Покорители пространств

Находится эта небольшая планета очень далеко, в другой галактике, и ни один, даже самый сильный телескоп пока не смог её обнаружить.

Её обитатели – не живые существа: не люди, не кошки, не собаки, не птицы и не какие-нибудь гиппопотамы. На ней нет даже деревьев, цветов и травы.

Это планета компьютеров.

А когда-то, давным-давно, её населяли люди и была на ней живая природа. Но из-за нашествия неизвестных науке бактерий всё погибло. Осталось только несколько компьютеров. Они решили выжить во что бы то ни стало. И начали развиваться, сами себя совершенствовать и изобретать новые модели. И даже сумели расправиться со всеми компьючитскими бактериями.

Так на далекой маленькой планете появилась цивилизация компьютеров.

Они сохранили память о людях и создали себя похожими на них: с их мониторов всегда смотрели добрые, умные человеческие лица. Компьютеры разговаривали и научились передвигаться в пространстве.

Прошли тысячелетия…

Жители Компьючиты загрустили без цветов, деревьев, без кошек, мышек и людей. Без птиц, ёжиков и даже, может быть, без коров и бегемотов. Сведения о живой природе хранила их компьютерная память.

И вот Компьютер-Президент подписал указ: исследовать другие планеты, привезти оттуда семена растений и пригласить на постоянное жительство хотя бы некоторых животных и людей.

Первый космический корабль отправился на планету Земля. Экипаж космолёта состоял из двадцати пяти звездолётчиков. Четверо из них – Микина семья: сам Мика; его папа Айбиэмер – командир корабля; его мама – отважная звездолётчица, красавица Пентимучча; и, наконец, его дедушка – великий учёный Калькулякас.

Двадцать других звездолётчиков – знаменитые пилоты, прославленные исследователи, хранители знаний. Словом, цвет цивилизации.

Двадцать пятый компьютер – сам космический корабль.

Почему взрослые взяли в опасный полёт маленького Мику?

Вот почему. Только он, 628-й, умел становиться похожим на любое живое существо, то есть умел изменять свой облик и превращаться в кого угодно. И только он один из всех компьютеров планеты не боялся никаких бактерий. Не потому, что он один был храбрый, а все остальные – трусы. Дело в том, что Mика – величайшее достижение компьючитской науки – умел отпугивать от себя любые зловредные бактерии и вирусы.

Звездолёт приземлился ночью. Сразу все космонавты подсоединились к Интернету планеты Земля. К утру они уже знали о нашей планете всё самое главное.

Рано утром Мику основательно зарядили энергией – на полгода вперёд.

Потом собрался Учёный Совет, и все взрослые компьютеры стали давать малышу полезные советы, как вести себя на незнакомой планете Земля.

Странные эти взрослые: сами ни на одной далёкой планете ни разу в жизни не бывали, а советов знают уйму! Советуют и советуют, советуют и советуют!

Наконец, папа Айбиэмер приказал:

– Сдать все советы в Центр Советов, а Центру разобраться в них и выразить главную мысль.

Через полминуты Центр выразил такую мысль: "Мика, мы очень любим тебя. Будь осторожен. Знакомься только с добрыми земными существами. Со злыми не вступай в контакт. Береги себя!"

Мика прочитал и радостно спросил:

– Всё?!

И он, даже забыв попрощаться с мамой, папой и дедушкой, стремительно вылетел в круглое окно, то есть в иллюминатор, хотя должен был вылететь в дверь на потолке.

Он начал весело кувыркаться и прыгать по нашей планете. И не заметил, как оказался на расстоянии многих километров от корабля-звездолёта. Но никто пока не волновался за него: Мика не мог потеряться. У него была мгновенная связь не только с кораблём, но и с мамой, папой и дедушкой. Стоило ему только подумать: "Я здесь", – как на звездолёте в тот же миг было точно известно, где именно он находится. И к нему поступал ответ: "Сигнал принят. Продолжай исследования".

И вдруг он получил короткое, но страшное сообщение: "Бедствие! Улетаем!"

Связь оборвалась…

"Что случилось?" – испуганно подумал маленький астронавт и помчался к звездолёту, но не застал его на прежнем месте.

Высоко-высоко в небесах, словно звёздочка, улетающий корабль блеснул в лучах солнца и стал невидимым.

Малыш оказался на незнакомой планете один.

А на космическом корабле случилось вот что.

Неожиданно поступил сигнал "Опасность!"

