Привет магия! книга первая. Пирожки

Гусь, не ожидавший такой наглости от двухлетнего «воина», на мгновение опешил. Но только на мгновение! В следующее секунду он бросился в атаку, широко разинув клюв.

“А-а-а!” – завопил я, но не отступил. Я храбро махал совком, пока этот гад не укусил меня за самую важную часть доспехов – конечно за попу.

Взвыв, как настоящий воин после получения тяжёлого ранения, я дал дёру. Но отступить без победы я не мог! Собрав все силы, и вытерев слёзы, вернулся с ведром песка, которое было больше меня самого. Обычно им пользуется отец.

“На вот тебе пернатый!” – крикнул я и опрокинул ведро на гуся.

Птиц, весь в песке, возмущённо закричал “КРЯ-КРЯ-КРЯ!” и бросился наутёк, теряя перья. А я, гордо подняв голову и потирая пострадавшую попу, зашагал домой – победителем! На сегодня прогулок с меня хватит.

С тех пор все во дворе «то есть папа и мама» знали: с мной лучше не связываться, даже если ты огромный белый гусь. А попа… Что ж, она быстро зажила. Зато теперь у меня есть история, которой будут хвастаться всю жизнь! Хе-хе.

P.S. А гусь больше никогда не заходил в мою песочницу. Говорят, до сих пор боится совков и вёдер…

***

Визит мага.

Спустя полтора месяца дядя Валдай вернулся в наш дом – и не один. Вместе с ним явился старец в красной, отлитой огненным светом мантии. По виду ему можно было дать все пятьсот лет, если не больше, но эта мысль тут же разбилась о лёгкость, с которой он впорхнул в горницу и, усевшись за стол, принялся уплетать угощение с аппетитом юноши.

Когда последняя крошка исчезла с блюда, старик откинулся на спинку лавки, громогласно рыгнув – так, что стропила затрещали под напором звуковой волны, – и весело воскликнул:

– Ну что, где ваш вундеркинд? Давайте-ка показывайте диковинку!

– Перед вами, – буркнул я, с досадой отмечая, что на тарелке не осталось ни одной ватрушки. Я так и не успел попробовать – увлёкся чтением атласа, и всё время твердил себе: "Вот дочитаю страницу и пойду перекушу". Как же. "Почитал и поел" – не про меня.

– Ридикус Огнебровый, магистр гильдии "Пламя Феникса", к вашим услугам, – представился старик, театрально склонив голову.

– Вам бы больше подошло имя Рид Пожиратель Ватрушек, – скрестив руки на груди и насупив брови, я встал напротив него.

Маг разразился таким громовым хохотом, что черепица на крыше зашаталась в смертельной тоске по свободе.

– Ого, да ты и вправду шустрый! Палец в рот не клади, да, сорванец?

– Лучше бы ватрушку положили – на кой мне ваш грязный палец?

Старик, потирая седую бороду, изучающе разглядывал меня:

– Мне тут старый приятель поведал занятную историю. Говорит, малыш силой мысли сломал Око. Неужто правда?

– Без понятия. Просто оно стояло у меня на пути, а мне в уборную хотелось. Подумал: "Вот бы оно сломалось" – и оно сломалось.

Не стал врать я. Уж больно не просто дед перед мной.

– Да не может быть! – Огнебровый замедлил поглаживание бороды, его взгляд стал пристальным. – Эй, Валдай, подай-ка мою сумку!

Когда потёртый кожаный мешок оказался у него на коленях, маг извлёк оттуда знакомый мне по книгам артефакт – «Око Арканума. Эти кристаллы добывают только в Королевстве Пылающих Песков, и тамошние купцы, будучи монополистами, взвинчивают цены до небес, вызывая зубовный скрежет у прочих народов. Но песчаникам хоть бы хны – плюют они на недовольство с высоты своих золочёных барханов.

