города Чехова записал диск. Копия альбома есть и в архиве Травника с дарственной надписью. Концерт звучит очень «по-вадимовски», а это значит интересно. Сегодня у Овсянникова есть своя, персональная, хорошо оснащенная аппаратурой, студия в «княжестве», как он называет свое место жительства под Рязанью. Туда приезжают именитые люди со всего мира. Вадим дружит с известными рок-музыкантами, один из них гитарист группы «Pink Floyd» Дэвид Гилмор. Общается Овсянников и с отечественными рок-звездами, многие из которых его друзья: Алик Грановский, Алексей Страйк, Алексей Кравченко. Все они музыканты хорошо известные не только в нашей стране, но и за рубежом.

На мой вопрос о деструктивном влиянии тяжелого рока на психическое здоровье человека, Терентий отвечает: «В юности я с удовольствием играл подобную музыку. В ней очень много подлинной, необузданной силы настоящего искусства. В свое время я дал обширное интервью на эту тему газете Ново-Переделкино3, где обратил внимание на то, что каждому возрасту свои ноты. Это конечно аллегория, но есть действительно не музыка, а скорее звучание, которое не выносят пожилые люди, есть и такое, что не привлекательно для юности. Конечно, сейчас бы я не ушел в тяжелый рок, физически мне он, в прямом смысле тяжеловат.

Вадим Овсянников с друзьями: слева Алик Грановский, Алексей Страйк, Вадим Овсянников и Алексей Кравченко (Lexx). Фото Т. Травник. Москва. 2005 г.