Хозяин Зимы

– Просто небольшая мигрень…

– От переживаний, верно.

– По-видимому, – согласилась Севара, растирая успевшие замерзнуть плечи. Она не могла понять: была ли та встреча явью или ей лишь привиделось? Но цветок и шкатулка явственно намекали на реальность случившегося.

– Принести вам отвар? Он на ромашке, лаванде и валерьяне.

– А кофе у вас не подают?

– Кофя нет, – раздался печальный ответ. – Но чай с травами разными есть и с ягодами. Хотите с шиповником? Могу с малиной вам сделать. Или облепиховый. И покушать вам нужно. Но кафу вам невкусно будет есть, чирлу, может, сделать?

– Кафу? Чирлу? – уточнила Севара.

Рыжая девушка покраснела и, потупив взгляд, сбивчиво пояснила:

– Простите, у нас так говорят. Кафа – каша, чирла – яичница… Знаю, неправильно, но привыкла, извините…

– Здесь используют много непонятных мне слов, но извиняться тебе не за что. Как твое имя?

– Оленя.

– Что ж, мое имя Севара. Тамъярова Севара Милояровна, – представилась она и обратилась к новой знакомой: – Оленя, будь любезна, принеси крепкого чаю и… чирлу.

Оставшись на время в одиночестве, Севара наконец поднялась. Осторожно ступая по мягкому ковру, она двинулась к шкатулке. Все вещи остались в санях, а в саквояже ничего подобного не лежало. И цветок… Нет, дары точно от него.

Зубы застучали не только из-за прохлады комнаты, но и от странного волнения, вызванного воспоминанием о бледном незнакомце. Он отдал пион, но мог ли даровать еще что-то? Разумеется, мог.

Шкатулка была средних размеров, голубоватого цвета и немного сверкала, словно снег под лучами Инти. Руки дрожали. Пришлось закрыть глаза и дышать глубже, чтобы унять тревогу. Севара и сама не знала, что ожидала увидеть в шкатулке. Предположения напрашивались разнообразные: от обрубленных пальцев в крови до одинокого колье изо льда, при этом обязательно проклятого. С другой стороны, разве беловолосый не спас от верной смерти? Зачем ему теперь причинять вред?

– Что за трусость перед обычной вещицей? – Севара, раздраженная своим страхом, грубым движением откинула крышку шкатулки.

Внутри не было крови, только блеск золота и сияние драгоценных камней, сливающиеся в роскошь сережек, ожерелий, браслетов и колец. Такому разнообразию и богатству могла позавидовать даже императрица.

Ни один мускул не дернулся на лице Севары. Она бросила взор на пышность даров и захлопнула шкатулку, резко развернулась и нырнула под еще не остывшее одеяло. Если бы кто-то видел ее в тот момент, то наверняка в дальнейшем сказал бы, что содержимое шкатулки не произвело на нее никакого впечатления, однако это утверждение было бы ложью.

Севару обуял ужас. Он угрожающе клацал челюстями, но она старалась игнорировать его. У нее были доказательства той встречи, ее спасения, за которое придется заплатить. И кому? Загадочному незнакомцу, похожему на сказочного персонажа больше, чем на реальную личность. Что предпринять? Севара не знала, и это пугало сильнее.

– Сначала необходимо разобраться, – пробормотала она. – Я не позволю себе бездумно верить в то, что нельзя доказать. Всему есть объяснение и совсем не сказочное.

Ведь в тот вечер Севара замерзала, тело ее ослабло, и разум тоже. Она бредила, но, вероятно, смогла доковылять до городка. А шкатулка… Мало ли откуда? На нее напали разбойники, к тому же старик говорил о беглом маге. Может, он встретил ее и сжалился? Шкатулку всучил, опять же.

В то, что бывший заключенный мог помочь одинокой девушке, верилось слабо. Однако если смотреть с иной стороны, кто знает, что у другого человека на уме? Вдруг у него был мотив?