Старик наклонился ко мне и приложил кристалл к моей груди. Прошла секунда, другая… Ничего.

– Странно, – нахмурился маг.

И вдруг – щелбан! От неожиданности я потерял концентрацию – и камень вспыхнул ослепительно-белым светом, таким ярким, что Ридикусу пришлось поспешно убрать его от моей груди, дабы не лишиться зрения.

Но восхититься этим чудом никто не успел – дом вдруг содрогнулся, крыша обрушилась, грозя похоронить нас под обломками. Однако огненный маг успел выставить защитный барьер – мерцающий купол из сияющих рун укрыл нас от падающих балок.

Я стоял, заворожённо глядя на первое в жизни проявление истинной магии. Так и хотелось воскликнуть: "Привет, магия! Давай дружить, я хороший Мальчик!" Сердце бешено колотилось – одно дело читать о волшебстве в книгах, совсем другое – видеть его воочию, чувствовать на себе тёплый ветерок от колдующей плоти, вдыхать терпкий аромат разогретого воздуха. В этот момент я понял – все мечты моего детства меркнут перед этой ослепительной реальностью. Я точно хочу стать магом, самым лучшим и сильным.

Маг Огнебровый сохранял царственное спокойствие, но в его янтарных глазах уже плескалось раздражение. Поднявшись с лавки, он расправил плечи, и алая мантия, расшитая золотыми рунами защиты, развевалась за ним, словно пламенный шлейф. Руны я узнал из-за атласа и было их просто море. Каждый его шаг оставлял на полубортных досках едва заметные обугленные следы – неконтролируемое проявление магической силы.

Похоже старик зол, – жадно наблюдая за ним я старался запомнить всё.

Отец крепко обхватил мать за плечи, а меня прижал к груди. Я чувствовал, как учащённо бьётся его сердце – ровный, знакомый стук, который теперь сбивался от тревоги. Валдай шёл последним, его мозолистые пальцы нервно теребили ремешок мешка огненного мага.

Двор встретил нас странным зрелищем.

Трое латников в доспехах из сияющей стали, украшенных гравировкой в виде морских волн, держали под уздцы пятерых вороных жеребцов. Кони беспокойно перебирали копытами, чувствуя магическое напряжение. Их ноздри раздувались, выпуская клубы пара в холодный воздух.

Но настоящий интерес представляли двое что вышли вперёд.

Слева стоял мужчина лет пятидесяти, облачённый в парчовый кафтан цвета морской глубины, отороченный мехом белого песца. Его длинные, как ночное небо, волосы были перехвачены серебряным обручем с сапфиром. Но взгляд невольно притягивало массивное кольцо на правой руке – золотой змей, кусающий собственный хвост, а на её голове таился голубой камень. В его глубинах бушевал миниатюрный океан – волны яростно бились о невидимые берега, а в толще воды мелькали тени неведомых существ.

Кстати, об этом. Ещё лёжа в резной дубовой колыбели, я сделал удивительное открытие – моё зрение обладало невероятной остротой. Сквозь полумрак комнаты я отчётливо различал мельчайшие детали: каждую трещинку на потолочных балках, тончайшие паутинки в углах, даже микроскопических клещей, копошащихся в древесных порах.

Это было зрение, перед которым бледнели возможности лучших микроскопов моего прежнего мира. Я мог:

Различать отдельные чешуйки на крыльях ночных бабочек. Видеть, как пылинки медленно кружатся в луче закатного света. Наблюдать за передвижением мельчайших почвенных клещей.

Особенно завораживали пауки-сенокосцы, чьи тонкие ножки казались мне толстыми, как верёвки, когда я рассматривал их во всех подробностях. Их сложные глаза, состоящие из сотен крошечных линз, отражали свет, как драгоценные камни.

Иногда, чтобы проверить границы своих возможностей, я:

Следил за полётом отдельных пыльцевых зёрен. Различал текстуру на крыльях комаров. Видел бактериальные колонии на поверхности подгнивших фруктов.

