Столик на троих

– Но, земля эта ничья!

Женщина посмотрела на него укоризненно, – такого не бывает, Виктор.

– А если земля будет в километре отсюда, в двух десятках километрах?…

– Все равно… Дальше, вы должны…

– Должен…

– Вы меня перебиваете, потом что-нибудь перепутаете и будете должны выплачивать штрафы. Итак, вы должны выплачивать ежемесячный налог на вид вашей деятельности. Мы рассчитаем вам ориентировочную прибыль и определим, сколько это будет стоить.

– Но первый урожай я сниму только спустя три месяца. И неизвестно, вырастет ли что-то из старых семян!

– Тем не менее, все эти три месяца вы будете выплачивать налог.

Ему стало жарко. Здесь работал обогреватель, горел свет, было душно, а еще было очень смешно. Но женщина спокойно серьезно на него смотрела, совсем не улыбаясь.

– Как я смогу что-то оплатить, если три месяца я не буду иметь ни цента?

– Для этого вы возьмете в банке кредит – это в доме напротив, – с легкостью ответила она. Он задумался и теперь пристально на нее смотрел.

– А зачем вы здесь сидите? – неожиданно спросил он.

– Как? – на секунду задумалась она. – Мы выдаем разрешения и запрещения.

– Понятно, – ответил он. Видимо, женщина не шутила.

– Хорошо, а если я просто возьму свой вездеход и привезу еду с материка, и ничего не буду выращивать, что тогда?

– Тогда вам в другую комнату. Там вы заплатите таможенную пошлину, а потом мы насчитаем налоги. Кстати, еще вы должны заплатить налог на транспорт.

– Должен, – повторил он и задумался.

– Я еще ничего не сделал, но уже всем должен!

Она развела руками. Ей искренне было жаль этого дикого, непонимающего человека и с теплотой и участием произнесла:

– Виктор, вам лучше работать на государственной службе. Бизнес – удел немногих. Не каждому это дано.

– Да, да… Вы совершенно правы… Мне уже предлагали командовать тюрьмой.

Тут в ее взгляде мелькнуло что-то живое.

– О! Если вам удастся добиться такой должности!.. Заходите!.. Попьем чайку… По-соседски…

Она улыбнулась, и только теперь он заметил, что это была совсем молодая милая женщина.

Он выскочил на улицу. Ему было нестерпимо жарко, на свежем воздухе он постепенно приходил в себя, а солнце по-весеннему ласково улыбалось, люди проходили мимо, все куда-то торопились, некоторые здоровались, и он не верил в то, что произошло. Дьявольский розыгрыш!? Снова обернулся на здание, откуда только что выскочил. Оно стояло незыблемо, как скала, блестело на солнце табличками и настойчиво повторяло одно и то же слово – «должен».

30

Идя по улице, заглядывал во все дома, где находились таблички.

– Как они живут? Как ходят по этим улицам, улыбаются?

Его встречали, здоровались, все что-то предлагали. Так дошел до вывески «шью». Она была нарисована не рукой художника, а нацарапана от руки карандашом. Открыл дверь, откуда сразу же повеяло холодом. У камина, забывшего, что такое дрова, увидел пожилую женщину. Ее лицо было сморщенным, может быть, не от старости, но от войны, которая для нее еще не закончилась. В доме не было признаков тепла и какой-то еды.

– Вы что-то хотели? – удивилась она.

– Нет, извините меня, – и снова вышел на улицу.

– Хотел ли он чего-нибудь? Да, хотел. Хотел ей помочь, но теперь не знал, чем помочь самому себе.

– Тюрьма!.. Директор тюрьмы. Отличная должность! – пробормотал он. Потом зашел еще в несколько домов с такими же простенькими табличками и вспомнил магазин, который когда-то громили эти люди. Теперь одни улыбаются, а другим нечего есть. Ничего не изменилось? Тогда всем было легче от осознания общей беды, а теперь, когда у одних было все – и напечатанные деньги, и дорогие таблички, нарисованные рукой настоящего художника, и нужные печати и штампы, а другие даже не выходили из домов, не желая этого видеть. Неужели война не закончилась?…

– Памятники! – вспомнил он надпись над дверью мастерской Лео. Эти люди не смогут даже позволить себе купить такой памятник, даже клочок земли на погосте и то не смогут…

31

Он добрался до последней таблички, гордо переливающейся на солнце. – «Рай или ад?». Хотел было повернуть назад – довольно уже насмотрелся, но дверь раскрылась, и какой-то молодой, статный мужчина появился на пороге, приглашая его зайти. Отказать ему было невозможно. Виктор переступил порог. Обстановка поразила. Здесь все напоминало средневековый замок – каменные сиденья, бронзовые подсвечники, камин, отливающий магическим светом. Его проводили к столу. Напротив сидел молодой крепкий мужчина. Одет он был во все белое. Кстати, заметил он, открывавший ему дверь, был во всем черном. Лет им было… – наверное, по триста или по пятьсот, – неожиданно подумал он. А человек в черном кивнул ему, словно подтверждая это предположение.