Найдя мало-мальски правдоподобный вариант, который не заставлял ее думать о таинственной встрече как о чем-то сказочном, а потому неконтролируемом, Севара успокоилась. Куда легче считать, что случившиеся неприятности имеют хоть какое-то объяснение и совсем не связаны с чем-то, что неподвластно даже магам. Но странная встреча так и осталась диковинным сном для Севары. По крайней мере, она решила это для себя, чтобы не утопать в жутких мыслях о расплате за помощь.

Наконец вернулась и Оленя. Она принесла обещанный чай и глазунью с мелкими колбасками и хлебом. Заметно было, как на не самой лучшей посуде Оленя старалась разложить все посимпатичнее.

– Премного тебе благодарна, – чинно кивнула Севара, приступая к еде.

Служанка, робко улыбнувшись, вышла и вернулась лишь для того, чтобы забрать посуду. Она задержалась, ожидая, когда гостья допьет чай.

– Повтори, пожалуйста, кто меня нашел? – решилась завести беседу Севара.

– Женщины. Мы город обходили. Точнее, старую его часть: отсюда до площади.

– Зачем?

– Праздник ведь. Невестин день.

Севара поперхнулась. Мигом вспомнилось обращение беловолосого – «невеста».

– День богини Ханашады, – Оленя протянула салфетку, – мы зовем Невестиным днем. На юге не так?

– Честно говоря, не знаю, как в народе, но в свете иначе как днем Ханашады не зовут. Так женщины обходили город?

– Конечно, на общее благо. Женщины в этот день волосы расплетают, снимают платки, на соху доски кладут. Опосля несколько на них садятся, а другие, кто позади, – придерживают соху, а кто впереди – тянут. Так бороздой круг выходит. Мужчины на площади ждут, Ханашада ведь женщинам силы дает. Вот мы и стараемся, чтобы городу жилось легче, чтобы гора людей не забирала и напасти все за бороздкой-то и остались.

– Надо же… – Севара задумчиво отхлебнула терпкий чай.

О таких традициях она не слышала. В день Ханашады они с бабушкой обычно ходили в храм Двенадцати, чтобы помолиться. Ну и, разумеется, обязательно выходили и мальчики. Бабушка говорила, что если остаться в такой день дома, то мужчины не найдут себе жен, а женщины мужей. А если и найдут, то обязательно умрут после свадьбы. В такие суеверия Севара не верила, но с бабушкой не поспоришь.

– Значит, вы у леса проходили? А никого не видели поблизости?

– Так двор наш у самого лесочка, у нас весь город: с одной стороны – горы, с другой – деревья, – пожала плечами Оленя. – Рядом мы только и были. А вы в шубке песцовой беленькой, со шкатулкой и пионом.

Севара моргнула пару раз, не веря ушам. Какая шубка? Те варвары стянули с нее верхнюю одежду. Да и остальное…

– Мы думали, в шкатулке у вас документы найти, но куда там! Она не открывается.

– Полиция, говоришь, была?

– Приходили. Ночью еще. Утром рано тоже были, сказали хозяйке, что вы дворянка, видно. Она тогда приказала вас в эту комнату определить… Кхм… И служители просили вас зайти тоже. Личность подтвердить, ну и вообще…

– Тогда не могла бы ты помочь мне собраться?

Оленя улыбнулась и гордо сообщила, что всю ночь сушила и чистила платье, так что теперь оно в отличном состоянии. Севара мысленно сделала пометку заплатить той за работу. Правда, когда принесли одежду, стало не по себе. Платье походило на собственное, но его будто кто перешил, изменил: ткань посветлела, немного блестела, добавилось кружево. Однако выбирать не приходилось.

