Жизнь как роман. Сборник увлекательных историй

Ирина Денисова

Жизнь как роман. Сборник увлекательных историй

С кем оставить кота, когда едешь в отпуск

рассказ

Собралась я в этом году на море с моей сестрой и племянником. В первый раз за два последних года, которые сами знаете, какие нервные и стрессоопасные для человека.

И тут ребром встал самый важный вопрос – с кем оставить кота?

Дочка моя живет в доме, у них двое детей, два кота и одна собака хаски. Сначала дочь моего котика брать вообще не хотела, она за него опасалась, вернее, опасалась больше за его безопасность. Коты у них там отчаянные, сущие бандиты.

Пушистая и толстая кошка Леля лупит большую собачку хаски по морде почем зря, стоит бедной собачке попасться ей на глаза. Их коты умеют даже двери открывать, нажимают на ручки и заходят в любую комнату как к себе домой. Не говоря уже о том, что колбасу воруют прямо со стола, стоит отвернуться лишь на одну минутку.

И, конечно, с ними моего маленького домашнего зайчика-котика оставлять нельзя. Тем более, что у моего кота давно уже диагностировали идиопатический цистит – это значит, что он от стресса пописать не может несколько дней.

Очень нежный и благородный мой кот, ему нельзя волноваться.

А больше всего мой Джеферсон начинает волноваться и нервничать, когда видит, что я чемоданы на море собираю. Он тогда ходит кругами, орет и просит, чтобы его на море взяли, не может жить в разлуке со мной.

Кроме дочки есть еще сын, на квартире живет один. Но с ним оставлять кота еще опаснее, хоть он и любит его всем сердцем. Даже не хотел переселяться и жить отдельно, если я ему кота своего не отдам. Да как я его отдам, кровиночку мою ненаглядную, русского моего ненаглядного голубого котика?

Но в этот раз сын сразу сказал мне:

– Никому не отдавай. Я возьму кота, только денег нам оставь на пропитание, мне и коту.

Так и решили, но тут и дочка тоже уже согласилась и сказала заплатить ей за моральный ущерб, за обеспечение коту отдельной жилплощади, за неудобства и дискомфорт.

Сумма получилась кругленькая, и, подсчитав дебет с кредитом, я отказалась. Гордо сказала, что сыну кота оставлю, все уже решено, не надо мне их благотворительности.

И тут дошли до меня слухи, что они все вместе собирались на семейную сходку, отметить день рождения. И сыночек мой сказал при свидетелях, что он за котом усердно смотреть не собирается, и более того – сильно опасается, что кот может под его присмотром сдохнуть.

Я испереживалась, начала дочку снова уговаривать взять кота к ним.

А она уже окончательно передумала, потому что они своего кота кастрировали, он после операции, а хаски у них может запросто моему Джеферсону голову откусить, собачка только их Лелю боится, и больше ничего и никого.

Но, приложив максимум усилий, с грехом пополам дочку уговорила, она согласилась и говорит:

– Вези, мама, кота, переноску, корм и горшок.

И вот настал час икс, день отъезда. И, как только я кота собрала со всеми манатками, звонит сын. Вернее, не звонит, а пишет в телеграме. На их сленге телеграм – телега, если кто не в курсе.

Сами знаете, нынешнее поколение телефонных звонков не любит, говорят, звонки их вырубают.

– Что там с котом? – спрашивает сын.

– Лучше Кате отвезу, Димочка, надежнее будет, и мне спокойнее, – честно отвечаю я.

Тут сын возмущенно тарабанит по клавишам:

– Да?! С их открытыми окнами и кучей других котов? Он убежит на улицу и хрен вы его когда увидите.

Чувствую, сын весь кипит возмущением и строчит без устали. Телефон раскалился и даже вибрирует от напряжения, приходит сообщение за сообщением. Орфография авторская:

– Он же чокнутый. Кот.

– А во дворе собака.

– Он помрет от сердечного приступа или его просто загрызут.

– Гениальная идея нахрен.

Я так спокойненько, стараясь не волноваться, спрашиваю:

– А у тебя не открытые окна? На восемнадцатом этаже?

– Я не дебил, – гордо отвечает мой Дима. – Я их так просто не открываю, а если бы уходил из квартиры, вообще бы закрывал.

Резонно. Пытаясь найти компромисс, я предлагаю:

– Ну, давай, приедь сам за котом. Завезем к тебе.

