Приборы на шесть персон

– Почему же чудом? – прервала дворецкого девушка, – у Сергея рука из серебра, и вполне себе рабочая, вот это, пожалуй, чудо.

– Смею с вами не согласиться, его браслет, такой же необычный предмет, как и ваша трость, думаю, если его не будет, то и руки не будет, и готов поспорить на свою трубку, что он хотел бы вернуть свою настоящую конечность.

– Может быть, я вас перебила.

– Так вот, не смотря на чудо, это не стало переломным моментом для него, не сломало его душу и не перевернуло взгляд на мир, что позволило бы пожить немного дольше обычного человека. Он так и продолжал стареть, познавать, расширять грани, учиться и учить. И скорее всего уже умер, я не видел и не слышал о нём ничего уже очень давно, лет сорок точно. Тут вы, Ксения похожи на него, то событие что могло, как сжечь вас дотла, так и превратить на долгие годы в пятнадцатилетнюю девочку, никак на вас не повлияло. Вы продолжаете взрослеть.

– Так подобные ситуации могут и убить?

– Я же сказал, из тех, кто поклоняется, в тех кому поклоняются, а поклоняться можно как живым, так и мёртвым. Те, кто был сломан событиями, отправлялись к предкам и оттуда наставляли и поучали своих последователей. После своих открытий или просветлений они могли догореть изнутри за пару дней, что-то не выдерживало сердце, мозг, душа или всё вместе.

– Остался Борис.

– И опять я вынужден не согласиться. Вы, милейшая, или вы уже в курсе кто или что вы?

– Не имею не малейшего понятия.

– То то же. Борис один из наблюдателей.

– И за кем же он наблюдает?

– За всеми. Наблюдатели очень интересные существа, они могут слышать правду, вместо лжи которую говорят окружающие, видеть сущность и ауру сразу, без применения магии, как я вчера снял со всех разом их скрывающие истинный вид чары. Только ему для этого колдовать не надо, он всё видит и слышит уже в реальном виде. Я с ними не часто встречался, но как-то мне показалось, что они могут быть сразу в нескольких местах одновременно, но повторюсь, возможно мне только показалось.

– Такого врага лучше не наживать, – усмехнулась девушка.

– Они всегда придерживаются нейтралитета, и как раз за это пользуются особым уважением всех без исключения существ, которых я знаю, пора накрывать стол, скоро ужин, продолжим как ни будь потом.

– Была рада поболтать, вы очень приятный собеседник.

– Я тоже был рад, – с этими словами Игнат зажег первую свечу.

Вечер второй.

– Доброго всем вечера господа, Ксения, – сел за стол Семён.

Гости поприветствовали тех, с кем не встречались за день. Раздался щелчок пальцев из угла возле камина, прошли доли секунд и все присутствующие приняли свой обычный вид.

– Семён, мне кажется, вы немало повидали на своём веку, и у вас есть какая-нибудь история для сегодняшнего вечера, – обратился к старику некромант.

– Вы совершенно правы Сергей, но, я предлагаю своего рода обмен, я рассказываю свою историю, а завтра вы расскажете, где приобрели такой изумительный серебряный браслет, – ответил леший.

– Достойный обмен, никто не против? – Сергей окинул взглядом помещение, возражающих не было, – Семён.

Ведьма на болоте

Деревню возле леса озарил очередной рассвет, пропели первые петухи, народ начал собираться в поле, за дровами, охотники отправились проверять силки, ямы и ловушки. И только молодая девушка Софья спала, два дня она, почти не смыкая глаз выхаживала двух деток с другого конца деревни. Жар спал, кашель прошел, бредить перестали, ещё день отлежатся и будут как новенькие. Так и Софья отсыпалась после проделанной работы.

Калитка в её двор всегда была открыта, как и дверь в дом, гостям она всегда была рада, кто бы и когда не пришел, хоть поздней ночью, хоть ранним утром. Жила она одна, родителей схоронила пару лет назад и с тех же пор занималась врачеванием, местные всегда приносили дрова, еду, и одежду в случае необходимости, а она взамен лечила всех, кто нуждался.