– Какая-то чушь…

Тут человек в белом произнес: – Мы поможем решить ваши проблемы. Рассказывайте.

Он молчал. Что он мог рассказать, когда все люди теперь находились в одном идиотском положении. А ему нужно было принимать какое-то решение. Какое?…

Человек в черном подсказал:

– Мы и поможем вам принять это решение.

От неожиданности он оторвался от своих мыслей и посмотрел на него в упор.

– Понимаете! – продолжал белый человек, – вы должны делать лишь то, что считаете нужным. Каков бы абсурден ни был ваш план – осуществите его. Понимаете – о чем я? – и, посмотрев на человека в белом, добавил:

– А мы вам поможем.

Виктор медленно шевелил губами, едва выговаривая слова. Он был словно под гипнозом.

– Даже, если бы я хотел воспользоваться вашими услугами, к сожалению, у меня нет денег. Мне нечем заплатить.

– Нам не нужны ваши деньги, – сказал белый человек.

– Почему? – спросил он.

– Потому что… вы наш первый клиент! – ответил человек в черном.

– Потому что вы нам нравитесь! – перебил его белый, заметив сомнение в его глазах. – Хорошо, давайте начистоту, признаюсь, мы поспорили.

– А я предмет вашего спора? – спросил Виктор.

– Да! – честно ответил белый человек.

– Какие же условия вашей адвокатской конторы?

– Вы должны сделать то, что хотите… Это все!

– Но желания бывают разные, – перебил его человек в черном. – Вы можете стереть с лица земли этот город, можете руководить тюрьмой или пойти служить в армию,… бежать отсюда!

– Или помочь этим людям! Решать вам, – добавил человек в белом.

– Но я не один… У меня семья. Теперь я не знаю, смогу ли…

Они сидели за длинным каменным столом – человек в черном курил сигару, а человек в белом пил напиток, напоминающий молоко. И на мгновение ему показалось, что знает этих людей. Знает давно. Видел их не раз, сидел с ними за одним столом, только не помнил где и когда.

– Сделай то, что ты хочешь? А чего он хочет?

В эту минуту он не видел выхода. Он не Бог и не дьявол, в конце концов!

– Почему у вас такое название – «Рай или ад?», – спросил он.

– Ну…. потому что существует всего два цвета – белый и черный. Остальные находятся между ними и не имеют значения. Каждый выбирает себе то, что ему ближе, – сказал человек в белом.

– Остальные цвета – просто остальные, и не имеют особого значения, – повторил человек в черном.

Пауза затянулась. Белый человек допил свой напиток и произнес:

– В любом случае, вы можете на нас рассчитывать…

Он встал, пожал Виктору на прощанье руку и откланялся. Черный человек проводил его до двери, повторив:

– Просто сделайте, то, что хотите и все. А мы вам поможем… Непременно поможем, – и вежливо прикрыл за ним дверь.

32

Вечером громкая музыка раздавалась из центра поселка, и они вышли из дома. Виктор уже рассказал Бетти обо всем и на ее вопрос: – Что мы будем делать? – у него не было ответа. Впервые за эти два месяца, находясь среди людей, он не находил выхода. Он не представлял, что можно сделать и как им жить дальше. Было проще нестись с горы на лыжах, не зная, как он найдет обратный путь, но надежда оставалась, а желание помочь людям и найти еду помогало. Было проще смотреть в глаза голодному волку, проще любить… Нет любить всегда непросто, но как это удивительно, когда ты становишься кому-то нужен. Проще на голой, одинокой равнине было строить грандиозные планы. Даже ехать по останкам людей было проще, потому что тогда он знал, что кого-то еще можно спасти… Но теперь…

Музыка играла. На плакате была нарисована огромная надпись – «Презентация новой купюры». Около ресторана толпились люди. Многие были одеты в праздничные одежды. Столики были выставлены на улицу, а на них стояли бутылки с шампанским и прочими напитками, в тарелках была какая-то еда. Фуршет на весь город – поняли они. У микрофона стоял полный мужчина, заканчивая речь. Оказалось, это и был банкир. Как он сохранил импозантную фигуру в той войне – было неизвестно. Хотя банкир, наверное, и на войне банкир.

