С любовью из Хургады

В один солнечный приятный день ко мне привели двух девочек-египтянок, дочек ресепшионистки Ширин. Инна сразу же меня предупредила, мол, девочки шабутные и непослушные, с ними может быть сложно. Моя коллега не обманула меня: эти два рабочих дня были наполнены постоянным стрессом из-за двух девочек. Пока все дети спокойно играли, рисовали или делали поделки, эти египтянки хулиганили. Если старшая слушалась, когда я делала замечание, то младшая игнорировала меня. Они милые, но очень хулиганистые. Very nice and cute (очень приятные и милые) девочки играли, а я помогала им, поддерживала, но порою они пытались натворить что-то нехорошее, но я делала спокойным голосом замечания, и они слушались, не устраивая истерику.

– Что? У тебя дочки Ширин? – удивлённо воскликнула Зоя, мама Адели. Она пожелала мне удачи. – Надеюсь, Лина и Алия спокойные. Лина – старшая, а Алия младшая, если что, Ириш. С детьми египтян очень сложно работать. Они многие какие-то невоспитанные, невежливые и хулиганистые. Могут не слушаться, что-то ломать в детском клубе, ведут себя не очень-то и хорошо. Сейчас египтян мало, но летом будет много. В том году я захожу в КидсКлаб, а тут их человек 10 было, а, может, и больше. Одна семья придёт, если они не культурные, сразу шум и гам. Поэтому держись.

Зоя дала мне номер телефона Ширин, заметив поведение девочек сейчас. Младшая словно в первые в жизни видела игрушки: она хватала карты, смотрела их и бросала на полу, хватаясь уже за пазлы, которые у неё не получалось собрать. Алия не убирала за собою игрушки, оставляя их разбросанными на полу, не закрывала фломастеры. Некоторые мои просьбы убрать за собою она игнорировала, махая рукой. Лина, старшая сестра, просила прощения за младшую и пыталась помочь Алие.

– В случае чего позвонишь или напишешь ей. Айман, небось, опять не будет брать трубки или отвечать на сообщения подолгу.

– Спасибо…

– Сейчас просто весенние каникулы в школе, вот она к тебе водит. Ну, что я могу сказать: стопку водки и в работу! – в шутку сказала Зоя. Завершив беседу с мамой Адель, я вернулась к своим делам. Дочка менеджера уже сидела в шоке от поведения маленькой египтянки.

Я не отделяю детей на плохих и хороших, но в тот момент мне было тяжело. Старшая девочка попросилась поиграть на площадке со своей младшей, Алиёй. Я отпустила их, периодически поглядывая в окно за играми и поведением девчат. Всё было спокойно и тихо. Другие дети, оставшиеся в клубе, плели браслеты из бисера, а я им помогала.

– Help! Help! Please, miss Irina (Помоги! Помоги! Пожалуйста, мисс Ирина)! – с криками забежала испуганная Лина. Её голос дрожал. Я сорвалась на улицу. На территории КидсКлаба стояла детская площадка с качелями, горкой, лесенкой с перекладиной и небольшим домиком наверху. Вот на крыше этого небольшого домика сидела Алия. Инна меня предупреждала, что туда нельзя залезать, ведь это опасно для детей: либо крыша может сломаться, и ребёнок провалится, либо он соскользнёт вниз и упадёт с высоты, повредив конечности. Я испугалась за девочку. Алия не говорит по-английски. Зато старшая могла чуть-чуть говорить и понимать. Я успокоила Лину и сказала ей перевести на арабский мои указания. Девочка выполнила всё четко и быстро, но Алия громко крикнула «La (араб. «нет»)!». Младшая отказалась слезать, подвергая опасности не только себя, но и меня. Ведь если ребёнок пострадает, то кто будет виновата?

Я начала говорить с младшей на английском, но она абсолютно не понимала меня, поэтому Лина сразу же переводила на арабский. Мы получали отрицательный ответ Алии.

– Aliya, yalla bena (араб. «Алия, давай сюда»)! – сказала я девочке. – Lina, please, translate to your sister (анг. «Лина, пожалуйста, переведи своей сестре»).

– ok, miss(ок, мисс), – ответила Лина, смотря на меня. Она переживала за свою младшую сестричку. Я успокоила девочку, пообещав, что с Алиёй все будет в порядке.

– Translate: Alya, please, get off, come here. This is very dangerous (Переводи: Алия, слезай, иди сюда. Это очень опасно!).

Мы вновь получили отрицательный ответ. Другие дети тоже переживали, наблюдая за этой абсурдной ситуацией, но я отправила их внутрь, попросив продолжить плести браслеты. Смельчаки попытались повторить за маленькой хулиганкой, но я вовремя предотвратила это, объяснив, почему нельзя залезать на крышу и где можно играть на площадке. Со мною осталась Адель, которая не скрывала своего недовольства.

– Эти девочки такие хулиганки! Старшая ещё хорошая, она знает английский и не хулиганит, а младшая ведёт себя неподобающе. Да, Ира?