Пока шнуровали корсет, ноющая боль в груди не успокаивалась, но как бы тщательно ни приглядывалась Севара, ни раны, ни синяка не заметила. Вспомнились хладные длани того, кто бесшумно ходил по хрусткому насту снега, кто говорил мягким низким голосом, кто прикасался ледяными пальцами…

Отогнав навязчивые, липкие от страха мысли про загадочного беловолосого мужчину, Севара приняла твердое решение разобраться с возникшей проблемой и идти по намеченному плану. Некогда думать о сказочных персонажах!

Первым делом она познакомилась с кутающейся в душегрейку хозяйкой постоялого двора. Оная мило улыбалась и понимающе качала головой, узнав о беде. Тем не менее цену за комнату заломила неприличную для обстоятельств.

Договорившись, что Оленя пока походит при ней, Севара наконец вышла в город. Точнее, городок. После Песчаного Лога, вмещавшего в себя несколько сотен тысяч горожан, Пэхарп с его десятком тысяч жителей казался совсем уж мелким. Бо́льшая часть населения здесь трудилась в шахтах, где добывали в основном магические кристаллы и самоцветы.

Улицы здесь и днем оставались полупустыми, слишком заснеженными для весны. Дома жались друг к другу, будто в попытке согреться. Впереди виднелись массивы снежных гор – Голова Полоза, или, как их еще звали, – Морозные Хребты, а позади подступал высокий лес. Впереди – единственная площадь, где располагались и полицейский участок, и городская власть, и махонькая больница, и почта…

Хотя идти пришлось относительно недолго, Севара устала. Преимущественно от пронизывающего ветра, поднимавшего пургу и щипавшего за нос. По крайней мере, белая песцовая шуба отлично справлялась с морозом. Бедняжка Оленя куталась в зипун и то и дело поправляла платок на голове.

В полиции вошедших узнали сразу, стоило оказаться внутри. Оно и понятно, в городе из дворянского сословия лишь один человек – Севара. А дорогая одежда и манера держаться выдавали благородную кровь. Впрочем, наверняка роль сыграла и наружность, унаследованная от матери…

Прибывшей занялся молодой, на вид – ровесник Годияра, маг среднего роста со светлыми серыми глазами и темными волосами, одетый в форменную черно-золотую мантию.

– Повезло: буквально пару промежей назад прислали копию семейной печати, – пробормотал маг, роясь в ящиках. – Пришли бы раньше, только зря прогулялись бы…

Севара хмыкнула, оглядывая небольшой кабинет, заставленный растениями. Ни одно из них опознать не удалось, что намекало на их необычное происхождение. На столе лежала пара папок, рядом с ними стояла кружка еще горячего…

– Кофе? – удивилась Севара, принюхиваясь.

– Точно! – выпрямился маг.

– Я думала, его сюда не возят.

– Не возят. Дорого. Но на заказ привезут что угодно. Есть у меня знакомый, вот у него лучшие сорта продаются!

– Мне стоит взять контакты вашего знакомого, домн[17]… – Севара специально сделала паузу после обращения, ожидая, когда ей наконец представятся.

Маг оторопел, будто только сейчас осознал, что так и не назвался, а затем улыбнулся:

– Радмил. Простите, не каждый день оказываешься в таком обществе…

Севара подняла брови, в остальном сохраняя невозмутимость.

– Кхм… Что ж, нужно подтвердить личность. Могу я просить вашу руку? – Маг замер, видимо обескураженный двойственностью фразы, и уточнил: – Мне нужен только ваш палец.

– Хотите пустить мне кровь, чтобы проверить по семейной печати, – догадалась Севара, высвобождая левую кисть из муфты.

Радмил кивнул, растерянно улыбаясь. Вряд ли он часто общался не то что с благородными, а вообще с людьми. Тем не менее он вполне профессионально проколол безымянный палец своей новой знакомой, будто проделывал такое по сотне раз на дню.

Неспешно Севара прижала ранку к прохладному металлическому кругу с вырезанным в нем семейным гербом, мазнув по нему кровью. Радмил любезно шепнул заклинание, заставившее прокол затянуться, и приступил к проверке. Он сделал несколько пассов, прочел что-то нараспев и щелкнул по гербу. Тот ответил ярким свечением.