Деревня была большая, человек триста, и это только взрослые, с детьми и стариками набиралось около шестисот, была даже своя двухэтажная церквушка с добротной колокольней, на пятнадцать человек, попом и звонарём. Её дом был последним по улице, у самого леса, за забор переступи, и через пятнадцать косых саженей начиналась чаща. Там то, в лесу, почти всё время и проводила девушка, собирая ягоды, новые коренья, листья, цветы, и всё то, что могло пригодиться. Внутри дом её был больше похож на цветочную оранжерею, все самые необходимые кустики, а их было штук двадцать, она давно выкопала и рассадила по горшкам, на зиму от всяких хворей хватало. А вот по лету начинались эксперименты с травами, грибами и всем, что можно было варить, сушить, жарить и настаивать.

Гибкий ум Софьи не давал ей покоя, поп на пару со звонарём научили её читать, писать и высекать мелодии из колоколов, обойдя все местные семьи, она научилась играть на гуслях и балалайке, свирели и дудке. Знала наизусть все сказки и небылицы, рассказанные стариками, прочла все свитки и небольшое количество книг, которые смогла найти. Как только литература закончилась, начала записывать рецепты всего что могло бы пригодиться, собирала все баночки и бутылки, которые были не нужны местным, настаивала, вываривала и снова настаивала. Всё, что получалось пробовала на себе, иногда последствия были печальными, двухдневный бред с жаром, рвота. Иногда же наоборот, появлялась безумная работоспособность и весёлость, как-то после очередной такой попробованной смеси настоек, Софья, оказалась в лесу, в совершенно неизвестном ей месте. Пару часов она пыталась пробраться к деревне по солнцу, и вышла к более – менее знакомым местам. День плавно сменился сумерками, и уже почти угас, когда она нашла первый признак людей, крик зайца, попавшего в силки, кто-то пытался его оттуда вытащить, издалека и в темноте было не разобрать, девушка подошла ближе.

– Эй, кто вы! – окликнула незнакомца она.

Ответа не последовало, незнакомец продолжал заниматься освобождением животного.

– Эй! – и крик застрял в горле, перед ней было существо, лишь отдалённо напоминающее человека, сгорбленное, скрипящее, как дерево на сильном ветру, руки и ноги больше были похожи на узловатые ветки, местами в коре, местами заросшие мхом, борода и растительность на голове болотного цвета скорее были травой или тиной, чем волосами.

– Не мешай, ступай своей дорогой, я тебя не трону, – ответило существо.

– Может я помочь смогу, я знаю, как эти силки устроены, – наконец переборов страх произнесла девушка.

– Ступай говорю, вы же, люди, сделали их, чтобы зверей ловить, и теперь хочешь отпустить? Не верю я ни тебе, ни таким как ты, – зло огрызнулось существо.

Софья опустилась на одно колено рядом с силками, и не взирая на ворчащего рядом, развязала пару узлов, освобождённый заяц перестал кричать, повернулся к девушке, наклонил голову, как бы поблагодарив, и в два прыжка скрылся из виду.

– Кто вы? – она поднялась с земли.

– Лешим меня называет твой род, хозяин болот и лесов, друг зверей лесных.

– А я Софья Степановна, приятно познакомиться, а имя у вас есть?

– Было когда-то, деревня в той стороне, – леший указал направление, и вставив пальцы в рот свистнул, – тебя проводят, опасно в лесу ночью.

Рядом шелохнулись кусты, но никто так и не показался, старик повернулся в сторону чащи, кротко обронив «Благодарю», и, скрипя суставами, побрёл вглубь леса.

– Не за что, – тихонько произнесла девушка и отправилась своей дорогой на пару с незримым спутником.

Вскоре она добралась до деревни, за несколько метров до калитки обернулась в сторону леса, во мраке деревьев на секунду блеснули два глаза, один желтый другой белёсый, следом показался большой чёрный, лохматый хвост и тут же исчез.

В доме было светло, значит кто-то в гостях.

– Добрый вечер гости дорогие, – улыбнулась с порога девушка.

– Софья, где тебя леший носит, весь день прождали, Миша вон исстрадался весь, – произнёс старик Егор, – руку вывернул, когда телегу починял. Я тут похозяйничал немного, чаю подогрел.

– Ничего страшного, чувствуйте себя как дома, давай Михаил посмотрим руку твою.

Парень сел на лавку рядом с хозяйкой, вся рука от плеча была неестественно вывернута наружу, всё это обрамлялось огромным синяком и сопровождалось стонами парня.

– Не так всё страшно, Егор Спиридонович налейте ему чаю немного.

– Так как он пить то будет?

– Вторая рука целая у него, ею и будет.