Он на мое предложение отвечает:

– В смысле? Лол. (лол – это смайлик такой, на их языке, молодежном, смешно ему, значит).

– Денег дам, – обещаю я все, что угодно. – Такси возьми.

– Зачем мне ехать. Шоб ко мне приехать?

– Чтобы кот не боялся и стресс не пережил, – терпеливо поясняю я, стараясь не нервничать.

Самолет, кстати, уже через пару часов должен вылетать, а я все дискуссию в телеге этой самой веду.

А надо еще кота завезти, домой вернуться, а потом за сестрой с племянником заехать.

– Да возьми ты его в сумку как других котов, и когтеточку, горшок, корм, че там еще. Охренеть мне по жаре ехать тупо, потому что просто так.

– Переноска есть у меня. Но у тебя на ручках лучше, – уговариваю я.

– Да пофигу ему чьи ручки, че ты воду мутишь уже, возьми переноску. Стресс он у меня уже снимет.

– Пивом? – невинно интересуюсь я.

– Че, прикалываешься? Когда ты приедешь?

– Ну, сейчас тогда приеду, корм еще схожу куплю, ты же знаешь, он у нас что попало не ест, только Royal Canin для стерилизованных котов, эджинг еще, уринарий, для выведения комочков шерсти и для здоровья и красоты зубов и шерсти.

– Короче, давай быстрее. Может быть, игрушек каких возьми его, короче, все что там ему надо для счастья.

– Может, приедешь все-таки? Денег дам, – делаю я последнюю попытку облегчить себе задачу.

– Да нееее… Ну,ё-мое. Ну, нефиг делать мне просто.

– Надежнее было бы.

– Тупее было бы, я бы тока вспотел зря. Все уже, успокойся.

– Ну ладно, жди, – соглашаюсь я. – Встреть тогда нас у подъезда.

– Когда?

Я смотрю на часы и понимаю, что с такой интенсивной перепиской рискую вообще без отпуска остаться, а самолет улетит без нас.

Бегу за кормом, запихиваю сопротивляющегося кота, никогда не покидающего пределов родного дома, в переноску, и выбегаю из квартиры, понимая, что безнадежно опаздываю.

Кот думает, что его везут убивать, орет благим матом на весь подъезд, а оказавшись в машине, нагло ссыт в переноску.

– Хорошо хоть, меховую лежанку в переноску не додумалась положить, – радуюсь я своей предусмотрительности и запихиваю к нему в пластмассовую норку кучу бумажных салфеток.

Подъезжаем к дому. Димы еще нет, вытираю переноску, как могу, и иду с котом в подъезд. Кот орет благим матом, я стараюсь не обращать внимания. Захожу в их сверкающий лифт с двумя попутчиками и стараюсь сделать вид, что это не мой кот, а запах кошачьей мочи вообще из их нового с иголочки подъезда.

Захожу в квартиру к сыну, достаю кота и запихиваю в ванну, кот с перепугу вцепляется мне в руку и одаривает меня кровоточащими ссадинами. Бегает от нас с сыном по всей квартире как угорелый, потом прячется в стенной шкаф.

Я вспоминаю, что забыла дома влажный корм, бегу в магазин, хорошо, что магазин рядом, а не за тридевять земель.

Прихожу, прощаюсь с котом. Вытираю слезы, бегу к машине и вспоминаю, что забыла самое главное. Звоню в домофон и говорю:

– Дима, воду ему только фильтрованную можно. Не забудь! И корм по расписанию, я инструкцию оставила. Если что, звони мне, я в роуминге.

Выдыхаю, заезжаю за сестрой с племянником, и мы радостные едем в отпуск. Чуть было не опоздали ко времени вылета, мчались в аэропорт на всех парусах.

Весь отдых заставляю себя не думать о моем котике и лелею надежду, что у них там все в порядке.

В последний день вечером встречаю в инстаграме видео, где сын снимает на камеру кота, вылезающего из-под одеяла.

Мое сердце екает, потом останавливается, мне становится плохо. Кажется, что кот отощавший, как узник Бухенвальда, и совсем одинокий и несчастный.

– Наверное, думает, что его предали, – понимаю я, не сплю всю ночь, и не могу дождаться, когда увижу своего бедного несчастного котика.

Некстати вспоминаю, как сын сказал, что кот у него не выживет, решаю перестать писать вообще и рассказывать что-либо про себя, клянусь себе уйти из Психбука навсегда и вообще из всего интернета. Обещаю жить по-новому и не писать больше книг, лишь бы с котом все было хорошо.