– … с сегодняшнего дня мы рвем эти расписки и больше никому не должны… Мы начинаем жизнь с чистого листа и с чистой совестью…

Иногда казалось, что говорит он стихами:

– Мы должны занимацци…

– Модернизацци…

– Инновацци…

Закончив речь, поправил пиджачок на кругленьком животике и прокричал: – А теперь банкет за счет центрального городского банка!

Люди быстро расхватали бокалы и закуску, они чокались, а громкая, бравурная музыка вновь огласила окрестности гор.

Не было гитары, никто не пел, – подумал Виктор…

Потом на площади выстроилась организованная процессия. Во главе ее стоял высокий человек, крепко сжимая древко, на котором висело огромное изображение купюры, и начался ход в сторону церкви, чтобы ее освятить.

Люди пошли следом. Виктор заметил, что некоторые, оглядываясь, подходили к праздничным столам с пакетиками, украдкой сгребали остатки еды, пряча ее. Банкир покровительственно на них смотрел и приговаривал: – Берите, берите! Сегодня праздник! Сегодня можно все!

А толпа ужу организованно дошла до здания церкви. Священник торжественно произнес проповедь и окрестил знамением макет купюры. Та сияла на солнце, переливаясь всеми цветами великого художника, оставившего след на этом полотне. Солнце улыбалось людям, горы аккуратно, словно в каменных ладонях, держали процессию и эту новую икону, которая гордо светилась в вышине.

– Всего два цвета – белый и черный, – вспомнил он. – Остальные цвета не имеют никакого значения.

Вдруг, немного поодаль заметил две знакомые фигуры. Один был во всем белом, другой в черном. Они тоже смотрели и улыбались…

33

– А может быть так и надо?

Они лежали в постели, дрова в камине едва отсвечивали красными угольками. Было темно, и только музыка, шедшая издалека, все никак не заканчивала этот день. Слышны были голоса, смех – город веселился.

– Может быть так и должно быть? – повторил он уже вслух.

– Нет, – прошептала она. – Если ты будешь смотреть в потолок, а не на меня, так быть не должно.

Он перевел на нее взгляд и улыбнулся. Как хорошо, когда можно ни о чем не думать, просто оставаться с ней. За стеной в теплой комнате спала маленькая Сильвия, рядом была любимая женщина. Эти черные волосы на подушке, ее красивое лицо, нежные руки… Все хорошо, а остальное – лишь несущественные мелочи. Суета.

– Что он хочет? Просто не думать ни о чем, – в эту минуту он знал это точно.

– Можно я тебя спрошу? – подумав, произнесла она. – Я хочу ребенка… Хочу мальчика… Мальчика, похожего на тебя…

Он заглянул в эти, светящиеся веселыми огоньками, глаза и произнес:

– Только сегодня я узнал, как тебя зовут. Тебя это не смущает?

– Нет!

– Теперь я никто. Безработный, нищий. Это тебя не беспокоит?

– Нет. Я хочу от тебя ребенка, хочу всего… Наконец я снова хочу всего…

Он смотрел на нее и молчал. И любовался…

– Все будет хорошо? – спросила она.

– Да…

А музыка за окном все играла и играла, не давая им остаться и побыть в этом городе вдвоем. Хотя бы ненадолго, но только вдвоем…

Прошло несколько дней. Как-то утром, проснувшись, он пошел проведать Лео. Он не видел его с тех пор, как они вернулись в деревню. На празднике его не было, к ним он не заходил, и Виктор начал волноваться. Двери его дома были закрыты. Он заглянул в окна, но там была только темнота и совсем никого. Он вернулся, Бетти успела куда-то уйти, и Сильвии не было дома – все куда-то подевались. Он сидел и не знал, что предпринять. Что-то нужно было делать, но что, он не знал, сидел и ждал своих женщин. Наконец, вернулась Бетти и начала готовить обед, а вот и Сильвия промелькнула за окнами. Она шла с маленьким сыном Патриции.

– Слава богу. Хоть эти нашли себе занятия, – подумал он.

На обед было вкусное мясо, на столе появился сыр, консервы, кофе, что-то еще…

– Ты ограбила магазин? – удивленно спросил он.

