Самая лучшая мама. Сказки и рассказы

Васильевы обрадовались. Сразу созвонились, узнали адрес. Поехали всей семьёй и забрали собаку.

Степан сразу привязался к ним. Может, и тосковал по прежним хозяевам, но виду не показывал.

Он очень полюбил Андрюшку.

А Андрюшка?! Он вечером первым в группе одевался и сидел на лавочке: ждал, когда папа зайдёт за ним. Папа заходил, и они вместе шли сначала в зоомагазин и покупали какие-нибудь хорошие мелочи: то витаминки, то специальную расчёску для собак, то косточку… Присматривались даже к зимней собачьей одежде. Но это так – из интереса. «Сами сошьём, если понадобится», – говорил папа. Потом они ехали домой, и папа думал: «Как обыкновенный пёс может изменить жизнь?! Мы с Андрюшей стали такими друзьями!»

Вот такой радостной стала жизнь у Васильевых. Одного только они не знали про Степана, потому что прежние хозяева не сообщили им (может, они и сами не предполагали ничего подобного?) Пёс Степан совершенно не выносил одиночества. Когда оставался один, выл, скулил, рычал и лаял: то звонко, то жалобно, то грозно. На все лады. В разных тональностях и регистрах. Без остановки. Много часов подряд. Пока кто-нибудь из Васильевых не возвращался домой.

Первой возвращалась с работы мама, и соседи облегчённо вздыхали. Сначала они не жаловались. Но потом началось! Кто-нибудь, может быть, подумает: «Соседи – самые вредные существа на свете. Вечно всем недовольны. Такая чудесная собака им помешала!»

Что же это были за соседи?

Этажом ниже жили бабушка с дедушкой. Из-за старости и трудной жизни у них было столько болезней, что, если перечислять начнёшь, будет не рассказ, а история болезни в нескольких томах. Бабушка с дедушкой никому ни на что не жаловались. Тихонечко пили свои лекарства. В хорошую погоду ходили на прогулку в парк и по всяким разным делам. А из-за собачьего воя и лая у дедушки стала болеть и кружиться голова, и бабушка уже два раза вызывала ему скорую помощь. А сама всё время нервничала и плакала.

Этажом выше родился малыш. Он вздрагивал от Степашкиного лая и заливался таким горьким, отчаянным плачем, будто соревновался со Степаном в силе голоса. Его молодая мама никак не могла утешить сыночка и думала, что скоро сойдёт с ума.

За стенкой жил сосед, который работал в ночную смену. Возвращался утром домой и сразу от усталости ложился спать. Попробуй усни под такой концерт!

В каждой квартире, даже в соседнем подъезде, каждый, как мог, спасался от Степашкиного воя: кто-то музыку или телевизор включал на всю громкость, кто-то уши затыкал, кто-то уходил из дому или даже уезжал за город…

Кто первый зазвонил и затарабанил к Васильевым в дверь – теперь уже не вспомнить. Столько народу было в обиде на них! На Васильевых свалился такой гнев! Надо было что-то делать.

Как ни жаль, Васильевы решили найти прежних хозяев и вернуть им собаку. Но те действительно переехали в другой город. Тогда Васильевы решили отдать Степашку кому-нибудь ещё в «добрые руки». И дали объявление в интернете. Андрюша всё время плакал и перестал ждать папу на скамейке. Но его папа и мама были честными людьми. Они не могли солгать другому человеку с добрыми руками и отзывчивым сердцем, почему сами решили избавиться от пса. Всем говорили правду. Из-за этой правды никто Степашку у них не забрал. Андрюшка радовался.

Тогда мама и папа Васильевы сели вдвоём за стол переговоров. Они были небогатыми людьми. Не могли уволиться с работы, чтобы сидеть дома с собакой. Не могли купить дом в пригороде, чтобы переехать туда жить.

Отвезти собаку в лес и бросить её там на голодную смерть или на съедение диким зверям? Это даже не обсуждалось.

