Я не твоя фанатка

– Сначала её подключали к капельницам, но потом у неё случилась кома.

И в этот миг моё сердце провалилось. Слово кома эхом отзывалось у меня в ушах.

Ступор, остальные слова звучали где-то на заднем фоне.

– Когда впала в кому, её перевели в реанимацию. Там мозг её и умер.

– Когда, простите, это было, ещё раз?

– С шестого на седьмое января! Где-то в четыре-пятом утра.

Совпадение или нет? Я как раз проснулась в это время, не поняв, что меня разбудило.

В то утро на улице шёл снег большими хлопьями. А на душе было так спокойно. Что-то витало в воздухе, необъяснимое, какое-то облегчение чувствовалось во всём.

– Неужели это…

Что творится со мной? Я схожу с ума? С детства чувствую необъяснимое.

От этого мне стало не спокойнее. Не могла отпустить эту мысль, прокручивая события того утра.

– Вам сейчас нужно идти в морг. Там вам уже расскажут, что делать дальше.

– Хорошо. Спасибо большое.

– Нам предупредить врача? Вы завтра приедете?

– Думаю, не стоит. Вы уже всё рассказали. Остальное мед.экспертиза скажет.

Миша даже не пошёл вместе со мной. По времени находилась там не более пяти минут.

Потерянная от услышанного, выхожу на улицу. – Миша ещё стоит, курит.

– Что сказали?

– Кома, мозг умер. – Меня немного потряхивает.

– Дальше куда?

– Сказали идти в морг, она там уже давно лежит. Хорошо, что объявились, а то похоронили бы как неизвестную.

Морг был в ста метрах от больницы. Мы сразу же отправились туда.

– Я заходить туда не буду, даже не проси. – Разводит руками.

– Как скажешь. – М-да уж. Ну и кто из нас трусиха? Мне самой тошно, вдруг увижу мертвеца в коридоре и там же упаду. А запах? О Господи…

Задерживаю дыхание, открываю дверь, ноги трясутся. Не дай боже, упаси меня от кошмара. Лужу крови и её запах я помню, а вот мертвецов не готова увидеть. В голове проносятся картины из фильмов, где много трупов лежат на столах, думаю, что вдруг сейчас так же будет. Очень сильно боюсь.

Открываю дверь: запах формалина режет мне нос, площадка с лестницами наверх и вниз. Оглядываюсь, не могу понять куда идти.

Вниз что-то не хочется, сердце колотится быстрее. Пожалуй, наверх схожу, там хоть окна есть.

Поднимаюсь, два кабинета в коридоре. Ну и куда дальше? Иду в ближнюю дверь. Мужчина лет сорока пяти сидит в кабинете, массивный, в очках. Упорно что-то пишет, не замечая меня.

– Здравствуйте. Я только что из больницы, мне сказали моя бабушка у вас.

– Добрый вечер. Вы про Наталью Плотникову?

– Да, про неё самую. – Чувствую себя как маленький ребёнок.

– Что же так долго?

– Я час назад узнала об её смерти. И вообще не понимаю как, что?

– Хорошо, что вы пришли. Но мы её ещё не смотрели. Сделаю это завтра с утра, вы можете подойти после обеда забрать заключение и захватите одежду для похорон, деньги, что бы заплатить тому, кто будет обмывать и одевать вашу бабушку.

– Да, конечно.

Приехав домой, чувствую боль от потери.

Это что получается, бабушки теперь нет. Всё это время она нуждалась во мне, я знала, что ей нужна была помощь по дому, да и вообще, но из-за ссоры теперь….

Мама ездила к ней в больницу, я же знала. Эта гордыня. Думала, она перестанет себя так вести, одумается из-за моего молчания. А сейчас?

Её нет, нет, нет.

 С этими мыслями, что эхом звучали в голове, сажусь на кровать, свернувшись в клубок, зажав подушку возле груди, начинаю заливаться слезами. Хорошие моменты за последние пять месяцев мелькали перед глазами. Ком подкатывает к горлу, и я уже начинаю в голос кричать от боли.

– Нет. Я виновата. Нельзя простить. Да чтоб меня. Она нуждалась во мне. Отвергла её.

Все в квартире переполошились от моего рёва. Дети забежали в спальню и смотрели, как мать катается по кровати и плачет. Миша оторопел от этой ситуации. Успокаивал детей, уводя в детскую. Сам же быстро залетел в спальню и сгрёб меня в объятиях:

– Всё хорошо, все хорошо. Успокойся.

– Её нет, понимаешь, её нет. Я не могу. Я тварь, мразь. Я единственный человек, что могла ей помочь, но нет. Я не думала, что кончится именно так.

– Да, я понимаю, но теперь уже ничего не сделаешь, не вернёшь. Ты ни в чём не виновата. Успокойся, пожалуйста. Ты детей напугала. Меня. – Гладя по голове, шептал на ухо.

– Нет, пожалуйста. Прости. Прости меня. Прости, не хотела. Забери меня бабушка с собой. – Молю уже хриплым от крика голосом.

– Ты с ума сошла? Детей одних вздумала оставить? – Воскликнул Миша.

Не могу остановиться, эта боль рвётся наружу.

Бабушка, ты всю жизнь была одна, тебя никто не понимал, а мужчины, что тебя окружали, были сволочами от рождения. Ты не сдержалась и поэтому убивала их. Ты искала поддержки в нас.

Мы не ценим, что имеем, пока не потеряем.

Этот груз, нести мне всю оставшуюся жизнь.

Следующие утро как в тумане. Смотреть было тяжело. Подойдя к зеркалу, обнаруживаю заплывшие веки, лицо опухшее, как у заядлого алкоголика.

– И как ехать в морг? – Вздыхаю от ужаса, увиденного в зеркале.

Иду на кухню, открыв холодильник, достаю лёд. Холодная вода в этом случае вряд ли поможет. Надеюсь хоть как-то исправить положение. Прикладываю лёд к лицу.

– Прям на пасеку ездила. Надо ещё чайные пакетики заварить для глаз. Сейчас все средства хороши.

Налив себе чай, прокручиваю все ситуации.

Странно всё это. Родилась тринадцатого числа в пятницу. Умерла в праздник святых. Значит Бог простил её за все убийства. Я рада если это так. Она заслужила это.

 А то утро, что это было? Облегчение, покой в моей душе. Или это всё из-за снега, как по волшебству. Слишком много совпадений в моей жизни. Тебе не кажется? Возможно, есть научное объяснение, но я приверженка всего таинственного.

Потому как родилась двадцать девятого июня, как и отец, и смерть у него была девятнадцатого. Бабушка по папе тоже родилась девятнадцатого. Везде число девять.

 Понять не могу, оно счастливое, или нет? Есть, конечно, теория. Брак, заключённый с Мишей специально девятого февраля. Вот и проверим. Разойдёмся?

А теперь ещё и это тринадцатое число. Чимин тринадцатого родился. Бабушка. О её смерти я узнала тринадцатого числа.

Глава 9

Мы не знаем, где можем встретить нашу любовь. Она может поджидать за углом дома, в парке или же просто мимолётная встреча на улице. Мне же довелось встретить её в интернете, на другом конце земли. Было ли это уроком, попыткой к действию, или же мозг сыграл злую шутку от недостатка любви в моей жизни. Но так или иначе, это произошло. Что изменило снова меня.

Я не могу ответить на эти вопросы сейчас, возможно спустя долгое время, ко мне придёт осознание. Но они нужны мне сейчас, чтобы двигаться дальше.

– Ну вот и зачем ты померла сейчас? У меня денег нет хоронить тебя. Надо сообщить твоей сестре. И как ей сказать об этом?

Наверное, обрадуется, она же столько раз жаловалась, когда носила тебе передачки в тюрьму. Думаю, сначала позвоню двоюродной сестре. Посоветуюсь с ней.

– Привет Катя, у меня печальная новость и я не знаю, как отреагирует бабуля.

– Привет. Что случилось?

– Бабушка умерла семь дней назад. – Ожидаю хоть какой-то реакции.

– Ого, вот это да. А что раньше не сообщила? Подожди, не нужно говорить ей в такой форме. Её нужно подготовить. Я займусь этим сама.

– Представляешь, маманя мне вчера позвонила и сказала об этом. Но она сама не знала.

– Поди, как всегда, пьяная.

– Конечно. Как без этого. Говорит, приехала в дом, собаку накормить, прибраться, печку протопить, как вдруг приезжает полиция и сообщает.

Приехали для осмотра на наличие драки, потому что у неё были синяки и сломанное ребро.

– Вчера в два часа дня сама только узнала, сразу же поехала в больницу, морг.

– Что лечащий врач говорит, от чего лечили-то?

– Привезли туда пьяную, ставили капельницы, почки не выдержали, она впала в кому. Перевезли в реанимацию, там сутки пролежала и мозг умер. С самим врачом не поговорила. Его не было на смене. Посмотрим, что скажет патологоанатом. Как раз сегодня поеду забирать после обеда заключение.

– Хорошо, как съездишь, позвони мне. Я пока маме позвоню, с ней посоветуюсь.

– Обязательно. Договорились. – Становится не так грустно, что я не одна, меня поддерживают в этой ситуации.

На мать надежды не было. Обстоятельства вынуждали меня взять всё в свои руки. Чего я сильно боялась. Это бы случилось когда-нибудь всё равно.

Тринадцатое число обозначает конец прошлого и рассвет нового будущего в системе карт таро. Я взялась за них, только благодаря Чимину. Эта тема таинства была для меня закрыта лет с пятнадцати. Позабылось уже довольно многое. И вот, как новорождённый котёнок, набивая шишки в значении и формулировании карт, вновь загоняла себя в психически больного человека.

В надежде узнать, есть ли капля заинтересованности у него во мне.

Отёк на лице немного спал, но всё равно было заметно.

Сейчас морозы, может, с выходом на улицу, лицо подтянется. Да и вообще, кому какая разница, увидят, куда направляюсь, сразу все вопросы и ярлыки отпадут.

Люди такие злорадные существа, им лишь бы пообсуждать и наговорить гадости, исходя из своего понимания жизни.

Мир открывается передо мной совсем с другой стороны. Розовые очки разбились вдребезги. То, что я раньше романтизировала и подавляла свою интуицию в разговоре с людьми, теперь ясно вижу, кто они такие. Их цели, страхи. Даже знала, о чём они заговорят, придя вечером с работы со своей семьёй. Они так стали мне противны. В них нет ничего интересного.

Набираясь смелости, захожу в инстаграмм, написать тебе мой любимый:

«Я полюбила тебя, да. Ты в этом не виноват, лишь отчасти. Но почему ты не можешь отвергнуть меня. Раз уж пошло на то, заблокируй меня. Чтобы я поняла, что безразлична тебе!»

Надеюсь, хоть сейчас ответит и мои муки прекратятся наконец-то.

В этом-то, уж точно уверена. Не захочет писать, заблокирует.

Приезжаю в морг. Больше не чувствуя опасности за свою итак разгромленную психику, открываю дверь и поднимаюсь наверх по лестнице. Не придаю особого значение запаху.

– Добрый день. Я пришла забрать заключение Плотниковой Натальи.

– Добрый, оно готово. Вот, возьмите. – Протягивает лист формата А четыре. – У неё были очень плохие почки, цирроз печени, сломаны два ребра.

– А сломанные ребра…? – Пытаюсь узнать, было ли нападение.

– Здесь большая вероятность падения, нежели разбоя. – Замечая на моём лице подозрительность, начал меня успокаивать доктор.

Цирроз печени, очевидно из-за алкоголя, который она часто употребляла. Из-за чего мы и ссорились постоянно. Всю жизнь наблюдаю, как моя семья спивается, в свою очередь у бабушкиной сестры только и забот, чтобы семья процветала. Моя бабушка хваталась за жизнь и пыталась жить нормально, пока у неё не опустились руки. Только была одна поправка, я ненавижу алкоголь. Способность быть сильной, отличала меня от матери и бабушки. Целеустремлённость и выносливость заставляли принимать удары судьбы с поднятой головой.

– Вы принесли одежду? – Спросил доктор.

– Разумеется.

– Спуститесь вниз, там Фёдор, он возьмёт вещи.

Увидев мою реакцию, как я испугалась, перестав дышать, сказал:

– Не бойтесь, вы не увидите там никого, кроме Фёдора.

– Хорошо, – выдохнула я.

Убедившись, что я не потеряю сознание от страха, снова принялся за свои дела.

– Ах да, ему же и заплатите.

– Угу. – Промычала я.

Теперь уже спокойно иду, как сказал врач, вниз.

Звук моих зимних тяжёлых ботинок, эхом проносился по всему коридору. Фёдор сам вышел мне навстречу.

– Я всё знаю, можете не говорить.

Как легко меня избавили от объяснений.

– Здравствуйте, хорошо, как скажете, – протягиваю чёрный пакет с одеждой и мыльными принадлежностями.

– И три тысячи, пожалуйста. – Требовательно произнёс он.

«Чего? Обалдели в край уже. Вы там что с ней делать то будете»? – Не показывая виду, думаю про себя.

 Не знаю, догадался ли или же это было читаемо по моему выражению.

– Представьте, какое тяжёлое тело, как трудно его переворачивать. Мы моем, вытираем и подготавливаем к укладке в гроб. Одевать ещё сложнее, тело каменное, приходится ломать руки-ноги.

От такой информации чувствовать себя стала более неуютно. Ладно. И как мне сейчас реагировать? Ты ей ещё руки с ногами будешь ломать? Смотрю на него немного в шоке, хочется ударить.

– Вы договорились с ритуальным агентством?

Срочно убираю эмоции с лица, неизвестно что подумает ещё. Отдаю положенные ему деньги.

– Да. Сказали, что завтра утром подъедет катафалк к вам.

– Хорошо.

Закончив разговор, уходит.

Выхожу из морга, достаю телефон, набираю сестру:

– Ну что там? К чему-нибудь пришли?

– Мама сказала, сама скажет. У тебя как дела?

– Только что вышла из морга.

– Ну что вообще говорят? От чего точно умерла?

– Да всё то же самое. Ребра, печень и мозг, не помню, он что-то сказал про мозг, там что-то произошло, от чего и случилась кома. Её никто не бил, возможно, она сама упала, поскользнулась. У неё во дворе резина разложена. При морозе, стынет, становится скользкой ну и плюс снег.

– Ясно. Мы вышлем денег на похороны, у тебя то, наверное, нет столько. Чем можем, тем поможем.

– Спасибо большое, это прям, кстати.

– Ну неужели ты думаешь, что бабуля не даст денег.

–Если честно, я ни о чём не думала.

– Я не подумала об этом. На тебя всё сейчас свалилось, как снег на голову. Решили, когда прощание будет? Сами похороны? Присмотрела, где обед заказывать? Кто будет на похоронах, сколько?

Боже, столько вопросов. Ты издеваешься надо мной?

– Да, завтра. В доме же и будет, уже заказала пироги, Миша купит у знакомого водку. Сколько человек будет, не знаю. Но вроде двадцать, возможно, ещё изменится. – Начинаю отчитываться, как маленький ребёнок.

Если бы не деньги, послала бы её к чёрту. Возомнила о себе, хрен знает что. Смотри, не задирай свой нос высоко, упадёшь, всё лицо в грязи будет. Ты мне двоюродная сестра, держишь дистанцию, считая, что наша семья твоей не ровня. А я-то к вам со всей душой.

 Ещё три дня назад я натягивала улыбку из-за любви, а теперь приходится лебезить, сохраняя семейные традиции. Вы когда-нибудь все дождётесь. Этот кувшин скоро переполнится.

Планирование и организация похорон оторвали меня от айдола.

И вновь ни одной слезинки. Я правда её внучка? Она так не похожа на себя. Даже сейчас, когда её гроб грузят в катафалк. Пустота и больше ничего. Что со мной? Возможно, психика не выдержала, установила блок в подсознании для сохранения психоэмоциональной стабильности.

Что же дальше? Какой итог? Стану камнем без эмоциональным? В принципе хорошо, сама хотела прийти к такому!

Насколько помню себя в детстве, всегда была солнечной девочкой. Видела только хорошее в людях, доверяла каждому. Весь мир казался для меня открытой книгой. Не понимала плохих поступков окружающих людей, и всё же давала шанс любому. С каждым годом, действия социума показывали мне худшие качества человека. Вера жила внутри меня не отступая, пока её не загнали в угол. Раз за разом и меня вместе с ней. Одноклассники, родные, наркоманы, алкоголь, убийства, воровство – всё на моих глазах, всё со мной. Загоняли в рамки подчинения ситуаций. Всё больше молчать, не рассуждая о жизни.

Теперь чувствую за километр плохих людей, называю это интуицией. Но у них есть преимущество против меня – манипулирование. С малознакомыми не действует, конечно, если они не втираются ко мне в доверие и тех, кто приглянулся моему сердцу. Немного сложнее, что более действенней получается учить меня урокам жизни. Ведь через сердце трансформация проходит жёстче и больше отпечатывается на личности человека.

«Как бы-то не было, ты ушла. Теперь отдыхай. Мне тоже на порядок меньше хлопот. Хотя и осталось ещё одна – твоя дочь!

Та, что не раз обвиняла и ненавидела тебя, лила больше слёз, чем я. Отвращение и ничего больше не вызывает к себе эта картина. В катафалке ты, я и двое рабочих. Сцену устраивала для кого?

Боже… И ты думаешь я тебе поверю? Хреновая актриса из тебя, мамочка». – Думала я глядя на пол.

Муж и все остальные провожающие ехали в заказной газели. Приехав на кладбище, работники показали нам место захоронения, дали немного времени на прощание, после чего заколотили гроб.

Миша стоял рядом всё время, пока опускали и закапывали гроб. На секунду мне захотелось заплакать. Не показывая свои красные глаза, я отвернулась.

Поминальный обед прошёл тихо. Как обычная дружеская посиделка, иногда упоминалось имя бабушки в хорошем воспоминании, так как об усопших не говорят плохо.

Отпуск выдался насыщенным и быстрым. Размышления по поводу дальнейшей жизни не давали мне покоя.

Что теперь? Чего я действительно хочу? Какой жизни бы я хотела? Множество вещей умею, но не довожу до конца, так как становится не интересным, потому что узнаю смысл. Понимая не моё, бросаю, или нет?! Может, боюсь закончить? А за ней нужна новая цель? Ничего не понимаю.

Интересно заблокировал или нет?

«Да ты издеваешься? Я понять не могу, ты себя кем возомнил? Или ты садист? Тебе нравится, как другой человек мучается? Ради человечности мог же отфутболить меня, но нет. Знаешь, чего мне больше хочется именно сейчас. Приехать туда, где ты, встретиться, и просто смотреть тебе в глаза. Не хочу разговоров. Я просто хочу посмотреть твою реакцию. Пройдёшь ты мимо или так же будешь смотреть в мои глаза? Загадка, загадка, вновь загадка. А может ли быть, что все эти истории складываются в песни?

Что же твориться у тебя в голове? Кто ты такой? Может стать твоей фанаткой на время, чтобы узнать кто же всё-таки ты? Нет, не думаю. Ложь, фальшь. Все и так знают, как вам тяжело досталось это положение. Замкнутый круг.