Прилетаем. Звоню первым делом сыну.

– Дима, где кот? Сейчас заеду за ним.

Сын, видимо, спит, не отвечает. Он музыкант у меня, музыканты днем всегда спят. Они только ночью живут.

Я проклинаю все на свете, пишу в вайбере, в телеграме, звоню на телефон. Через пару часов сыночек наконец лениво отзывается и вяло пишет в телеге:

– Пусть кот потусуется еще здесь.

– Что-то я волнуюсь очень, – отвечаю я ему, а сама начинаю волноваться еще больше.

В моем уставшем после полета мозгу возникают картины – как кот упал с балкона, как кот не выдержал всемирной славы в инстаграм, как кот умер от разрыва сердца, не дождавшись меня, плохой хозяйки, которая предпочла отдых на курорте Красного моря заботе о своем родном питомце.

Вспоминаю годы горечи и отчаяния, когда со мной был только преданный мне кот, и больше совсем никого в целом мире, проклинаю отдых в Египте и начинаю рыдать.

Решаю все же сначала завезти домой к маме сестру с племянником, которые смотрят на меня как на ненормальную. Сестра говорит:

– У вас не кот, а Прынц чисто. Заморский. Драка за него.

– Ты не поймешь, – говорю я, и рыдаю еще больше, вспоминая все свои несчастья и мой роман «Обреченная. Наперекор судьбе», собравший столько негативных оценок о героине и ее слабохарактерности.

Злобно смотрю на них и говорю:

– Людям, у которых нет кота, никогда не понять котовладельца.

Все же завожу сестру домой к маме, мама говорит:

– Вечером организуем встречу, соберемся всей семьей, один раз в пять лет собираемся. Приезжай к нам в семь часов.

– Хорошо, приеду, – соглашаюсь я.

Но решаю сначала забрать у сына и завезти домой котика. Пишу опять сыну:

– Сейчас заеду за котом.

– Я сильно занят, у меня нет времени кота собирать, – отвечает сын.

Я в расстройстве, но решаю собрать всю свою волю в кулак, успокоиться, завезти домой свои чемоданы и отдышаться.

Дома опять на меня нападают кошмары, сердце останавливается от страха. Пишу сыну:

– Что-то я волнуюсь. Покажи мне кота в вайбере на камеру.

Сын не отвечает, я начинаю подозревать, что кота уже нет в живых, пишу смс-ку за смс-кой:

– Дима, ты слышишь меня? Где кот? Кот где? Где мой кот?

Звоню по телефону, сын – о, счастье! – снимает трубку и говорит:

– Ты вообще нормальная?! Ты что думаешь, я тебе труп кота предъявлю?

– Нет, я так не думаю, – виновато говорю я.

А сама думаю. Думаю, думаю, и думаю только об этом!

В общем, закончилось все хорошо. Я заехала на семейную сходку к маме, посидела за столом, сказала:

– Простите, ребята. Ни о чем думать не могу, кроме своего кота. Извините, давайте тут без меня, в следующий раз соберемся.

К счастью, кот мой оказался жив, здоров и в полном здравии, даже вполне упитан. Правда, всю ночь цапал меня за ноги от злости, что я его оставила и уехала.

Теперь больше никогда никуда не поеду, лучше буду сидеть дома с котиком. Боюсь, что такого стресса в следующий раз мы с ним не переживем. Или заведу ему русскую голубую кошечку, чтобы им вдвоем было не скучно.

Как я начала изучать английский язык

рассказ

Произошла эта история в далеком 1999 году. Моему сыну тогда только исполнилось пять лет, и мы с ним вдвоем поехали отдыхать в Турцию, оставив дома папу и еще двоих малышей.

Тогда наши туристы только начинали ездить в Турцию и Египет, ставшие сейчас чуть ли не одной из провинций России. И мы еще не знали, как там и что.

Знакомый довез нас с ребенком на автомобиле до Варшавы, а из польской столицы мы вылетели самолетом в аэропорт Анталья.

В самолете собрались одни поляки, не с кем словом перемолвиться по-русски, спросить о чем-либо или узнать что-то нужное.

На выходе из аэропорта нас встретил автобус с разговорчивым гидом, под музыку довезли до отеля. По дороге узнали много интересного о Турции, вернее, все интересное узнали братья поляки, потому что гид рассказывал на польском языке.