Отвезти пса подальше от дома и оставить его на незнакомой улице? Как-нибудь выживет. Очень плохое решение, но другое не приходило в голову…

И тут, в субботу, позвонил один папин знакомый и сказал ему:

– Пса надо утопить.

Пётр Алексеевич даже слушать не стал. Отключил телефон – и всё. Знакомый перезвонил:

– Послушай меня, – твёрдо сказал он. – Город у нас небольшой. Ты отвезёшь собаку в любую часть города – она найдёт дорогу домой и вернётся. Андрюшка ваш узнает, что вы выкинули пса – никогда вам не простит. А так камень на шею – и вниз с обрыва. Вода сейчас холодная. Пёс через несколько секунд околеет. И мучиться не будет. А сыну скажешь, что пропал, сбежал пёс. Ну, поскучает, поплачет мальчик. Другую собаку ему купите. А с этим своим Степашкой вы соседей до инфаркта доведёте. А они – вас.

Пётр Алексеевич не спал всю ночь. Ранним воскресным утром поднялся. Взял Степашу. Посадил его на заднее сиденье своей машины. И они поехали на речку. К обрыву. Верёвка в багажнике была. «Камень найду», – думал Пётр Алексеевич. Ему казалось, что всё это происходит не с ним. Его собственная душа стала как тяжёлый холодный камень. На Степашку он не смотрел. Степан лежал молча.

Вот приехали они к реке. Вышли из машины. Пётр Алексеевич походил по берегу. Нашёл камень. Пёс не бегал – ходил рядом, опустив голову. Пётр Алексеевич встал на самом краю обрыва. Камень рядом положил. Постоял немного. Глянул вниз. «Надо действовать. Чем дольше стоишь, тем тяжелее на душе», – подумал он. И только подумал – край берега дал трещину и обвалился! Пётр Алексеевич рухнул вниз. И, пока летел или уже окунувшись с головой в ледяную воду, успел подумать: «Не выбраться!» И тут вдруг почувствовал, что кто-то барахтается рядом и тянет его за шиворот из воды. Конечно, это был Степашка! Он не испугался! Прыгнул с такой высоты, чтобы спасти хозяина! Почему хозяина? Он спасал друга! У Петра Алексеевича прибавились силы. Он стал грести. До берега-то рукой подать. Да глубина большая возле берега. И крутизна! Обрыв глинистый, скользкий – не уцепиться за него. Но они же вдвоём! Помогая друг другу, выбрались они на берег – поодаль от обрыва. С них лились потоки грязной ледяной воды. Но это были уже такие мелочи! Дошли они до машины. Поехали домой. Даже когда по лестнице в подъезде поднимались, вода всё ещё с них стекала, в ботинках у Петра Алексеевича хлюпала.

Вера Михайловна открыла дверь… Мокрые, грязные с головы до ног, муж и пёс стояли перед ней. Она и слова вымолвить не смогла.

И тут Степан как начал стряхивать с себя грязь и воду! Маму Веру тоже всю забрызгал – с ног до головы. Она только лицо успела прикрыть руками.

– Жизнь он мне спас, – сказал Пётр Алексеевич, когда Стёпка угомонился.

Пёс, хоть и вытряс из себя полведра воды, всё равно мокрый, чумазый остался. Голову опустил. Хвост у него обвис. Дрожат с Петром Алексеевичем. Человек стонет, пёс скулит и взвизгивает…

Потом ополоснулись оба под душем. Укутались. Пётр Алексеевич – чайком, Степашка – похлёбкой – согрелись.

К вечеру у Петра Алексеевича поднялась высокая температура. Пролежал он целую неделю. Когда его сильно лихорадило, Степашка рядом с ним ложился: лечил, согревая своим телом… Уже выздоравливать стал Пётр Алексеевич. Сел на кровати, прислонившись к стене: бледный, похудевший, с потемневшими глазами.

– Господи! – прошептал он впервые в жизни это слово. – Господи! Ты спас меня. Спасибо тебе!

– Это же Степаша спас тебя?! – удивлённо спросил Андрюша.

