Собаки и волки

– Что же делать? Люди добрые, что делать? В нижнем городе грабят, здесь убивают… Куда идти, что делать?

Одна из женщин, до этого державшаяся в стороне, подбежала к ней с криком:

– Они идут! Сейчас будут здесь! Все пьяные! Крушат все на своем пути! Господи Исусе Христе, смилуйся!

По улице галопом неслись казаки. В суматохе Аду и Бена оторвало от Настасьи. Они бросились в первый попавшийся двор, потом в другой, забежали в переулок и опять оказались на бульваре. Было слышно крики казаков, лошадиное ржание, стук копыт по замерзшей земле. Дети обезумели от ужаса. Они побежали вперед, задыхаясь, ничего не видя, держась за руки, абсолютно уверенные, что за ними гонятся полчища солдат и что с ними случится то же, что и с женщиной, которую раздавили незадолго до этого. В тяжелых, неудобных зимних пальто бежать было трудно; Бен потерял картуз, слишком длинные волосы падали на глаза, он ничего не видел. С каждым глотком воздуха ему казалось, что ему в грудь воткнули нож. Ада посмотрела на казаков только один раз. Она быстро оглянулась и увидела, как один из них скачет галопом и смеется. К седлу у него была приторочена штука бархата, ткань размоталась и волочилась по слякоти, смешанной с грязью. Аде никогда не забыть этот цвет, розово-лиловый, с серебристым отливом. Было уже совсем светло.

Дети инстинктивно бежали все выше и выше, в сторону холмов, прочь от гетто. Наконец они остановились. Больше ничего не было слышно. Казаки их не преследовали, но они оказались совсем одни и не знали, куда идти.

Ада, всхлипывая, привалилась к тумбе. Она потеряла шапку, перчатки и муфту, подол пальто был разорван и лохмотья повисли самым жалким образом. Она терла лицо обоими кулаками, бледные щеки были перепачканы, пыль прошедшей ночи смешалась со слезами и оставила длинные темные разводы.

Бен сказал срывающимся голосом:

– Мы спустимся обратно и попробуем найти Лилю.

– Нет, нет! – закричала Ада, у нее совсем сдали нервы. – Я боюсь! Я туда не пойду! Я боюсь!

– Слушай, давай сделаем так – мы пойдем дворами. Нас никто не увидит, и мы ничего не увидим.

Но Ада все повторяла:

– Нет! Нет!

Она вцепилась в тумбу обеими руками, как будто это было единственное убежище на свете.

Они стояли на одной из самых богатых и спокойных улиц города. По сторонам тянулись большие сады. Все здесь дышало безмятежностью. Те, кто жил здесь, наверняка ничего не знали о том, что случилось у реки. Ни один казак не нарушил их покой.

Возможно, они созерцали царившие в гетто смятение и ужас, как зрители в театре – немного острых ощущений от происходящей на сцене драмы и сразу успокоение, ведь они-то в безопасности: «Со мной такого никогда не случится. Никогда!» Они такие счастливые, втройне счастливые. И все-таки, они ведь такие же евреи, как она? Ада представляла их ангелами, которые свешиваются с небесных балконов и равнодушно смотрят на бедную землю. Она хотела остаться именно здесь, с ними! Она не хотела спускаться.

– Давай останемся здесь, Бен, – тихо взмолилась она.

Он рассердился, обозвал ее идиоткой, дурой и трусихой, но она прекрасно понимала, что и он сам не хочет уходить из этого благополучного места.

Они взялись за руки и пошли дальше, сами не зная куда. Ада хромала, уцепившись за плечо кузена. Когда он упал, на нем порвались штаны, и коленка теперь кровоточила.

– Может быть, мы найдем кого-то, кто пригласит нас войти в дом? – робко сказала Ада.

Бен криво усмехнулся:

– Думаешь?

– Бен, – сказала Ада помолчав немного. – Здесь живут Зиннеры.

– Ну и что?

– Они ведь наши родственники…

– Ты что, к ним пойдешь?

– А почему бы и нет?

– Они нас выгонят.

– Почему?

– Потому, что они богатые.

– Мы же денег у них не просим!

Бен опять обозвал ее идиоткой, на что Ада не возразила, грустно вздохнула и пошла дальше. Она чувствовала, как рядом с ней Бен дрожит от холода.

– Вот здесь они и живут, – сказала Ада, показав на улицу.

– Мне плевать.

Но ветер задул еще сильнее. Она взяла своего спутника за руку.

– Мы могли бы ненадолго спрятаться на крыльце. Я помню, там есть крыльцо с колоннами и крышей… из мрамора, – добавила она, немного подумав.

– Из мрамора? – Бен пожал плечами и ухмыльнулся. – А что же не из чистого золота?

– Во всяком случае, на крыльце можно спрятаться от ветра.

– Ну и как ты попадешь в сад?

– Ты, кажется, хвастался, что перелезешь через любую решетку, даже самую высокую?

– Я да, но ты… девчонка!

– Да ты ничуть не ловчее, чем я! – сердито сказала она.

– Да? Посмотри на себя! Тащишься по снегу еле-еле, а всего-то полчаса надо было пробежать…

– Ну да, а ты, конечно, на бегу не падал? Вон у тебя коленка в крови.

– Спорим, я перелезу через решетку и спрыгну в сад, а ты даже на первую перекладину забраться не сможешь!