– Горячо, – только и успел сказать Миша, когда взял кружку, раздался легкий щелчок, затем второй.

– Вот и всё.

– Спасибо, Софьюшка, не зря столько ждали, отблагодарю чем смогу.

– Не чем, а когда сможешь, я тебе мазь дам из трав, будешь натирать перед сном и утром, как встанешь, тяжелой работой эту руку не нагружай, а лучше полежи денёк другой, – девушка порылась на полках, нашла нужную баночку, обернутую в ткань, протянула мужчине, – всё, Миша, можешь идти.

– Спасибо, ещё раз, – уже на выходе из дома произнёс он.

– Так, где ты бродила так долго? – поинтересовался старик.

– Егор Спиридонович, вы верите в те сказки, которые мне рассказывали?

– Как не верить, когда большинство из них из уст в уста передаются уже многие поколения? Что-то из этого должно быть правдой.

– Я сегодня лешего видела.

– Не брешешь?

– Нет, он зайца из наших силков вытаскивал, я ему помогла. Страшный, старый, как будто дерево он болотное, только живое, и сам себя лешим назвал.

– Эко диво. На какой тропе это было?

– А вот прямо на той, что к моему дому выходит, верста, может полторы отсюда.

– Надо всех предупредить, чтоб туда больше не ходили охотиться.

– Почему?

– Духа лесного гневить не надобно, бедой аукнется.

– Он дружелюбным мне показался.

– Ох, сомневаюсь я, что добром он нам отплатит за своих зверей изловленных. Лешие иногда помогают, а порой и губят, если рассердить их, а наши молодчики за поведением в лесу точно не следят, свистят, бранятся. Так что поостережёмся этих мест и их хозяина, в частности.

– И что вы им скажете? Что зверь, бешенный завёлся?

– Твоя правда, сразу пол села туда побежит загонять его. К утру придумаю что-нибудь, прощай Софьюшка.

– До свиданья Егор Спиридонович.

Старик вышел, на крыльце прикурил трубку, и едва прикоснулся к калитке, шарахнулся назад, с соседнего проёма забора вспорхнул огромный чёрный ворон.

– Эт ты бес проклятый, старика пугаешь, – пробурчал он, вышел за забор и пошёл домой.

Ворон немного покружил над домом девушки, пока в доме не погасла последняя свеча, и направился в лес.

Колокольный звон застал Софью ещё в кровати, извещал он об общем собрании. Девушка наспех оделась, и побежала в другой конец селения, собирал всех староста.

– Значит так, молодчики, – вещал со ступеней церквушки старик, – сегодня поутру ходил я в лес, по тропе, что рядом с домом Софьи, там топь разрастается, через версту где-то, Василий, что это значит?

– Не ходим туда больше отец, силки не ставим, на зверя не охотимся, – ответил местный любитель пострелять дичь.

– Правильно, а то утопнете, и детишки ваши без отцов расти будут, и любителей без дела по лесу пошататься, особенно после стакана медовухи это тоже касается, понятно Мишаня?

– Да понятно, Спиридонович, – произнёс уже поддавший с утра мужичок, – всё на этом, расходиться можно?

– Тебе можно, ступай, остальным вот что скажу, у Софьи дрова кончаются, Марфе с зерном подсобить надо, кому, что ещё надо?

– Пара подков новых не помешала бы, – раздался голос из толпы.

– А ты не знаешь, где кузнец живёт?

– Знаю.

– Ну а что тогда болтаешь попусту? Всё, новостей нет больше, расходимся.

Народ разошелся по делам, только пара молодых ребят решала, кто из них понесёт Софье дрова.

– Это вы хорошо придумали с болотом, – подошла к старику девушка.

– Добрый повод для них носа не совать в ту сторону без нужды, а ты что?

– А я, наверное, схожу.

– Смотри сама, но я бы на твоём месте поостерёгся с ним встречаться ещё раз.

– Поглядим, может, расскажет, чего интересного.

– А может в болоте притопит.

– Надеюсь, что нет.

– Нам без твоего врачевания туго будет.

– Понимаю, а вдруг он мне ещё какие-нибудь травы покажет, которых я не знаю, от хворей которые лечить пока не могу?

– Добро, но аккуратнее будь.

– Хорошо, вечером заходите, на чай с малиной.

– Обязательно. Прощай Софьюшка.

– До встречи.