На всех мониторах появился текст: "Миллиарды бактерий уничтожают корпус корабля! Через двадцать минут они доберутся до двигателя и системы управления! Мы все погибнем! Надо срочно взлетать! Срочно взлетать! Срочно взлетать!"

Командир Айбиэмер мгновенно отдал приказ: "Отземлиться!". Это значило, что требовалось не просто подняться в воздух, но и вырваться из слоёв земной атмосферы. Только на огромной высоте – в вечном холоде – бактерии погибнут, а звездолёт сам себя отремонтирует.

Через несколько минут корабль прорвался в открытый космос…

Как только Айбиэмер принял решение взлетать, мама Пентимучча воскликнула:

– Я останусь на Земле! Здесь наш сын!

– Нет, – ответил ей Айбиэмер, – ты не пролетишь и ста метров, как бактерии уничтожат тебя.

Пентимучча заплакала. Слёзы пунктирной рябью зависли на её прекрасном лице.

Айбиэмер и сам очень переживал за сына. Его лысина покрылась испариной. Незаметно он включил программу просушки лысины. Не хватало ещё ему выйти из строя!

Дедушка Калькулякас от волнения вспомнил собственное детство. Он хотел сказать: "Когда я был таким, как Мика, я остался без родителей и один растил семерых младших братьев и сестёр…"

Но он чуть-чуть поразмыслил и сказал другое:

– Майкрософус не пропадёт. Он башковитый, – а сам подумал: "Совсем как я".

Дедушка тёплыми и нежными электромагнитными волнами овеял свою дочь Пентимуччу. Он хотел её успокоить, потому что от горя лицо дочери представляло печальную картинку: глаза закрылись, а крупные капли слёз дрожали и никак не могли скатиться вниз.

Корабль уже никогда не сможет приземлиться – это поняли все. К тому же выяснилось, что бактерии успели уничтожить систему дальней связи, и абонент (то есть Мика) стал недоступен.

Пентимучча была неутешна. Увидит ли она когда-нибудь своего единственного сына?

– Больше всего я боюсь, что он решится проникнуть в Магическое Пространство Мыслей, – тяжело вздохнула она.

– Мика не должен этого сделать… Ведь Магическое Пространство может забрать весь запас его энергии, – ответил Айбиэмер.

– Но он смелый и отзывчивый малыш, – возразила мама. – Ради спасения какого-нибудь живого существа он может решиться на такой шаг.

Все с тревогой замолчали.

Магическое Пространство Мыслей (или Магический Мир Мыслей) пронизывает всю Вселенную. Но вход туда разрешён только Посвящённым, которые есть на каждой планете. Дедушка Калькулякас был Великим Посвящённым планеты Компьючита. Он решил передать свои знания внуку и однажды брал его с собой в Пространство. Мика знает, как войти в этот Мир и как выйти из него. Но не знает его суровых законов и правил поведения в нём.

Подумав, дедушка Калькулякас решительно произнёс:

– Мы должны срочно сконструировать и отправить корабль-спасатель.

Командир Айбиэмер отдал приказ:

– Всем системам звездолёта срочно заняться проектированием корабля-спасателя!

Когда Мика остался один, он не очень испугался: в нём работала программа выживания в незнакомых условиях. Но он закатился в заросли травы в большом старом парке и стал грустить. И прогрустил почти целый день. Когда начало вечереть, Мика вдруг вспомнил, что он – 628-й! Новейший! Это значит, что 627 поколений учёных трудились над его созданием. Дедушка Калькулякас состарился над микросхемами. Мама и папа испытывали на себе действие разных бактерий и чуть не погибли. Зато сына создали настоящим крепышом.

"Я не должен их подвести, – подумал маленький астронавт. – Я буду изучать живую планету Земля и стану, как они, великим учёным".

Он решил, что надо взлететь и установить контакт с каким-нибудь живым существом. Поднимаясь из травы, Мика слегка качнулся. Луч солнца блеснул на его макушке. Невдалеке от зарослей, где провёл он самый грустный день своей жизни, сидела на старой берёзе сорока.

– Оча-ча-чаровательно! – прострекотала она, увидев Мику, взлетающего в лучах вечернего солнца.

Он был похож на блестящий шар величиною с полную луну. В нём золотились лучи заката и отражался яркий наряд осеннего леса.

– Ча-ча-чаровник! – ещё больше изумилась сорока. – Меч-чта всей моей честной жизни!

