Слёзы Богов

скачать книгу бесплатно

Слёзы Богов
Игги Йоутсен

Ей предсказали, что она родит дитя, которое изменит уклад жизни трех народов, которые жили тысячелетиями в мире и согласии. Тайна его рождения его и погубит. Он восстанет против богов, ввергнет в пучину войн племена и воссоздаст новый порядок. Кажется, ему будет все под силу, кроме любви. Вместе с людьми за власть в борьбу вступят и боги. Множество мифов, легенд и притч, а также захватывающее повествование и непредсказуемый финал не опустят до конца.

Слёзы Богов

Игги Йоутсен

© Игги Йоутсен, 2024

ISBN 978-5-0064-6633-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

В стародавние времена, задолго до появления человечества и даже динозавров, до первого из пяти известных массовых вымираний, на Земле проживали три народа, совсем непохожие на нас, так как внешне больше напоминали скорее приматов, от которых отличались не только поведением, но и наличием разума. Одежд те существа не носили, так как были покрыты шерстью; ростом достигали три метра, а весом – до трехсот килограмм. Несмотря на внушительный размер, они считались одними из быстрых и сильных существ, обитавших тогда еще на молодой планете. Давайте называть их людьми, ведь возможно они были нашими далёкими предками. Кто знает?

Так вот, эти люди отличались невероятной мощью, смелостью, и в большинстве случаев жестокостью и беспощадностью по отношению к своим врагам и жертвам. Слов «милосердие» и «сострадания» для них словно не существовало. Странно, но даже при отсутствии сопереживания, три народа жили в мире и согласии. Ведь в их памяти еще сохранились воспоминания о времени, когда они составляли единое целое. История умалчивает причины, которые привели к их разделению. Никто не сможет с уверенностью сказать точное место появления самых древних мыслящих существ, так как планета сильно изменилась с тех пор. Рискнём предположить, что изначально населяли они равнинные местности. Затем произошло нечто необъяснимое, и часть племен ушла в лес – с тех пор ее стали называть «лесным народом». Спустя некоторое время другая часть отделилась и отправилась в горы. Ее представителей прозвали «горным народом», а оставшаяся группа получила двойное имя «полевого и равнинного народа» (полевыми их величали лесные жители, а равнинными – горные). Мы будем именовать их степными племенами или степным народом, именно так, как они сами себя называли. О том периоде жизни известно очень мало, так как сведения сохранились весьма скудные. По этой причине повествование начнётся со времени появления на свет первого степного царя по имени Акиус, при правлении которого слово «мир» вышло из обихода всех трех народов и было заменено новым понятием «война». Но давайте сначала познакомимся с укладом жизни каждого народа, чтобы понять, что они из себя представляли.

Степной народ был не только самым многолюдным, но и самым развитым из трёх существовавших. Он создал множество орудий труда. Племена занимались охотой, земледелием, рыболовством и другими промыслами. Устоявшиеся традиции и разделенный на диалекты единый язык объединял сотни племен, раскинувшихся на маленькие или далёкие расстояния друг от друга. Каждое племя насчитывало от ста до тысячи человек и занималось тем трудом, которое выбрали для себя его предки, пользуясь дарами природы. Одни промышляли исключительно ловлей рыбы, другие – охотой, третьи – скотоводством, четвёртые – возделыванием земли, пятые – созданием орудий. Всего не перечислить. Единого правителя у степных племен не существовало, но связывал их в единое целое так называемый «Совет Вождей», состоявший исключительно из женщин пожилого возраста. Они были единственными, кто доживал до своей естественной смерти. Всех остальных, достигавших рубеж в сто лет (60 лет по современным меркам), почётно приносили в жертву божествам или умерщвляли. Каждое племя чтило собственный пантеон богов, которых могло набраться огромное количество, но всех объединяла единая Верховная Богиня Вернаусия, являвшаяся, согласно поверьям, матерью народа плоскогорья.

Денег у степных племён не существовало. Всё хозяйство основывалось на обмене товаров. Чем больше их производило определенное племя, тем богаче оно считалось. Поэтому племена делились на состоятельные и бедные. И как часто случалось, зажиточные покоряли неимущих. Происходило это в основном мирным путем без кровопролития и сопротивления. Люди захваченных поселений становились рабами и прислугами в одних племенах или полноценными членами в других. Некоторые племена, наоборот, разрастались, а затем распадались на независимые друг от друга части. Таким образом, количество племен бесконечно менялось, так что определить их точное число никто бы не смог.