– Вот и все, – Радмил наклонился, раскрыл папку и что-то размашисто написал в ней, – личность подтверждена, сударыня. Приятно познакомиться, Севара Милояровна. Подпишите здесь и здесь, пожалуйста.

Оставив свои подписи, она, не удержавшись, спросила:

– А вы, случаем, не знаете, что с моими грабителями? Их ловят?

– Зачем же ловить мертвецов? – пожал плечами Радмил.

– Мертвецов? – Автоперо выпало из руки, оставив небольшой росчерк на бумаге.

– Окоченели ваши лихие люди.

– Не из-за магии?

Воспоминания услужливо подкинули образ беловолосого мужчины с ледяной короной. Тот наверняка был способен наказать преступников по-своему.

– Почему вы так решили?

– Слышала, что из Башни кто-то сбежал, – нашлась Севара. Не рассказывать же ему о странной встрече? Чего доброго, за безумную примут.

– Вот оно что… – нахмурился Радмил. – Не думайте о том. Разбойники пали жертвой стужи, а беглеца мы поймаем.

Рассеянно поддакнув, она вышла. Вещи остались на хранение в другом кабинете, где Севара, выяснив, что ее старика-извозчика отправили в Лединск, попросила хотя бы его почтовый адрес. Прямо в участке составила недлинное письмо с благодарностью и пожеланиями скорейшего выздоровления. Из только что забранных вещей Севара вытащила кошелек и добавила к письму деньги, расплатившись, таким образом, и за дорогу. Отправила его, не отходя далеко, прямо в почтовом отделении.

Когда саквояж был оставлен на постоялом дворе, Оленя провела к конечному пункту назначения – к поместью «Снежное». Если бы Севара знала, что дорога будет долгой, так еще и в гору, то послала бы за извозчиком.

На возвышенности, откуда открывался вид на город, стоял массивный дом, зажатый пристройками. Поместье имело два этажа и узкие окна, стены из темного дерева и высокое крыльцо. Забор кое-где виднелся, но в основном уже давно сгинул под натиском северных ветров. Мрачное строение на вершине холма внушало беспокойство каждому, кто решил бы забраться сюда. Все выглядело так, словно внутри давно никто не жил, но притом не покидало странное ощущение, что из-за оконных стекол, отражающих тучи, выглядывали призраки обитавших здесь людей.

Распахнув шубу, Севара тяжело дышала, изучая свой новый дом и одновременно прикидывая стоимость ремонта. Ей бы тетрадь и автоперо, чтобы составить список дел, но пока в распоряжении были одни только мысли.

– Много же работы предстоит! – Севара запахнула шубу, почуяв, что начала замерзать. Не хватало еще заболеть.

– Какой такой работы? Что надыть? – гаркнули вдруг за спиной. – Вы кто такие? Я вас не звал!

Оленя подскочила от неожиданности, а Севара едва заметно вздрогнула, прикрыла глаза, успокаивая сильнее забившееся сердце, и оглянулась. Перед ней стоял высокий жилистый старик с короткой, но густой седой бородой. Под нахмуренными бровями виднелись зеленые с точками охры глаза. Он опирался на длинную палку, заканчивающуюся крюком и похожую на пастуший посох. На плечах незнакомца лежал тулуп, будто нацепленный наспех.

– Добрый день. – Севара чуть задрала подбородок. – Мое имя Тамъярова Севара Милояровна, я хозяйка сего поместья, со мной Оленя, служанка. Могу я осведомиться, кем являетесь вы?

– О как, – пробормотал старик, почесывая затылок, – надо же… А что с Всемилой Милодаровной? Неужто померла? Молодая еще ж…

– Всемила Милодаровна – моя бабушка, она вверила мне управление «Снежным», – терпеливо объяснила Севара. – Вы не желаете представляться?