Мать пугалась, когда я внезапно начинал смеяться, наблюдая за невидимыми для других комедиями микромира. Отец же, хмурился и успокаивал мать, мол, маги, что с них взять.

Этот дар стал моим первым магическим проявлением – задолго до того, как я научился ходить или говорить. И хотя тогда я ещё не понимал всей необычности своего зрения, инстинктивно чувствовал – мир гораздо сложнее и интереснее, чем кажется обычным людям. Или все об этом уже знают, а я просто заново изобретаю велосипед. Хм-м, а это идея. Интересно здесь есть велосипеды? Если что надо будет обязательно запатентовать. Если, конечно, здесь есть патентное бюро. Эх, – я мысленно вздохнул. Как тяжко быть попаданцем. Так я опять отвлёкся. Тут вроде как драка намечается, а я всё о своём, о власти над миром, богатстве и куче принцесс. Хе-хе.

Справа находился его спутник – мужчина около тридцати (хотя ему легко могло быть и двести, всё-таки мир-то магический) в мантии напоминающую по цвету мокрую землю. Ну цвета грязи я имел в виду если что. На груди красовалась эмблема – земляной голем державший золотой жезл. Его короткая борода была аккуратно заплетена в мелкие косички с вплетёнными медными бусинами.

– Наконец-то я нашёл тебя убийца детей, – прошипел богато одетый незнакомец. Голос его звучал, как скрежет льдин по камню.

Не дав опомниться, он резко поднял руку с роковым кольцом. Камень вспыхнул синим светом, и воздух наполнился запахом морской соли.

"Аква Морс Витаэ!" – прогремело заклинание.

Вода из ближайшей бочки взметнулась в воздух, формируя идеальное копье с зазубренным наконечником. Водяной снаряд с свистом понёсся к Валдаю, оставляя за собой шлейф пара.

Но огневик лишь презрительно щёлкнул пальцами. Между Валдаем и копьём вспыхнул полупрозрачный щит из жидкого огня. При контакте вода взорвалась облаком пара, окутав двор белой пеленой.

– Кто такие, дьявол вас побери, и по какому праву атакуете моего человека? – голос мага загремел, как вулканический гром. Вокруг его головы закружили три огненных сферы, готовые в любой момент ринуться в бой.

Мужчина чьё копье не смогло пробить щит выступил вперёд и выпятив грудь зло прошипел:

– Убирайся, старик, пока цел, иначе я Сергиус Мокрый стеру…

Его спутник резко схватил его за плечо:

– Молчи, Сергиус! Ты что, не видишь, кто перед тобой? Это магистр Ридикус Огнебровый из Гильдии Пламени Феникса! Он может превратить тебя в горстку пепла одним взглядом!

Но виконт не посчитал старика кем-то важным, а потому продолжил с вызовом глядеть на него.

Старый маг медленно выдвинулся вперёд. Его мантия вспыхнула алым заревом, а по двору побежали трещины – каменные булыжники дорожки плавились под его ногами как воск. А мои глаза расширялись с каждой секундой. Кажись я даже забыл, как дышать.

– Вы, земляные черви, только и умеете, что рыть норы, а вы водники без воды пустое место – его голос стал опасным шёпотом. – Сейчас вас за нападение на магистра испепелю дотла – и ни один бог не посмеет осудить меня за это.

Воздух дрожал от нарастающей жары. Листья на ближайшем дубе свернулись в трубочки, а деревянный забор начал тлеть. Я прижался к отцу, чувствуя, как по спине бегут мурашки – это было одновременно страшно и восхитительно.

«Мурус игнис», – тихо произнёс Рид, и воздух перед ним вспыхнул, будто разорвался пороховой склад.