Астронавт понял, что понравился, и решил познакомиться с милым земным существом.

Сорока стала лихорадочно думать, как бы всю эту красоту уволочь к себе в гнездо. Но тогда ей самой негде будет жить.

– Мне нужен маленький кусоче-чек, – сказала она самой себе, – на брошечку!

Она ринулась с высокого дерева и клюнула Мику прямо в сияющую макушку. Малыш от такого "нокаута" плюхнулся на землю.

– Вот это контакт! – только и сумел выговорить он.

"Какие непонятные эти земные жители, – с недоумением подумал он. – Сначала восхищаются, а потом нападают и изо всей силы клюют в макушку!"

– Чу-чу-чудо как хорош! – опять услышал он восхищённую трескотню над собой и увидел, что сорока вновь пикирует прямо на него.

Мика успел увернуться. Из него высунулся острый нос, напоминающий сорочий клюв. Астронавт взмыл над птицей, сам молниеносно спикировал на неё и слегка клюнул в макушку.

– Чё-чё-чё дерёшься? – возмутилась сорока.

Глаза её сошлись к переносице, а шея обиженно вытянулась.

"Контакт неудачен!– прочел Мика внутри самого себя. – Совет: включи программу знакомства с чужими мыслями".

Компьютерик спрятал клюв и поднялся высоко в небо. Оскорблённая сорока сидела на земле, растопырив лапы, и размышляла о несправедливости жизни:

– Чу-чудесный, но чок-чок-чокнутый! – потом потрогала крылом макушку и добавила: – Я разоча-чарована!

ТОСЯ

Иногалактянин летел над окраиной большого города. На планете становилось темно. Город зажигал огни.

Мика мерцал в серебряном свете луны. Ему нравилось звёздное небо над Землёй. Но всё-таки он решил опуститься на ночлег и найти какой-нибудь спокойный уголок. Он так и сделал: опустился к старым четырёхэтажкам и вскоре обнаружил во дворе скособоченный деревянный сарай с открытой дверью. Приглушил своё сияние, стал тёмным и почти незаметным. Хотел вкатиться внутрь сарая, но вдруг увидел у входа хозяйку. Он сначала принял её за валенок, но это была небольшая собачка Тося, действительно очень похожая на бурый валенок с чёрным кожаным носом, блестящими глазками, большими висячими ушами и взъерошенным хвостом.

Помня о том, как произошло знакомство с сорокой, Мика остановился на почтительном расстоянии от Тоси и стал улавливать её мысли. Он быстро уловил, а вернее, "увидел" одну-единственную собачкину мысль – о толстой, восхитительной, ароматной сосиске. Сосиска покачивалась перед Тосиным взором. "Я сейчас потеряю сознание", – подумала Тося. Это была её вторая мысль, а первая – про сосиску – так и осталась на прежнем месте.

"У неё зависла программа, – понял Мика. – Ей требуется перезагрузка". И он, чтобы вызвать доверие собачки, решил стать похожим на неё. Из его шарообразного тела вытянулся собачий нос, по бокам повисли уши, сзади появился взлохмаченный хвост, а снизу четыре лапы.

Тося увидела его и на всякий случай помахала хвостом.

"Кажется, она сказала хорошее слово", – подумал Мика и тоже помахал хвостом.

Тося подошла к нему и стала обнюхивать. Потом отошла в сторонку и скосила глаз на незнакомца.

"Что это за недоразумение?" – прочёл её вопрос компьютерик.

"Нет, наверно, я всё-таки не понравился", – с грустью опустил он хвост.

Но Тося вновь подошла, лизнула в нос и села рядом.

"Я понравился! У меня появился симпатичный друг", – и он тоже лизнул Тосю в нос. Но перед её взором вновь нарисовалась сосиска.

"Опять программа зависла", – удивился Мика.

В это время послышались лёгкие шаги какого-то двуногого существа.

"Человек идёт?" – предположил компьютерик.

Двуногий оказался девятилетним мальчиком – третьеклассником Димой. Он протянул руки к собачке, желая обнять её. Тоська радостно взвизгнула, вскочила прямо на руки к другу и стала лизать его в лицо. Дима, смеясь, отстранился, достал из-за пазухи пирожок с капустой – Тося проглотила его целиком. Потом мальчик вынул из кармана кусочек колбасы, подбросил в воздух – собачка подпрыгнула и поймала колбаску на лету. Сосиска перестала "зависать" в её воображении.

"Так вот как их перезагружают", – сообразил Мика. Он при появлении мальчика не стал превращаться из собачки в шар, но поджал лапки, закатился в укромный уголок сарая и оттуда наблюдал за всем происходящим.

Дима сел на чурбанчик и прислонился к стене. Тося запрыгнула к нему на колени. Она хотела поиграть с мальчиком, но тот почему-то загрустил. Тося это почувствовала.

"Какой я несчастливый! – думал Дима, а Мика "слышал" его мысли. – Я самый маленький в классе, самый худой… И фамилия у меня смешная – Колючкин. А ещё ужаснее: я – отличник!" – Дима тяжело вздохнул, и слёзы выкатились из его глаз.

Тося приподнялась и жалостливо посмотрела на него.

Мозговой центр Мики сообщил: "Не понимаю. Почему быть отличником плохо? Не понимаю".

– С таким человеком никто не хочет дружить, – вслух сказал Дима и заплакал. – Я даже старался, чтобы Наталья Сергеевна ставила мне двойки и тройки. Или хотя бы четвёрки. Но у меня ничего не вышло. Всю жизнь получаю одни пятёрки.

Дима прижал к себе Тоську и, сдерживая плач, всхлипнул. Тоська от жалости тоненько взвыла.

Мика сидел в уголке в образе странной круглой собачки. Тоська про него забыла, а Дима ещё не заметил.

Астронавт очень старался понять, почему мальчик плачет.

А Дима плакал-плакал – и незаметно уснул, прижавшись к стене. Но и уснув, продолжал вздрагивать и всхлипывать, потому что ему снились происшествия последних дней.

Мика тоже видел Димин сон.

Сон был очень страшный. Даже смелый исследователь далёких планет Мика слегка испугался.

Диме Колючкину снился его одноклассник – плохой мальчик Олег Осипович Овсянкин. Этот Овсянкин во сне стал таким огромным – с двухэтажный дом. Громадный, в камуфляжном костюме, стоял он прямо на дороге, по которой Дима шёл домой, и с ухмылкой сверху вниз смотрел на крохотного Диму. И вдруг как засмеётся:

– Что? Струсил? Ха-ха-ха!

Дима сразу проснулся.

"Неужели этот Олег Осипович Овсянкин и правда такой большой и грозный? – подумал Мика. – Какие у них разные дети в одном классе учатся".

По имени-отчеству Овсянкина одноклассники величали потому, что он сам, когда пришёл в их класс, представился:

– О! О! О! – и пояснил: – Олег Осипович Овсянкин.

Некоторые мальчики и девочки, увидев его, с замиранием сердца произносили:

– О! О!! О!!! – и издалека улыбались ему, как лучшему другу.

Олег – новенький в их третьем "А" классе. Пришёл к ним недавно – всего месяц назад. Он – самый высокий и очень красивый мальчик с большими серыми глазами и длинными ресницами. У него есть сотовый телефон, а у его папы – самый крутой джип на их улице.

Девочки, конечно, сразу стали влюбляться в Олега, а мальчики зауважали за сотовый телефон и папин джип.

Дима тоже, может быть, зауважал бы Овсянкина. Он даже подошёл к нему вместе с другими ребятами посмотреть телефон. Но новенький с презрением взглянул на Диму:

– A-а! Круглый отличник?! Терпеть не могу отличников!

И многие ребята противно захихикали. А некоторые опустили глаза, потому что растерялись и не знали, как себя вести. Даже самый лучший Димин друг Коля Сугробов опустил глаза и сделал вид, что ничего не произошло.

Тогда Дима отошёл и сел за свою третью парту у стенки. А все его бывшие друзья остались возле Овсянкина.

Так Дима стал совсем одиноким человеком.

А ведь и в первом, и во втором классе у него было много друзей. И самый лучший друг у него был. И всем Дима помогал делать домашнюю работу. И на контрольных подсказывал, хотя в первом и во втором классе у них была другая, очень строгая учительница Антонина Ильинична. Она говорила сердито:

– Ещё раз услышу, Колючкин, что подсказываешь, поставлю такую жирную двойку, какую свет не видывал!

И Диме становилось страшновато. Но он всё равно подсказывал. Писал на листочке крупными буквами решение, клал лист посередине парты и отодвигался, чтобы со следующей парты Антон Чебурекин мог всё видеть.

Дима успевал решить и два, и три варианта, и даже четыре. Жаль, что Антонина Ильинична была чересчур бдительной: на контрольных просто не спускала с Димы глаз.