Как уже упоминалось ранее, правителями племен становились исключительно женщины. Мужчины находились в подчинении и занимались самым тяжёлым и непрестижным трудом. Степные жители, в отличие от горных и лесных, первыми придумали письменность, появлению которой способствовали огромные расстояния, разделяющие между собой многочисленные племена. Письмо помогало сохранить язык и отношения между обитателями разных племен. Не все жители могли довольствоваться умением читать и писать. В основном на обучение претендовали только женская половина и незначительная часть мужского населения из числа приближённых вождей и старейшин. Племена не находились в изоляции друг от друга и постоянно контактировали, но перейти из одного в другое не разрешалось, нужно было там родиться или жениться на одном из его представителей. Это правило являлось единственным ограничением в свободе передвижения.

Существовали у племен и собственные законы и правила. Провинившегося члена сообщества приносили в жертву определённой богине или изгоняли с меткой на лбу. Так осуществлялась система правосудия. Смерть воспринималась как переход к новой жизни, поэтому ее не страшились, а вот то, куда попадет душа: в Чертоги Благословенных или в царство Ганура, бога смерти, приводило в трепет. Жертвоприношения отличались от тех, что рисует воображение современного человека. Они покажутся жуткими любому из нас. В зависимости от тяжести вины оступившегося умерщвляли по-разному в каждом племени: кого-то закапывали заживо, а кого-то разрывали на части; некоторых мумифицировали, съедали живьем или бросали к хищникам, и все во славу божественного провидения. Самым милосердным убийством считалось удушье, но этой привилегией пользовались только достигшие пожилого возраста женщины сообщества. Мужчин-стариков обычно приносили в жертву во время свадебных церемоний.

Степные жители не знали домов. Жили они в землянках, которые соединялись друг с другом множеством подземных переходов, особенно удобных для передвижения в холодные или дождливые времена.

По сравнению с обитателями степей, лесные жители могли бы показаться более примитивными, но это оказалось бы большим заблуждением. Они не знали письменности, как и многих орудий труда, но считались отличными охотниками, отчего обладали разнообразием оружий. К тому же у лесных племен отсутствовало рабство и разделение на сословия. Мужчины и женщины располагали равными правами, но вождём, как и у степняков, могла стать только женщина, правда не выбором голосов, а через поединок не на жизнь, а на смерть. Победитель получал власть.

Племена были разрознены и мало контактировали друг с другом, что привело к тому, что языки отличались настолько сильно, отчего соседи порой с трудом понимали друг друга. Каждое племя располагало собственной территорией, куда не позволялось ступать чужакам. Нарушителю границы грозила гибель. Сообщества жили замкнуто, поэтому смешение крови стало главной проблемой для большинства племён, к которым постепенно пришло понимание того, что дальнейшая изолированность может стать причиной вырождения. Единственным выходом стала кража представителей других племён. Удивительно то, что дело до войн не доходило. Племена как будто негласно договорились о законном похищении людей, но в умеренном количестве. В общем, одни племена выкрадывали исключительно женщин, другие – лишь детей, третьи – только мужчин. Некоторых пленников впоследствии отпускали на свободу после исполнения «долга», а некоторых оставляли у себя навсегда с правом стать членом общины. Преступников не убивали, а прогоняли. Изгоям не позволяли объединяться, так как в этом видели угрозу. Как правило, перед изгнанием их намеренно делали калеками, чтобы усложнить выживание в одиночестве. Одних ослепляли, других оглушали, третьим ампутировали конечности и так далее. Виды увечий также отличались разнообразием, как и жертвоприношения у полевых племён. Выгонялись из общины и старики, но им давали возможность объединяться и не наносили физического урона.

Выживали племена за счет охоты, собирания ягод и плодов. Жилища они строили на деревьях, которые между собой соединялись множеством мостов. В обязанности вождя входили защита племени от чужаков и расширение территории обитания.

Совсем непохожими покажутся горные жители. Они объединялись в большие группы, которые нельзя назвать племенами, так как у них вождя не выбирали, но авторитетом и последним словом обладала старшая женщина, к которой обращались «Верховная Мать». Она связывала множество семей в единую общину. Как и лесные жители, горные не знали рабства, и у них царило равноправие. Воспитанием детей занимались женщины, а трудом – только мужчины, пищу же добывали совместными усилиями. Группы, которые можно назвать семьями, так как состояли лишь из нескольких десятков человек, проживали в пещерах, часто созданных искусственным образом. Горцы были единственными, кто использовал огонь для приготовления пищи и создания тепла. Каждый член общины наделялся обязанностями, которые должен был неукоснительно выполнять. Нарушителя отдавали в другую семью, где он не мог вступить брак и находился в роли изгнанника, другими словами не имел права голоса, жил и питался отдельно от остальных. Такое наказание считалось самым страшным для провинившегося. Чтобы не происходило смешение крови, общины обменивались молодыми мужчинами. Общих свадеб не устраивали. Каждая семья решала сама, с кем связать узами брака нового члена семейства. Обитатели гор отличались от двух других народов тем, что они использовали деньги: необработанное золото как в виде самородков, так и крупиц. Они ценили этот драгоценный металл, но не придавали ему столь большого значения, как мы. В некоторых районах по-прежнему сохранялся обмен товарами, особенно в приграничных со степным народом территориях. Языки горного народа отличались разнообразием. Тем не менее, это не мешало группам общаться друг с другом, в основном через пиктограммы, используемых в качестве общего письменного языка.