Поставлю-ка я тебя на заставку телефона. Ты сейчас дико меня раздражаешь, но в сердце что-то теплится. Как ты можешь быть таким холодным, равнодушным к тем, кто нуждается в твоей поддержке. Неужели тебя держат в клетке от внешнего мира. Может, ты сам создал её?

Вы приезжали в Россию, сейчас же только тур по США, Бразилии и в другие страны».

Глава 10

– Привет, как отдохнула? – Спросила Алёна.

– А вы как? Отдохнули от меня? – Кроткой ухмылкой отвечаю и смотрю на реакцию мастера.

– Без тебя стало намного спокойнее, никто не треплет нервы. – Вздыхая, Тамара смотрела на меня.

– Ну что ж, я вернулась. – Более добрым взглядом смотрю, стараясь перевести в шутку.

– Если честно, не очень. Отпуск короткий. Да и организация похорон сильно вымотали меня.

– Что случилось? – В оба голоса.

 Напряжение в воздухе сменилось неожиданностью утраты.

– Бабушка умерла по маме. Сталкиваюсь с таким впервые, такая растерянность была. Куда идти, что делать? Помощь пришла, откуда не ждали. Бабушка бывшего мужа ориентировала меня.

– Сожалею. – Улыбка быстро сползла с лица крановщицы.

– Ну да, ну да. Сожалею, конечно. Зато видишь, как помогли. Есть хорошие люди на свете.

–Знала, что она добрая, не оставит в беде. Неожиданно позвонила спросить, как правнучка, и тут её огорошили вопросами. Развожу руками, чувствую свою беспомощность и вину.

– Пройдёт время, привыкнешь. Все люди умирают. А сколько ей было?

– Шестьдесят пять.

– Молодая ещё! От чего в таком возрасте умирают?

– У неё кома была.

– В таком-то возрасте? Обалдеть.

– Я тоже не поверила своим ушам. Даже не думала, что именно такое произойдёт.

– Так, сейчас пока сидите, пейте чай. А я посмотрю, какие заказы нам сегодня прислали. Потом Инга подойдёшь, дам тебе накладные.

– Хорошо Тамара Николаевна.

– Да уж, врагу не пожелаешь. Ты вообще как? Держишься?

– Если честно, мне кажется, до сих пор не осознаю, что больше не увижу её. Она не была идеальна, но и бывают моменты, когда дико скучаю по ней!

– Тоже помню, когда свою хоронила. Ладно, давай о плохом не будем. Как день рождение отметили?

– Самое что ни на есть простое и без прикрас. Купила ей ролики. Съездили в торговый центр в детскую игровую. Они там набегались, напрыгались. Понравилось, в общем. Вот только никто не приехал.

– Ну и ладно. Самое главное, ребёнку понравилось. Она, наверное, и не вспоминала о гостях.

– Возможно. Я так же ей сказала. Ты мои мысли читаешь? Как думаешь, много сегодня возьмёт?

– Мне пофиг. Работа есть работа. И если даже пять вагонов будет, мы-то что сделаем?

– Нельзя после отпуска нагружать себя таким количеством работы. – Смеюсь.

– Быстрей бы отработать и уйти домой. Ты сама нарываешься на скандалы. Мне не охота работать в такой обстановке.

– Тебе легко говорить, ты на кране и не слышишь её разговоры.

– Ты же знаешь. Она мастер, а ты всего лишь подчинённый. Как ни крути, обязана выполнять свою работу.

Странно, я тебя такой никогда не видела. Подменили что ли. От удивления и лёгкого шока наступил ступор.

– Не поверишь, прекрасно понимаю, и выполняю свою работу, хоть и ворчу. Но бесит меня категорически другое. Отношение как к мусору, прежде всего, я человек. Убиваться на этой работе за двадцать тысяч не собираюсь. Возможно, если бы платили по сорок тысяч, может и помалкивала бы ещё.