Его рука описала в воздухе плавную дугу, и в тот же миг между нами и нападавшими взметнулась огненная стена – три метра в высоту, семь в ширину, раскалённая, яростная, с рёвом устремившаяся впереди. Пламя лизало землю, оставляя после себя стекловидные следы, воздух дрожал от жара, искажаясь, как в мареве пустыни.

Несчастные успели выставить щиты – один земляной, дрожащий и неровный, другой водяной, хрупкий, как утренний туман. Но против магистра огня их защита оказалась не крепче паутины.

Щиты испарились.

Люди – тоже.

За мгновение от магов остались лишь тлеющие силуэты на камнях да пепел, подхваченный вихрем. Лошади рухнули, превратившись в груды обугленного мяса и расплавленных подков. Запах горелой плоти повис в воздухе, едкий и густой.

«Бездари», – скривился Ридикус, будто только что отведал чего-то кислого. – Валдай, веди к себе. А вы… – Его взгляд скользнул по нам, и в эти секунды его глаза были не просто налиты огнём – они горели, как раскалённые угли, готовые вспыхнуть новым пожаром. – Следуйте за мной. Жрать хочу так, что аж тошно. Так что, Ариана, – он ткнул пальцем в мать, – доставай сковородку. Ясно?

Мать кивнула так быстро, что её косы затрепетали, как испуганные птицы.

– Вот и славненько, – огонь в его глазах погас, сменившись привычной добродушной искоркой. Он обернулся и зашагал к дому Валдая, напевая под нос какую-то разухабистую песенку, будто не пять человек только что обратились в пепел по его воле, а он просто выкинул мусор.

А за ним, осторожно переступая через обугленные камни, потянулись и мы. Я был восхищён. Неужели когда-нибудь и я смогу творить такое? В этот миг мой взгляд зацепился за что-то блестящее. Я попросил отца отпустить меня и быстро сбегал к дому. Подобрав увиденное, спрятал в карман и вновь забрался к отцу на руки.

Глава 2

Глава вторая.

За золотой ответите? Нет – а за пирожок.

Повозка мерно покачивалась на ухабах дороги, увозя меня прочь от родного дома. В голове роились мысли о прошедших днях – мать, сжимавшая меня в объятиях до хруста в костях, отец, прятавший гордость за строгой маской. Они были одновременно счастливы и подавлены – их сын оказался магом, а значит, тринадцать долгих лет мы не увидимся. Но в их глазах читалось: "У него будет будущее. Настоящее будущее".

Мне дали имя – Кайлос.

"Идеально для мага-загадки, чьи глаза отражают две стороны магии", – сказал Огнебровый, едва взглянув на меня. Он сразу распознал во мне редкого двойного стихийника. Такие случались, но крайне редко – настолько, что даже он, проживший два столетия, не мог припомнить никого подобного среди ныне живущих. На вопрос, а где можно поискать информацию он ответил:

– "Если хочешь узнать больше – ищи в библиотеках", – посоветовал он. – "Хотя в орденские архивы тебя вряд ли пустят".

Орден Пламени Феникса мне был заказан – моя стихия не огонь. Впрочем, я и сам толком не понимал, что за силы во мне пробудились. Электричество? Здесь это называли "магией молнии", но сути это не меняло. Тьма? Ну с этим и так понятно.

Когда мы остановились в придорожной таверне, Огнебровый решил научить меня первому трюку – изменять цвет глаз. Не из доброты душевной, разумеется – за урок я заплатил яблочным пирогом, который он умял за три укуса, даже не предложив куснуть.

– Господин Ридикус, – осторожно спросил я, наблюдая, как он облизывает пальцы, – все маги так… прожорливы?

Он откинулся на спинку стула, удовлетворённо рыгнув:

– Нет, Кай, только маги огня. Ну и орки… но мы всё равно круче.

Рид раз за разом ломал мои представления о магах. Вместо мудрого старца, изрекающего философские истины, передо мной сидел балагур, который только что ущипнул за зад проходящую мимо служанку. Ему будто было пятнадцать, а не…

– А кстати, сколько вам лет?