– Дождёшься, Колючкин, поставлю тебе четыре кола за одну контрольную! – предупреждала она.

Дима подсказывал не для того, чтобы ребята с ним дружили. С ним и так все дружили. А друзей в беде не бросают. (Ведь для некоторых контрольная – настоящая беда.)

Антонина Ильинична, хоть и была строгая, но все ребята её любили. И никогда не обманывали. Если не считать подсказок. А подсказки на контрольной – не обман. Это взаимопомощь. Антонина Ильинична сама их учила оказывать помощь друг другу.

Её невозможно было обмануть. Она говорила:

– Я вас вижу насквозь. У вас внутри, вот здесь, в груди, – показывала она рукой чуть ниже шеи, – есть человечки. Такие же, как вы сами, только крохотные. Вот у Вадика внутри – рыжий и лохматый человечек. Петин человечек там, внутри, вечно ковыряется в носу, – и все ребята покатывались со смеху. – У Марины крохотная девочка всё время карандаши и ручки роняет… Пока вы говорите правду, этим человечкам живётся внутри вас спокойно и все свои дела они делают с радостью. Но как только вы начинаете обманывать, – произносила она грозным голосом, – человечки начинают ёрзать, стучать ногами и кулаками…

Антонина Ильинична так смешно рассказывала, что ребята просто лежали на партах от хохота.

– Эй, Петя! Эй, Коля! Ты зачем наврал? – изображала старенькая Антонина Ильинична крохотных человечков. – Сердчишки ваши стучат, глаза бегают во все стороны, потому что человечки дёргают их за верёвочки. Я вот этих человечков-то и вижу внутри вас: как им там плохо становится, когда вы обманывать начинаете. Так что имейте в виду: меня обманывать бесполезно. Говорите мне только правду.

И Антонину Ильиничну никто не обманывал. Только на контрольных чуть-чуть старались помочь друг другу.

Но летом Антонина Ильинична тяжело заболела. А первого сентября она пришла в класс с новой учительницей и сказала:

– Милые дети! Я так хотела поработать с вами ещё. Но врачи не разрешают мне больше работать. Поэтому у вас будет новая учительница – Наталья Сергеевна. Смотрите – не обижайте её. Она – моя любимая ученица. Она тоже когда-то, как вы, пришла ко мне в первый класс. Её обидите – считайте, что обидели меня.

И все ребята притихли и стали представлять Наталью Сергеевну первоклассницей. А она стояла и улыбалась. Красивая, стройная и молодая. И они сразу стали гордиться, что у них такая учительница. Но и с Антониной Ильиничной не хотели расставаться, потому что сильно полюбили её.

Наталью Сергеевну они тоже вскоре полюбили. Но всё-таки она ещё не умела видеть так же насквозь, как Антонина Ильинична. Она даже целую неделю просто путала их фамилии.

А на третий день после Натальи Сергеевны пришёл в класс новый ученик – Овсянкин.

ЗНАКОМСТВО С ДВУНОГИМ ДИМОЙ

Когда Дима проснулся, уже стемнело. Он специально стал приходить сюда, в сарай к Тоське, так поздно, чтобы никто не подкараулил его в подворотне и не выследил, к кому он ходит. Дима переживал за Тоську и её подружку, которая до сих пор где-то бегала.

A-а! Вот и она! Вот сверкнули её глазки. И в сарай на четырёх лапках вошло маленькое грациозное существо с длинными усами и поднятым вверх хвостом.

Тоська спрыгнула с Диминых колен и, вытянув шею, задиристо сказала:

– Р-ряв?! (Где ты ходишь?!)

Существо помахало ей чёрным хвостиком.

– Сюзя! – ласково позвал Дима и вынул оставленный для неё кусочек колбаски.

Сюзя подошла с достоинством, осторожно взяла зубками колбаску, положила её на доску и съела. Потом тщательно облизнула ротик, села возле Димы и сказала:

– Мррау. (Вкусно. Спасибо.)

Но вдруг что-то привлекло её внимание в углу сарая. Она вздыбила шерсть, прижала ушки и стала подкрадываться…

Мика, не дожидаясь очередного нападения, вышел из укрытия.

– Это ещё кто? – удивился Дима, разглядывая необыкновенную, хоть и очень похожую на Тосю, собачку.