Конечно, в самый первый раз хотелось узнать что-нибудь практическое, полезное для организации отдыха. Я точно поняла, что нам посоветовали одеваться поскромнее, когда выходим в город. В отеле же можно ходить в чем угодно, хоть голыми.

Через три часа мы доехали до места нашего отдыха курортного городка Алании, вышли из туристического автобуса и пошли заселяться в наш отель.

Получив ключи от номера, мы с сыном оставили вещи, и сразу пошли на пляж, купаться.

На пляже почему-то все девушки были в купальниках без верха – топлес. Стройные, загорелые и красивые.

– Европейцы, – подумала я. – Совершенно без комплексов.

– Мама, ты тоже раздевайся, – предложил мне сын.

Но я, конечно, не рискнула настолько европеизироваться.

Отдохнули мы очень хорошо, хотя поляки оказались странными отдыхающими и несколько напрягали.

Одна женщина, полячка, за завтраком все складывала мандарины в большую хозяйственную сумку. Я даже подумала, не сказать ли ей, что так нельзя себя вести, а то все будут думать, что она русская.

Про нас всегда думают, что мы хуже немцев или англичан. Непонятно, почему. Может, потому что мы не говорим по-английски или по-немецки.

Но все же решила, что спокойнее промолчать. В отеле есть служащие – пусть они замечания пани полячке и делают.

Я решила, что сынулька мой еще совсем маленький, чтобы любоваться на пляже на голых теток. Приходилось то и дело закрывать ему глаза, когда красотки подходили к нам на пляже слишком близко и трясли своими большими грудями.

Малышу, конечно, было очень интересно, как и всякому любопытному ребенку, он охотно разглядывал красоток.

И я решила, что у бассейна все же лучше, меньше эротики. Тем более, что дети не любят купаться в море и ходить по пляжу, раня ноги об острые камни, они всегда предпочитают бассейн морю.

А в Алании все пляжи в основном каменистые.

Но возле бассейна эротики оказалось не меньше. Кругами по спокойной водной глади плавала парочка влюбленных. Периодически парень садился на бортик, а девушка подплывала к нему, опиралась на его колени, и чуть ли не делала минет на глазах у всех отдыхающих.

Потом-то я уже поняла, что там никому ни до кого нет никакого дела. Лежат все на шезлонгах и наслаждаются солнышком, у них нет никаких комплексов.

Это мы, русские, такие любопытные, нам все интересно.

И вот отдых заканчивается, мы идем на последний завтрак – шведский стол. А в одиннадцать утра за нами должен приехать автобус, чтобы отвезти в аэропорт.

В девять часов утра я почти полностью собрала чемоданы, только на замок не закрыла, оставив пляжные принадлежности и полотенце. И предложила сынульке сходить на пляж, в последний раз. Но сын сказал:

– Мама, иди одна. Я лучше в номере останусь, мультик посмотрю.

– Ну, хорошо, – сказала я. – Только никуда не выходи, я дверь закрою, и ты мне потом откроешь.

Я оставила сына в номере, надела купальник и пришла на пляж.

Народа было совсем мало, на камнях лежали лишь несколько человек.

– Какое счастье! – подумала я. – Когда еще Турцию увижу?

Я встала на скалах, повернувшись лицом к прекрасному синему морю, раскинула руки, греясь на ласковом утреннем не раскаленном еще солнышке, и подумала:

– Какое немыслимое счастье жить в Турции – море, солнце, фрукты. Что еще человеку нужно для полного счастья?

Постояла немного и решила:

– Все равно меня здесь никто не знает, сниму-ка я верхнюю часть своего купальника. А то вспомнить дома нечего будет. За час как раз чуть-чуть подзагорю, чтобы полоска от купальника стала не такая заметная. Муж порадуется!

Так и сделала. И так мне стало хорошо от победы над собой и над своими комплексами, просто немыслимо хорошо.

– Вот так и живем, – философски подумала я. – Советского Союза давно нет, а привитые комплексы все еще в нас живут, с тех давних времен.

Впрочем, мозги у меня размякли, думать совсем не хотелось.

И тут поворачиваюсь другим боком к синему морю, и вижу – бежит мой Леша, и кричит на весь пляж:

– Мама, там твой любимый сериал начался, «Цыганка».

А он знает, что я дома каждый день смотрела этот сериал, ни одной серии не пропустила. Решил о маме позаботиться, зайчик мой, солнышко мое, заботливый малыш.

Все лежавшие на пляже туристы синхронно повернули головы, чтобы посмотреть на Лешу, потом на меня.