Девушка зашла домой за деревянной свистулькой, которую для неё сделал один из местных умельцев, собрала все свои записи с рецептами, взяла корзинку с хлебом и кашей и направилась в лес. Примерно через версту Софья нашла те силки, в которые попался заяц, вот только тропинка на этом месте заканчивалась, а она отлично помнила, что вчера из чащи выходила по хорошей, протоптанной дорожке. Сейчас же с этого места и дальше были сплошные дебри и кусты, не долго думая девушка выбрала самое непроходимое направление и начала пробираться сквозь кусты и заросли бурьяна. Саженей через сорок вышла на небольшую опушку, рядом с небольшим болотом, пристроившись под одним из деревьев, что было поближе к топи, девушка начала играть на свистульке.

Немного времени прошло с момента прибытия Софьи, прежде чем появились первые признаки жизни, на ветку прямо над игравшей сел огромный чёрный ворон, громко известив окружающую местность о своём присутствии. Девушка прервалась, и подняла взгляд вверх.

– Здравствуй, – поздоровалась она с первым слушателем.

Птица посмотрела на девушку, кивнула и перебралась поближе, Софья продолжила играть. Солнце встало в зенит, когда появился второй слушатель. Кусты с другой стороны болота подняли свои ветки, образуя проход, из которого, не торопясь, вышел вчерашний знакомый. И пошел прямо по болоту, трясина под его ногами сплеталась в большие пучки, образуя островки на которые леший спокойно мог наступать, не боясь провалиться.

– Красиво играешь, – приблизившись, произнёс хозяин леса.

– Вы же только пришли, – оторвалась от свистульки девушка.

– Да, но слушаю с самого начала, – он указал пальцем-веткой на птицу, сидевшую на дереве, – звери лесные друзья мне, они же мои глаза и уши, знаю, что жителей своих отсюда отвадила.

– Тоже ворон передал?

– Да, зачем пришла?

– Учиться.

– Чему ты учиться собралась у меня?

– А всему что знаете, если захотите рассказывать, конечно.

– Может и есть, что тебе поведать, только зачем мне с тобой чем-то делиться?

– Я вас тоже чему-нибудь обучу, я много чего умею.

– А что мне пользы от твоих умений? Зайцам я, что ли играть буду?

– Я не только играть умею, могу зверей покалеченных лечить, или может вещи какие из деревни принести.

– Может и договоримся, – леший начал соображать, что из людских вещей ему может понадобиться.

– Вот и славно, имя своё вы так и не сказали мне.

– Семёном меня звали, и ты так же называть можешь.

– Хорошо, ряда знакомству.

– Я тоже.

– С чего начнём, Семён?

– Рецепты свои давай, может, подправлю чего.

– А вы читать умеете?

– Я же сказал, человеком был, когда-то, не всё ещё забыл, а ты играй пока.

Следующие несколько часов леший изучал написанное, местами удивляясь, иногда, недовольно ворча, исправлял что-нибудь угольком. Когда репертуар Софьи на данном инструменте был исчерпан, Семён закончил вносить корректировки.

– Всё, скоро стемнеет, завтра придешь, только инструмент другой прихвати, и всё что я внизу написал.

Софья быстро пробежалась глазами по написанному, несколько кореньев, знакомых ей трав и цветков, тарелка и бутыль медовухи.

– А медовуха зачем? – подняла она глаза, но рядом уже никого не было.

Когда девушка вернулась домой ее уже ждал Егор, с заваренным чаем.

– Ну как? – с порога напал с вопросом старик.

– Договорились, – улыбнулась она.

– Чудеса.

– А по мне так нет, он и по людям, поди, истосковался, уж много лет, наверное, один. Но не просто так, буду ему вещи приносить, что попросит.

– Ну, если что потребуется, говори, если сама раздобыть не сможешь.

– Так уже, бутылку медовухи попросил, а у меня её отродясь в доме не водилось.

– Это не проблема, в любой хате спроси, в погребах не одна лежит.

– Косо посмотрят на меня, я ж не пила никогда, мало ли что народ подумает.

– Ладно, занесу завтра поутру.

– Спасибо вам Егор Спиридонович.

– Было бы за что, смотрю чтения у тебя много на сегодня, – произнёс старик, глядя на исправленные рукописи, – пойду я, доброй ночи.

– И вам.

– Опять ты, – едва выйдя за порог, приметил дед ворона на заборе, – Софья, птицу покорми, второй вечер тут сидит.

– Какую птицу? – вышла на крыльцо девушка.

– Вон ту, – указал старик на ворона.

– А, эту покормлю, – улыбнулась она, и вынесла немного хлеба.

Следующие пару часов Софья разбиралась с тем, что написал леший, иногда удивляясь тому, как сама до этого не додумалась. А местами впадая в ступор от простоты изготовления некоторых настоев, которые она готовила по несколько месяцев и выдерживала в разных условиях, а надо было только заменить некоторые ингредиенты, и месяца приготовления превращались в дни, а иногда и часы. Но, то что она должна была принести завтра, окончательно её добило, некоторые сочетания были ей знакомы, одним она как-то травила мышей в амбаре, другое туманило разум на несколько дней, третье оставляло ожоги на коже, а если соединить это всё получилась бы, наверное, жуткая отрава, так она думала пока не настал следующий день.

Егор, как и обещал, занёс утром бутыль медовухи, девушка нашла в сундуке с музыкальными инструментами дудочку, которую делала вместе со Спиридоновичем, по образцу, любезно предоставленному всё тем же мастером, собрала очередной тормозок с едой, взяла ингредиенты, которые написал леший, и отправилась в лес. Едва она подошла к знакомому месту, где кончалась тропа и начинались дебри, кусты расступились, обозначая дорогу, к поляне и болоту.

Под деревом её уже ждал Семён.

– Доброго вам дня, – поздоровалась Софья.

– Здравствуй, располагайся, всё принесла?

– Да.

– Давай бутыль, – получив желаемое, леший мгновенно приложился к спиртному, сморщился, выдохнул, – эхх лет семьдесят её не пил, а вкус всё тот же.

– Значит рецепты те до сих пор в ходу.

– Записи мои прочла?

– А то как же. Много нового для себя узнала.

– Это не новое, всё, что я дописал и исправил, ещё деды мои рассказывали. А если ты единственная, кто сейчас врачеванием интересуется, и даже у тебя такие огрехи есть, то всё очень плохо с нынешним поколением.

– Это почему же?

– Как почему, элементарные вещи не знаешь, и никто тебя не поправляет, а если подсказывать некому, значит глупцы одни кругом, мало того, что никто свой опыт по наследству не передаёт, так ещё и всё что мы оставили, забыли.

– Семён, я это сама всё написала, сама же пробовала.

– Ну вот и я о чём, опять всё с пустого места начинаешь, когда до тебя уже всё придумали и проверили. Ладно, сегодня, колдовать будем.

– То есть как?

– Да как, обычно, всё, что ты принесла сейчас в ход пойдёт, играй и смотри, что делать буду.

Пока девушка отыгрывала очередной свой репертуар на другом инструменте, леший занялся приготовлением зелья. Что-то бросил в воду и поставил на солнце, из другого выжал соки и масло, третье смолол в порошок, в конце смешал всё в одной таре и плеснул туда медовухи.

– Пей, – протянул он плошку с зельем девушке.

– Да это же отрава! – возмутилась Софья.

– Сама ты отрава, рода человеческого, пей, говорю.

И она выпила.

– Сей напиток тело твоё и сознание немного встряхнёт, чтобы пути колдовские открыть.

– Без него не получиться ничего?

– Иногда и с ним ничего не выходит, а иногда и без него человек колдовать может, от человека зависит, на сколько он миру открыт. Знаешь возраст такой у детишек, когда их змея не укусит, и собака не кинется, вот в этот момент они ближе всего к природе и полностью миру открыты, а чем старше человек становиться, тем сложнее ему доступ к колдовству получить, закрывается он. От всего закрывается, от природы, от других людей, даже от себя, мало что радость для него несёт, и ни музыка слух ласкающая, ни новизна дел и занятий других не может ему весёлость вернуть. Вот тогда и мир для него закрывается, со всеми чудесами и красотами.

– Всё равно гадость редкостная.

– Если бы не медовуха, вообще пить невозможно было бы.

– Что-то голова загудела.

– Это тоже от неё. Теперь вот тебе символы, – леший протянул дюжину обрезков бересты, – пол ночи вспоминал и рисовал, попробуй, что-нибудь сотворить. Это знак роста, действует на всё живое, только на людях не пробовал, и тебе не советую, это вода, ветер, огонь, земля, – леший переворачивал кусок за куском, – думай о результате и рисуй двумя руками, чем больше символ нарисуешь, тем больше получишь.

– Что-то ничего не происходит, – начертила Софья в воздухе один из символов.

– Рост выбрала, а на что направляла?

– Не знаю, просто в мир.

– Бестолковая, я же сказал, о результате думай, гляди.

Семён повернулся в сторону, начертил тот же знак, меленький росток, торчавший рядом с краем болота, начал медленно подниматься вверх, обрастать листвой, и рос, рос, пока леший не опустил руки и не повернулся к девушке, за пару минут взрастив из небольшого побега иву сажени три в высоту.

– Поняла? Пробуй, на ней же.

Софья повторила процедуру. Опять ничего.

– Ты о чём думаешь?

– О дереве.

– Плохо думаешь, ну-ка выпей ещё.

– Зачем? Мне уже хватит.

– Медовуха из головы прочие мысли выкинет, – она выпила ещё пару глотков, – пробуй ещё, не уйдёшь, пока не получится или пока бутылка не кончиться.

– Семён, если бутылка кончиться я тогда точно никуда не уйду.

Ещё попытка, ещё глоток. Темнело. Бутылка была почти на исходе, как и терпение старика, и вот, после немереного числа попыток, листва на дереве зашуршала, оно начало расти.

– Чудо то, какое! – закричала девушка и обняла лешего, пахло от него, что не удивительно, лесом, залпом она допила остаток бутыля, и опять принялась за дерево.

– Я уж думал, пропало всё, – произнёс хозяин леса и улыбнулся, первый раз за десятилетия, – собирайся домой, завтра продолжим.

– Семён, а я не дойду уже, – заплетающимся языком произнесла девушка, и улыбнулась.

– Тогда здесь спи, доброй ночи, дудочку я заберу, учиться буду, – леший, скрипя суставами, встал и направился вглубь леса.

– Доброй ночи.

Софья откинулась на траву, и, глядя на угасающий за кронами день, уснула. Проснулась она среди ночи от резкого запаха собачей шерсти и сопения с двух сторон от неё, нащупав рукой рядом, что-то большое, лохматое и тёплое, обняла это и опять уснула. Как только поднялось солнце, волки начали будить девушку, большой одноглазый лизал руку, второй тыкался мордой в бок.

– Встаю, встаю, отстаньте, – пробурчала она, медленно открыла глаза, села.

Потрепала обоих за холку, серые довольно вильнули хвостами и скрылись в лесу. Девушка повторила вчерашний урок, подрастив иву ещё на сажень, собрала пожитки в корзину и побрела домой, где её уже ждал постоянный гость.

– Я уж думал, прибрал тебя лес, – едва завидев хозяйку, с тревогой произнёс Егор.

– Споил он меня вчера, вашей медовухой.

– Зачем?

– Сказал, лишние мысли из головы выветривает.

– Есть у неё такое свойство, что поведал, чему научил?

– Сейчас покажу, – заулыбалась она.

Взяла горшочек, с маленьким ростком малины, с подоконника, начертила знак, выученный вчера наизусть, и за минуту превратила его в плодоносящий куст.

– Эко диво! – только и смог выдавить из себя старик, и сел, обомлев.

– Не зря с ним познакомилась.

– Ох, не зря, я за такие чудеса готов с ним неделю пить, – отошёл от увиденного Семён, – а урожай наш сможешь так же? Как раз только сегодня засеяли.

– Не знаю, попробовать надо.

– Только ночью пробуй, днём, боюсь, наши не рады будут твоим чудесам, народ дремучий, мало ли что удумают себе.

– Хорошо, сегодня же и пойду.

– Тебя где искать, если опять пропадёшь?

– В конце тропы прямо идите через дебри, за ними болото будет с ивой у самого края, вот там мы с ним встречаемся.

– Буду знать. А пока в баньку сходи, а то что-то смердит от тебя, никак на псарне спала?

– Да нет, – начала, было, Софья.

– Не продолжай, знать не хочу, – старик ушёл, прикрыв за собой дверь.

Наступила ночь, девушка, как и сказала, пошла на поле, пытаться поднимать урожай, расположилась рядом с лесом на взгорке, с которого было видно всё поле. Сосредоточилась, очертила в воздухе знак, и начала ждать. Прошла четверть часа, но результата всё не было, вдруг сзади раздался знакомый древесный скрип.