– Конечно, Степаша, – улыбнулся отец.

Он прижал голову собаки к своей груди:

– Степашка спас мою жизнь… А ещё у человека есть душа.

Пётр Алексеевич вопросительно посмотрел на сына: нужно ли ему говорить такие серьёзные вещи? И всё же сказал:

– Бог спас меня от страшного поступка. Значит, мою душу спас.

Конечно, мальчик не понял его. «Подрастёт – всё расскажу ему», – решил Пётр Алексеевич.

Неожиданно удалось решить проблему Степашкиного одиночества. Может быть, какая-то добрая сила пришла к ним на помощь ещё раз? Весть о том, что пёс Степан спас хозяина от неминуемой гибели, быстро разлетелась по всему дому. Никто только не знал причины, из-за которой Пётр Алексеевич сорвался с края обрыва.

Решилась эта проблема вот как. Старички этажом ниже пришли к Васильевым и предложили забирать собаку к себе, пока хозяев нет дома. Даже стали гулять со Степаном по парку. И им понравилось. И Степану понравилось! У старичков он научился спокойствию. А может, даже и мудрости. Он повзрослел. А со временем и к своему одиночеству стал относиться философски. Или просто полюбил тишину.

Зелёная старуха

Жила-была девочка Верочка. Когда она была маленькая, она очень любила свою маму Лену, потому что мама была добрая. И такая красивая, как принцесса. Верочка всегда рисовала её в пышном платье, с короной на голове. Верочкин Ангел, сам ещё малыш, любовался этими рисунками и радостно улыбался. Эта радость каким-то незаметным образом перебиралась в мамины глаза и сияла там. Мама целовала дочку. А маленький Ангел прыгал, как ребёнок. И Верочка прыгала вместе с ним. Ей было весело, потому что мама – такая красавица и потому что рисунок – сказочный.

Мама бережно хранила все дочкины рисунки.

В их жизни было ещё много хорошего: они вместе ходили гулять, смотрели мультики, читали книжки и даже вместе готовили.

Конечно, мама и Верочка никогда не видели своих Ангелов… Хотя их Хранители всегда были рядышком с ними.

Но вот однажды, когда дочке исполнилось 12 лет, она вдруг увидела, что её мама совсем не такая! Совсем не принцесса. Платье у неё не новое. Причёска простая. Косметика дешёвая. Маникюр хороший, но мама делает его сама. Колечко простоватое с синим камешком. У других – вон какие мамы! Причёски… Наряды… В спа-салоны ходят! Будто у них всегда день рождения. А духи какие у них? Им с мамой и не приснятся такие никогда.

Сидела один раз Верочка на подоконнике. Смотрела-смотрела на маму, да и спрашивает:

– Мама, а ты считаешь себя счастливой?

– Что? – быстро переспросила мама. – Сейчас-сейчас, ещё минуточку… – мама никак не могла от своего компьютера оторваться, вечно работает.

Дочка с иронией посмотрела на неё и отвела глаза в сторону. Ангел помахал крылышком возле Вериного лица, но в её взгляде ничего не изменилось. Ангел загрустил.

И вдруг мама откинулась на спинку кресла, несколько раз взмахнула руками над компьютером, будто сыграла торжественную музыку или собиралась вспорхнуть и заулыбалась:

– Я очень счастливая, доченька. Я закончила работу! Мне за неё заплатят – и мы купим тебе хорошенькие туфельки. Помнишь – тебе понравились? Купим, пока ещё апрель, а то к лету точно подорожают.

И они пошли на другой день и купили туфельки. Такие хорошенькие! Летние. Нежно-розовые. А кантик на них лакированный, тоже розовый, но чуть поярче. Жаль, что сейчас в них ещё рано ходить. А так хочется повоображать в новых туфельках. Верочка, счастливая, несла покупку сама – в фирменном пакете.

А дня через два она, дождавшись маму, смущённо сказала:

– Мам, тема есть…

Мама весело взглянула на неё:

– Рассказывай. Что за тема?

– Да… Ну, в общем… – девочка помолчала, вздохнула и решилась: – Марина и Оля в июне поедут в круиз. По Средиземному морю. Не одни, конечно. Тётя Настя, Маринина мама, с ними поедет. Она согласна меня взять с собой… – Вера опять замялась, даже покраснела до кончиков ушей: – Мама, ты же заработала деньги? Их хватит? Мама, я поеду? Я так хочу!

Мамины глаза ненадолго перестали сиять. И вот без этого сияния она посмотрела на дочку. Потом как будто бы стала что-то рассчитывать.

– Нет, этих денег маловато будет. Мне предлагали ещё один проект разработать. А я отказалась. Подумала: отдохнуть надо, с тобой побольше времени провести… Но я возьму его. Тогда и на поездку хватит. И приодеться же надо в дорогу. Всё-таки круиз!

– Мамочка! – бросилась дочка на шею своей маме. – Ты самая лучшая! Я даже не мечтала…

Мамины глаза в ответ запереливались счастьем.

Подошёл к концу учебный год. Закончился май. Мама наконец-то сдала этот проект. И ей заплатили за него. И они пошли с дочкой покупать рюкзачок и летние вещи для путешествия. Всё так радовало. Каждое слово! Например: пу-те-шествие! Какое слово!

Когда вернулись домой, мама сказала:

– Ну вот… Как раз уложились в нужную сумму. Деньги остались, но их нужно будет отдать тёте Насте на путёвку и на какие-нибудь расходы. Мало ли что может понадобиться. Это мы потом… с тётей Настей сами разберёмся.

– Мама, можно я надену новые туфельки. Я к Марине и к Оле. Я только покажу их девочкам и уберу до самого путешествия, – попросила Верочка.

И она ещё раз мысленно произнесла: «Путе-ше-ствие!» – и вздохнула.

– Конечно, надень, – засмеялась мама, радуясь радости своего ребёнка.

Лучшей Верочкиной подругой была её двоюродная сестра Оля. Л/П – такое имя у неё было в Верином телефоне. Сколько каждой из них лет и месяцев – столько длилась их дружба. Оля всего на несколько дней была старше сестры. Думаете, ляльки дружить не могут? Ещё как могут! Скучают друг без друга, куксятся. Веселятся, агукают, когда оказываются рядом. Вот так и у Веры с Олей начиналась дружба.

А сейчас они обе дружили с новенькой, с Мариной. Уже два года. Сейчас они все перешли в 6-й класс.

Марина – самая модная девочка в их классе. У неё всё такое красивое! Конечно, у её папы – фирма. Не такая уж большая, но для дочки он ничего не жалеет. Никто за ней не угонится в моде. Никто и не гнался. Ноги переломаешь от такой погони. Да ещё класс у них такой странный: одни ботаники. Учат чего-то. «Открытия» делают. Рекорды на физкультуре ставят. Марина сначала так скучала. Посмотрит на перемене какая-нибудь девочка на её сумку, или юбочку, или заколку – глаза заблестят: «Вот это да!» Видно же, какой восторг в этих глазах. И тут же со своей тетрадочкой к кому-нибудь подсядет: «Смотри, вот это уравнение можно двумя способами решить!» И начнётся у них научный спор. И полный класс таких дебилов! Бывает же такое!

Марина сначала даже немного плакала и просила маму перевести её в другую школу. Спасала подружка Тася из прежней школы. Тася – настоящий праздник! Им так хорошо вместе. Придёт в гости – они вдвоём наряды разложат, рассмотрят, примерят, поохают-поахают, похохочут, повосхищаются. Музыку включат – потанцуют. Праздник возвратится! Но только это ведь не каждый день. А в новой школе тоже надо с кем-то дружить. Вот Марина и подружилась с Олей. Само-собой как-то получилось. Конечно, Оля – зубрилка. В её – Маринкиной прежней школе – таких презирали. Никто бы с ней дружить не стал. Разве что списать домашнюю или контрольную попросили бы. Но Оля всё-таки красивая. И не то чтобы у неё много одежды, но она стильная. У неё мама – модельер. А папа – моряк. В загранку ходит. Привозит какие-то шмотки. Но что он там понимает? Ширпотреб возит. А вот мама шьёт! Даже Маринина мама с Олиной мамой захотела познакомиться.