– Вкусно? – спросила Бетти.

– Очень.

– Я была у Патриции…. – она минутку помедлила и продолжила, – вот, посмотри, что я принесла, – и вынула из кармана картину Лео – маленькую купюру, потом вторую и третью…

– Ты заняла денег?

– Нет. Я отдала нашу форель, а Пат дала мне деньги.

Он молча вертел в руках пестрые бумажки.

– Ну, милый. Мы же не можем питаться одной рыбой! – улыбнулась она.

Он не знал, что сказать, что подумать. Еще не знал, черт побери, что он хочет сделать, что должен сделать! А разговор в старинной гостиной у камина все не шел из головы. И глаза людей, собирающих остатки еды с праздничного стола, тоже забыть не мог. Что он хочет сделать?…

– Ты куда? – вдогонку крикнула ему она.

– Я скоро! – весело бросил он. – Не сейчас, но скоро!

И уже на ходу застегивая куртку, он бежал к своему вездеходу…

34

Дорога заняла около часа. Снова дорога, – подумал он. Сколько он объездил за два месяца этих дорог? Сначала побег, затем долгая зима в горах, потом на равнине. Снова среди людей, уже совсем других. А, может быть, они всегда такими были? Война заставила их измениться на короткий период, но пришла весна, оттаяла, отогрела, и теперь каждый вспоминал забытое, возвращая свою прежнюю жизнь… Только не каждому это удалось. И в той прошлой жизни не всем она удавалась. Тогда он умел проходить мимо, теперь так не получалось. Почему? Этого он не знал. Может быть, из-за музыки, которая научила его чему-то, а может, из-за любви к этой женщине. Одно он знал точно, что не сможет заниматься только собой, проходить спокойно мимо домов с табличками-фантиками, быть всем должным и делать лишь то, что скажут. Встав однажды с колен, трудно опуститься на них опять. Глотнув свободы, пусть в окружении руин и радиации, не сможет возвращать себе ту странную, бессмысленную жизнь. Уж лучше не видеть этого совсем… Почему растения или животные не угнетают себе подобных? Живут себе, радуются жизни, отдают цветы и плоды, растят младенцев, потом умирают, возрождаясь снова… Сможет ли Бетти?

Этого он не знал…

Снова шлем давил ему на голову, а радиоактивный оазис уже появился вдалеке в горах. Стеклянный купол весело блестел на солнце, приглашая вернуться своего старого друга. Наконец, он был у себя… Дома…

Долго бродил по этажам. И вдруг в этой тишине, окруженный со всех сторон прозрачными стенами, почувствовал, что повторить этого не сможет. Тишина давила на уши, на сознание, на тело. Только голоса двух любимых женщин смогли бы оживить эти помещения, принеся сюда жизнь. И уже не хотел оставаться здесь ни на минуту.

Набрал много продуктов, загрузил вездеход маленькими спасительными рюкзаками с костюмами, дававшими пропуск в эту зону и, не оглядываясь по сторонам, отправился в обратный путь.

– Захочет ли она? Сможет ли?

Он возвращался. Горы обступали со всех сторон, а вдалеке виднелось его любимое море. Сняв защитный костюм, наконец, вдохнул свободно полной грудью.

– А сможет ли он? Но почему он должен бежать? Зачем нужно прятаться? От кого?! Почему нужно смириться? Почему он должен Бетти и Сильвию похоронить в том оазисе, заставив дышать искусственным воздухом, жить искусственной жизнью? Находиться в месте, где люди должны лишь выживать, но потом снова возвращаться друг к другу? Для кого эти горы, солнце? Для кого создан этот прекрасный мир?

Он не знал, что ему делать и что он хочет, но без людей себя уже не мыслил, и без его любимых женщин тоже…

35

– Теперь ты ограбил магазин? – спросила его Бетти.

А он все доставал из машины коробки с едой, закрытые специальной фольгой. Она защитила этот груз от радиации, но больше была не нужна. Он свернул ее в новый пакет, похоронив все это в подвале. Потом достал знакомые ей рюкзаки.

– Ты… был Там? – спросила она.

Он смотрел на нее. Смотрел в ее глаза, не представляя, что сможет увезти их в аквариум, в тот улей, в его замкнутый мир.

– Ты хочешь увезти нас туда?

– А ты этого хочешь? – спросил Виктор. – Ты хочешь жить в месте, где не будешь ни от кого зависеть? Родить мне мальчика? Жить той жизнью, о которой я рассказывал тебе?