– Двести двенадцать на днях стукнуло, – ответил он, наклоняясь ко мне. – Слушай, пацан, а много ли у тебя с собой денег?

– Уже нет. Знаете ли, пироги нынче дороги, – сухо ответил я.

Маг рассмеялся:

– Вечно забываю, какой ты смышлёный. Ладно, шучу. Но запомни – маги народ жадный и вредный.

– Как вы?

– Особенно я, – без тени смущения признался он.

– Можно вопрос?

– Валяй.

– Зачем вы мне помогаете?

Он задумался на мгновение, затем пожал плечами:

– Честно? Скучно. Да и любой орден отвалил бы кучу золота за такого, как ты.

– Про золото я догадался. Но почему скучно?

– А что делать-то? – он развёл руками. – Мир объездил вдоль и поперёк. До архимага мне ещё век карабкаться. Детей – как грязи. Да выросли все давно, живут своими жизнями. Войн толковых нет, да и…

Его слова повисли в воздухе, словно он вдруг осознал, что говорит слишком много. В глазах мелькнуло что-то – то ли грусть, то ли сожаление. Но через мгновение он уже снова ухмылялся, заказывая себе эля.

А я смотрел в окно, на убегающую дорогу, и думал о том, что ждёт меня впереди. В столице. В мире магии. В жизни, которая только начиналась.

– Господин Ридикус, позвольте поинтересоваться… Вы человек состоятельный?

Маг приподнял густые рыжие брови, в его глазах мелькнул искрящийся интерес.

– С какой стати тебя это волнует, птенчик?

– Допустим, у меня возникнет коммерческая идея. – Я тщательно подбирал слова, стараясь звучать убедительно. – Как мне известно, цены в столице способны вогнать в долги даже зажиточного купца. Но если вдруг мне в голову придёт нечто… грандиозное, нечто, что способно принести баснословные прибыли – могу ли я рассчитывать на вашу поддержку?

Огнебровый замер на мгновение, затем рассмеялся – густой, бархатистый смех, будто раскаты далёкого грома.

– Вот честное слово, если закрыть глаза, можно подумать, что беседую с умудрённым сединами торговцем! Но ты-то всего лишь малец, едва от соски оторвавшийся. О каких горах золота ты лепечешь? Какие коммерции?

Я не сдавался.

– Недавно я прочёл географический атлас за один день. Разве каждый на это способен?

– И что с того? – отмахнулся он, но в его взгляде уже пробежала тень любопытства.

– А то, что я могу дословно воспроизвести любую его страницу.

Последующие полчаса он испытывал меня, сыпля вопросами – о границах королевств, торговых путях, гербах знатных домов. Но моя идеальная память, острый ум и зоркость не подвели. Наконец, он откинулся на спинку стула, развёл руками в театральном жесте.

– Капитулирую! – провозгласил он, с комедийным пафосом вытирая несуществующий пот со лба. – Не знаю, как ты это делаешь, но…

Его глаза внезапно вспыхнули алым отблеском, и голос зазвучал иначе – глубже, весомее, словно эхо из глубины веков.

– Клянусь своим источником: если твоя затея окажется стоящей, я вложусь в неё и не стану тебя обманывать.

«Клятва принята», – пронеслось у меня в голове, голосом, похожим на шелест звёздного ветра. Я вздрогнул, озираясь по сторонам.

Огнебровый лишь усмехнулся уголком губ.

– Впервые услышал?

– Кого?

– Мироздание. – Его пальцы лениво обвели круг в воздухе, оставляя за собой мерцающий след. – Оно наблюдает за всеми, кто связан с магией. Дашь клятву – и оно не позволит тебе нарушить слово.

– Потрясающе… Но почему в атласах об этом ни слова?

– О, юный эрудит, – его улыбка стала заговорщицкой, – в атласах не описано и половины того, что действительно стоит знать.