– Прощения просим, хозяйка, – старик склонил голову, – дед Ежа я. Уж не примите близко на душу, что встретил вас эдак. А токмо шастают тут всякие… Что не хитник, то охлестыш.

– Охле… лест… – Севара беспомощно обернулась к Олене.

Последняя поспешила прийти на помощь:

– Охлестыш – то человек нехороший, с дурной славой, бессовестный.

– Вот как… А вы, значит, их гоняете? – Севара вернула взгляд к деду Еже.

– Уж не привечаю![18] – воскликнул тот.

– У вас с моей бабушкой какая-то договоренность была? Ибо меня, увы, не известили.

– Нет. Я так, добровольцем. Мальчишкой еще здесь жил, как подрос, на шахты ушел. Домик себе в городе отстроил, там сын сейчас с семьей. Я дюже[19] стар стал, не хочу молодости мешать, а так и сынок ходит, и внучки прибегают. Но мне и тут хорошо. Однако ж, ежели вы меня прочь погоните, так противиться не буду.

– Отнюдь, – Севара позволила себе улыбку, – никуда я вас не погоню. Мне помощники нужны, а вы и дом знаете, и город, и шахты. Лучше и не найти.

Дед Ежа усмехнулся:

– Добро! Свое поместье поглядеть желаете? Идемте, госпожа.

Ключи, которые выдала бабушка, старые и немного ржавые, больше не котировались. Замки́ сменились новыми без уведомления хозяев. Внутри дом оказался холодным, пустым и пыльным. К тому же окна первого этажа, выходящие во «внутренний» двор, были разбиты:

– Их побили в первую же зиму после смерти прежнего хозяина. Снаружи укрепленные – не разбить просто так, а тут чепуха. Искали, чем поживиться и согреться. Токмо ваша бабушка еще по лету приезжала, все ценное забрала да заперла. Три десятка зим минуло с тех пор или около того…

Окна внизу дед Ежа заколотил тонкой фанерой, не пропускавшей совсем уж злые ветра. Однако по полу гулял ледяной сквозняк, гоняя пыль. Зато не было паутины. В таком морозе пауки просто не жили. И все же крепкое поместье осталось нерушимым, хотя и было изрядно постаревшим и покалеченным. «Жить можно», – вынесла мысленный вердикт Севара.

Первым делом необходимо вставить стекла, но для того нужно дождаться дивидендов горнодобывающей компании. Им уже должно было прийти уведомление о смене адресата. Правда, неясно, согласились ли они на посезонную выплату. Если передача и пересчет пройдут гладко, то за прошедшую зиму должны отдать тридцать тысяч резов. Достаточно много, хватит, чтобы привести поместье в нормальное состояние, а летом укрепить его. Пока же придется как-то справляться с трудностями.

До вечера еще было время, значит Севара успевала переехать. Конечно, она предпочла бы остаться на постоялом дворе хотя бы потому, что там теплее, но за комнату требуется плата. А когда появятся деньги, неизвестно. Писать с просьбой о помощи бабушке не хотелось – она и так многое сделала. А брату… Нет уж!

Была еще шкатулка… Севара тут же отогнала эту мысль. Нет. Она воспользуется ею лишь в крайнем случае, а еще лучше вернуть странный дар нетронутым. Но и о том она подумает позже.

Перво-наперво следовало раздобыть дров для топки. Но немного, ибо отложенных резов осталось около сотни. Помимо того, понадобится постельное белье и одеяла, чтобы как-то пережить хотя бы ночь. Благо наверху осталась мебель. Что-то подсказывало, что часть перетащили туда с первого этажа, видимо чтобы усложнить задачу возможным грабителям.

– Дедушка, а как же вы тут жили? – тихо удивилась Оленя, выходя следом за остальными.

– Я не тут, я там, – он махнул рукой, – у хлеву, рядом с конюшней. Меньше места, теплее.