Она молча на него смотрела, переводила взгляд на Сильвию, на городок, на горы, которые их окружали, на высокое небо и солнце. Смотрела и молчала…

– Мы остаемся, – наконец вымолвил он. – Но, что бы я ни не сделал…. тебе придется смириться и понять меня.

– Виктор, ты меня пугаешь.

– Это совсем не страшно. Нужно лишь попытаться понять, что мы хотим, и сделать это. Ты готова?

– Ты что-то задумал? – спросила она.

– Я не хочу, чтобы ребенок, которого ты придумаешь для меня, был невольником. Чтобы голодал, убивал, боялся. И Сильвия не заслуживает этого. Хватит с нее – насмотрелась…

А вечером на их двери появилась табличка следующего содержания – «Тем, кто голодает – бесплатная помощь».

Он не смог разыскать Лео. Его почему-то снова не было дома, и Виктор нарисовал этот плакат сам. Криво, но нарисовал.

36

Скоро начали появляться люди. Они робко оглядывались, здоровались, молча заходили в дом, брали пакеты с едой и быстро уходили. Потом приходили другие так же тихо и по одному. Вели они себя, словно преступники, не выстраивались в шумные очереди, а один посоветовал снять с двери табличку: – Кому нужно, тот дорогу найдет, – и, поблагодарив, тоже тихо исчез. Вечером у них был первый нормальный ужин, первый спокойный вечер и, наконец, первый и такой спокойный за последние дни сон.

Они пришли поздней ночью. Их было четверо. Двое были в военной форме с автоматами в руках. Наверное, это была вся армия Давида. С ними была какая-то женщина и сам Давид.

– Есть разговор, – буркнул полицейский.

– Почему так поздно? – удивилась Бетти. Она успела одеться и тоже спустилась к ним.

– Бет, у нас мужской разговор, иди в дом, – по-хозяйски сказал Давид.

– Мужской разговор с двумя автоматчиками?… Против одного Виктора?

– Мы пришли поговорить по-хорошему, – ответил Давид. Видимо, ему тоже все это не нравилось, но в разговор вмешалась женщина:

– Ты что делаешь, Виктор? – энергично начала она.

– Не понял? – ответил тот.

– Не понял? А кто тебя просил бесплатно раздавать еду?

Из разговора стало понятно, что она была хозяйкой новоиспеченного магазина.

– И кто теперь понесет мне деньги? – кричала она. – Ты знаешь, как это называется?

От ее крика захотелось зажать уши, а она все продолжала…

– Ладно, хватит, – перебил ее Давид. – У нас к тебе просьба, – спокойно сказал он. – Закончим этот разговор по-хорошему. Не мешай людям работать.

– Работать?

– Да, трудиться и зарабатывать себе на жизнь.

– А как быть с теми, которым нечем заплатить в вашем магазине? – спросил Виктор.

– Пусть трудятся. Мы будем в поте лица пахать, а они приходить за бесплатной едой? Так не бывает, Виктор. Еще раз говорю по-хорошему, оставь эту затею. Возьми кредит, сделай дело, бизнес. Ты толковый парень…

– Я не хочу быть кому-то должен! – возразил он.

– Но, ты уже должен заплатить налог за товар, который привез.

– Это не товар. Я раздавал продукты голодным людям.

Виктор посмеялся. – Если ты псих, не значит, что это не товар.

– Ты не отдал продукты на проверку! – не выдержала хозяйка магазина! А если ты потравишь людей?

– Совсем недавно вы были счастливы любой возможности найти эту еду.

– Может быть, нам всем закрыть бизнес из-за одного идиота? – снова завизжала женщина. Но Давид опять сурово на нее посмотрел, и она осеклась.

– В последний раз тебя предупреждаю, – сказал Давид. – Дальше будет разговор другой.

– Давид, я нарушил ваши законы? – удивился Виктор.

– За такое дело – под суд, – ответил тот.

– Тогда давай сразу. Не будем ничего ждать, – сказал Виктор. – Давай по-плохому. Валяй!

Давид потянулся к кобуре, но остановившись, задумался.

– Ты уже нарушил несколько законов. Ты не заплатил пошлину, налоги. Не платишь за транспорт… Знаешь, что за это грозит?

– Нет. Не знаю. У тебя свои правила – у меня свои.

– Но ты будешь жить по нашим правилам! По тебе тюрьма плачет!