А списать у Оли – и не надейся. Попросишь тетрадку – таким взглядом окинет. Окаменеешь. «Сама решай!» – повернётся и уйдёт. Подружка, называется.

У Оли на прицепе её двоюродная сестра. Ве-роч-ка! По Марининым понятиям, вообще-то, нищебродка. И мама у неё такая же. С утра до ночи вкалывает – дочку одеть толком не может. Зато Верочка – суперотличница! Как умудряются люди сочетать несочетаемое? Это Марине, с её неотразимостью, полагается быть суперотличницей. Так вот нет! Бог иначе распорядился.

Верины тетрадки всегда на парте лежат. Списывай – кто хочет. Как у неё спишешь? Сразу ясно станет, что это у Ве-роч-ки списали. «Всегда оригинальное решение! Только у неё одной такое! Какой ясный ум! Какое мышление!» – учителя прямо зациклились на ней. Прямо пищат от неё.

«У всех свои недостатки. Всё равно обожаю своих новых подружек», – подумала Марина. А через месяц они втроём отправятся в путешествие. Во Францию, в Италию, в Испанию… Ну, не втроём, конечно. Это Маринина мама придумала всех взять с собой. В воспитательных целях. «Чтобы Маринка меньше ныла, а брала пример с умных девочек», – так она сформулировала воспитательную задачу. «Моя мама – прикольная, – гордо подумала девочка. – С ней не соскучишься. Все девчонки так считают».

У Марины уже всё куплено к поездке. Шмоток! Мама говорит:

– Возьмёшь не больше 3-х килограммов. Я твою сумку носить не буду.

Поэтому Марина пригласила Тасю, чтобы вместе с ней из 25-ти килограммов выбрать три.

– Задача непростая, – сказала Тася.

Наконец Тася пришла, и девчонки стали всё примерять. И щебетать, обсуждать каждую вещичку, каждый стразик, бантик, заколочки, серёжечки, колечки… Праздник возвратился! Только почему-то надоел быстро. «С Олей и Верой интереснее», – неожиданно подумала Марина. И сама удивилась этой мысли. Почему интереснее? Непонятно. А Тася сразу почувствовала настроение подруги. И обиделась. Села в кресло – и молчит.

– Тася! Ты что?

– Ты теперь не со мной дружишь. Вот что! У тебя даже в телефоне теперь Л/П – это Оля.

– Тасечка, а ты у меня теперь Л-П/П – лучшая-прелучшая подруга. Вот посмотри.

Тася посмотрела. Девчонки счастливо обнялись. Всё-таки дружба – это счастье.

– Только надоело барахло это, – Марина стала брать вещи в охапку и запихивать в шкаф.

– Маринка, а ты завидуешь кому-нибудь? – вдруг спросила Тася.

– Я?.. Не-а… – ответила Марина.

Потом подумала и добавила:

– Да нет, бывает, конечно. Ну, например, Верочка… Знаешь, какая она нереально умная.

– Да ты чё?

– Ну вот, например, объясняет училка по геометрии теорему. Я – честно… Я как в танке, – Маринка выразительно постучала по своей голове, как по броне танка, через которую ни один звук не пролетает. – Объяснит всё и спрашивает: «Как эту теорему доказать?» – тут Маринка очень точно копирует свою учительницу по геометрии. – Все, конечно, тупо молчат. Только Верочка уже тянет свою ручонку до потолка… И всё доказывает!

– Может, она дома всё в учебнике прочитала? – не верит Тася в такие способности.

– Нет, Тасик. Я за её лицом наблюдаю. Вижу, что она прямо тут, на уроке, въезжает.

– Мыслит?! – засмеялась Тася.