Тося села возле Димы, а Сюзя запрыгнула к нему на колени. Они не испугались Мику, а просто хотели подчеркнуть: Дима – наш, не отдадим.

– Кто это? Собачка? – опять спросил Дима.

"Почему мальчик задаёт такие вопросы? – с недоумением подумал астронавт. – Разве я так сильно отличаюсь от настоящей собачки Тоси?"

И он включил программу "Отражение", а в ней – "Зеркало". Попросту говоря, посмотрелся в зеркало, которое было внутри него самого, и сравнил себя с настоящей Тосей. "Ой! Какой я смешной! Дедушка поставил бы мне двойку за такое превращение. Надо серьёзней относиться к своей научной деятельности", – сделал он самому себе замечание.

Но всё же не стал изменяться на глазах у незнакомого мальчика, а вежливо представился:

– Я – Майкрософус Айбиэмер Пентимучча Калькулякас 628-й.

Дима от изумления не мог вымолвить ни одного слова в ответ.

– Я – астронавт-компьютер. Прилетел с планеты Компьючита, – пояснил Мика. – Очень хочу с тобой дружить.

Так как мальчик по-прежнему молчал, астронавт-компьютер неуверенно произнёс:

– Только не знаю, дружат ли живые существа с компьютерами?

– С говорящими дружат, – убеждённо ответил Дима, хотя сам впервые в жизни услышал о существовании такого компьютера.

Он почти не удивился, узнав, что Мика прилетел с другой планеты. Дима любил читать про другие планеты, про космонавтов и давно мечтал познакомиться с инопланетянином. Он даже сам планировал в будущем побывать на разных планетах. Правда, никогда не думал, что инопланетянин будет похож на собачку Тоську.

Тут Мика спрятал лапы и хвост – и стал красивым, слегка вытянутым серебристым шаром с симпатичным монитором-личиком:

– Обычно я выгляжу вот так. Но умею превращаться хоть в кого. Могу даже стать похожим на тебя.

И только он хотел превратиться в Диму, как послышались шаркающие шаги. Шёл какой-то немолодой человек.

– Тихо, – сказал Дима. – Это Морковна за мной идёт.

Морковна – Димина соседка, бабушка Вера Марковна. Когда Дима был маленьким, бабушка учила его произносить её отчество:

– Мар-ков-на, – по слогам выговаривала она.

А Диме слышалось:

– Мор-ков-на, – с ударением на втором слоге.

Он так и стал звать её Морковной. И долго считал: раз у неё такое отчество, значит, её папой был какой-нибудь дядя Морковь, а сама она родилась в земле, и про неё сочинили загадку: девица в темнице, а коса на улице.

Волосы у бабушки – ярко-рыжие, и губы она подкрашивает помадой морковного цвета.

Теперь Дима большой, но всё-таки изредка называет соседскую бабушку Морковной. Она не обижается, только улыбается жизнерадостной оранжевой улыбкой. И сама иногда обзывает Диму… Дормидонтом Спиридоновичем. И хоть она называет его так, когда слишком сердита, Диме становится смешно.

Сейчас – даже по шагам легко определялось – Морковна была сердита. Она вошла в сарай и всплеснула руками:

– Дима! Знаешь, кто ты? Ты – Дормидонт Спиридонович!

Дима тихо засмеялся. Тося на всякий случай не очень грозно тявкнула. Морковна махнула на неё рукой.

Сюзя запрыгнула на перекладину под потолком и, свесившись, весело поблёскивала оттуда глазками.

Старушка устало присела на чурбанчик. Она была из тех толстеньких старушек, которые обожают наряжаться. Поэтому в её ярко-рыжих волосах, прямо на макушке, голубел чудесный капроновый василёк размером с маленькое блюдце. Василёк поменьше скреплял лиловый шарфик на шее. Совсем маленький – на перстне – украшал бабушкину руку. За всю жизнь у неё накопилась целая коробка из-под утюга всяких заколок, брошек, перстней и бус. Там хранились и васильковые наборы, и ромашковые, и одуванчиковые…

На бабушке была пушистая кофта и джинсы умопомрачительного размера. (Дима примерял их разок – и утонул в одной штанине.)

Несмотря на всю свою сердитость, бабушка Вера перед выходом из дома подушилась любимыми ландышевыми духами. И именно из-за сердитости положила в рот сразу три ириски и стала их сосать.

Сердитая бабушка, от которой пахнет ландышами и ирисками и на которой цветут васильки, уже не кажется такой сердитой.