– Да, – думаю, – раз в жизни решила отойти от устоев общества, наплевать на любопытные взгляды и мнение окружающих, пожить всего лишь один часик свободной жизнью. И вот результат!

И тут меня молнией пронзает мысль. Мысль просто ужасная.

Меня бросает в жар, хотя и так куда уж жарче, потом в холод. Я вкрадчиво так и тихонько спрашиваю:

– Леша, а ты ключ от номера взял?!

Леша отрицательно кивает головой.

– Капец! – кричу я на весь пляж, подрываюсь как есть, без верха, хватаю ребенка за руку и бегу с ним в отель.

Мне уже совершенно все равно, кто там на меня смотрит, и что они там видят.

Пулей вбегаю в двери отеля. За стойкой стоит англоязычная служащая и вопросительно на меня смотрит.

Я по-русски говорю девушке:

– Пожалуйста, помогите. Мой сын закрыл номер. Можно мне взять второй ключ?

И, конечно, как и следовало ожидать согласно закону подлости, девушка говорит:

– I don’t understand!

Я на пальцах пытаюсь объяснить ей – ключ, номер, комната, дверь, ребенок.

Девушка разводит руками совершенно по-русски и снова говорит:

– I don’t understand!

Я в отчаянии. Бегу по лестнице на свой третий этаж, пытаясь найти хоть одну горничную на этаже и там, на месте, объяснить ей, что же мне нужно.

По пути заглядываю в коридоры второго этажа.

Согласно закону подлости и всем существующим законам Мерфи, ни одной горничной ни на втором этаже, ни на нашем третьем, не оказывается.

– Ну, почему, когда мы ложимся спать, они гремят тележками так, как будто бы их тут целый полк? – спрашиваю я Лешу. – Складывается ощущение, что горничных здесь больше, чем отдыхающих!

Ребенок смотрит на меня, пытаясь сказать:

– Мама, да я не знаю, почему так происходит.

Поняв, что я в тихой истерике, он тоже пугается и начинает нервничать.

А у меня Леша в детстве был очень сентиментальный. В глазах у него появляются слезы.

Мы подбегаем к двери нашего номера и стучим. Кому мы стучим, нам самим непонятно.

Но хоть что-нибудь нужно делать, правда?

До приезда автобуса остается все меньше времени. Сын спрашивает:

– Мама, и что теперь будет? Как мы уедем домой? Мы здесь навсегда останемся?

Вот этого я не знаю, но пытаюсь его успокоить.

– Леша, ты не переживай, Автобус подъедет, руководитель группы увидит, что нас нет, они подождут еще пять минут, и уедут, чтобы остальные туристы не опоздали на рейс.

Вся моя речь звучит просто ужасно. У ребенка скатывается по щеке слеза.

Ситуация критическая.

– Леша, ты жди здесь, а я побегу искать хоть кого-нибудь. Не волнуйся только, ладно? – говорю я, и снова бегу по лестницам.

По пути хвалю себя за то, что хоть чемоданы сложила, купальник и пляжное полотенце, которые у меня в руках, сверху как-нибудь брошу. Вспоминаю, положила ли кошелек, и куда я его положила, где наши паспорта.

Паника усиливается. Мыслей все больше, они размножаются, а их клубок мгновенно растет, как снежный ком.

Наконец, после нескольких кругов по лестнице вверх-вниз, вижу женщину славянской наружности. Ну, в смысле, не с карими красивыми турецкими глазами, а с нашими, серо-голубыми.

– Вы говорите по-русски? – спрашиваю с надеждой.

– Да, пани, разумею по-польски, – говорит женщина, и я понимаю, что нашла спасительницу.

– Ура! – кричу я. – Сейчас объясню Вам, что случилось.

Сбивчиво тараторю про дверь и ключ, она моментально оценивает серьезность проблемы, и мы с ней почти бегом бросаемся вниз, к стойке ресепшен.

Полячка объясняется со служащей на английском языке, мне дают ключ от номера, и я бегу за чемоданами на свой третий этаж.

Вижу в окно наш туристический автобус, прибывший вовремя, согласно расписанию, хватаю наши чемоданы.

И спокойно, с видом победителя, беру Лешу за руку. Медленно, не торопясь, мы спускаемся вниз.

– Леша, мы с тобой большие молодцы! Все успели, уложились вовремя, – радостно говорю я ребенку.