– Мыслит! – без смеха повторила Марина. – И ей это нравится, прикинь. Вот я и думаю: «Нет, Бог, ты чего-то неправильно распределил. Одному – все мозги! А другому?!»

Она опять постучала себя по голове и позвала:

– Эй! Мозги! Где вы?

Девчонки рассмеялись.

– А! – Марина махнула рукой. – Потом посмотрю на свои сапожки, достану духи из сумочки, подушусь слегка и думаю: – Правильно, Бог. Зачем мне мозги? Что я с ними делать буду?

Подружки от хохота упали на диван.

Потом Тася посерьёзнела и сказала:

– А я очень завидую, Маринка…

– Ты?! – Марина не могла скрыть удивления. – Кому?

– Всем!

Марина смотрела на подругу и не могла понять: всерьёз она или шутит?

– Тася! У тебя такой крутой папа. У вас дом… слов нет… Дворец! Тебя вон на какой тачке привезли. Кому ты можешь завидовать?

– Тебе завидую, – зло сказала Тася. – Потому что ты едешь в Европу.

– Но ты же там была сто раз! А я никогда ещё не ездила.

– Ты с подругами едешь, – упрекнула Тася.

– Ну и что?

– Ну и то! Весело.

– Как будто ты скучала?

– Да не в этом дело. Я всем завидую. Я такой человек – понимаешь? У кого-то тачка круче. У кого-то волосы шикарные. Кто-то задачки решает, как семечки щёлкает. А я завидую. Один пацан в одну дуру влюбился. А меня злоба душит. Я ему сейчас глазки строю. Отобью его у этой лохушки. Пусть знают!

– Он что тебе так нравится?

– Нищеброд. Таких никогда не замечаю даже.

– Зачем же ты?..

– Ты бы видела, какими глазами он на неё смотрит! На меня никто так никогда не смотрел.

– Давно это у тебя?

– Зависть что ли? С рожденья, наверно. Тебе только не завидовала раньше. Поэтому и дружу с тобой. А сегодня и тебе стала завидовать. Ты вон какая длинноногая. И пальцы у тебя тоненькие…

В глазах у Таси застыла обида. Марина сжалась, будто испугалась чего-то.

– Тася, ты же красивая. Все так говорят, – попыталась она успокоить подружку.

Какую девочку не порадуют слова про её красоту? Тася немного повеселела и радостно сообщила:

– Мама говорит, что я со своей внешностью и – плюс! – она даже подняла указательный пальчик, – завистью… всего, чего хочу, добьюсь!

– А мне бабушка говорит, что зависть съедает всё в душе человека.

– Ты мыслишь, как твоя бабушка! – вспыхнула Тася, схватила телефон, позвонила водителю и велела подъезжать за ней.

Марина растерялась. Хотела спросить: «Мы что – поссорились, Тася?»

Выручил звонок в дверь. Она побежала открывать. На пороге стояла Верочка:

– Марина, я точно еду с вами! – радостно сообщила она. – Вот мама мне туфли купила, и рюкзачок, и одежду для путешествия.

– Хорошенькие туфельки! Как раз для поездки. Мы же много ходить будем. Как здорово, что ты с нами! – Марина с Верочкой обнялись.

В этот момент вышла из комнаты Тася.

– Привет! – звонко сказала ей Верочка.

– Привет! – Тася презрительно осмотрела Верочку с головы до ног. – Туфельки новые? Да-а… Не фирма, конечно. Но для тебя в самый раз. Тебе другое не пойдёт. Марина, тебе не будет стыдно с ней вместе? Совсем не тренде твоя подруга. Всё-таки в Европу едете…

– Мне за тебя стыдно, Тася, – тихо ответила Марина.

Но Верочка словно не слышала этих Марининых слов.

В один миг она увидела ВСЁ другими глазами. Свою простую одежду. В такой стыдно ходить! Как она не знала этого раньше? Эти туфельки. Почему они ей нравились? Она их сразу застеснялась. Хотелось снять их и спрятать, чтобы никто больше не увидел её в такой обуви. Она почувствовала себя не золушкой – нищенкой на фоне принцесс.

– Ну ладно, Марин, пока, – выдохнула она и сбежала под насмешливым взглядом Таси.

Почти бегом помчалась домой. Ей казалось, что все видят, как она безвкусно одета, какая она смешная в этих нефирменных джинсиках и кофточке. Вбежала, закрылась, хлопнув дверью в своей комнате.

Мама поняла, что случилось что-то плохое. Вошла к дочке. Увидела её заплаканные глаза.

– Верочка! Ты что?! – испуганно вскрикнула она.

Хотела обнять дочку – та отшатнулась и зло сказала:

– Разве мы люди? Мы нищеброды! И ты – нищебродка! А туфли? Кто такие носит? Лохушки какие-нибудь. Ты хочешь, чтобы и я была лохушкой?

И Верочка схватила туфельки и вышвырнула их в окно! А потом вытолкала маму и захлопнула дверь в своей комнате. Бросилась на диван, закрыла голову подушкой и стала плакать.

Как всё это переживала мама? Какая трещинка прошла через её сердце? Может, даже изменилась её душа: из лёгкой и жизнерадостной превратилась в сумрачную и тяжёлую, наполненную горем? Разве это можно увидеть?

И всё-таки ребёнок может понять свою маму. Но иногда этому ребёнку нужны месяцы, иногда – годы, иногда – целая жизнь.

Правда, кому-то везёт больше. Такому человеку, может быть, добрый волшебник помогает? Например, Ангел-Хранитель?

Верочка об этом сейчас не думала. Она горько плакала. Очень долго. Потом поднялась. Надела пляжные шлёпанцы – и ушла из дома. Куда идёт, зачем и когда вернётся? Эти вопросы она себе не задавала.

Стало темнеть. Домой возвращаться не хотелось. Мама обиделась – это ясно. «Что я натворила?» – подумала девочка. Ей стало ужасно стыдно. Но извиняться совсем не хотелось, потому что её душила злоба на маму. И раздражение. Такого с ней ещё никогда не случалось. Шла она как раз мимо базара. Он совсем опустел. А она так устала, что залезла под прилавок – отдохнуть и подумать, что делать дальше. Под прилавком мысль пришла только одна: «Залезла и буду сидеть! Хоть всю жизнь. Кому какое дело?» Через эту дикую мысль никакая другая – поумнее – как ни старалась, не могла просочиться. «Вариантов нет», – решила девочка. И даже успокоилась. И, может быть, ненадолго заснула? Вдруг кто-то стал её легонько толкать. Она услышала тихий голосок:

– Примерь нас.

Верочка даже не сразу удивилась, что это говорят ей старенькие, слегка облезлые туфли. Видно, кто-то бросил их под прилавком: новые купил, а старые оставил тут.

– Да пошли вы! – отпихнула их Верочка.

И сразу подумала: «Я с туфлями разговариваю? С ума сошла?»

– Нет, ты не сошла с ума. Мы – волшебные. Мы умеем разговаривать. А ещё – летать. Обуешь нас – и полетишь.

– Да ладно… – не поверила девочка.

– Да ладно… – передразнили туфельки. – Примерь!

Верочка немного брезгливо примерила. Тут же взмыла ввысь. Пролетела над пустым базаром, над охранником и его собакой, гордо шедшими между рядами прилавков.

– Класс! – выдохнула Вера, опустившись возле «своего» прилавка. – Куда дальше полетим?

– Сейчас забери свои шлёпанцы. Нечего вещами разбрасываться.

«Ишь! Раскомандовались!» – подумала Вера, но шлёпки взяла.

– Полетим домой. Прямо в твою комнату – в открытое окно. Ты ведь его не закрыла.

– Эй! Эй! Возьмите меня! – запищал кто-то под соседним прилавком.

Девочка заглянула: там лежала кепка-бейсболка.

– Я ничья. Я совсем новая. Меня просто никто не купил – вот меня и выбросила хозяйка.

«Разговорчивая такая!» – удивилась Вера.