– Есть хлев? – уточнила Севара. – И конюшня?

– Хлев… ну, был. И курятник стоял. Сейчас вместо хлева моя опочивальня, считай. А конюшня сохранилась, да. И завозня есть…

– Завозня?

– Сарай для саней там, телег. Он с той стороны. Они тут дом обжимают, чтобы холода мене было.

– А вы с лошадьми обращаться умеете?

– Умею, как не уметь-то. Свое хозяйство было.

– Если попрошу ухаживать за лошадью, поможете? За плату, разумеется.

– А хоть бы и за еду. Почему не походить за животиной?

Севара довольно кивнула, закусив губу и размышляя. Медленно, но верно в разуме строился план собственного дома, где хозяйкой будет лишь она одна.

3. Люди и сказки

На постоялом дворе было тихо. Виной тому и удаленность Пэхарпа, и местность, для путников непривлекательная, и холодные ветра, и заснеженная даже весной дорога. К лету, если верить местным, город оживал – приезжали приказчики, представители и государственные чины, чтобы проведать местные шахты, приносящие кое-что получше золота и алмазов – магические кристаллы.

Хозяйка постоялого двора так хвалилась своим гостеприимством перед драгоценными жильцами, что снова едва не подняла цену и для Севары. Однако та вовремя пожаловалась на сквозняки и ободранную часть стены, что портила вид. Платить, конечно, все равно придется, но отдавать причитающееся за постой – рано. Сейчас деньги нужнее самой. А договорившись о цене и доплате за задержку, Севара принялась переманивать к себе и Оленю, подававшую чай переговорщицам.

– У вас и другие служанки есть, да?

– Девок хватает, – согласилась хозяйка двора, еще не подозревая, куда ведет ее гостья.

– Сколько ж вы ей платите? Мне ведь слуги нужны, хочу знать местные расценки.

– Тридцать три реза за декаду, – помявшись, ответила она.

– Мало, – улыбнулась Севара. – Оленя, пойдешь ко мне работать, если буду платить в два раза больше?

Та в ответ вздрогнула, растерянно заозиралась и тихо забубнила под строгим взглядом хозяйки двора:

– Но как же я… Я ведь тут тружусь…

– А что же с договором?

– Д-договором? – удивленно переспросила Оленя.

– Что ты подписывала, когда устраивалась?

– Так… ничего… Попросилась полы помыть, посуду там… Ну и взяли…

– То есть устное соглашение. – Севара неспешно отпила свой чай.

– Вы что же, работницу мою увести хотите?

– Вашу?

– Ни реза за идущую декаду не выплачу, – пригрозила хозяйка двора, сверкая глазами.

– Ничего, я заплачу. Тридцать три реза? Чепуха какая. – Ложь далась легко, но Севара действительно готова была отдать последние деньги. Еще у нее оставались ее украшения, которые в случае чего можно было продать. К тому же, хоть шкатулкой пользоваться не хотелось, на крайний случай и ее дары подойдут.

Отсутствие камеристки Севару угнетало, да и в новом доме помощь пригодилась бы. Оленя – неплохой вариант: знает местность, здешний говор, тихая и услужливая. Хорошая служанка. А люди нужны не меньше денег. Дед Ежа тоже уже согласился работать. Даже пошел выполнять первое поручение – договориться о покупке и подвозе дров. Совсем немного, на пару-другую декад. Севара рассчитывала, что больше трех десятков резов не отдаст, но дед Ежа уверил, что и двух десятков «жирно будет».

Жутко недовольная хозяйка постоялого двора вынуждена была отпустить Оленю. Та сияла ярче начищенного чайника. Из пожитков у девушки был только махонький туесок с запасной одеждой, так что собралась она быстро.