– Вот! – улыбнулся Виктор, – я давно ждал этого слова! Тюрьма! Тогда сажай. Давай прямо сейчас! – и протянул руки, предлагая надеть на них наручники.

Давид на секунду задумался, – ну, зачем же прямо сейчас. Успеется.

Он подошел к вездеходу Виктора и открыл дверцу. – Хорошая привычка, оставлять ключи в замке зажигания. Новая привычка… Ты заплатишь за транспорт, получишь разрешение и только тогда будешь на нем ездить. А пока я арестую твой вездеход. На штраф-стоянку! Счетчик тикает. Время пошло!

– Давид. Ты должен посадить меня в тюрьму? – опять спросил Виктор.

– За такое сажают, – твердо ответил полицейский.

– Так выполняй свой долг!

Давид на мгновение замер.

– Сажать за то, что ты помогаешь людям? – гневно ответил он. – А завтра меня все будут мешать с грязью? У меня есть совесть и честь…. – подумал немного и добавил, – …полицейского.

Потом он заскочил в вездеход и крикнул остальным:

– Поехали, ребята! …Ты еще придешь ко мне по-хорошему. Тюрьма – это слишком просто! С голоду начнете подыхать, тогда приползете… Иди, работай!..

Люди забрались в кабину вездехода и поехали в свой город. В свою страну, где теперь все было по их законам…

37

Бетти словно чувствовала что-то и не хотела заканчивать этот день, засыпая. Уже начинался новый день, но ей было так мало их маленького прошлого, тех первых голодных дней, их чудесного дома на равнине. И не важно, что случилось потом, важно было то, что они были вместе, и им было сказочно хорошо, как не верилось, что еще когда-нибудь будет. А их рыбалка в этих горах, их плантация, где они так и не успели ничего посадить, но нашли место и начали мечтать, надеяться… А сейчас женское чутье подсказывало неминуемую беду, которая вновь настигает их, и они снова и снова будут бежать, но уже вместе. Только вместе. Поэтому так не хотелось заканчивать день вчерашний, но сегодня уже наступило…

– Ты будешь любить меня? – спросила она. – Ты всегда будешь меня любить?

– Буду.

– Мы будем вместе?… Мы всегда будем вместе?

– Да.

– Все будет хорошо? – спросила на прощанье она. На прощанье, потому что сейчас он уснет, и это завтра наступит…

– Береги Сильвию, – ответил он. – Обещай, что ты будешь ее беречь. Тогда все будет хорошо. Обещаешь?

– Да, – сказала она, мысленно прощаясь с ним и с вчерашним днем. – Придется что-то пережить опять. Осталось немного, но снова все будет хорошо, – думала она. Провела по его волосам, по сильной руке… Смотрела, не отрываясь. А этот настырный подбородок, этот упрямый лоб! Но он спал и не чувствовал этого, а она все чувствовала, все понимала, поэтому не могла уснуть…

38

Человек шел по горной деревне, где жили люди. Он смотрел по сторонам, улыбался и здоровался с прохожими. Читал пестрые вывески, которые сверкали надписями, такими разными, какими и были эти люди, обитавшие здесь. С удовольствием улыбался всем и каждому. Поздоровался с солдатами, стоящими на почетном карауле у дверей самых важных домов и офисов. У него было удивительное, какое-то восторженное состояние, и казалось, что он летит, а не идет по земле. И вновь забытое чувство полета, ощущение необыкновенной легкости вернулось к нему – словно не идешь, а толкаешь планету, и поэтому она вертится… Такое, наверное, бывает, когда, наконец, ты что-то решил, и теперь свободен и счастлив… Он попросил Беатрис оставаться с Сильвией и ждать его. Он вернется. Не сразу, но когда-нибудь точно придет. Она поняла его, и, ни о чем не спросив, смотрела и улыбалась. Наверное, так и должна отпускать женщина своего мужчину, чтобы он запомнил ее такой…

Напоследок захотелось заглянуть в тот дом на окраине городка с бронзовой вывеской и большим старинным камином. Нет, не заходить туда, лишь взглянуть на странную вывеску, а потом шагать дальше и сделать то, что он хотел…

Он замер. На месте дома была высокая трава и больше ничего, никаких напоминаний. Как будто его и не было вовсе. Человек был потрясен. А эти двое? Где эти странные парни? Он немного постоял на месте, где когда-то был дом. Он не мог ошибиться – этот дом находился именно здесь. Но теперь на его месте лишь огарок большой коричневой сигары, лежащий в траве и больше ничего.