Он наклонился вперёд, глаза сверкали, как два уголька.

– Ну что, готов раскошелиться на ещё один пирог? Взамен я поведаю тебе кое-что о том, как устроен этот мир…

Сдавленно вздохнув, я слез со стула и направился к трактирщику, мысленно подсчитывая оставшиеся монеты.

***

Дорога кипела жизнью, словно раскалённый котёл. Бесконечный поток повозок, карет и всадников создавал немыслимую какофонию – скрип колёс, ржание лошадей, крики возниц сливались в единый гул торгового тракта. Я впитывал этот незнакомый мир широко раскрытыми глазами: вот важно шествуют коренастые гномы с окладистыми бородами, там мелькают зелёные кожистые лица орков, а вон те… Люди? Нет, что-то иное. Слишком бледные, слишком утончённые, с неестественно длинными ушами. Будто выросшие без солнечного света.

Один из них вдруг повернулся ко мне, и моё сердце ёкнуло – его улыбка обнажила ряды острых, словно у глубоководного хищника, зубов. Неестественно длинных, идеально ровных, созданных не для пережёвывания пищи, а для разрывания плоти. Я поспешно отвернулся, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. А то ещё приснится. Ну его.

Как бы мой покойный отец был бы рад оказаться на моём месте. Он был безумный фанат Толкиена и всего того, что люди придумали на основе его трудов. Не только фильмы и книги, но, конечно же, и игры. Сколько раз отец не спал ночей, играя с друзьями по сетке в «Герои Магии и Меча». Думаете, мать ругалась на него? Да хрен там. Сидела за соседним компом, играя с ними. Да уж, им обоим здесь понравилось бы.

Кстати, я об этом не говорил. Но мой отец погиб, когда мне было шесть. И о нём у меня остались только тёплые воспоминания.

К вечеру мы не успели добраться до трактира и остановились на лесной опушке. "Что может пойти не так?" – наивно подумал я. В этом мире ответ всегда один: всё.

Ну давайте по порядку. Мы, значится, съехали с дороги, чтобы не глотать пыль от постоянно проезжающих лошадей и повозок с каретами. Я набрал веток, сложил в кучу, а Ридикус щёлкнул пальцами, и они сразу же занялись. Возмущаться, какого хрена двухлетний ребёнок должен что-то делать, я не стал. Это не наш мир, где мы дожили до того, что мама вопит на родительском собрании десятого класса, какого хрена учителя заставляют её лялю под метр семьдесят мыть парты и полы. Он же ещё ребёнок.

Здесь, когда тебе пять, ты выходишь в поле и пашешь с остальными членами семьи на равных. Да, если родители не совсем глупы и скопили денег на артефакт, обогащающий землю и ускоряющий рост подсаженных им растений, еды в семье будет достаточно. Но землю все равно надо вспахать, прополоть и засеять, а после ещё следить. А ведь сажать постоянно в одном месте нельзя. Земле тоже надо дать отдохнуть. А значит, придётся переходить на другой участок земли и все заново. Я в свои два таскал отцу воду и песок. И никто не хвалил меня за это, воспринимая мою работу как должное.

Понятное дело, что в богатой семье всё иначе. Там есть слуги и прочие рабочие, кто всё сделает за них. Только по большей части, если глава семьи не держит руку на пульсе, то из его потомства вырастают конченые ублюдки. Такие отпрыски, выросшие в роскоши и неге, обычно к тому моменту, когда их начинают заставлять что-то делать, желают смерти предкам, дабы завладеть имуществом и жить на всю катушку. Да, может, я утрирую, и здесь, в этом мире, где человек может жить тысячелетиями, просто так предка не убить, и придётся пахать.

Мои размышления прервал Рид. Он положил пирожок на ладонь, и на мгновение её окутала алая сфера. Через секунду от пирога уже поднимался пар. "Живая микроволновка", – с завистью подумал я, наблюдая, как маг с наслаждением откусывает лакомый кусок.