– Вот именно, ты шестёрка, как и я. Это завод, здесь нужно выполнить норматив смены. Если не нравится, ищи другую профессию.

– Пожалуй, промолчу. Ты сейчас не в том настроении.

Дома проблемы что ли? Как с цепи сорвалась. Значит, меня подбивает на скандалы, а сама в кусты. Какие они все тут хорошие, ласково говоря, а я врагом стала. Все эти склоки каждую смену с её подачи. Хорошо, запомнила. Ты показала себя с другой стороны. Теперь близко не подпущу.

Придя домой, стараюсь сменить настрой. Дети в телевизоре мультики смотрят, Миша, как обычно, играет в компьютере.

– Привет. Как отработала?

– Не поверишь. Сегодня было спокойнее, чем в прошлые разы.

– А что так? Кушать хочешь? Или чаю?

– Поем немного, и чай поставь. Рассказала про похороны. Тамара смягчилась, А вот от Алёнки не ожидала, конечно, такого.

– Думаю, Алёна права. Да и вообще, вы бабы странный народ, друг другу горло готовы перегрызть, цепляетесь за всё. Говорил же тебе, не надо так остро реагировать. Молча выполняй свою работу и всё.

– И ты туда же? Думала, ты меня поддерживать будешь?

– Ну, вот сама подумай, у тебя друзей почему нет. Потому что ты срываешься, и во многом не права. Это завод, здесь не ищут справедливости. Нужно просто молча выполнять свою работу.

– Ну, спасибо. А они мне нужны, друзья твои? Что толку от них? Я не пью, а у них, что не встреча, то выпивка. Неинтересно мне всё это.

– Ну вот. Снова.

– Что?

– Ты обиделась на меня!

– Конечно, а как мне реагировать, когда мне говорят, засунь язык в одно место и делай, что тебя просят.

– Ты пойми, здесь ты не права.

– Я вот только одно понять не могу, мне язык для чего был дан? Я не собираюсь молчать, когда переходят мои личные границы.

– Не путай работу и отношения.

– Для меня это одно и то же!

– Да ну тебя! Надоело с тобой разговаривать, как упрёшься в своё мнение и больше никого не слушаешь. Критику не умеешь слушать со стороны.

– Иди уже, а. Сейчас опять до скандала доведём.

– Уже скандал. Я пытаюсь тебе помочь, а ты. Сама иди!

Тоже мне Ален Делон. Друзей у него много, когда на пальцах пересчитать можно. Не друзья, а знакомые. Было время, когда ваши интересы совпадали, это и объединяло общаться. Сейчас же только привет и можете сказать.

– Инга!

– А?

– Дай позвонить, пожалуйста. У меня тариф закончился.

– На, возьми. – Протягиваю ему телефон, без задней мысли.

– Это ещё что за китаец? – Недовольно спросил Миша.

– В смысле? – Удивлённо смотрю, не понимая о чём речь.

Поворачивая экран на меня:

– Это что за узкоглазый китаец, Я тебя спрашиваю!

– А, это. Это танцор. Мне нравится, как он танцует. Ты бы видел его танцы. Хочу научиться так же, – защебетала я.

– Ещё и крашеный, гей какой-то, – смотря на фото, проворчал Миша.

– Он – мой кумир.

– Да ты издеваешься. У нас секс раз в год, и то по праздникам, и тут я узнаю, что тебе нравятся геи крашенные.

– Он не китаец, во-первых, а во-вторых, известный корейский певец поп- индустрии. Ты бы знал, через что он прошёл, чтобы занять звёздное место.

– Вот и вали к нему, – закричал Миша, кидая телефон на обеденный стол.

– Ты дурак или прикидываешься. Ты сам–то подумал, что ляпнул. Где я и где он?

Он в Сеуле, когда я в Энске. Он знать про меня не знает. Мне просто нравится, как он танцует.

– От этого ты поставила его на заставку?