– Клянусь тебе, малыш, что как только приедем домой, сразу пойду учить английский язык. А слова «дверь», «ключ», «ребенок» и «закрыто» впечатаются с этого дня в мой лексический запас намертво!

Иностранец в Японии

рассказ

Когда-то давно, еще в прошлом веке, довелось мне целый год находиться вместе с мужем в Японии. Мы жили в маленьком портовом городке Отару, префектура Хоккайдо. Муж лечился там в местном госпитале, а я находилась с ним рядом.

Чтобы выразить свою благодарность японским друзьям, я написала роман «Расскажи Богу о своих планах». Героиню зовут Оксана, а мужа – Денис.

Вот небольшой рассказ из книги.

На следующий день вечером к ним зашёл Нисикава-сан и поинтересовался, не скучно ли им.

– Почему вы не хотите ездить в отели? – спросил он. – Мы были бы очень рады, если бы вы больше отдыхали.

Чтобы его успокоить, Денис пообещал обязательно в эти субботу и воскресенье отдохнуть в отеле.

– Мне ведь неудобно в коляске по отелям и в такси передвигаться, – сказал он.

– Вот и хорошо, что вы согласны, – обрадовался Нисикава-сан. – А сегодня я заканчиваю рано и могу Вас, Оксана-сан, подвезти до Гранд отеля на своей машине. Покажу Вам недорогой ресторан быстрого питания, Макдоналдс. Потом вместе с мужем как-нибудь сходите, если понравится.

– Оксана, поезжай, конечно, – обрадовался муж. – У нас тут сегодня сабантуйчик с пивом и воблой намечается. А мы на Сахалине никогда ни о каких Макдоналдсах слыхом не слыхивали.

– Нисикава-сан, а Вы когда-нибудь отдыхаете? – спросила Оксана. – Начинаете работу в шесть часов утра и заканчиваете в одиннадцать вечера. Я никогда не видела, чтобы у Вас был выходной.

Денис перевёл то, что она сказала, и Нисикава-сан рассмеялся:

– Мы, японцы, любим работать. Для нас работа – это лучший отдых.

Муж перевёл его слова:

– Нас с работы палками не выгонишь.

– Денис, но он же не это сказал, половину я всё же поняла.

– Сказал, чтобы ты не волновалась, к вам присоединится Сугано-сан. Ты же общаться толком так и не научилась.

Нисикава-сан улыбался. Он, как и многие японские друзья, любил юмор.

В госпитале везде лежали зачитанные до дыр журналы с комиксами, а также эротические журналы.

– Даже сильно эротические, – сказала Оксана, когда Денис предложил ей посмотреть журнальчик перед сном. – А если быть точнее, неприкрытое порно.

Она немного побаивалась оставаться наедине с Нисикавой-саном. Всё же языковой барьер сильно мешает свободному общению, практически между ними стена.

Она спустилась вниз в назначенное время и села в огромный джип, пристегнувшись ремнём безопасности.

И практически сразу же сильно начала жалеть, что согласилась на этот странный ужин. Ведь она по-японски ни Бе, ни Ме, ни кукареку, по-английски тоже. По-немецки, правда, пару слов приветствия и прощания знает.

Когда они зашли в ресторан, Оксана посмотрела на стену. Там висело огромное электронное меню, она просто потеряла дар речи. Все гамбургеры, бургеры, стрипсы, роллы и бог знает, что ещё, были с морепродуктами. Одних только сэндвичей с креветками, наверное, больше двух десятков.

И что тут выбирать? И как выбирать?

– Вот это ассортимент! – не выдержала и воскликнула она. – Слава Богу, хоть сырой рыбы в меню нет. Надеюсь…

Она ещё ни разу не пробовала ни суши, ни сашими, хотя знала, что японцы едят их постоянно. Букву «ш» они произнести не могли, и говорили суси и сасими.

Нисикава-сан по-русски не знал ни слова, что вполне естественно для японца. Оксана напряжённо оглядывалась по сторонам, ожидая переводчицу.

Сугано-сан прискакала, как обычно, на пару минут, она постоянно спешила. Одета она была в своё излюбленное длинное до пят пальто, а обута в какие-то невообразимые боты, больше напоминающие резиновые калоши или сапоги «прощай, молодость».

И, конечно же, Сугано-сан нужно было срочно, прямо сейчас, в православный храм, она извинилась и ускакала, оставив Оксану в крайне щекотливом и неудобном положении. Спросила, что заказывать, Оксана ответила, что ей всё равно, что угодно.