По пути в поместье они зашли в трактир. На миг Севара растерялась. Там было шумно, воняло потом и дешевым табаком, каким набивают горькие папиросы. Столы занимали мужики с перемазанными лицами, которые разом развернулись, едва завидели белоснежную шубку гостьи. Но Оленя уверила, что это единственное место поблизости, где можно перекусить, и оголодавшей дворянке пришлось смириться с обстановкой.

Несмотря на то что Севара балансировала где-то на грани ужаса и раздражения, внешне она того не показывала. Ее обслужили споро, накинув к цене лишних кистенцов[20] за знатность. Местные, обделенные вниманием дворянства, похоже, хватались за любую возможность. Им и невдомек было, что и родовитые люди могут быть такими же бедняками.

Севара решила не рисковать, выбирая между незнакомыми словами, и заказала овощное рагу с кроликом. К удивлению, еда оказалась невероятно вкусной.

– Оленя, а ты умеешь готовить?

Новоявленная камеристка испуганно сжалась и помотала головой:

– Только по мелочи что-то…

– Тогда нам нужен повар, – отодвинув опустевшую миску, вздохнула Севара.

Неспешно попивая пряный сбитень, она размышляла, не переманить ли и местного кашевара, как она сделала с Оленей? Готовить еду ведь кто-то должен, нельзя вечно ходить по трактирам. Да и их в городе всего два.

– Не позовете ли вашего повара? – Севара обратилась к проходящей мимо подавальщице. – Хочу отблагодарить за вкусную пищу.

Служанка кивнула и кинулась исполнять просьбу. Наконец к ним подошла низенькая пухлая женщина в блеклом фартуке.

– Добрый день, – улыбнулась Севара. – У вас настоящий талант к кулинарному мастерству.

– Благодарствую, барышня, – неумело поклонилась кухарка.

– Позволите ли скромный дар?

В руке появилось золотое кольцо с простеньким фианитом. Его Севара приобрела сама, еще будучи юной. Очень уж хотелось походить на бабушку с ее перстнями. Но та позже подарила ей кольцо с рубином, а Годияр купил для сестры серьги под стать, едва начал распоряжаться семейным бюджетом.

– Что вы, сударыня, – повариха всплеснула руками, – моя стряпня столько не стоит!

– А сколько же вы зарабатываете своим талантом?

– Да-к, полсотни резов за декаду.

– Возьмите все же. Вы меня порадовали ужином, и я искренне хочу сделать подарок. Ваш талант не должен оставаться незамеченным. – Колечко легло на край стола, а Севара поднялась, одеваясь в придерживаемую Оленей шубу, и заметила: – Работай вы у меня в поместье, я бы платила вам восемь десятков резов за декаду, а то и боле. Повариха бы мне была очень кстати. Всего доброго.

Выйти наружу было и приятно, ибо здесь ждала свежесть, и неприятно, потому что свежесть та являлась все же морозной. Тем не менее стоило еще зайти в лавки за постельным бельем и свечами. Благо Пэхарп не славился масштабами и все находилось относительно близко.

Тьма уже поглотила городок, и идея пешком взбираться к поместью с покупками и саквояжем представлялась чем-то вроде пытки или каторги по ту сторону Полозьих гор. Севара отдала три реза за то, чтобы проезжавший мимо мужик на санях довез их до «Снежного». У нового дома уже ожидал приятный сюрприз: дед Ежа с невысоким мужичком таскали дрова, пряча их под навес.

– Восемнадцать резов, – крикнули вместо приветствия.

Севара вытащила две купюры по десятку резов и протянула Олене, чтобы та расплатилась. Из трубы дома уже тянулся дым. Видно, дед Ежа предусмотрительно затопил то ли кухонную печь, то ли печь в зале со сколотым покрытием и обшарпанной позолотой. Внутри выяснилось, что все же второе. Стоило бы задуматься об отоплении магией. Хотя бы об усилении тепла от печи с помощью кристаллов. В Песчаном Логе подобное сочли бы излишеством, но здесь, на севере, такое – обыденная необходимость.