Только было я хотел задать вопрос, как из лесу, на опушке которого мы расположились, начали выходить люди. И ладно бы это были обычные бандиты, Огнебровый бы их одной бровью поджарил, но тут явно были маги.

Вы думаете, были пафосные разговоры о том, кто и кого как убивать будет? А вот ни фига. Как только трое мужчин и две женщины вышли на поляну и выстроились в шеренгу. А может, и просто так встали, чтобы друг другу не перекрывать обзор, то с ходу начали атаковать Ридикуса.

Только я собрался задать вопрос, как из чащи леса, на опушке которого мы расположились, начали появляться фигуры. Будь это обычные разбойники, магистр огня поджарил бы их одним движением брови. Но перед нами явно стояли маги – пятеро: трое мужчин и две женщины, выстроившиеся в подобие боевого порядка.

Не было ни пафосных речей, ни театральных угроз. Едва ступив на поляну, незваные гости без промедления обрушили на огневика град заклинаний. Маг огня же продолжал сидеть с невозмутимым видом, будто перед ним разыгрывалось не сражение, а незамысловатый уличный спектакль. Правой рукой он создавал огненную стену, левой – невозмутимо доедал пирожок, будто ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Первый залп обрушился на нас мгновенно. Кто-то из нападавших выкрикнул заклинание, и в наш щит врезался серп из спрессованной земли. Остальные маги поддержали атаку. Первоначальный страх, сжимавший мою грудь, начал понемногу отступать перед лицом ледяного спокойствия, с которым мой защитник отражал атаки. Неожиданно для себя я вскочил на ноги, впитывая каждую деталь схватки с жадностью ученика.

Он когда-то объяснял мне, что вербальные компоненты заклинаний – всего лишь дань традиции, пережиток времён, когда магия только пришла в этот мир и людям требовались словесные якоря для её управления. Современные опытные маги обходятся без них, но достичь такой концентрации в пылу боя – задача не из лёгких. Когда мысли скачут, словно испуганный табун, а вокруг свистят смертоносные заклинания, сохранить хладнокровие – настоящее искусство.

Ридикус не контратаковал. Он просто стоял, методично укрепляя барьер и… смаковал пирожок. Обычно он проглатывал их за пару укусов, но сейчас едва откусывал крохотные кусочки, будто наслаждался не только вкусом, но и самим процессом.

"Айр пугнус!" – прорезал воздух женский голос. Сгусток сжатого воздуха сформировался в гигантский кулак и обрушился на нашу защиту. Удар. Ещё удар. Безрезультатно.

Тем временем вторая волшебница начала сложный ритуал. По тому, как двое её спутников укрепили водяные щиты, а земледелец усилил натиск, я понял – готовится что-то мощное. Её пальцы выписывали в воздухе замысловатые узоры, а губы шептали слова заклинания. Наконец она выкрикнула: "Аква теребро френум!"

Вода в воздухе свернулась в идеальный конус, закручивающийся с невероятной скоростью. Напоминающее ступенчатое сверло, это заклинание с воем устремилось к нашему барьеру. Я попытался мысленно воспроизвести его, но тщетно – мои попытки не увенчались успехом.

В этот момент член ордена «Пламя Феникса» наконец проявил инициативу. Огненная стена исчезла, и в ответ полетело зеркальное заклинание – раскалённый смерч, точь-в-точь повторяющий траекторию водяного. Их столкновение породило облако пара, окутавшее поляну плотным туманом. Но огненное сверло оказалось сильнее – пробив ослабевшие щиты, оно вонзилось в грудь правого мага, оставив после себя дыру размером с мою голову. Я невольно содрогнулся – даже сквозь пелену пара было видно, как бесформенная масса того, что минуту назад было человеком, тяжело рухнула на землю.