Так складывалась жизнь не похожих друг на друга трех народов на протяжении нескольких тысячелетий до изменений, грянувших с приходом Великого и Жестокого Акиуса, со времени рождения которого пойдёт наше дальнейшее повествование.

Часть 1

Глава 1

Антрисии, которая являлась представительницей степного народа и происходила из северного племени Обахов, накануне исполнилось пятьдесят лет, а она до сих пор оставалась бездетной. Невозможность забеременеть очень расстраивала молодую женщину. Конечно, первое время её за это никто не осуждал. Вина всегда ложилась на мужчин. Антрисия любила мужа всем сердцем, но год от года все более ожесточалась. В один прекрасный день она совсем к нему охладела. Несчастной женщине требовался новый супруг, который будет способен подарить наследника, а лучше наследницу. Каким только Богам ни молилась Антрисия, но те оставались глухими к ее призывам.

Мужчин, которые были непригодны в вопросах оплодотворения, обычно приносили в жертву, так как они считались наказанными по воле Богинь. Время шло, а Антрисия по-прежнему не могла забеременеть, поэтому вина пала на ее мужа. Супруга никогда не забудет взгляд любящего мужчины, наполненный радостью от предстоящей смерти. Не догадывалась она, что вина была не в нем, бедном Акиусе, а в ней, но тогда её сердце билось от восторга. Его жертва не станет напрасной, она будет посвящена Верховной Богине Вернаусии, Создательнице всего сущего на земле. Она несомненно удовлетворится принесенным даром и в знак благодарности подарит просящей дочь. Горло Акиуса было перерезано. Кровь вся до последней капли заполнила кувшины, которые передали вдове, дабы та полностью нанесла ее на свое тело в полночь при свете полной луны.

Вскоре новоиспечённая вдова вступила в брак с юношей по имени Панфус, который происходил родом из соседнего племени. Новый брак с новым мужчиной не принес ей счастье. Антрисия по-прежнему не могла зачать дитя. Желание стать матерью перешло в наваждение, затем в одержимость, а после в отчаяние. Антрисии казалось, она вот-вот сойдет с ума, если не родит ребёнка. Жертвоприношения не помогали, и ничего не оставалось, как обратиться за помощью к могущественной колдунье, известной по имени Селестия. Она проживала на юге у самой границе с племенем Карачуев, которые относились к лесному народу. Последние боялись ведунью, как огня, так как слава о ней гремела на всю Большую Землю. Антрисия ужасно страшилась чародейки, но страх остаться бездетной оказался сильнее. Помолившись в храме покровительнице матерей, богине Перкусии, она отправилась в дальний путь на юг. Больше года заняло путешествие, но наконец, по указанию местных жителей, она нашла место обитание той единственной, что поможет ей обрести долгожданное чадо. Сомнений в этом не было. Ведьма словно ожидала её. Не успела Антрисия взмахнуть посохом, чтобы постучать по крыше жилища, как изнутри до нее донесся голос Селестии, приглашающий гостью войти. Антрисия всегда представляла колдунью старой, даже древней старухой, но перед удивленным взором предстала совсем молодая женщина, намного младше её самой.

– Как ты догадалась о моем приходе? Все местные тебя боятся. Никто не пожелал сопроводить до твоего дома.

Изумленная и усталая Антрисия уселась на предложенную хозяйкой шкуру транавака. В землянке пахло сыростью и еще чем-то, но запах был женщине незнаком. Внутреннее убранство состояло лишь из ковра и большого кувшина, стоявшего перед сидящей хозяйкой.

– Тем я и сплавлюсь, не так ли, Антрисия?

Ведьма не спускала глаз с гостьи, одновременно насмехаясь и пугая её. Селестия продолжила:

– Очевидно, известность обо мне долетела до самых северных племён, но то не моя заслуга, а моей матери, которую несколько декад назад пришлось принести в жертву Верховной Богине. Тем не менее, она научила меня всему, что, в свою очередь, переняла у бабки. Поэтому ты удивлена тому, что я так молода, а не стара, как ты себе представляла.

– Значит, тебе ведомо, зачем я явилась?

– Нет, совсем не известно. Только Великие Богини в этом сведущи. Я лишь могу предвидеть краткие мгновения будущего, а не предсказывать его. Протяни свою руку.

Антрисия почувствовала, как холодок пробежал по её спине. Она подчинилась. Ведьма схватила ее за кисть, неизвестно откуда вытащила бракан с острым, как язык Ганура, наконечником и полоснула лезвием ладонь ничего не подозревающей гостьи. Всё это произошло так быстро, что Антрисия даже сначала не почувствовала боли. Как только кровь брызнула из раны, Селестия принялась слизывать её, как росу с листка дерева во время зноя в летнюю пору. Затем она подняла голову. Её большие голубые глаза превратились в алые. На непонятном языке стала бредить она, а затем откинулась на стену, и очи вновь обрели прежний оттенок. Всё произошло буквально за несколько мгновений.

– Богини обозлены на тебя, Антрисия, ибо ты принесла в жертву невинного, когда истинная причина бесплодия скрывалась в тебе самой. Если бы ты поняла это изначально, то в награду получила бы потомство. Дух твоего мужа не найдёт покоя, и ты не обретёшь ребёнка, пока не удовлетворишь разъяренных Создательниц.

– Как я могу искупить великий грех? Я готова на всё, чтобы загладить вину!

Селестия раскрыла ей божественную волю. С тяжёлыми думами покинула Антрисия мрачное жилище колдуньи. То, что ей предстояло совершить, являлось страшным преступлением, за которое ей грозило бы самое жестокое наказание из всех существовавших, но ничто её так не пугало, как стать изгоем из-за своего бесплодия. Кроме того, Антрисия хотела загладить вину перед ни в чём неповинным супругом, которым пожертвовала ради наследника своего рода. Возвращаясь домой, она всё размышляла над последними словами предсказательницы, которые были такими же таинственными, как и сама та, что изрекла их: «Того, кого ты произведёшь на свет, благословят сами Богини. Он добьётся всего, о чем будет мечтать, и станет могущественнейшим из живых и мёртвых. Он изменит мир и судьбу трёх народов. Ничто его не остановит на пути к осуществлению целей и не погубит, кроме твоей тайны, тайны его рождения. Помни, что только ты будешь единственным оружием, способным остановить его».

В печали и думах проводила дни Антрисия дома. Ни молодой супруг, ни соплеменники не могли узнать причины её сильнейшей тоски и замкнутости от общины. Бездетности они вменяли перемены в характере женщины и давали различные советы, как забеременеть, но не слушала их Антрисия, ибо уже знала ответ, но в душе еще сомневалась. Дилемма разрешилась после Совета старейшин, который вызвал женщину на суд для порицания и вынесения приговора.

Старухи сидели полукругом и передавали друг другу чашу с зеленоватым горьким напитком, именуемым Дафусом. Десять старейших женщин племени собирались несколько раз в год, чтобы обсудить самые насущные проблемы или вынести приговоры виновникам преступлений и отступникам от традиций. Их решения не обсуждались и не подвергались сомнениям. Горе тому, кто не входил в Совет и был вызван по какой-либо причине. Антрисии никто не завидовал в ту минуту.

– Мы долго совещались, чтобы решить твою участь, Антрисия, – первой держала речь вождь племени. – И вот наш тебе приговор. Если в течение года с этой зимы по следующую ты не родишь наследника, мы объявим тебя врагом племени. Бездетная женщина – преступление и позор для всего племени, но так как ты женщина и к тому же дочь Старейшины, к великому счастью, давно отправившейся в Чертоги Благословенных, мы дадим тебе возможность выбрать любой вид смерти или применим удушье, а вот мужу твоему грозит мумифицирование вживую, и выполнишь его ты. По воле Богинь!

– По воле Богинь! – вторили хором за вождём все старейшины.

Всю ночь без сна провела в мучительных думах терзаемая сомнениями Антрисия. Вскоре, попрощавшись с каждым представителем племени и обещая вернуться, если будет на то воля Всевышних, покинула она деревню и ушла в неизвестном направлении.

К концу следующего лета появилась Антрисия из ниоткуда на родной земле. Никто не узнал в ней той печальной и грустной женщины, которую видели в последний раз. Всё племя от раба до вождя встречало её, словно сама Верховная Богиня явила свой лик. Весь день праздновали возвращение Антрисии, блудной дочери, а ночь она посвятила оставленному в тоске и переживаниях по ней супругу.

Через месяц все узнали о свершившемся чуде: 52-летняя Антрисия носила под сердцем долгожданное чадо. Все искренне радовались за свою соплеменницу, или почти все. Лишь одна Верховная Жрица храма всех Богинь (жрицы не носили имён, так как посвящали жизнь служению Бессмертных Создательниц и отказывались от всего личного) заподозрила что-то неладное. Однажды она пригласила Антрисию вместе с ней помолиться Вернаусии и Перкусии, чтобы отблагодарить их за сделанный подарок. После молебна она усадила гостью, чтобы распить с ней чашу Дафуса. За напитком жрица начала свою речь:

– Скажи мне, Антрисия, что ты совершила, чтобы заслужить благословение Богинь?

– С чего ты взяла, Верховная Жрица, что я должна совершить нечто, чтобы заслужить честь стать матерью? Разве это не священный долг каждой женщины племени?

– Ты можешь надеть маску счастья и невинности и обмануть всех и даже саму себя, но, как вводе отражается лицо, так в глазах видится душа. Да в них можно попытаться завуалировать свои тайны и желания, но полностью скрыть их нельзя.

– Ты для этого меня позвала, Священная Служительница, чтобы узнать, есть ли у меня какая-нибудь тайна? Если она, предположим, есть, то является желанием Богинь, и даже самая страшная смерть не заставит меня её раскрыть кому бы то ни было. Насколько помню, не раз обращалась я к тебе за помощью, но и ты призналась в бессилии.

– Я всё поняла, ты обратилась к колдунье. Что ты натворила?!

– Всё, что я совершила, никому не дано знать, кроме меня, ведьмы и Богинь. Хорошего вечера тебе, Священнослужительница, да благословят тебя Всевышние и проклянут, если ты не будешь держать язык за зубами.

Верховная жрица все-таки не смолчала. Проклятия ее не пугали.

Антрисия покинула храм. Через год к её большому разочарованию на свет появился мальчик. Она нарекла его Акиусом в честь своего первого и невинно убиенного супруга. Возможно, теперь его душа обрела покой. Женщина сделала всё, чтобы заслужить вознаграждение от Богинь, но догадывалась, что они до сих пор держали на неё обиду, лишив наследницы рода. Теперь она не сможет зачать вновь, но, видимо, тому суждено было случиться, и теперь Антрисия должна принять свою участь с покорностью и отблагодарить Всемилостивых, что в любом случае они одарили ее возможностью стать матерью, а ценнее этого нет ничего на свете. В знак признательности она принесла в жертву Покровительницам одного из своих любимых рабов.

Глава 2

Как любая женщина племени, Антрисия не была исключением в проявлении чувств к своему ребёнку, но отношения, установившиеся между матерью и сыном, отличались от общепринятых. Временами она выражала нежность, временами – излишнюю строгость и отчужденность. Те пять лет, в течение которых мать кормила сына грудью, можно назвать, наверное, самыми близкими и тёплыми моментами за всю их совместную жизнь. Хотя Акиус ещё не осознавал себя как личность, но все же успел достаточно сильно привязаться к матери.

Как только пора кормления закончилась, женщина быстро охладела к плоду стольких своих страданий и мучений. Ещё один рождённый мужчина не приносил славу племени, так как любое племя, будь оно частью степного, лесного или горного народов, стремилось к тому, чтобы в нем числилось больше женщин, чем мужчин. И чем многочисленнее было женское население, тем большим почетом оно пользовалось. Рождение мальчиков считалось наказанием Богинь. С их появлением на свет не устраивали праздников, не приносили жертвоприношений, скорее высказывали соболезнования, хоть и не открыто, но, тем не менее так, чтобы было понятно. Через всё это прошла и Антрисия. Возможно, подобное отношение соплеменников способствовало тому, что мать быстро забыла о сыне. В один «прекрасный» день Акиус превратился для неё в еще одного человека, который делил с ней жилище и общую пищу. Когда она смотрела на малыша, то видела в нём все свои мучения и всю боль, которую перенесла в связи с невозможностью стать матерью в молодом возрасте.

Всё же не забывала Антрисия и о том, каких усилий стоило ей произвести сына на свет. До сих пор в слово в слово помнилось предсказание ведьмы, и от этого ей становилось ещё больнее день ото дня. Реже появлялась молодая мать дома, лишь бы не видеть своё создание. Слишком много плохих воспоминаний она связывала с ним, но как ни пыталась, не могла его возненавидеть. Какой бы ужасной тогда она стала матерью? Сородичи осудили бы её за это. Плохая мать – то же самое, что бездетная женщина. Поэтому приходилось ей быть лицемерной. На глазах посторонних она играла роль внимательной и заботливой мамы, а дома и вовсе не вспоминала о сыне, отдавая его полностью на попечение Панфусу, который души не чаял в мальчике. Именно Панфус с самых пеленок начал готовить сына к его роли в племени, постоянно разговаривая с малышом (даже когда тот оставался слепым в течение целого года). Этот монолог мог длиться бесконечно, что очень сильно раздражало супрругу. Не любила она болтунов, поэтому неоднократно приходилось ей затыкать супруга. Один раз его трескотня так разозлила женщину, что она кинула в него кувшин с водой. Благо Панфус успел вовремя увернуться, и всё обошлось потерей сосуда, а не разбитой головой.

– Он же тупой, что ты с ним попусту треплешься? Все равно ничего не понимает из сказанного, – возмущалась Антрисия. Последнее время она постоянно была чем-то раздражена.

– Это у нас семейное, – оправдывался Панфус. – Мой отец всегда разговаривал со мной, а его отец с ним.

Не подозревал Панфус, что беседовал с сыном намного чаще, чем его отец с ним. В немалой степени именно эти беседы и способствовали раннему развитию малыша. В племени Обахов с мальчиками не было принято подолгу общаться. Едва они начинали ходить, их уже привлекали к трудовой деятельности на благо племени, а некоторых (чаще больных и слабых) приносили в жертву Богиням.

Нам может показаться, что до десяти лет все дети вне зависимости от пола походили друг на друга и не отличались ничем, даже пятнышками. Но когда они начинали вставать на ноги и покрываться шерстью, разница становилась существенной. Женщины народа равнины обладали голубыми глазами, тела их покрывала шерсть серебристых оттенков; телосложением женщины были наделены чуть более крупным, чем мужчины, но в росте проигрывали последним на целую голову. Мужчины были кареглазыми и отличались шерстью бурого цвета. В целом, это единственные объективные различия. На лице, ладонях и ступнях волосы отсутствовали у обоих полов.

Считалось, что мужские особи не способны на обучение грамотности, поэтому их привлекали только к физическому труду и не допускали не только к управлению племени, но даже к его защите в случаи опасности. В общем, роль мужчины сводилась к ограниченным обязанностям, которые каждый член племени должен был неукоснительно соблюдать.

Разнообразные функции выпадали на долю женщины. Однажды наделённая определённой обязанностью, она исполняла её до конца жизни и не могла поменять или отказаться. Антрисии выпала честь стать представителем своего племени в контакте с другими. Часто она отлучалась с поручениями от вождя, жриц или старейшин в отдаленные края. Благодаря её умению договариваться и находить общий язык при разногласиях, удавалось избежать конфликтов и споров с жителями соседних и отдаленных поселений.

Однажды Антрисия отправилась по приказу вождя в одно из северных племен, чтобы передать приглашение на ежегодное празднование в честь Богини плодородия Тантарины, почитательницы северян и восточных племен. Торжества устраиваются в день летнего солнцестояния, и почитаются как одни из самых ожидаемых событий для всех и каждого. Особенно этого ждал маленький Акиус, которому исполнился десятый год от рождения, и он начал, как и все дети племени, меняться, чтобы обрести облик, который не отличал бы его от других.

В тот день Антрисия возвратилась домой. Её внимание привлекла необычная встревоженность соплеменников. Все что-то с удивлением обсуждали и спешили в сторону ее землянки. Сердце женщины забилось от волнения. Что-то подсказывало ей, что нечто ужасное случилось с ее семьей. Она немедленно поспешила к дому, ожидая увидеть изувеченными или убитыми своих близких. Люди, столпившись, кого-то окружили и с любопытством разглядывали. Те, кто стоял позади или был мал ростом, пытались протолкнуться вперёд. Гул голосов стоял такой громкий, что он слышался далеко от деревни.

– Что тут происходит? – воскликнула Антрисия, беспощадно врываясь в толпу. Народ сначала будто не обратил на неё ни малейшего внимания, но потом все сами стали расступаться, образуя для неё коридор. Продвигаясь вперёд, она слышала, как сородичи перешептывались между собой:

– И надо же этому случиться? Как это воспринимать: благословение или проклятие Богинь?

– Бедная Антрисия, она ещё не знает.

– Что решит с этим делать Совет Старейшин?

– Возможно, его принесут в жертву Всевышним.

Ещё больше встревожилась Антрисия. Наконец, она преодолела последнюю преграду, и ее взору открылось небывалое зрелище, которое ещё долгое время будет всплывать перед глазами, стоит ей опустить веки. Перед взором матери возникло некое чудо, которое точно не могло быть ее сыном. Только материнский инстинкт шептал, что дитя принадлежало ей, ведь внешность Акиуса оказалась столь нетипичной для представителей степного, лесного и даже горного народов. В облике мальчика как будто смешались черты всех трех народов. Правый глаз мальчика был голубым, а левый – зелёным, как у лесных жителей. Шерсть его обрела оттенки снега, подобно обитателям гор. Телосложением он походил на представителя степного народа, только ростом превосходил сверстников на целую голову, будто житель лесов.

Шок, ужас и восхищение одновременно охватили Антрисию. Она всё поняла и не посчитала произошедшее случайностью. Лишь мгновения хватило ей, чтобы отойти от всех эмоций. Подбежав, она схватила ребенка в объятия и скрылась в землянке, сопровождаемая супругом, который расчищал ей путь от любопытных зевак. Когда они остались одни, Панфус, не проронив ни слова, подошёл к супруге, взял её за руку и поцеловал, таким образом, демонстрируя ей безоговорочную поддержку и солидарность. Именно в эту минуту Антрисия поняла, насколько сильно любит свою семью. Конечно, она осознавала, что себя не переделает, так как многолетие бездетности ожесточило ее и сделало бездушной по отношению к родным, но она пообещала себе, что постарается впредь быть более внимательной к сыну. В том, что Акиус уникален, не было больше никаких сомнений.

– И что нас ждет теперь, Панфус? Во всём виновата я, и я должна одна нести ответственность.

Еще крепче прижала Антрисия к груди сына, который стал вырываться из её цепких объятий. Успел он отвыкнуть от материнской заботы. Пафнус молчал. Либо ему нечего было сказать, либо он не хотел испытывать невыносимый характер жены. Слишком хорошо он её изучил, чтобы высказывать личное мнение.

– Отдадимся воле Богинь. Если они сами подарили мне его, то значит, не отберут.

Разговаривала Антрисия сама с собой, уже не обращая внимания ни на мужа, ни на сына, которого выпустила из рук.

До заката солнца оставалась пара часов. С приходом темноты деревня погружалась в беспробудный сон вплоть до первого появления света, которое сообщало о наступлении утра. Племена степного народа не знали огня. Вернее, знали о его существовании, но никогда не использовали для каких-либо целей. Как-то маленький Акиус впервые увидел с наступлением сумерек маленькие огоньки далеко в горах.

– Папа, что это такое? – спросил он у Панфуса, который камнем точил клинок бракана. Завтра ему предстояло убить и разделать безнука.

– Это дыхание бога смерти Ганура, жестокого брата Вернаусии. Никогда не подходи к нему. Он принесёт только боль и проклятие нашему народу. Он безвреден лишь для горцев, ибо они поклоняются богу смерти.

Панфус посмотрел на отточенный клинок, который был приобретен у соседнего горного племени. Он никогда не задавался вопросом, из чего и как они его создали.

– А как выглядит дыхание бога смерти? – Одновременно Акиуса охватили страх и любопытство. Ему непременно захотелось увидеть огонь вблизи.

– Не задавай подобных вопросов впредь, сын. Погибель ждёт тебя, если столкнёшься с ним. Только племена гор защищены от его беспощадной силы.

Акиус больше не спрашивал, но каждую ночь, когда родители засыпали крепким сном, через отверстие в крыше землянки он подолгу любовался сверкающими вдали огоньками. И в этот раз он с нетерпением ждал наступления темноты. С ее приходом часами он следил за мерцанием огней и незаметно засыпал под песни Лонитии, богини сладких и добрых снов. Ариния уже поднялась над горизонтом, когда внезапно кто-то постучал по крыше землянки. Все трое вздрогнули от неожиданности, хотя и ждали, что нечто подобное рано или поздно должно произойти. Антрисия распахнула отверстие для выхода и вылезла наружу. Панфус последовал за ней. Какая бы их ни ожидала участь, они готовы были принять её, потому что Богинь нельзя раздражать своей непокорностью, как бы это ни казалось несправедливо.

– Верховная Жрица, вождь и Совет Старейшин ждут вас троих у Священного Места. Там должна решиться дальнейшая судьба Акиуса.

Маленький Акиус не подозревал, что ему уготовано судьбой, но чувствовал: нечто тревожное царило вокруг. То, что он не похож на остальных детей племени, мальчик отчётливо понимал, но пока еще никто не высказывал ему открыто ни презрения, ни восхищения. Скорее окружающих охватывало необычайное любопытство, и народ не знал, как относится к подобному. Мальчик осознавал свою уникальность и получал удовольствие от внимания, которое проявляли соплеменники. Он не показывал страха и шёл с поднятой головой, готовый к любому уделу, предназначенному ему Богинями.

Все собрались у Священного Места. Оно находилось недалеко от последнего жилища, и было обнесено кустарниками и огромными валунами. По центру располагалась отточенная прямоугольная глыба в длину и ширину человеческого тела и высотой в половину роста. Ее называли карачусом, то есть местом, где совершались жертвоприношения людей и животных только Богиням в честь каких-либо знаменательных событий.

С Акиусом было всё иначе. Его не собирались убивать, но так как его зачали по советам ведьмы, а как известно, колдуны черпали силы из тёмных источников подземного царства бога смерти, к ним жрицы запрещали обращаться, но препятствовать не могли. Отчаяние порой сильнее страха перед наказанием при нарушении запретов. Поэтому Верховной Жрице достаточно было узнать, действительно ли рождение мальчика связано с волей Богинь или демонов, прислужников Ганура. Кто же приложил к этому свою руку?

Самое худшее ожидали увидеть Антрисия и Панфус, но как развлечение или шутку воспринимал происходящее Акиус, виновник «торжества». Его глаза смеялись, а на лице застыла маска серьезности и задумчивости.

Жрицы, украшенные венками редкого голубого дерева Савойникса, взяли за руки мальчика, отвели и положили его на карачус. В ожидании все затаили дыхание. Верховная Жрица встала спиной к народу. Возведя руки к небесам, запричитала на незнакомом языке, затем подошла к источнику, который с трудом пробивался сквозь расщелины камня, и наполнила чашу кристально-чистой ледяной водой. Одна из жриц посыпала в чашу какие-то травы, вторая размешала их, третья поднесла её к глыбе, на которой лежал Акиус. Верховная Жрица повернулась лицом к племени и заговорила на родном языке:

– Как все вы знаете, Антрисия, дочь Егонии и Ортука, нарушила запрет и обратилась за помощью к колдунье, чтобы та помогла ей родить ребенка. Мы простили её, ибо нет страшнее наказания, чем не познать материнства, но кого она произвела на свет и по чей воле, мы спросим у Богинь и получим ответ прямо сейчас. Плод Антрисии и Панфуса настолько отличается от нас всех, что не может не вызывать беспокойства всего племени. Да свершится правосудие, и помогут нам Создательницы! По воле Богинь!

– По воле Богинь! – повторили сотни голосов за Верховной Жрицей. Та вновь перешла на лепетание на неизвестном никому, кроме приближённых Богинь, языке, взяла в руку бракан и сделала порезы сначала на левой, а затем на правой ладонях Акиуса. Потом поочерёдно жрицы выдавили кровь из ран мальчика в чашу, которую после этого поставили перед привязанным к столбу детёнышем безнука. Он принялся жадно хлебать. Его специально несколько часов продержали на солнце.

Как только животное напилось, Верховная Жрица другим браканом перерезала его горло, и после предсмертных судорог тело затихло навсегда. Верховная Жрица вспорола живот и принялась глотать вывалившиеся наружу кишки. Спустя несколько минут она застыла, затем вошла в транс. Глаза ее налились кровью, и Верховная Жрица заговорила чужим грубым голосом:

– Данное чадо благословлено Богинями.

Затем женщина упала наземь, а очнувшись, не помнила того, что с ней приключилось.

Вождь встала с почётного места и обратилась к соплеменникам:

– Если Богини благословили этого ребёнка, значит, не нам решать его судьбу. Пусть живёт и приносит пользу своему народу. По воле Богинь!

– По воле Богинь! – прокричали все, но уже за вождем.

Когда люди принялись расходиться по своим делам, одна из старейшин шепнула другой:

– И всё же я считаю, от мальчишки надо избавиться. Он плод создания колдовства ведьмы, а не жриц, служащих напрямую Богиням.

– Хватит тебе чушь нести, Эфтания. Разве не стала ты сейчас свидетелем ответа Великих Создательниц? Достаточно и того, что ты всё это затеяла. Наш долг подчиняться воле Всевышних, а не идти наперекор ей. А иначе ты и сама знаешь, чем это может грозить.

Эфтания промолчала, лишь закусила нижнюю губу, что показывало крайнюю степень ее раздражения. Старуху давно не устраивали решения нынешнего вождя, Атригии, так как все они шли вразрез с её желаниями. К счастью, Верховная Жрица благоволила пожилой старейшине.

Солнце достигло зенита. Эфтания, как и остальные, не став испытывать судьбу, отправилась с супругом к своей землянке в центре поселения, к одному из самых почетных мест после священного. По пути в голове старейшины зарождался, как ей казалось, идеальный план, как избавиться от Акиуса, но при этом не прогневить Богинь. Поэтому она улыбалась, а не грустила, как прежде.