Я лишь тяжело вздохнула, попросив девочек следить за Алией. Я забежала в КидсКлаб, схватив свой телефон, и вернулась на площадку. Сейчас мне остаётся позвонить Мустафе или Айману и попросить о помощи, но пока я набирала номер, Алия слезла, весьма довольная и радостная. Я выдохнула. Худшее осталось позади, ведь ни один ребёнок не пострадал. Довольная Адель решила сказать мне что-то, но именно в этот момент меня заметила Алия. Она резко изменилась в лице, начав громко рыдать. От такого поворота сюжета удивились и старшая сестра, и Адель. Люди на пляже начали оборачиваться и смотреть на детский клуб.

Я подошла к Алие и начала её успокаивать, спрашивая, всё ли в порядке, что случилось, но в ответ получала удары. Алия беспощадно колотила меня своими маленькими кулачками. Лина подбежала к нам и начала спрашивать, но младшая игнорировала свою сестру. Я быстро позвонила Мустафе, объяснив всю произошедшую ситуацию. Ответ моего шефа был краток: «I don’t know (я не знаю)». Гудки. Это разгневало меня. Боже, он даже не удосужился прийти и просто спросить у малышки на арабском, а потом перевести мне на английский или русский. Мне нужно знать о произошедшем. Не может ребёнок плакать просто так!

Переживая, Лина пыталась помочь сестричке, задавая вопросы, но она также получила по голове от Алии.

Внезапно дети позвали меня в детский клуб, им понадобилась моя помощь. Но как только я зашла внутрь, громкий надрывный плач прекратился.

– Ирочка! Ты устала от этих девочек? – ко мне подошла Адель, обняв меня. – Они скоро уйдут?

– Спасибо, Адель.

Я обняла свою маленькую помощницу.

– Ирочка, а младшая не плачет больше.

– Пойдём.

Я вышла вместе с Адель на улицу. Алия, довольная как сытая кошка, висела на заборе, что-то напевая под нос. Лина сидела рядышком с сестрой, ковыряясь в песке.

– Miss! – радостно сказала Лина, лишь заметив меня. Я улыбнулась. Алия, медленно поворачивая голову, посмотрела на меня. Радость сошла с её лица, и она громко заревела крокодиловыми слезами. Тут я поняла, что девочка плачем мне назло, манипулируя.

Пришла Ширин. Женщина, испугавшись за дочку, подбежала к нам и начала успокаивать Алию, которая сквозь свой манипулятивный плач жаловалась. Я ни черта не понимаю по-арабски, но интонация и мимика говорят о своём. Порою девочка тыкала в меня пальцем, что-то оживлённо рассказывая, вытирая фейковые слёзки.

Ширин выслушала дочь. Лина начала что-то говорить маме, после чего я объяснила всю ситуацию Ширин, разложив всё по полочкам и разжевав каждое слово.

– No problem, Sorry, Irina, really sorry! Is everything fine (Без проблем. Простите, Ирина, правда простите. Всё в порядке?)?

На следующий день ситуация повторилась. Сначала девочки сидели божьими одуванчика в детском клубе, спокойно рисовали, играли с куклами с другими детьми и Аделькой, но потом Алия начала беситься, решив, что падать на пол весело и забавно. Я попросила её так не делать, сказав одно из моих любимых арабских слов «халас» (хватит, финиш, достаточно и т.д) и заодно попросив Лину перевести полное предложение на арабский. Старшая сестра объяснила младшей, почему так беситься не стоит, но Алия не слушала ни одного замечания. Она продолжала специально падать на пол, пока сильно не ударилась. Начались крики, громкий плач и море слёз. Я обработала рану, просто приложив мокрую холодную салфетку, сказав, что это поможет. В КидсКлабе у меня не было нормальной аптечки, а у девочки не было ни ссадины, ни раны. Для пущего эффекта я уверенно сказала: «У кошечки боли, у собачки боли, а у Алии не боли!». Причём на русском языке. Алия смотрела на меня огромными мокрыми глазами с полным непониманием услышанного, но я уверила девчонок, что это высшая медицина. Адель искренне переживала за сестричек, пытаясь как-то помочь мне, но и дочку менеджера уже раздражало их безобразное поведение.

Если вы думаете, что истерика закончила на этом, то глубоко ошибаетесь. Алия начала опять лить крокодиловы слёзы, громко крича и ревя. С её глаза ни слезинки не упало. Стоило лишь мне выйти на улицу или в коморку, где я хранила материалы, бумагу, бисер для браслетов, Алия успокаивалась, прекращая громко рыдать. Она широко улыбалась и начинала во что-то играть. Но как только я возвращалась, истерика начиналась. Я уже не вывозила морально, поэтому позвонила Ширин, всё высказав ей. Из-за усталости мой голос дрожал, а слова путались.

Мать прибежала через несколько минут, а Алия начала обвинять меня в чём-то, опять указывая на меня же пальцем. Я вообще ничего не понимала. Видимо, сюда стоит ехать со знанием арабского языка. Ширин попросила прощения и ушла с девочками, а я осталась наедине со своими мыслями и Адель, потому что другие дети вернулись к своим родителям, устав от громких криков Алии.

Я села на пол, зарывшись руками в волосах. Телевизор тихо играл на фоне, я слышала неразборчивую арабскую речь из мультфильма. Ветер с улицы доносил спокойные разговоры туристов и звук волн, разбивающихся о берег. Чайки кричали. Мне следовало успокоиться, поэтому я старалась прислушаться к разным звукам. Сердце бешено колотилось, а ноги стали ватными. Адель обняла меня со словами: